***
— Почему ты так с Ри? Она твоя дочь, разве дочери не нужна поддержка матери не меньше, чем сыну? Ей только двенадцать лет, совсем малышка. Он не хотел заводить этот неприятный разговор, но в то же время, в то же время… — Она… странная. Не знаю. Я ее не чувствую. Как кукла, как тень Халэнна. Он живой, настоящий. А она… Она даже не плачет, — тихо говорит Ти. Рехарр замечает, как ее непроизвольно выпущенные когти скребут по стене. — Неправда, Ти! Вчера Ри плакала. — Она плачет, только когда больно Халу. Вчера он разбил коленку. — Пусть так, Ри просто очень сильная, сдержанная и упорная. Она тоже твоя дочь, и ты нужна ей, Ти, очень нужна. Ты могла бы ей хотя бы гордиться! Наша маленькая серебряная принцесса, возможно, однажды станет королевой или императрицей, — Рехарр улыбнулся. — Красивая, умная, одаренная, как никто другой… — Маленькая копия Эштрана, хочешь ты сказать. Рехарр замолчал. — Это наша дочь, причем тут Эштран?! — От меня в ней нет ничего. Да она и сама не особо желает водиться с «нетакой» матерью, — Ти сажала губы. — Одаренная, да. Будущий председатель клуба избранных менталистов, донельзя гордых своих непревзойдённым умением лезть без спроса в чужие головы! Этим я должна гордиться?! Тем, что своего будущего мужа она переделает в угоду амбициям своего деда?! О, не смотри на меня так, Рехарр, можно подумать, ты не понимаешь, о чем речь. — Ты не любишь ее, потому что Ри похожа на меня?. Теперь замолчала Тирэль. — Я не говорила, что не люблю ее. Просто с Риэль мне… сложно. Мы разные. — Мы с тобой тоже разные. Моя мать и мой отец… Ти, я прошу тебя… хотя бы попытайся. Конечно, сейчас ее способности немного кружат ей голову, она порой действительно злоупотребляет ими, как любой ребенок, но она научится управлять этим, непременно научится. Эштран помогает ей… — Я не хочу, чтобы Риэль стала такой, как он. — Она не станет. Просто не отстраняйся от нее, Ти…***
/последняя ночь/ День Сотворения Вселенной из ничего — праздник, одинакого бурно отмечаемый по всей территории Эёрана, всеми расами, существами любых возрастов и уровней достатка, приверженцами различных богов. Песни, танцы, поздравления, застолья и — фейерверки. Особенно громко тёмное небо над Эёраном взрывали магические фейерверки. — Кажется, со взрослыми детьми должно быть проще, но нет, — пожаловался Рехарр, застегивая мельчайшие пуговицы на камзоле. — Ри уже практически невеста, а туда же — обиды, амулеты… Внезапно Тирэль расхохоталась, искренне, безудержно — и Рехарр изумленно уставился на нее. Кажется, стены их замка не слышали еще смех молодой хозяйки. — О, страшные всеведущие менталисты! Вы слишком полагаетесь на свои бескрайние способности и на свои амулеты. А как до дела дойдёт, беспомощные, словно новорождённые дракончики, дочь не отличат от сына. — Ты хочешь сказать… — Великий Дракон, Рех! Они уже не раз менялись местами. Только умоляю, не говори Эштрану, хотя бы до утра. — Это не шутки, Ти, — встревоженно проговорили Рехарр. — Ты прекрасно знаешь, что культ бездны уничтожает потенциальных избранных Аранских. Риэль еще совсем юная, домашняя и… — Юная, домашняя, но голова на плечах у нее есть, и она далеко не беззащитна. Смешно сказать, но я ее даже как-то зауважала. Знаешь, мне действительно жаль тех лет, что мы провели порознь. Сколько раз ты пытался сказать мне об этом, а поняла я только сейчас… Может быть, у нас с ней еще не все потеряно? А что касается опасности… Успокойся, кроме нас для всего остального мира Риэль Сирин в замке. В конце концов, если бы я однажды не сбежала из дома, мы бы не познакомились с тобой. Не родились бы наши дети. — И твои родители были бы живы. Первый раз за двадцать семь лет он сказал это вслух. Синие глаза Ти вспыхнули на мгновение. — Может быть. Может, мы бы бегали по мирам в поисках укрытия. Может, их убили бы заговорщики как лишних свидетелей. Или судили бы здесь, если бы у них ничего не вышло. Не знаю, Рех. Я не знаю. Залп, треск, разноцветные искры за окном на миг озаряют тёмный зал. — Я люблю тебя, — сказал Рехарр и удивился тому, насколько естественно и правильно прозвучали эти слова. Насколько естественно и правильно могло звучать обычное проговоренное вслух слово. Словно всегда звучащее внутри него, настойчиво требующее быть проговоренным и услышанным. — Я люблю тебя, я счастлив, что ты была со мной все эти годы, я люблю наших детей, мне так жаль, что я не смог сделать тебя счастливой. Во внезапно наступившей тишине они оба услышали тихий, но отчётливый стук в дверь, а дальше голос слуги, юного Тревера, пытающегося выслужиться и оттого чуть ли не кричащего во весь голос, словно начинающий менестрель: — Леди Заранея к господину графу Эштрану Сирину! И последовавший за этим негромкий, уверенный, как всегда, ответ: — Открывай. Тирэль повернулась к мужу и прижалась виском к груди. — Я люблю тебя, Рех. Что бы там ни было. Сколько раз хотела сказать, никак не хватало смелости. — Будет еще время, — тихо сказал Рехарр, но его последние слова растворились в шуме фейерверков за окном.***
В ту ночь род Сирин был уничтожен нанятыми по приказу Культа Бездны вампирами — Неспящими. Единственная выжившая из рода Риэль Сирин отомстила за гибель родных 16 лет спустя. Демон-суккуб Заранея была убита второй женой императора Карита Аранского Ланабет.Конец