Инцидент

Несмотря на всю жесткость тренированного тела, Изуку, как и все омеги, был приятным на ощупь, и сейчас Эйджиро мог убедиться в этом наверняка. Он краснел от собственной смелости, но продолжал гладить и мять пальцами упругие ягодицы, не в силах оторваться. Горло саднило, а в груди пульсировал жгучий комок, опаляющий внутренности. Изуку, кажется, даже пытался его остановить, но делал это скорее из приличия. В лихорадочном блеске зелёных глаз отчётливо читалось смущение и… Вожделение. Вожделение на той грани, когда уже нет сил терпеть, но всё равно что-то внутри заставляет играть по правилам. – Эйджиро… Нас могут заметить, – Изуку буквально задыхался от накатившего возбуждения, поэтому даже несколько слов дались ему с трудом. И Эйджиро хватило. Хватило этого срывающегося томного голоса с чуть хриплыми нотами и протяжного стона. Хватило звуков собственного имени, произнесённого таким тоном. Вспышка оргазма была просто ослепительной, она дезориентировала и лишала остатков здравого рассудка. Мокрые штаны неприятно липли к телу и холодили кожу, заставляя проснуться и отчаянно застонать, зарываясь пальцами в собственные волосы. Вот уже пару дней Эйджиро просыпался под утро из-за вариаций одного и того же сна, где неизменно фигурировал Изуку. И с каждым разом возбуждение нарастало, и делать вид, что всё нормально, что ничего не изменилось, становилось всё более сложной задачей. Сны подобного содержания шли вразрез со всеми принципами мужественности, но Эйджиро ничего не мог с собой поделать. Всё началось с одной злополучной тренировки. Всего один неожиданный тычок в спину от Катсуки, один неловкий шаг – и мир перевернулся. Перевернулся настолько, что прежним больше оказаться не сможет. Перевернулся сначала буквально – Эйджиро всего лишь упал на Изуку и придавил его своим телом к земле, и, после осознания произошедшего, перевернулся уже фигурально. Эйджиро был ошарашен собственным открытием, поэтому даже не сразу догадался, что в такой ситуации следует как можно скорее встать. Он не хотел этого. Изуку был приятным на ощупь, несмотря на всю жесткость тренированного тела. Несколько секунд растянулись в целую вечность, но этого было мало. Студенты Академии принимали подавители, чтобы смесь запахов не отвлекала от учёбы и работы, но волосы Изуку всё ещё хранили природный аромат мяты. Воздух стал невероятно горячим, обжигающим носоглотку и проносящимся одной сплошной огненной волной по всему телу. Пах, прижатый к промежности Изуку, ощущался так гармонично, будто сложились два кусочка одной мозаики. Тонкая, покрытая веснушками кожа была всего в нескольких миллиметрах от носа. Загривок, покрытый лёгким пушком, притягивал, словно магнит, и этому было просто невозможно сопротивляться. – Киришима… Слезь, пожалуйста, – голос Изуку был тихим и немного хриплым. В этот момент Эйджиро будто очнулся от наваждения, натянуто засмеялся и начал вставать, молясь всем известным богам, чтобы никто не увидел слишком уж заметный бугорок на штанах. Эйджиро с самого детства не делил людей на альф, бет и омег. Он считал, что человек в первую очередь всегда остаётся человеком. И к своим одноклассникам он относился совершенно одинаково. Кто-то выставлял свой пол напоказ, кто-то скрывал – всё равно из-за подавителей никто ничего не почувствует, значит, и бояться разоблачения было глупо. Изуку никогда не говорил об этом в классе. На все вопросы он отшучивался и смущённо чесал затылок, мило улыбаясь. Эйджиро никогда не воспринимал себя альфой. Не было каких-то типичных реакций или даже агрессии. И после того случая на тренировке организм, долгое время подавляемый действием препаратов, неумолимо брал своё, подкидывая всё более откровенные сны. Изуку становился в них раскрепощённее, отвечал на ласки и прижимался так тесно, что воздух спирало в груди. И буквально через неделю Эйджиро уже мог наслаждаться видом собственного члена, скользящего между обнажённых, покрытых веснушками, ягодиц. В голове пульсировала кровь, отдаваясь гулкими ударами в ушах, всё тело будто было объято самым настоящим пламенем, жарким, опаляющим, обжигающим до самых костей. Сопротивляться не было смысла, и Эйджиро позволил себе прижаться сверху так же, как совершенно случайно сделал на тренировке, позволил себе вдохнуть запах мяты полной грудью, и застонал, чувствуя, как рассыпаются осколками остатки самообладания. Изуку был подобен пламени. Жарким, опаляющим, обжигающим. Он подавался навстречу каждому толчку, пошло вилял бёдрами и не стеснялся показывать своё удовольствие. Удовольствие нарастало, напряжение перед оргазмом буквально выкручивало жилы, но разрядки не было. Эйджиро проснулся в совершенно смятой постели. Его ноги тряслись от возбуждения и напряжения, яйца болезненно ныли, а налитый кровью член привычно топорщил пижамные штаны. В голове было пусто, но она была очень тяжелой, глаза пекло, а горло саднило. Эйджиро уже пару раз сталкивался с подобным состоянием, но это было ещё в средней школе. После того, как он начал принимать подавители, приступы гона прекратились, но теперь, очевидно, что-то пошло не так. Всё, о чём сейчас мог думать Эйджиро – разрядка. Такая острая, сладкая и желанная. Он охватил пальцами член и слегка стиснул головку, несильно закусывая угол подушки, чтобы «немужественно» не всхлипнуть от наслаждения, искрами пронёсшегося по телу. Смазки было более чем достаточно, и при каждом движении по комнате разносился пошлый и постыдный хлюпающий звук. Эйджиро толкался бёдрами в собственный кулак и крепко зажмуривался, чтобы перед глазами легче проявлялись самые горячие сцены из его снов. Стонавший Изуку крупно дрожал и старался отстраниться от болезненного давления узла внутри, но уже не мог этого сделать. Ему оставалось только принимать, что он и делал, выгибаясь и подставляя усеянную укусами шею. Оргазм скрутил судорогой мышцы, заставляя выгибаться всем телом и трястись от напряжения, пока вязкие капли спермы выплёскивались на живот. От стона, больше похожего на рычание, могли проснуться очень многие, но Эйджиро не было стыдно. Ему было бесконечно мало. Член не опадал, продолжая болезненно пульсировать, но напряжение немного отпустило, позволяя перевести дыхание и забыться полусном. Громкий стук в дверь больше был похож на раскаты грома среди ясного неба. Эйджиро поморщился от резкого звука и приоткрыл глаза, пытаясь сфокусировать взгляд на человеке, стоящем в дверном проёме. Не с первого раза, но ему это удалось. Катсуки был явно недоволен ночными концертами – под его глазами залегали лёгкие тени. – Эй, дерьмоволосый, учитель Айзава уже в курсе этой твоей проблемы, так что пару дней сидишь тут, а после тебе выпишут другие подавители. И, да, вот ещё, – Катсуки коротко размахнулся и бросил мятую футболку прямо перед Эйджиро. – Думаю, тебе это пригодится. Футболка принадлежала Изуку, она буквально источала запах мяты, и этот запах лишал всякого рассудка. Возбуждение накатывало с новой силой, обжигая, опаляя, оставляя после себя ноющее чувство неудовлетворённости. Эйджиро уткнулся носом в ткань и глубоко вдохнул, стискивая зубы и глухо постанывая. Мир для него мгновенно перестал существовать, сузившись до размеров этой самой футболки. Катсуки усмехнулся, понимая, что на него уже не обращают ни малейшего внимания, снял со спинки стула толстовку и вышел за дверь. – А вот эта вещица сейчас очень нужна одной никчёмной течной заднице…