День седьмой
На улице моросил мелкий дождь, солнечные лучи едва ли пробивались сквозь грозные тучи. Кое-где образовывались небольшие лужицы. Кихён – третьекурсник из юридического факультета – сейчас доставал свой пиджак из одной такой лужи. Смотря на его безобразный вид вспоминается, как двумя сутками ранее он стирал его, а вчера тщательно прогладил каждый сантиметр дорогой ткани. Весь вид парня был безобразным, хотя забота о внешности – щепетильная тема для него. На ногах он держится еще хуже, чем выглядел, словно идёт по льду на роликах в направлении выхода из ворот университета. — Хватайся за меня! Я помогу. – прозвучало за спиной Кихёна. —Слушай, э... — Ты снова забыл моё имя? Старшекурсник продолжил идти, не обращая внимания на собеседника. Он не забыл его имя, он даже и не знал. — Называй меня Михёк-хён. Но, если хочешь – просто Минхёк. — Просто отвали. – надменно проговорил Кихён и ушёл поскорее. Не он минутой ранее еле волочил ноги. Переведённый из другого университета студент по имени Ли Михёк не первый день подходит к этому парню. Не единожды ему приходилось видеть, как и без того измученного Кихёна подвергали постоянным насмешкам, издевательствам в виде надеваний на голову урну, наполненной мусором, ведра с грязной водой, могли столкнуть со стула или по дороге. Самое страшное было, когда жертва всего этого выходила непонятно откуда после толпы гудящих и смеющихся громил: из носа или уголка губ (бывало, что и из носа, и изо рта) текла кровь – Кихён брезгливо вытирал её очередным новым носовым платком, всегда кашлял и с трудом дышал, но взгляд его говорил, что это он только что всех побил, и побьёт ещё, в случае, если к нему подойдут. А Минхёк подходил, потому что желал помочь. Кихёну этого не нужно. Пускай он будет харкать кровью, задыхаясь, ползать без одной ноги, когда кругом пылает огонь. Он ни за что не примет помощь со стороны другого человека. Гордость не позволяла, а страх, что его могут предасть сидела в подсознании, напоминая о себе. Новенькому студенту из той же группы, в которой учились парни, издевающиеся над ним ежедневно, вовсе нет доверия. Он ведь намеренно пытается подружиться с ним, чтобы через некоторое время обойтись куда хуже, чем первые обидчики, выведав все тайны. Это способно окончательно сломать Кихёна. Физическая боль терпима, она не такая безжалостно-уничтожающая человека, как душевная. Поэтому «просто Минхёку» действительно следует отказаться от мечты стать лучшим другом Кихёна. Седьмой день, как и предыдущие, не увенчался успехом завоевать сердце возлюбившегося Минхёком юноши.День десятый
Преподаватель современной истории Кореи ведёт лекцию по неинтересной для Минхёка теме. В просторной аудитории, освещаемом утренними лучами солнца присутствует тема поинтереснее: помимо группы Минхёка, сидели студенты из двух других, и Кихён тоже. Он был за предпоследней по ряду парте. Свет из окна падал прямо на него под углом, озаряя красивое лицо, глаза с лисьим разрезом блестели ярким янтарём, как само небесное светило. Безупречно выглядит, если забыть о некоторых ссадинах на коже лица, шеи и рук. Минхёк пристально и с не незаметным обожанием смотрел на него. Так смотрят люди на произведения искусства великих художников, скульпторов или архитекторов. При соотношении между творчеством вышеупомянутых и Кихёном, начинающий художник видел одну, но многозначительную разницу: Кихён – венец творения самих Богов. Изящные линии на белоснежном листе, проводимые карандашом в длинных пальцах студента, обретают очертания лица молодого человека. Он старается в идеале повторить каждый изгиб, каждую округлость, вплоть до расположения ресничек. К концу пары его работа достигает своей кульминации. Минхёк подписывает её не своей росписью или своим именем. Под портретом он расположил аккуратным почерком любовное послание: «One and only like a holy. I’m fascinated by the bright light of your beauty*». Ли Чжухон – лучший друг Минхёка – назвал бы эти строки самым ванильным дерьмом за всю историю существования человечества. Автора теперь терзают сомнения, что тот, кому они предназначены будет придерживаться такого же негативного мнения. Или же Кихёну будет не до романтичных признаний от поклонника. Он следует за двумя одногруппниками Минхёка, кажется, в сторону мужского туалета. Именно за теми, из-за кого была испорчена его репутация среди студентов. «Дело не кончится простой дракой, они убьют его! Они убьют его!» – кричал про себя Минхёк. Откуда подобные мысли внезапно возникли? Страх пробирается с россыпью мурашек по каждой части тела. Но если не сейчас, то уже никогда. Быть может «просто Минхёку» удасться доказать недоверчивому парнише свою искренность. Он кинется в огонь, тоже будет задыхаться, но спасёт Кихёна. — Ты идёшь спасать этого придурка? Тот самый Ли Чжухон – персонаж из американских боевиков, которые появляются в подобных случаях с незамысловатой репликой. — Да. — Тогда ты такой же прид… – голос обрывается, когда он видит, что товарищ побежал за теми студентами. Ужасную картину предстояло лицезреть в уборной: самый слабый из этих троих уже успел получить кулаком по губам так, что красной струёй сочилась из затрещины кровь, в унизительной для него позе сидел на коленях перед ненавистником. Жутко хотелось ответить кулаком на кулак, да руки держал за спиной другой парень. Тот, что находился перед Кихёном снимал его на камеру смартфона. Ещё несколько юношей вошли спустя короткое время. — Давай же, признайся всем ещё раз, что ты грёбаная шлюха. — Сдохни! — Не те слова выкрикиваешь, пидор. Стоит снова заткнуть твой дерьмо-рот членом! — Твоим размером только замочные скважины затыкать. – с насмешкой он проговорил. На правой щеке после такого ответа остаётся след от мощного удара. В это же мгновение в небольшое помещение вламывается Минхёк, а за ним Чжухон. С их приходом разгорается драка. Сила и опыт была не на их стороне. Совсем скоро их будет не отличить от Кихёна. Но победа определенно решила принять их сторону. После того, как они отправились в медицинский пункт Кихён сказал: «Спасибо, Минхёк». А ещё Кихён сказал: «Ты красиво рисуешь, Минхёк». Кихён впервые произнес его имя и впервые ему улыбнулся. Минхёк запомнил это навечно, потому постоянно проматывает это событие у себя в голове. С этого дня всё должно измениться.День двенадцатый
Дождя давно нет, но погода довольно прохладная, что удивительно для первых недель сентября, обычно ласкающего теплотой. В кофейне от низкой температуры двух юношей согревали чашки кофе. Кихён сам пригласил Минхёка и Чжухона в знак благодарности за помощь. Чжухон был вынужден отказать по причине «Влюбленный друг жизнь ему испортит, если он испортит их неофициальное свидание своим присутствием». Eсли бы не это, то он ни за что не упустил бы возможность выпить за чужой счёт. Окончательно остаться без халявного кофе убедило обещание Минхёка, что он непременно отплатит ему полноценным обедом в другой день. — Ты считаешь это свиданием? Спустя полчаса монолога Минхёка о его детстве, мечтах и целях Кихён не выдержал, ведь желал услышать от Минхёка то, что действительно пытался ему сказать с первого дня их встречи. Разумеется, он знает, что чувствует к нему парень, и, чувства эти невзаимны, но Кихён позволит ему дать первый и единственный шанс. — Да… Но, если тебе противно от этого, то извини. Я уйду… Уйду и отстану от тебя навсегда. Если… – неуверенно произнес он. — А если мне не противно? – слова хоть и звучали обнадёживающе, сам Кихён откинулся на спинку стула, искоса впиваясь мрачным взглядом в Минхёка. — Я бы очень обрадовался… Я бы признался тебе в любви, рассказал бы, как часто – вернее – постоянно думаю о тебе, ведь не могу жить без мыслей, где нет тебя. Ты же такой красивый… совершенный во всех смыслах… Он не осознавал, что проговорился. Смелости пойти напролом к куче опасных громил, зная насколько он слабый и хилый, хватило запросто, но вынести эти слова, которые он хранил в себе – нет. Он думал, что не настанет такого дня. Сейчас он находится в шоковом состоянии. В очень страшном шоке. Минхёк не любил свою черту много говорить, из-за неё он теперь потеряет Кихёна. — Спасибо за столь приятный комплимент. Я не ожидал от тебя такого милого признания. – тихо рассмеялся от вида скомканного, поникшего, словно стебель цветка в непогоду, парня. – Раз так влюблен в меня, почему до сих пор не предложил встречаться с тобой? Хоть бы раз пригласил в кафе. — Да ты видел себя?! Вечно такой угрюмый, весь такой недотрога, посылаешь меня к чертям, как только я начинаю говорить с тобой! — Трудно жить, когда кругом одни влюбленные идиоты, считающие тебя чуть ли не Богом. — Это я идиот?! Минхёк только что излил душу этому человеку, а он оскорбляет. Кихёну же это нравилось. — Да. Сходим в кино? Ты настолько жалок, что зассышь, и никогда первым не пригласишь меня на настоящее свидание. – он протер губы салфеткой, встал и ушел, развернувшись. — Куда ты уходишь?! Я не буду платить за нас, ты же сказал, что всё за твой счёт! Не таким представлял самый романтичный момент своей юности Минхёк. Это он должен был взмахнуть веером из билетов в кино перед лицом Кихёна, а затем смотреть на смущенную реакцию того. Однако спасение Кихёна не сделает из него застенчивую девочку. Кихён тот же надменный недотрога, с чуточкой доброты по отношению к нему. Хотя чуточка или нет – не имеет смысла. Минхёк смог это сделать, пускай не без вмешательства самого Кихёна.