***
По Рваному берегу гулял солёный влажный ветер, перебирающий волосы и шуршащий нагретым песком. Начищенные доспехи сверкали на солнце, которое нещадно пекло спину. Хотелось спуститься вниз, к прохладной прозрачной воде, и хотя бы умыть лицо, а лучше — окунуться с головой в освежающую волну, но Хоук неумолимо шёл вперёд, и отставать было нельзя. Шли вдвоём, в тишине, Фенрис слишком напряжённо думал для разговоров, а Гаррет просто боялся сболтнуть лишнего, иногда лишь оборачиваясь на спутника и мигом отводя глаза, поймав задумчивый хмурый взгляд. Впереди на развилке тропы показался Андерс. Фенрис закатил глаза в раздражении, но, благо, это осталось незамеченным. — Привет, Андерс. — улыбнулся Хоук, подходя к целителю и протягивая руку. — А где Варрик? — сходу начал маг, с раздражением посматривая на эльфа и получая то же в ответ. — Не смог. Я позвал Фенриса. — Хоук вздохнул устало, он знал, что эти двое будут недовольны. — Давайте без грызни, ладно? Мы здесь не за этим. Фенрис зло сплюнул в песок. — Опять твоих бедных магов спасать, да, Андерс? Целитель уже набрал в лёгкие горячий воздух, чтобы ответить что-нибудь эдакое и вновь сделать очередной виток в их бесконечном противостоянии, но Хоук перебил его, едва успев поднять магический щит перед этими двумя, поймав вражескую стрелу. Наконечник застыл в нескольких сантиметрах от виска Фенриса. Эльф сглотнул. — Я сказал, без грызни! — взревел Гаррет, отталкивая Андерса себе за спину и посылая ком огня в умелого, но недостаточно расторопного лучника. Фенрис выхватил меч из ножен, чувствуя, как по татуировкам адреналиновой волной растекается лириум. Агрессивные храмовники — странный у них доспех, надо заметить, — с криком и булавами наперевес летели на мечника, не замечая ничего вокруг. Один из врагов в праведном порыве умудрился споткнуться. Что ж, вероятно, бой не будет сложным. Кожа, зажигаясь синим, начала гореть. Массивный меч благодаря ненавистной магии начал ощущаться пушинкой по весу, продолжением руки, управлять им стало не сложнее, чем пальцем. Взмах, взмах — несколько врагов уже лежат на песке, стонут в попытке зажать глубокие раны, проложенные поперёк тела. Отрубить кисть с зажатой в ней булавой, пройтись по плечу, и рука висит безжизненным кулем, чиркнуть лезвием по шее — лицо забрызгала кровь, язык ощутил кислый привкус металла. Фенрис сплюнул, ему не нравится ощущать вкус крови, особенно чужой. Достаточно на мгновение отвлечься, чтобы поймать стрелу. Железный наконечник плотно впился в грудную мышцу под ключицей, пробив кожу доспеха, вызывая острую боль. Эльф в раздражении обломал стрелу, ощущая, как под дублёной кожей намокает от крови ткань. Ему достаточно один раз осмотреться, чтобы найти виновника. Лучник, выбрав удобную для себя и своего оружия позицию, сидел на каменной глыбе, уже натянув тетиву. Отбить стрелу широким лезвием не составило труда. С одной стороны выступ пологий, поэтому эльф полетел туда. Мощный прыжок, и он оказался перед противником — на первый взгляд беззащитным. Впервые за день палящее солнце сыграло на руку: в его лучах сверкнуло лезвие ножа, проворно вытащенного из ножен за спиной врага. Ещё секунда, и это лезвие впилось бы в живот эльфа под грудной пластиной. Фенрис железной перчаткой без труда выбил нож из рук лучника. Этот неумелый киллер его действительно разозлил. Татуировки запылали внутренним огнём, горящим под кожей, обжигающим её. Больно, но эта боль лишь добавляла азарта, била в голову адреналиновым взрывом. Рука в когтистой перчатке коснулась груди лучника, проходя её насквозь, через ткани и кости. Ледяные эфемерные пальцы коснулись сердца. Лучник за мгновение весь побелел, в его светлых совсем мальчишечьих глазах читался неприкрытый ужас. Когти впились в горячую мышцу, принося этим прикосновением всплеск садистского удовольствия, прокатившегося по телу покалывающими ощущениями, ладонь ощущала тяжесть чужой жизни. Жизни, которую очень легко оборвать. Рывок. Хруст рёбер, выворачиваемых наизнанку. Мальчишка-лучник издал лишь тихий удивлённый писк и осел на камень, с застывшим ужасом смотря на своё сердце в чужой окровавленной руке. Его глаза потухли. Фенрис задумчиво смотрел на сердце, из которого через ободранные трубки вен и артерий тонкой струйкой вытекала ещё горячая кровь. Именно эта часть тела — виновник всех его страданий, причина, из-за которой он ночами не спал? — Уф, ну и бой, правда? — радостно выдал, обращаясь к подходившему эльфу, Хоук, чью ладонь в своих руках держал Андерс — боевой маг знатно получил булавой по пальцам, пришлось прибегнуть к лечению. Фенрис кисло фыркнул. — Ага, только ради чего? — Да ты!.. — подавился воздухом целитель, бросив залечивать пальцы Гаррета, из-за чего тот ойкнул. — Там дети! И что, что маги?! Дети! Да эти уроды их в рабство сдать хотели! Покрасневший от гнева и фыркающий Андерс бросил опечаленного Хоука и ушёл вперёд, в пещеру, вход в которую и охраняли напавшие на них работорговцы-недохрамовники. Фенрис недоумённо смотрел ему в след. — Да что ж вы всё грызётесь-то. — раздосадованно протянул Гаррет, почесав затылок. — Хоук. Он обернулся и посмотрел на эльфа. Фенрис протягивал ему в когтистых окровавленных руках что-то тёмно-бордовое. Гаррет ужаснулся, когда понял, что это. — Эм… что? Губы Фенриса сжались в тонкую линию от нахлынувшего на него раздражения, прикрывающего собой очевидный колючий стыд. Ему едва удавалось держать руки ровно, чтобы те не тряслись. Щёки и острые уши обожгло, а зубы чуть ли не скрипели от злости. Едва ли ему сейчас удалось бы выдать какое-нибудь более-менее сносное оправдание своему «подарку», как это часто удаётся тому же Варрику — у того язык подвешен, но точно не у эльфа. — Держи. — раздражённо выдал Фенрис и, впихнув Хоуку в руки чужой остывающий орган, поспешно пошёл в сторону пещеры, где скрылся Андерс. Хоук недоумённо смотрел ему в след, осторожно перекатывая в руках мягкую окровавленную мышцу.***
Вечером Висельник всегда полон. Музыка и баллады, громкие споры, слухи, смех, ставки в Порочной Добродетели — в таком гаме порой трудно вести разговор, не повышая голос. В таверне душно и всегда пахнет плохим алкоголем, разлитым по полу и столам элем, особенно в такие вечера. Мест почти нет, а рядом с игровым столом многие и вовсе просто стоят. — Он сделал что?! — взорвался хохотом на весь Висельник Варрик, едва ли не падая со скамьи на пол. — Что тут смешного? Мне кажется, он хочет меня убить. — в ужасе выдал Хоук, во все глаза уставившись на друга, который после его слов начал смеяться ещё сильнее. Придя в себя лишь через добрую минуту, Варрик отхлебнул эля, утирая выступившие слёзы и пытаясь успокоиться. — Гаррет, слепой ты наг, Фенрис тебе в любви признался, — плюхнулась на скамью рядом Изабела. — Своеобразно, конечно, но и он экземпляр уникальный. Хоук уставился на подругу, как на умалишённую, открыв от удивления рот, на что та лишь закатила глаза. — Вы стенаете вдвоём, как влюблённые дурачки, это же очевидно, — фыркнула она, отхлебнув эля из кружки Хоука. — Я думала, у вас всё сложно, вот и не лезла. А оказывается… Хоук, проследив за траекторией своей кружки в чужих руках, закрыл рот и сглотнул. Недоумённо уставился в грязный стол — в глазах буквально можно было увидеть, как в этот момент скрипели в голове шестерёнки. — Пойду я, пожалуй… — медленно проговорил он, вставая из-за стола. — Бегом! — весело прикрикнула Изабела, и Хоук в одно мгновение вылетел из таверны. Варрик вновь громко и от души заржал. — Погоди, а как ты услышала наш разговор? Ты ведь в Добродетель играла. Изабела гаденько ухмыльнулась. — Знаешь, после шестого выигрыша уже как-то скучно стало, вот я и подслушала чуть-чуть. Фразы «Фенрис дал мне сердце» хватило для того, чтобы наставить Гаррета на путь истинный, — с этой фразой пиратка театрально приложила ладонь к груди, наигранно вздыхая. — Если честно, он задрал уже ныть о том, что Фенрису на него насрать. Варрик допил свой эль, не переставая улыбаться. — Рассказать подробнее, что вытворил наш Хмурый эльф? — Ещё бы!***
Сумрачный тёмный Киркволл ударяет в голову прохладным воздухом, слегка опьяняя — на самом деле, это выпитый эль даёт о себе знать. И количество мыслей. Голова кругом. Хоук всё ещё не понимает, что произошло, не может осознать слов Изабелы, не видит логики в действиях Фенриса. Эта логика есть, он чувствует, но никак не может ухватиться за в момент ускользающую от него ниточку, за которую потяни — и весь узел непонимания распутается. Всё, что он знает сейчас наверняка — ему как можно скорее нужно добраться до заброшенного особняка в Верхнем городе. К его радости, в городе этой ночью тихо: никто не рискует нападать на скрывающегося в тени зданий мага. Особняк магистра Данариуса из Тевинтера, ныне принадлежащий Фенрису, возвышается в конце улицы тёмным пугающим монолитом. Сердце бьётся в горле то ли из-за быстрого бега, то из-за страха перед встречей. А может, из-за всего вместе. Тяжёлая входная дверь скрипит. — Фенрис? Фраза эхом отлетает от стен, утопая в темноте. В особняке пусто и сыро, камень нежилых стен заметно холодит воздух. Привыкшим к темноте ночных улиц глазам несложно перестроиться, чтобы видеть хоть что-нибудь, хоть какие-то силуэты в черноте особняка. Разумеется, Хоук мог бы вызвать огонёк в пальцах, но он не хочет тревожить сон этого места своей магией. В главном зале со скрипом отворяется дверь, пуская на пол широкий прямоугольник оранжевого пляшущего света. Хоук показывается в этом прямоугольнике, прикрывая привыкшие к темноте глаза рукой. — Хоук? — пожалуй, впервые в хриплом голосе сквозит что-то помимо вопросительной интонации: удивление. Гаррету не нужно повторять дважды: он быстро влетает по лестнице в единственное более-менее жилое помещение большого особняка, закрывая за собой дверь. В комнате заметно теплее, чем во всем остальном особняке. Горит камин, потрескивая дровами, освещая всю комнату тёплым огненным светом. Перед камином — початая бутылка старинного вина без этикета. Фенрис стоит в центре, в тканевой тёмной тунике, без железного нагрудника, кожаных накладок и даже когтистых перчаток, волосы взъерошены, шальные пьяные глаза — по-домашнему уютный. Даже немного неловко. — Я тут, ну… — Хоук чешет затылок, растягивая фразы, Фенрис, пожалуй, впервые смотрит на него так прямо и открыто, так долго. — подумал над тем, что ты мне дал, и… — Глупо, да? — выдыхает Фенрис, как-то сразу весь стушёвываясь, съёживаясь, подхватывает с пола бутылку и слегка неэлегантно падает в кресло. — Я такой дурак. — Нет, что ты!.. — начинает Хоук, но не то чтобы Фенрис его слушает. — Я подумал над людской фразой «попросить руку и сердце» и надеялся, что это будет, ну, оригинально, что ли? — Фенрис разочарованно фыркает. — Или хотя бы понятно. — Ну так руки ведь не хватило. — шутит было Хоук, сначала сказав, потом подумав. Фенрис глядит на него с чистым недоумением в глазах. — Там… железные наручи с наплечниками были. Не хотел парня раздевать, а без этого руку было не вырвать. С этой фразы Гаррет, не удержавшись, хохочет. Эльф лишь сильнее хмурится и, недолго думая, припадает губами к горлышку бутылки из тёмного стекла. — Знаешь, а это было действительно оригинально, — всё-таки говорит Хоук, тепло улыбаясь. — До жути пугающе, но оригинально. Фенрис перестаёт пить, ставит бутылку на пол рядом с креслом, звякая толстым стеклом, на его обветренных губах в свете огня сверкает капелька вина. Взгляд пристальный, задумчивый, глаза в глаза Хоуку. — Kaffas*. — резко шепчет Фенрис и напрягается. — Чт..? Неожиданно эльф срывается с кресла и оказывается нос к носу с Хоуком. У Гаррета перехватывает дыхание — серо-зелёные глаза так близко, а смотрят они… на губы. Мгновение, и Фенрис припадает к губам Хоука — всего лишь касание, не более — неаккуратно сминает их, едва держась на ногах из-за выпитого. Руки по швам, боится коснуться. Застывший было Хоук, которого застали этим врасплох, отмер и осторожно подался вперёд, пробуя на вкус губы, пропитанные вином. Сладко-кислый алкогольный привкус сносит крышу. Вдруг Фенрис отстраняется, с застывшим в глазах ужасом смотря на Гаррета, пытается сделать шаг назад, отступить, словно совершил ошибку — Хоук не даёт, хватает за руки, вновь затягивая в поцелуй. Аккуратно касается обветренных губ своими, мягко сминая их, не торопясь, всеми действиями показывая, что не настаивает, но очень хочет. Фенрис постепенно расслабляется, позволяя себя обнять, делая маленький шажок ближе к Хоуку, закидывает одну руку на плечо и зарывается пальцами в тёмные волосы. Аккуратно лизнув чужие губы, закрывает глаза, полностью отдаваясь ощущениям. По спине мягко водит тяжёлая ладонь, приобнимая. Дыхание перехватывает из-за в раз нахлынувшей волны ощущений. Хоук, старательно слизав с чужих губ всё вино, переходит на лицо: мелко целует подбородок, щёки, скулы, лоб, нос, положив ладонь на щёку Фенриса. Тот едва заметно улыбается приливу нежных чувств со стороны, и у Гаррета что-то ёкает внутри: глубоко с чувством поцеловав эльфа в губы, мазнув языком по чужим зубам, он переходит на шею, аккуратно целуя нежную кожу. На пробу касается места с лириумными тату, и Фенрис резко выдыхает, подаваясь вперёд, в поддерживающие руки Гаррета. Тот целует везде, до куда может достать: подбородок, линия челюсти, шея, выцеловывая каждую сверкающую линию, кадык, ключицы и впадинка между ними. Фенрис рвано дышит, закидывая голову — если б Хоук его не держал, тот давно упал бы. Гаррет аккуратно перебирает одной рукой седые жёсткие волосы, другой поддерживая за спину. Вновь нежно целует в губы. Неожиданно Фенрис раскрывает глаза, смотрит прямо на Хоука, словно размышляя о чём-то. Спустя секунду выпутывается из цепких сильных рук, попутно смазано целуя, больше попадая по бороде, чем в губы, и ладони эльфа медленно скатываются по доспеху ниже, к штанам. Опускается на колени в попытке справиться со всеми завязками — в откровенно пьяном состоянии очень тяжело снять с кого-нибудь штаны. Сердце Хоука, и так отбивающее чечётку, заходится с новой силой где-то в глотке, когда он понимает. — Фен… Фенрис, что ты делаешь? — Гаррет зарывается пальцами в белую шевелюру. — Ты уверен в этом? — Мгм. — выдаёт нечто нечленораздельное эльф, наконец-то справившись со всеми клёпками и верёвками доспеха и запустив руки в штаны. Хоук возбуждён ещё с момента их поцелуя, но он точно не ожидал чего-то такого. Надеялся, конечно, но не на пьяную ведь голову. Касание тёплых пальцев отдаётся в теле разрядом тока. Фенрис смыкает пальцы в кольцо и двигает на пробу, вынуждая теперь Гаррета закрыть глаза и нервно вдохнуть. Касается горячей кожи языком — и Хоук просто забывает, как дышать. Ещё мгновение, и Фенрис берёт в рот. Массивная головка на языке ощущается тёплым упругим бархатом. Не то чтобы эти ощущения его пугают. Притуплённое алкоголем сознание просит больше звуков сверху. Хоук же лишь просто пытается дышать, чтобы неожиданно не подкосились ноги — хотя получаются только поверхностные рваные вдохи. Зубы цепляют мягкую кожу, пуская мурашки по загривку, и тот дёргается, не удержав стон. Мозолистые пальцы нежно гладят белобрысую голову, зарываясь в волосы и сильно отвлекая — Фенрису слишком это нравится. Язык бесконтрольно оглаживает скользкую головку, эльф пытается сосредоточиться, но окружение заметно плывёт в глазах, воздуха не хватает. По подбородку стекает капелька слюны. С остервенением выдохнув и слегка неудачно мотнув головой в попытке вернуть какую-никакую трезвость, Фенрис с хлюпающим звуком заглатывает глубже, утыкаясь носом в тёмные густые волоски на лобке. Хоук стонет в голос, глотательный рефлекс на члене искрой удовольствия пробегает по хребту. Неожиданно Фенрис резко отстраняется, вскакивает на ноги и вылетает из комнаты в темноту главного зала. Хоука в момент накрывает паника: что он сделал не так, чтоб от него убегать с такой скоростью? Лишь сейчас Гаррет замечает стоящие на полу рядом с креслом ещё две бутылки из-под вина. Пустые. Фенрис, свесившись через перила каменной лестницы, блюёт. — Фенрис? — застегнув доспех и подождав некоторое время, всё-таки выглядывает в зал из-за двери Хоук. Эльф сидит на лестнице, прислонившись лбом к перилам. Гаррет медленно подходит к нему и садится рядом. — Festis bei umo canavarum**, Хоук. — хрипит эльф, стыдясь смотреть тому в глаза. — Просто не стоило столько пить. — по-доброму усмехается Гаррет, приняв фразу на тевене за очередное ругательство, и осторожно касается пальцами седых волос, зарываясь в них. Фенрис медленно кладёт голову ему на плечо, постепенно расслабляясь и отдаваясь приятным ощущениям, которые дарит чужая забота. Тяжесть в миг наваливается на него, мягкие движения пальцев убаюкивают. Холодный камень заброшенного поместья резонирует с горячим телом рядом. Эльф вздыхает, наслаждаясь. На его губах играет слабая улыбка, и Гаррет, заметив её, ощущает прилив тепла в груди. Фенрис сопит на его плече. Не долго думая, Хоук осторожно подхватывает его на руки, едва справляясь, чтобы не уронить — откуда столько веса в таком на первый взгляд небольшом воине? Фенрис с трудом разлепляет глаза, пытаясь понять, что происходит, но тот успевает отнести его обратно в комнату и положить на кровать до начала пререканий. — Спи, сердцеед. — тихо хохочет Хоук на недовольное мычание полусонного эльфа, укутывая его в шерстяное покрывало, служащее в этом доме одеялом. — Хоук, — Фенрис смотрит сначала прямо в глаза, но смущается и отводит взгляд. — останься. Пожалуйста. Гаррета не нужно просить дважды.