Позволишь?..

Несмотря ни на что, Мерлин был лучшим слугой за всю недолгую жизнь Артура. Не самый расторопный, не самый аккуратный, не самый послушный, а порой просто невыносимый, но - лучший. Он многое позволял Артуру. Вроде всё должно было быть по-другому: принц должен снисходительно давать разрешение своему слуге, но с Мерлином всегда было иначе, нежели с другими. Артур был уверен, что именно Мерлин позволяет ему обращаться с собой, как с рабом - да и то не всегда. Один приказ Мерлин проигнорирует, на недовольство принца ответит дерзкой тирадой - прекрасно зная, что ему это сойдёт с рук, - а через час по первому требованию спокойно отправится выполнять самую грязную работу. Артур абсолютно не понимал Мерлина. Порой казалось, что вот он, открытый, как на ладони, и нет за этими невинными синими глазами ни одного секрета. Но был и другой Мерлин, считающий себя в праве перечить и даже поучать принца. В такие моменты Артур забывал о том, кто они такие и насколько различаются их статусы, потому что Мерлин говорил мудрые вещи, а слова его были наполнены уверенностью глубоко верующего человека. Складывая воспоминания, как части мозаики, Артур видел, насколько сильно Мерлин врос в его жизнь. Верный друг, преданный слуга, надёжная опора, помогающая выдержать груз любых сомнений - как вторая половина одного целого. Артур уже не мог представить себя без Мерлина. Вот только позволит ли Мерлин взять последнее, что ещё не успел отдать Артуру? Принцу до тошноты претила мысль о том, что однажды Мерлин влюбится, и его придётся делить с кем-то ещё. Совесть благородного рыцаря твердила, что Артур переходит все границы, он не имеет права требовать столь многого. Но в то же время всё его существо кричало о том, что так нужно, ему нужен этот несносный мальчишка, он должен быть рядом каждую секунду - только тогда Артур сможет оправдать все возложенные на него надежды, справиться с любой задачей и стать королём, которым его народ будет гордиться. К сожалению, этот выбор принцу предстояло сделать самому, не рассчитывая на чужие советы. И Артур до дрожи в коленях боялся ошибиться, а время утекало как вода сквозь пальцы. *** - И, представляешь, пролил настойку валерианы Гвеневре на подол! Все камелотские кошки за ней ходили, как привороженные, - говорит Мерлин, взбивая подушки на королевской кровати. Артур стоит у окна, наблюдая за слугой, и краем сознания отмечает, что тот снова залез на свежие простыни едва ли не в сапогах. Но все мысли заняты абсолютно другим: уже третий день Артур вроде как решился сделать последний шаг, почти не отдавал Мерлину приказов, не желая видеть его уставшим, но когда тот оказывался на расстоянии вытянутой руки, Артура будто парализовало, и отпускало лишь когда за слугой закрывалась дверь. Сейчас же Мерлин, увлечённый своим рассказом, стоит к Артуру спиной, и принц, бесшумно ступая, подходит сзади вплотную. Рука будто сама тянется к платку на шее - Мерлин вздрагивает, чувствуя прикосновение. - Сир?.. - Стой, - приказывает Артур, не слыша своего голоса. Мерлин послушно замирает, давая Артуру возможность развязать узел на платке. Красная ткань скользит по шее, открывая чётко выделяющиеся позвонки. Артур, словно завороженный, проводит по ним мозолистыми пальцами, и Мерлин резко поднимается, оборачиваясь к принцу лицом. Не ожидая, что тот окажется так близко, Мерлин подаётся назад, едва не падая на кровать, но Артур удерживает его за ворот свободной рубашки, притягивая ещё ближе к себе. - Артур, - без какой-либо интонации произносит Мерлин. И вот чёрт его поймёт, что скрывается за этим нечитаемым взглядом, за вечной, едва заметной улыбкой в уголках губ, с которой Мерлин смотрит только на Артура. Они сейчас на расстоянии вздоха, и воздух между ними искрит от напряжения и неуверенности обоих. - Мерлин... Грубые пальцы скользят между ключицами, белая кожа розовеет под прикосновениями, но Артур не может почувствовать её нежности. - Позволишь мне? - вопрос тихий, на грани слышимости. Сердце заходится в бешеном ритме, и Артур понимает - если получит отказ, оно просто не выдержит. Нервы - как натянутая тетива арбалета. Страшно дышать, страшно заглянуть Мерлину в глаза, и принц ждёт его решения, едва сдерживаясь, чтобы не сорваться и не поцеловать эти губы. Они напоминают спелый виноград - кажется, чуть сожмёшь зубами, прокусишь тонкую полупрозрачную кожицу, и выступит сладкий сок. Мерлин молчит, и Артур всё же осмеливается поднять взгляд. Глаза напротив сейчас невероятно синие, и Артуру кажется, что он способен найти в них ответ, понять, почему всё это происходит с ним. Как так случилось, что наследный принц теряет голову от каждой мимолётной улыбки своего слуги? Но ответа по-прежнему нет. Артур просто срывается в бездонную пропасть, понимая, что это не падение, а полёт. - Я Ваш, милорд, - чётко говорит Мерлин. И в этих словах не только разрешение - в них тысяча признаний, тысяча присяг на верность и безоговорочное, безграничное доверие. У Артура голова идёт кругом от значимости происходящего. Они преступают последнюю черту, и эта ночь станет началом новой жизни, новой эпохи их личного мира, который уже не первый год делят на двоих. Губы Мерлина действительно сладкие, с едва уловимым привкусом травяной настойки. Артур целует так бережно, так нежно, что слёзы наворачиваются на глаза, и дыхание перехватывает на полувздохе. Мерлин отвечает неловко - невинность в абсолюте - и Артур обнимает его за шею и талию, прижимая к себе, чтобы просто устоять на ногах. Худое, нескладное, на первый взгляд, тело оказывается невероятно гибким, будто под ладонями не острые углы, а мягкий тёплый воск. Мерлин просто невероятен, он льнёт к груди Артура, когда тот оглаживает его спину под рубахой, и откидывается назад - Артур аккуратно опускает его на мягкую постель, нависая сверху. Принц и сам чувствует себя неопытным мальчишкой, потому что то, что сейчас произойдёт между ним и Мерлином - это не обычный секс. Действо скорее походит на священный ритуал, в котором плотское удовольствие занимает последнее место. Артур садится на пол между разведённых ног Мерлина, быстро снимает с себя рубаху, путается пальцами в завязках штанов, а Мерлин смотрит на него так, как никогда не смотрел - жадно ощупывает взглядом, смущённо закусывая губу, и тоже начинает раздеваться. Когда они, полностью обнажённые, падают на подушки, притираясь друг к другу, обнимая, гладя горячую кожу, Артур не чувствует похоти и сжигающей страсти. Это чистое восхищение, это восторг, с которым они ощущают друг друга, и чтобы быть счастливыми, им будет достаточно просто лежать вот так, сжимая друг друга в объятьях. Но всё же молодые тела просят откровенной ласки - Артур не сдерживает стон, когда Мерлин выгибается под ним, прижимаясь возбуждённым членом к члену Артура. Когда холодные ступни скользят вверх по ногам Артура, и Мерлин подставляет длинную белую шею его губам. Красные следы расцветают на нежной коже, и Мерлин дрожит, закрыв глаза. У Артура подрагивают руки, он едва не роняет пузырёк с ароматным маслом, уже третий день хранящийся под периной. Чёрт возьми, он много думал об этом, готовился, но и представить себе не мог, что всё будет так... Словно во сне, когда уже осознаёшь, что спишь, но видение не рассеивается, и ты можешь управлять им. Держать себя на грани срыва тоже оказывается внезапно приятно. Кажется, что контроль вот-вот ускользнёт, что задохнёшься от собственного желания, а сердце разорвётся от столь быстрого бега. Но Артур не позволяет себе грубости, а Мерлин стыдливо, но уверенно раздвигает ноги, позволяет касаться там, где никто никогда не касался. Артур втирает масло в нежную кожу, гладит, ласкает, понимая, что Мерлин начинает расслабляться и получать удовольствие. Принц наклоняется, прижимаясь губами к губам, скользит внутрь языком и одновременно пальцами, ловит тихий протяжный стон, топит его в глубоком поцелуе. Кажется, проходит вечность нескончаемых поцелуев и ласк, прежде чем мышцы под пальцами становятся мягкими, податливыми, и Мерлин может, наконец, принять Артура. Тот не жалеет масла, пачкая сбившиеся простыни, и в последний раз спрашивает Мерлина взглядом, готов ли он. Получив такое же молчаливое согласие, Артур медленно, плавно подаётся вперёд, вжимается бёдрами в Мерлина, замирает, дрожа от нетерпения и захлестнувших ощущений. - Артур, - едва слышно стонет Мерлин, обнимая руками напряжённые плечи и сжимая бока коленями. - Держи меня крепче. Артуру приходится зажмурить глаза, чтобы хоть немного прийти в себя. Столько эмоций поднимается в душе от этих слов, столько неведомых ранее чувств наполняют его, бьют через край, и Артур понимает, что сил держаться больше нет. Одной рукой обнимает Мерлина под спиной, сжимая пальцы на плече, второй Артур прижимает его к себе за поясницу, приподнимая над кроватью. От следующего его короткого, сильного движения бёдрами Мерлин вскрикивает, и Артур отпускает себя. Воздух в королевских покоях становится тяжёлым, им почти невозможно дышать, но Артуру и не нужно - он прижимается губами к мокрому виску Мерлина, а тот отзывается громким стоном на каждое его движение, и это всё, чего Артур желает на данный момент. Они сейчас так близко друг к другу, словно две переплетённые ленты, между ними ни дюйма пространства, пот мешается на разгорячённых телах, и Артур впервые за всю свою жизнь чувствует себя цельным и абсолютно счастливым. Он уверен - Мерлин ощущает то же самое. Удовольствия так много, оно невероятно острое, им наполнена каждая секунда их единения, и Артур даже не понимает, в какой именно момент его накрывает оргазм. Кажется, всё это невероятное действо длилось бесконечно долго, а теперь медленно отступало, проясняя разум и наливая тело удовлетворённой усталостью. Мерлин расслабленно улыбается, глядя снизу вверх из-под прикрытых ресниц. Артуру чудится светящаяся аура, окутывающая тело, настолько счастливым тот выглядит. Артур ложится рядом, не выпуская Мерлина из объятий, и бездумно напоминает: - Ты мой, Мерлин. - Я всегда был твоим, - тихо отзывается тот, глядя прямо в глаза. - Я знаю, - улыбается Артур. - Знаю.