2015 Катя
— Мама! — Катя! — Ты хочешь, чтоб я сама выбрала универ? Или пойти туда, куда ты хочешь? Даже если меня будет тошнить от учебы дольше 9 месяцев? Или я должна забить на свою мечту? — Вот скажи мне, кому ты нужна будешь с профессией, которая даёт меньше возможностей, чем маркетинг? — мама подняла брови и повысила голос. — Искусство ненадёжно! Кто тебя возьмёт в музей? Даже не факт, что тебя туда уборщицей возьмут, — женщина пыхнула в сторону дочери и подняла руки вверх. — Ты знаешь, как мало там платят? Я ведь хочу для тебя только самого лучшего в этой жизни! Ты же знаешь, дорогая… — мать Кати попыталась начать говорить ласковее и подошла к ней, но та отвернулась от неё в сторону выхода из комнаты. — Я не пойду ни в экономику, ни в маркетинг, ни на дизайн! Ни в какую другую сферу! Я хочу пойти именно в этот универ и быть рядом с искусством! Мне все равно, что он выглядит как здание под снос. Я просто хочу быть частью истории, не только количества продаж косметики или одежды за день! Я хочу быть той, кто поддерживает настоящую красоту и помогает ей оставаться вечной… — Ты хочешь работать все время в Маке — вот, что ты хочешь! — женщина прошла мимо дочери и громко хлопнула дверью при выходе, оставляя Катю одну со своими, пока еще, мечтами о прекрасном будущем. Каждое воскресенье, когда Катя оказывалась один на один с мамой, в то время как отец уходил на смену дежурным в цехе, — начинался разговор про то, куда ей лучше пойти учиться, чтобы потом стать «достойным» по мнению матери человеком, а не кассиром в Маке. По мнению матери, кассир в Маке одна из самых неблагодарных профессий, хуже только библиотекари, уборщики и работники музеев. И дело не в низкой зарплате, а в том, что они не смогли добиться чего-то большего или хотя бы уважения со стороны коллег или, на крайний случай, уважение соседей по дому. Для Кати это было невыносимо, ведь понимала, что единственный вариант сделать, как она этого хочет — уйти из дома в свое, хотя бы съёмное, жилье и полностью не зависеть от родителей. Хотя отец иногда поддерживал идею «идти за мечтой»: тайно давал ей денег на краски или находил бесплатные варианты обучения рисованию и использования фотошопа, это не помогало в борьбе с мамой за право пойти в желаемый университет. Сама же Катя ночами могла спать по пять или шесть часов, если находила онлайн школу по рисованию или читала статьи про художников Ренессанса, скульпторов Древней Греции или историю искусства в целом; бывали дни, когда Катя не спала вовсе, ведь кто-то из знакомых давал ей доступ к платным курсам по рисованию всего на пару дней, а информации было на несколько недель (но этого хватало, чтобы понимать азы и не бояться экспериментировать в фотошопе или работе с маслом). Все эти тайные способы давались довольно сложно из-за того, что мать старалась вырастить из неё человека благородной, по её мнению, профессии, например, медика или менеджера, не важно, в какой сфере. Для нее был важен факт того, что от её дочери будет кто-то зависеть и благодарить за работу, которую она обязана делать с улыбкой. Хотя и её винить нельзя — хотела, как лучше для дочери, так, как не получилось в её жизни. Из-за этого она могла часто просматривать историю браузера или осматривать комнату, если Кати не было дома по выходным. При всем этом Катина мама не замечала, как её ребенок рисует и наслаждается подбором красок, не замечала, как Катя стояла в музеях около каждой картины, не замечала, как радовалась новым краскам, даже самого паршивого качества, не замечала восторга при входе в галерею во время экскурсии с классом, которые часто сама предлагала учительнице. Женщина ничего этого не замечала или не хотела замечать. Но самое важное: она не замечала, когда и, главное, как её дочь рисует. Каждую ночь она ложилась позже на пару часов, пряча перед этим краски под матрас, а картины за кровать, где мать не могла их достать и порвать, как уже бывало несколько раз. Каждая картина пропадала из квартиры, когда мать уходила на свою 8-часовую смену в парикмахерскую. Катя продавала свои маленькие творения через интернет или среди знакомых и получала не так много, как хотела, но зато могла обеспечить себе пару часов в интернет-кафе с хорошим интернетом, новые материалы, оплату всех плюшек для рисования иллюстраций в программах, а иногда и небольшой платный курс. Каждый день она бежала со школы к репетитору по французскому или английскому, а потом домой, чтобы быстро сделать уроки. После всего этого оставалось два часа до того, как мама придёт домой с работы. Этого времени хватало, чтоб порисовать или посмотреть видео-урок, быстро спрятать все рисунки до нового маминого рейда по комнате и привести себя в порядок или сделать вид, что она читает школьную программу для идеальной сдачи экзаменов после девятого класса. Иногда, отец видел, что она не успевает сделать уроки и шел встречать жену, чтоб пройтись с ней к продуктовому магазину и тихо набрать дочь за 10 минут до прихода. Как-то они специально засекли время, чтоб посмотреть, сколько нужно минут для полной уборки комнаты и оттирания красок с кистей рук и локтей. Временами, Катя могла попросить отца отнести картину для заказа, так как не успевала после школы забежать домой перед репетитором. Договорённость была проста — из денег за картину он брал сумму ровно на один лотерейный билет. Все было честно: каждый труд должен оплачиваться. Это был конец 9 класса, оставалось ещё 2 года до момента, когда можно было слегка наплевать на правила установленные в доме матерью. Два года, до радостного момента, когда она накопит денег, снимет маленькую комнатушку в квартире знакомой из интернет-кафе, начнет больше рисовать и продавать, поступит в универ по специальности «Реставратор и оценщик предметов искусства», возможно, даже найдет официальную работу, но пока — она живёт с родителями и у неё есть только большое желание идти своей дорогой. После этого — пару лет учебы и она сможет официально реставрировать, ухаживать и оценивать картины тех, чьи имена звучат в музеях, как упоминание божеств в диких лесах Америки 15 века.***
Дэн
— Черт! Этери! Где мой багаж? — мужчина продолжал быстро ходить по квартире, заглядывая во все углы и спотыкаясь о сумки в коридорах — Где коробка с лаками и загустителями? — он снова начал осматривать тумбочку рядом с кроватью в надежде отыскать заветную коробку с нужными материалами в маленьких баночках. — Дэнис, хватит бегать! Может, ты хоть раз опоздаешь на самолет? Тебе правда так важно лететь во Францию? Прямо сейчас? — она подошла к Денису со спины, чтобы успокоить. Обвив руками шею, надеялась вернуться в кровать и продолжить секс, который он прервал. — Я не видела тебя с прошлого месяца, когда ты приезжал в Грузию. Не думал, что я могу скучать? — Этерия снова начала расстегивать рубашку, попутно покусывая мочку уха. — Я опаздываю на самолет! В прошлый раз это могло стоить мне жизни, и ты прекрасно об этом знаешь! — Денис резко отвёл её руки и продолжил искать свою сумку с вещами и тубус. — С таким отношением ко мне я могу и обратно уехать, — хмыкнув, Этерия подошла к зеркалу и увидела только стройное тело и смуглую кожу, которая выдавала, даже не смотря на весь уход, что её обладательнице около 30 лет. — Как хочешь, но я помню, что в прошлую нашу встречу тебе были интересны только мои деньги и поездки в Париж за шмотками и косметикой. Так что, у тебя есть пару дней подумать — чего же именно ты от меня хочешь, дорогая. Если я важен тебе только как кошелек — езжай обратно в Грузию! Кажется, у тебя там были более состоятельные знакомые, которые не прочь развлекаться целую ночь и опаздывать на встречи по твоему желанию — каждое слово резало слух и отдавало тупой болью в груди Этери, отбиваясь тихим эхом в полупустой квартире. — Мужчина, не могли бы Вы показать ручную кладь? — в аэропорту каждый раз пытались узнать, что Денис везёт в тубусе и сумке, как будто сам тубус — новая страшная угроза для мира, а сумка с вещами на три дня — полна селитры и проводов. — Да, конечно, все легально, — ещё раз откручивать и доставать, каждый раз, каждый полёт. После этих движений последовал тихий вздох облегчения — хотя бы в этот раз взял нужный тубус — Дэн тихо рассмеялся, показывая содержимое сотруднику аэропорта — Видите? Тут только моя картина и пару листов обычной бумаги. — Да, вижу, все хорошо. Проходите, — работник аэропорта улыбнулся ему в ответ, всё-таки, довольно часто его видит, относительно других пассажиров этого рейса. Снова. Ещё одна посадка в Париже. Когда этот маршрут приходится делать чаще раза в месяц, то становится скучно проводить по несколько часов в самолете и аэропортах. Иногда этот желанный людьми город надоедает своими запахами, но не надоедает видом картин в Лувре, особенно в хранилище. Никогда. Это всегда прекрасно. Иногда Дэн жалеет, что другие люди не могут спуститься в хранилище и посмотреть другие картины, которые здесь на оценке или постоянной реставрации из-за угрозы выцветания. — Да, мистер Розинни, картина «В ночном саду» подлинная. Все мазки и цветовая гамма полностью соответствуют манере письма Малинни в ранние годы его творчества — Дэн подошел ближе к картине под стеклом и указал на нежные белые розы при лунном свете. Ему нравилось, как художник написал встречу двух влюбленных: темные тона для зелени кустов роз, почти белый цвет для самих цветов и нежные. А краски для одежды любовников? Они же переливаются от светло-персикового до темно-синего цвета. Игра красок, маленькие мазки и тонкие воздушные линии 16 века. — Это радует, ведь недавно нам поступила жалоба, что у нас могут быть подделки, представляете? — мужчина перестал нервно теребить свой носовой платок и облегченно вздохнул — Кто-то посмел позвонить моему начальству и намекнуть, что мы обманываем людей! — лицо мужчины побагровело, а сам он напрягся и начал тихо проклинать на французском всех «вандалов» и «ценителей» на всем белом свете. — Видимо, это такие «ценители» искусства, которым интереснее рассматривать упаковку чипсов, чем этот шедевр — Денис засмеялся и ободряюще похлопал пухлого собеседника по плечу — Только посмотрите на эту работу! Такое количество деталей надо было бы прорисовывать не один месяц, я уже не говорю про попытку подменить её! Представьте, как сложно что-либо переделать на этом острове красоты, чтобы это никто не заметил! — Согласен с Вами, — Розинни расслабился и засмеялся в ответ, — удачной дороги, мистер! Жду Вас через месяц на оценку картины «Девушка с цветком», — Дэн взял свой тубус и сумку, со стола, проверив наличие всех банок с лаками и загустителями, чтобы со спокойной душой направиться к служебному выходу из Лувра. Следует пережить еще один скучный полёт и успеть все подготовить к поездке.