Lemon Pauline

Пол, ты до неприличия красив. Ты похож на принцессу. Самую настоящую принцессу из сказок, только без пышного платья. У тебя пушистые чёрные ресницы и густые тёмные волосы. Интересно, какие они на ощупь? Мягкие, шелковистые или плотные, жёсткие? Нет, жёсткость тебе не идёт. В тебе невесомым вселенским существом парит изящность и грация даже когда ты в усмерть пьян. О, Полли! Знал бы ты, о чём я думаю, крича слова наших с тобой песен в один микрофон, дыша с тобой одним воздухом? Можешь ли ты представить, что я делаю с тобой во снах? Пол, ты не знаешь многого обо мне. Например, что моё воображение рисует твои тянущие и сладкие, словно мягкая карамель, стоны, твои блестящие от счастья глаза, смотрящие с непомерно сильной любовью на меня, только на меня, стоит мне задуматься хоть на секунду? Пол, ты жесток. Твоя беспощадная холодность заставляет меня чувствовать вечную, ежедневную боль. Боль от того, что ты, возможно, никогда не посмотришь на меня так, как я смотрю на тебя изо дня в день. Да, я не идеален, могу и обидеть ненароком, это правда, но неужели тебя забавляют мои ежедневные мучения? Моё сердце рвётся на чёртовы куски, оно крошится, как будто это школьный мел — такой же хрупкий и неважный. При виде такого восхитительного тебя и блёклых, не достойных тебя женщин, держащих тебя за руку, мне хочется выть от ноющей ревности и обиды, в большинстве своём выливающихся в злость и колкие словечки. Они тонкие и острые точь-в-точь, как дротики. Я не могу их удержать в себе, как не могу перестать мечтать о твоей взаимности. Я влюблён в тебя, Полли. Но тебе это, как мне кажется, совершенно безразлично. Это действительно так? Ответь мне, Пол, не молчи, прошу! Пол, ты прекрасен. Я не преувеличиваю. Я мог бы часами любоваться тобою, только разреши. Твой милый маленький носик смешно морщится, когда журналисты несут всякий бред и ты не понял вопроса. Твои губы пухлые, и, скорее всего, до невозможности мягкие. Мне хочется буквально зацеловать тебя до смерти и от одной мысли о румянце на твоих нежных щеках, о твоих длинных и утончённых руках, трепетно обвивающих меня крепкими объятиями. Внутри защемило от пылающего нежностью пламени моей любви к тебе, Пол. Я принесу тебе своё сердце хоть прямо в руки, да хоть на блюдце, у меня одно желание — прими его и ответь, не оттолкни. За что ты такой прекрасный и, совсем капельку, чудовищный, вредный одновременно? Ты гений. Правда. Я далеко не всегда могу придумать новый мотив или стихи на раз-два, а ты уже готов. Так несправедливо, хочется несмотря ни на что доказать тебе свою правоту, лидерство и так далее. Пускай все вокруг твердят о безразмерном таланте целиком и полностью всей группы, я в это не верю. А ты — исключение. Ты невообразимо милый, когда усердно работаешь над любым из наших произведений. Подгадать момент мне удалось вечером, когда в студии кроме нас ни души. Подхожу к столу, за которым ты сидишь, и в нерешительности останавливаюсь. Ты тоже встаёшь, на твоём лице немой вопрос: «Ну, говори, что стряслось?». Выдыхаю, чтобы ощутить немного спокойствия. Сейчас или никогда.  — Пол… Знаешь, ты… Я тебя люблю. Не как друга. — Испуганно зажмуриваюсь, готовясь к худшему. Давай Пол, ударь меня, скажи, что я кретин и педик, но только не молчи. Опасливо приоткрываю один глаз. Ты нахмуриваешь аккуратный лобик, сжимаешь полные губы в линию и молчишь. Я не могу больше, не могу терпеть этой пытки. Подойдя к тебе впритык, с жадной любовью целую твои губы, на вкус похожие сочные дольки мандаринов. Целую жадно, как в последний раз, и понимаю, что сейчас, наверное, получу кулаком по лицу. Но нет, ты робко отвечаешь, понемногу открывая рот и впуская мой язык. Напротив моих глаз распахиваются твои, зелёно-карие, ты замираешь, глядя с каким-то воистину родным теплом. После волшебных минут мы еле смогли оторваться друг от друга. Твои сверхъестественные, как и ты сам, губы печёт вишнёвым жаром страсти. Твоё личико краснеет. Пол, распаляя меня этим зрелищем, видя мои сияющие глаза, распаляется сам.  — Джон… — Стоит нежному шёпоту сорваться с твоих губ, я готов отдать всё на свете, лишь бы слушать твои стоны вечно. — Я… Я тоже. Счастливо улыбаюсь, сгребаю этого милашку в охапку. Мы мчимся по коридору, к выходу из студии звукозаписи. Внутри бурлит золотой фейерверк из чувств к тебе. Полли, знаешь, ты — совершенство.