Blood thirst

      Наши сердца хранят множество тайн и скрытых желаний. Кажется, что их количество безгранично, и чем дольше они содержатся в секрете, тем сильнее они терзают нас изнутри, стремясь выйти наружу и обрести свободу. Люси Вестенра была молодой и добропорядочной девушкой, что всей душой жаждала обрести свое счастье в крепком, наполненном страсти союзе, однако даже ее чистое сердце хранило свои секреты. Она сидит на небольшой скамеечке в самой глубине сада, вдыхая полной грудью запах только что распустившихся цветов, окружавших ее со всех сторон, и мысли ее поглощены самым, как ей на тот момент казалось, насущным — выбором будущего мужа. Претендентов было более чем достаточно, и девушка прекрасно отдавала себе отчет кому именно симпатизирует в большей степени, однако сердце ее изнывало от странной истомы и будто бы предвкушения, некого непонятного чувства, названия которому она совершенно не могла дать, и эти ощущения никак не были связаны ни с одним из просящих ее руки мужчин. Порой ей снились странные и тревожные сны, после которых юная Люси крепко сжимала в ладони маленький золотой крестик, моля все Высшие Силы о спасении своей заблудшей души, но в тайне все же ожидала наступления ночи и со сладостным волнением закрывала глаза, отдавая себя во власть Морфею. И вот она снова ложится в кровать, уверенная в том, кому завтра ответит согласием и с кем точно свяжет свою судьбу навек, и на нее тотчас находит сон, в котором она видит его. Он всегда окружен некой призрачной дымкой, мешающей увидеть его лицо, но голос, такой глубокий и такой полный страсти, она узнает из тысячи, как и его руки, что дарят ей неземное блаженство при каждой новой встрече. — Ты скучала по мне? — Спрашивает незнакомец, касаясь кончиками пальцев ее пухлых губ. — Покажи мне, насколько ты соскучилась? Люси сама толком не осознает, что делает, как и всякий раз в этих безумных и порочных снах, но когда длинные пальцы со слегка острыми ногтями ненавязчиво пытаются проникнуть в горячий плен рта, она принимает их, покорно пропуская их до самих костяшек и со стоном посасывая, словно некую дивную сладость. Девушка двигает губами вперед-назад, лаская языком до тех пор, пока таинственный искуситель сам не покинул влажных уст, проведя пальцами дорожку от подбородка Люси до ее девичих грудей, нырнув в пленительную ложбинку меж ними, отчего с губ девушки сорвался чувственный протяжный стон. — Ты безумно хороша. — Судя по интонации мужчина улыбается, и от его голоса по телу Люси пробегают мурашки. Он касается ее затвердевших сосков через тонкую материю ночной рубашки, слегка царапая их острыми ногтями, после чего обхватывает грудь широкой ладонью, грубовато сжимая как свою собственность. — Скоро, моя прелестница. Скоро ты станешь моей. Люси просыпается в поту и дрожит от болезненного возбуждения, ощущая, как все ее существо трепещет и жаждет продолжения ласки, однако душа противится желаниям тела и всячески стремится огородить несчастную от греховного шага, а потому девушка снова берет в руки крест и принимается горячо молиться. Но жар тела не спадает сразу, а между ног все еще горячо и влажно, а потому Люси невольно тянет руку под подол рубашки и касается себя сама, представляя чужие пальцы вместо своих. Но тут в ее дверь стучится матушка и почти сразу же заходит, чуть не застав дочь за ласками, которые не каждый добропорядочный джентльмен подарит своей супруге, и Люси с сожалением вздыхает, вновь ожидая наступления ночи…

***

      Он зовет ее, она слышит его голос в своей голове, властный и лишающий воли, который погружает ее во мрак и грех своими распутными речами и обещаниями. Она идет в сад, даже не осознавая во сне или наяву, ступая босыми ногами по холодным ступеням и слегка влажной после дождя траве, ощущая как холодный ветер буквально разрывает на ней одежду, послушный чужой команде. — Иди ко мне. Люси видит его вначале не четко, но когда перед ней возникает его звериный лик, с острыми клыками и нечеловеческим оскалом, она не в силах даже издать звука, хотя сердце ее заходится в бешеном ритме. Чудовище, зверь, убийца! Его губы, запятнанные чьей-то кровью, изгибаются в коварной усмешке, когда девушка подходит совсем близко, дрожа от страха и… нетерпения. Она ложится на скамейку, послушная его указаниям, и он располагается меж ее ног, которые Люси в последний момент отчаянно пытается свести. — Покорись мне! Девушка стонет, из ее глаз текут горячие слезы, но она все же раздвигает ноги, позволяя чудовищу устроиться между них. Он оглаживает ее икры, неторопливо двигаясь все выше, пока не достигает внутренней стороны бедер, которые принимается покрывать влажными поцелуями-укусами, подходя к самому заветному, изнывающему от томления месту. Люси отчаянно мотает головой, сопротивляясь тому, что с ней происходит, но когда ее глаза сталкиваются с его, такими пугающими и такими кроваво-красными, остатки собственной воли покидают ее, и она покорно позволяет искусителю исследовать свое тело его ужасными когтистыми лапами. Он распускает лиф ее ночной рубашки, со звериной лаской оглаживая маленькие холмики нежной груди, после чего спускается ниже, проведя ладонью по животу и чувствительной коже венериного холма. — Ты моя, — рычит зверь, вдыхая аромат молодого женского тела, в котором пульсирующими толчками билась свежая, сладкая кровь, — только моя. Он аккуратно касается пальцами нижних губ девушки, слегка разводя их в стороны, раскрывая подобно нераспустившемуся бутону, и проводит широким языком по маленькому бугорку между них, отчего Люси издает сдавленный стон. Он припадает к ее чувствительному месту, зная, как именно заставить свою жертву просить о большем, с самодовольной усмешкой отстраняясь, когда девушка подается бедрами навстречу ласкающему рту, цепляясь руками за мохнатые плечи чудовища. Когда он вбирает чувствительный бугорок в рот, оглаживая ладонями ее бедра и живот, Люси почти кричит, полностью отдаваясь наслаждению и пороку. Его юркий язык сначала дразнит ее снаружи, игриво кружа вокруг заветного места, после чего плавно проникает внутрь, исследуя девушку изнутри и посылая по ее телу волны нарастающего возбуждения. Ее всю трясет, она просит о большем, и тогда искуситель внезапно прекращает свою сладостную пытку, нависая над несчастной, подобно огромной грозовой туче. В его глазах плещется ничем не прикрытая похоть и страсть, когда он медленно входит в ее лоно, не разрывая с ней зрительного контакта. Тугие мышцы сжимаются вокруг звериного естества, Люси становится больно, но тогда он припадает к ее нежной груди, лаская языком ее затвердевшие соски и слегка покусывая грудь нечеловечески острыми зубами. Он мурчит у нее под ухом, призывая расслабиться, но девушка не внимает к его просьбам, словно все силы света явились к ней на помощь, дабы вырвать ее из лап этого зверя. Она дергается, кричит, но ее жалкие попытки спастись лишь вызывают у чудовища утробный смех, и тогда он входит в нее до конца, одним сильным размашистым движением, и берет ее уже так, как того хочется ему. Он не сдерживает своей силы и, прижав Люси к скамейке, двигается в ней в рваном ритме, распаляясь еще больше, когда ее ногти вонзаются в его плечи, царапая до крови. И в самый кульминационный момент, когда бесплодное семя уже почти готово наполнить горячее лоно девушки, зверь вонзает клыки в ее оголенную шею, получая в награду свой самый желанный приз. Он пьет жадно, смакуя каждый глоток этого божественного нектара, но внезапно неподалеку раздается чей-то голос, зовущий его жертву по имени. — Люси! Люси! Он неохотно отрывается от своей добычи, так и не достигнув разрядки, и взгляд кроваво-красных глаз замирает на той, что посмела потревожить его в столь сладостный момент. Она еще не показалась полностью перед ним, но ее гибкий силуэт, мелькнувший в тумане, говорил зверю куда меньше, нежели запах исходящего от нее волнения, пряного запаха кожи и ее крови, что бурлила в спешащей девушке подобно извергающемуся вулкану. Чудовище скрывается во мраке, бросив напоследок многообещающий взгляд на лежащую под ним Люси, что потеряла остатки чувств и была призрачно-бледна от истощения, и удаляяется, чтобы вскоре вернуться вновь, но уже не в чьем-то сне, а в пугающей и кровавой реальности.