Тёплая осень – любимое время года Чимина. Это первый месяц, сентябрь, когда на земле совсем немного листьев, желтовато-зелёных, ветер закручивает их в воронки и шелестит ими возле стен многоэтажек. Солнце ещё тёплое, ласкает нежно кожу и осторожно готовит к холодам. Ещё можно ухватить последнее дыхание лета, не доставать пальто, зарыться пальцами в длинные рукава толстовок во время ночных прогулок, где-нибудь на балконе пятнадцатого этажа скурить сигарету, любуясь Луной и сверкающими звёздами. Дружеские откровения, романтические свидания, все сокрытые тайны под покровом ночи – всё это тёплое лето и наглеющий рядом сентябрь. Дожди тёплые, ностальгически летние, под ними бы погулять по городу, подставив лицо ранящим каплям, да здоровье не позволяет. Чуть что – сразу простуда, холодный сопливый нос, пальцы на руках и на ногах отмерзают. И никого рядом нет, чтобы согреть.
Чимин хмурится и проверяет время, друг опаздывает уже на двадцать минут. Одно такси уже пришлось отменить, погода печальная, первая неделя сентября вышла чересчур дождливой, спасибо, что тёплой. Тэхён, засранец, живёт за два дома от отеля, где остановился Чимин. Ему от точки А до точки Б пешком минут семь, а спустя двадцать две его всё ещё нет. Листья танцуют под ногами, солнце медленно скрывается за высотками, окрашивая небо в оранжевый с розовым. Небо над головой уже слегка фиолетовое, закрывает собой голубой и смешивает оттенки, Чимин, любуется, забыв про время и друга-растяпу. Закуривший от тоски и бессилия художник внутри Чимина с опаской приоткрывает глаза, мысленно вырисовывая на холсте закат. Кусочек солнца за одним зданием и вокруг небо, раскрашенное в десятки оттенков синего, фиолетового, оранжевого и немного желтого. Это заход уставшего солнца, которое отработало в их городе свои положенные часы и уходит в другое место, позволяя отчаявшимся людям где-то на другом конце мира увидеть рассвет, вдохновиться очередной попыткой что-то сделать, попытаться исправить, поймать уверенность в себе или ком-либо. Восход солнца, начало нового дня, тысячи возможностей и новых эпизодов, чашечка кофе, некрепкий завтрак и... Жизнь. У всех разная, но, по сути, одна.
— Прости, пожалуйста, — от разглядывания неба отвлекает Тэхён, он тяжело дышит, упираясь в колени. — Рубашка... Никак не хотела разглаживаться.
Главные проблемы модников.
— А твой кардиган, Чимин! Он такой потрясающий, я не могу не отметить, ты в нём так нежно утопаешь. Где ты его купил?
— Это подарок. Мне его связала подруга в единственном экземпляре.
— Тогда я смело могу сказать, что она волшебница! У неё можно сделать заказ или-
— Нет. Кира умерла, — перебивает Чимин, ещё ниже натягивая рукава кардигана на пальцы.
— Прости, — Тэхён кусает губу и осторожно обнимает друга за плечи. — Ты никогда не рассказывал про неё.
— Рассказывать нечего. Я знал её первые полгода пребывания в Сеуле... Она помогла мне прийти в себя после расставания с любимым человеком.
— Да, я помню. Болезненный разрыв, о котором ты не рассказываешь.
— Что было, то прошло, — Чимин слабо улыбается и поднимает телефон на уровне лица. — Я заказываю такси?
На первом курсе университета жизнь Чимина разделилась на «до» и «после». Его первая любовь, отношения, которые длились три года, потерпели крах. Резко и очень болезненно. Как только Чимин поступил в университет, ревность со стороны парня превратила их отношения в бесконечный поток ссор, слёз и даже драк. Чимин пытался объясниться, говорил, что никого больше не видит и тем более не хочет. Однако в его сторону продолжали день за днём сыпаться обвинения в измене. Иногда Чимин просто боялся своего парня. Его характер был слишком вспыльчивым и неуравновешенным, конечно, в восемнадцать-то лет. Организм только-только выстраивал себя, гормоны играли, поэтому он срывался на единственного человека рядом. И это был Чимин, который эти взрывы гормонов оставил в своих восемнадцати, он был старше своего любимого на два года. Они так сильно любили друг друга ещё с подросткового возраста, несли свою любовь через школьные годы, чтобы во взрослую жизнь выйти с прочными отношениями, рука об руку, и не боятся вещей, что приготовило будущее. Но они сломались через месяц учёбы Чимина на первом курсе. Как можно состоять в отношениях, где нет места доверию? Чимина считали изменщиком, предателем их любви. «Что, почувствовал свободу от школы, подумал, что тебе всё можно? Оставил меня там мучиться одного и решил найти кого-нибудь постарше? Я что, недостаточно хорошо люблю тебя?» ¬¬– такие претензии летели на Чимина едва ли не каждый день в течение месяца.
К октябрю он решил это прекратить. С него было достаточно ложных обвинений, недоверия и всего того негатива, что он получал ежедневно в свою сторону. Чимин забрал документы, тихо собрал свои вещи, предупредил родителей, а парню оставил записку. Разрывать их отношения было невыносимо больно, Чимин искренне любил своего маленького крольчонка, но терпеть подобное унижение было выше его сил. Ради их общего блага кто-то должен был поставить точку. И этим кем-то стал Чимин. В слезах он расписал на бумаге все свои чувства, разбитое словами в свой адрес сердце вывалил на лист ежедневника и оставил на столе в их общей квартире, которую они снимали вместе четыре месяца.
Жалеет ли Чимин о своём решении? Он ответить точно не может, с того дня прошло почти три года, многое уже пережито и пройдено. Скучает ли? Безумно. Чимин вспоминает о нём каждый день, когда просыпается, в одиночку завтракает или ужинает, работает, гуляет по городу. Чимин видит его в каждой песне о любви и... Вероятно жалеет. Всё можно было бы решить, приложи он немного больше усилий. Ради крольчонка можно было бы и побороться, они не первая пара, которая столкнулась с подобным. Они ведь так любили друг друга... Чимин до сих пор, кажется. Но смысла возвращаться назад Чимин не видит и по сей день. Так много воды утекло, у обоих уже новая жизнь, они просто друг другу не подошли... От последних слов у Чимина ноет сердце, мысли путаются и такая тянущая тоска на душе, что иногда поражает. Чтобы забыть человека полностью, нужно в два раза меньше того времени, что вы провели вместе. Полтора года у Чимина отсчитались уже очень давно, а толку никакого. Не забылось, не стёрлось, не исчезло.
— Как тебе выставка? — интересуется Тэхён, возвращая Чимина на землю. Как легко можно выпасть из реальности.
— Необычно. Ты говорил, что у художника особенно отличаются портреты. Покажешь?
— Да, конечно! Следуй за мной, — Тэхён мягко берёт друга за руку и тащит в другой зал.
С этим сумасшедшим Ким Тэхёном Чимин познакомился в Интернете. Сошлись на каких-то общих интересах, разговорились, и вот так их дружба длится уже второй год. Тэхён живёт в Пусане пять лет, они семьёй переехали сюда из-за работы отца. Они могли познакомиться так давно, но Тэхён шутит, что жизнь ждала подходящего момента. Может, оно и так. Они понимают друг друга с полуслова, думают об одних и тех же вещах, мыслят схоже, Чимину нравится называть их платоническими родственными душами, звучит очень красиво, да и, по сути, это так и есть. Он благодарит жизнь за то, что та послала ему Тэхёна, маленького тигрёнка с широкой улыбкой, но острыми коготками. Без него Чимин, вероятно, просто сошёл бы с ума. Он не страдает от одиночества, но сердце пустое, не греется никем. Без Тэхёна совсем бы заморозилось.
Внимание Чимина привлекает одна картина. С первого взгляда ничего особенного, кровать с серыми мятыми простынями и обнажённая спина, за ней окно с видом на неизвестные высотки. Небо бледное, невзрачное, на сердце невольно скребутся кошки. Никаких намёков на солнце, нежный рассвет или томный закат. Небо затянуто тучами, всё серое-серое. Чимин сперва думает, что это девушка, но мускулатура тут же говорит об обратном. Правая рука поднята вверх, левая в сторону и чуть вперёд – молодой человек словно потягивается после сладкого сна. Косые едва заметные мышцы на руках и спине, на копчике родинки в виде неизвестных созвездий. Чимин вздрагивает и подходит ближе, чтобы рассмотреть. По всей спине родинки соединены едва заметной темной нитью, превращаясь в созвездия. Прямо как… На спине Чимина
он раньше делал точно также. Сидел на бёдрах и тонкой кистью соединял линии от одной звёздочки к другой. «Вот здесь вижу ковш большой медведицы… О, Дева, мой знак… Твой тоже должен быть, сейчас найдём… Ой, а если твоё зодиакальное созвездие на мне? Это так романтично. Жаль, ты их наизусть всех не знаешь. Но я могу показать тебе Весы, чтобы ты поискал на мне.» Крольчонок так сильно любил искать созвездия на спине Чимина, изучил все родинки там, наверное, наизусть. И расположение многих так похоже…
— Это моя любимая, — с нежностью говорит Тэхён, отметив интерес друга к картине. — Она первая.
— В каком смысле?
— Первая, которую мне довелось увидеть. И такая…
— Уютная, — печаль зудит где-то в грудной клетке, взывая к воспоминаниям, которые Чимин хотел бы похоронить навсегда. — А есть название?
— «Последнее утро».
— Почему последнее?
— Этого я не знаю, к сожалению. Ты не против посетить небольшой банкет по случаю открытия выставки? Я познакомлю тебя с художником.
— Было бы здорово, — искренне отвечает Чимин. — А где он сам?
— Дома. Выясняет отношения со своим парнем, — Тэхён морщится и закатывает глаза. — Неприятный очень мальчишка, совсем молоденький и чрезмерно эмоциональный. Нервы моему талантливому человечку потрепал.
Чимин качает головой и возвращается к изучению картин. Ему не очень хочется слушать про чьи-то неудачные отношения и ссоры. Своего хватает даже из прошлого.
Через час они с Тэхёном идут ужинать в ресторанчик недалеко от здания, где проходит выставка. За горячими блюдами они проводят лёгкую беседу об искусстве и современных корейских художниках, говорят о своих жизнях и наслаждаются компанией друг друга. Чимин старается не уходить в воспоминания, коря себя за то, что позволил ненужным мыслям вырваться из-под замка́. Затем они возвращаются на закрытый банкет «для своих», как сказал Тэхён, пропустить пару бокалов шампанского с незнакомыми людьми и, конечно, венец этого вечера – встреча с художником. Чимину было интересно взглянуть на человека, чья рука создала увиденные работы и, особенно, «Последнее утро», которая пробралась глубже, чем следовало.
На удивление, здесь нет пафосных мужчин в костюмах и дам в вечерних платьях. Чимин даже никого старше тридцати не видит, все молодые парни и девушки в повседневной стильной одеждой, многие из них смахивают на богатых художников в кризисе или поиске вдохновения. Очень симпатичные, юные, полные сил люди, восхищающиеся искусством. Компания, в которой Чимин всегда чувствует себя комфортно.
Тэхён крепко держит его за руку и мотает головой туда-сюда в поисках нужного им человека.
— Лейла, добрый вечер! Ты не видела Чонгук-и? Он уже приехал?
— Тэтт-и, привет! — незнакомая Чимину девушка расцеловывает Тэхёна в щёки и улыбается новому лицу на празднике. — Да, он где-то здесь. Всё бегает с телефоном, пытается отцепиться от своего кровососа. Тот его даже через сообщения не отпускает.
Чимин, ошарашенный неожиданно знакомым родным именем, не совсем понимает, о чём вообще идёт речь.
— Вот же паразит! — гневно восклицает Тэхён, но его выражение лица тут же меняется на радостное, когда он замечает кого-то среди гостей. — Нашёл. Чимин-а, идём, я вас представлю.
Не бывает же так в жизни, правда? Не построена она по сюжету бессмысленных слезливых дорам, где главные герои-любовники страдают друг без друга, разойдясь, а потом… Встречаются на художественной выставке. Чимин замирает, отпустив руку Тэхёна, и не верит своим глазам. Вот так вот, перед ним, лохматый и взъерошенный, словно маленькая птичка, стоит его крольчонок с таким же ошарашенным взглядом. Они смотрят друг на друга, не моргая, Чимин сжимает губы и старается не думать о том, как сильно ему нужно было просто увидеть его за прошедшие несколько лет. Просто посмотреть на него здорового, живого и счастливого. Чимин ведь не монстр совсем, он скучал по нему так сильно, особенно первые полтора года, рана вроде затянулась, а по краем иногда до сих пор кровоточит.
— Чимини-хён? — первое, что слышит от него Чимин спустя три года и бездумно кивает. Голос более взрослый, но по-прежнему такой нежный и укутывающий в себя, как в одеяло. — Это правда ты?
Сердце в груди отплясывает чечётку, бьётся быстро-быстро и даже останавливаться не планирует. Какая дикость, столько дней прошло после их последней встречи, больше тысячи дней в приглушённых красках, а бьёт обратно в яркую палитру с такой же силой, как в первый раз.
— Чонгу-
Чимин даже не успевает договорить, его поднимают над полом и крепко сжимают в объятиях с силой дикого изголодавшегося животного, в руках которого только и остаётся, что тихо запищать. И без спроса сносят будто лавиной, загоняют в прошлое, где несколько лет назад поднимали точно также. «Ты стал таким лёгким», — слышит Чимин где-то в районе груди и никак не может удержать строгость на лице, улыбка едва-едва толкается наружу кончиками губ.
— Чонгук, поставь меня, пожалуйста, — просит Чимин, слабо ударяя ладошками по широким плечам.
Чонгук его послушано ставит обратно на пол, но не отстраняется, всё также смотрит и тоже улыбается. Своей кроличьей яркой широкой улыбкой, превращая глаза в щёлочки, из которых и по сей день льются маленькие солнечные лучи. О, Чимин был так влюблён когда-то… В вышеперечисленное и крохотные родинки на лице.
— Это правда ты? Не верил, что увижу тебя когда-нибудь снова.
— Я, признаться, тоже, — говорит правду Чимин и отводит взгляд, наверняка пылая щеками. Нельзя поддаваться эмоциям, глупое сердце, что же ты творишь.
— А вы знакомы? — разрушает их первое впечатление Тэхён, который произошедшее перед своим носом не особо понял.
— Да, мы, эм…
— Друзья со школы, — вмешивается Чимин, не желая усложнять всё прямо сейчас, иначе от Тэхёна тогда не спрятаться. — Мы очень давно не виделись, поэтому… Встреча вышла… Неожиданной.
— Ладно… Тогда представлю вас в новых ролях. Это Чонгук-и, наш маленький автор выставки, которую ты имел честь посетить сегодня, — Тэхён обращается сначала к своему приезжему другу. — А это Чимин, мой платонический соулмейт из Сеула, про которого я рассказывал. Вы оба из Пусана, конечно… Как тесен, однако, мир.
— Значит, ты переехал в Сеул? — в голосе Чонгука затаилось что-то глубокое и Чимином неизведанное, оно внезапно пугает до чёртиков создаёт некую пространственную виньетку перед глазами. Но это нечто совсем не пугает, скорее… Тревожит и волнует старые истерзанные раны.
— Да, — Чимин отводит взгляд, не выдерживая шквал эмоций в глазах напротив. Шторм там разыгрался нешуточный. С Чонгуком так всегда, он не любит разговаривать, не придаёт большо́й ценности словам, у него всё через поступки и глубокие взгляды. Возможно, это изменилось, но Чимин хочет надеяться, что нет.
— Куда поступил?
— Честно говоря, никуда. Я работаю вокалистом и хореографом параллельно.
— Ого. Ты об этом мечтал.
— Я рад, что мы оба пришли к тому, о чём мечтали. У тебя целая выставка.
Чонгук улыбается, но болезненно, смотрит на Чимина, единственную мечту, до которой не дотянулся, опрометчиво потерял, безвозвратно. А разговор дальше не клеится совсем, Чимин нервно крутит шампанское в бокале и разглядывает молодых людей вокруг. Как назло, никто Чонгука не дёргает, к себе не подзывает. Они молчат, словно не знают друг друга совсем, Тэхён куда-то испарился вместе с шансом заполнить некрасивую тишину.
— А что привело тебя обратно в Пусан? — внезапно задаёт вопрос Чонгук, пытаясь вывести Чимина на малейшее подобие разговора.
— Тэхён пригласил встретиться. Я взял несколько дней выходных. Да и родителей хотел навестить, давно с ними не виделся.
— Это здорово. Они в порядке?
— В общем и целом, — Чимин кивает. — Бабушка немного приболела, но ничего серьёзного. Ведёт себя совсем не на свой возраст, ей всё нипочём.
— Да, я помню, — в этот раз улыбка Чонгука мягкая и нежная, семью Чимина он всегда очень любил и любит до сих пор хотя бы за то, что они приняли его когда-то как родного. А он их ожидания в итоге не оправдал. — Эм… Как тебе выставка?
— Твой стиль очень преобразился, я даже не узнал. Но это неплохо, тебе очень идёт. Ты совершенствуешься. Я… Честно говоря, восхищён, — Чимин смущённо чешет щёку, стараясь не краснеть. В его планах не было так открыто хвалить Чонгука, но он заслужил. Чимин в любом случае хотел высказать свои мысли автору работ. — Ох, точно, а… «Последнее утро», она…
— Это ты, — прямо отвечает Чонгук, не желая скрываться. — Я специально не хотел делать акцент на лице, поэтому… Получилось то, что получилось. Очень плохо?
— Нет, совсем нет. Она мне понравилась больше остальных. Ты очень талантливый художник, Чонгук-а.
— Спасибо, хён. Правда. Для меня очень важно было услышать это от
тебя. Что ты-
— Гукк-и! — Тэхён врывается в их разговор внезапно, пугая обоих парней. — Простите, пожалуйста, что прерываю, но там этот твой кровопийца пришёл.
— Я же просил так его не называть, — Чонгук сразу как-то на глазах бледнеет и уменьшается.
— А по-другому и не получается! Уведи его отсюда, пожалуйста, он действует на мою нервную систему.
— Ладно. Не уходите, никуда, я скоро вернусь, — Чонгук бросает Чимину слабую уставшую улыбку и исчезает среди гостей.
— Кровопийца? — встревоженно спрашивает Чимин, ему не понравилось то, как изменилось настроение Чонгука.
— Я же говорил, парень его. Надеюсь, что уже бывший, — недовольно отвечает Тэхён, а внутри Чимина неприятно оседает слово «парень».
— А… Что с ним не так? Он тебе не нравится?
— Он никому не нравится, — Тэхён делится этим с большим негодованием в словах. — Виён очень… Знаешь таких людей, которые всё только забирают и ничего не дают взамен? Он энергетический вампир, кажется, это так называется. Чонгук очень настрадался с ним, пытается теперь бросить его, а тот как клещ в моего малыша вцепился, не отпускает. Угрожает даже. Мол «я с собой такое сделаю, на твоей совести будет». А Чонгук-и, глупыш, верит и боится, что этот демон действительно что-то учудит. Честно говоря, я думаю, что Чонгук его не любил никогда даже. Он пытался, правда, но, очевидно, что они друг другу не подходят. И Чонгук это понял, а вот Виён, кровосос несчастный, никак не отпустит. Мы все от него устали. А ему словно нравится это. Может он одним негативом и питается. Фу. Ты только посмотри на него, вон там, — Тэхён кивает головой куда-то в сторону.
Возле дверей на Чонгуке висит невысокий тощий крашенный блондин, дует губы и что-то недовольно говорит. Глаза огромные, карие, красивые даже, но в них столько наигранных неискренних эмоций, Чимин видит это даже на расстоянии. Больше похож на пустую оболочку. Что Чонгук вообще мог найти в этом прилипчивом парне, который, как оказалось, ещё и мучает его?
— А сколько они встречаются?
— Ох… С начала года. Месяцев десять, получается. Бедный Чонгук-и. Мы ведь ему говорили, что не его это человек, а он всё отмахивался и говорил, что ему нужно. Чёрт его знает, что на душе у этого художника, из него не вытащить никогда информацию, только силой если.
Чимин понимающе кивает. Тем временем театр одного актёра продолжается. Виён всё ещё цепляется за Чонгука, несмотря на то что тот пытается отстраниться от него и что-то сказать. Видно, как неприятно ему выслушивать речи парня (нынешнего или бывшего), в его глубоких глазах Чимин читает обречённость и дикую усталость, слово ему не двадцать лет, а пятьдесят. Даже если их с Чонгуком история закончилась далеко не известным «долго и счастливо», сердце за него болит до сих пор. И видеть его страдания Чимину больно. Стоит ли вмешаться? Тэхён невольно помогает ему с ответом.
— Какой же мерзавец, Чонгук неделю нормально не спал, всё с этой выставкой носился, нервничал, волновался, переживал, ему бы по-хорошему отоспаться часов пятнадцать, а не выслушивать пустые обвинения. Говорю же, кровопийца.
И это было решающим словом. Чимин не станет терпеть чужую и свою боль. Не будет притворяться обиженным бывшим, которому плевать на свою прошлую любовь. Да он себя так никогда и не позиционировал даже, особенно перед самим собой. Чимин уверенно направляется к ругающейся парочке, надеясь забрать Чонгука от этой пустой куклы (первое впечатление он произвёл такое). Виён удивленно смотрит на него, когда Чимин осторожно опускает ладонь на плечо Чонгука и принимается гладить по часовой в успокаивающей манере.
— У вас тут всё нормально? — Тэхён с небольшим удивлением, написанным на лице, подходит следом.
— Не надо лезть не в свои дела, — важно заявляет Виён, голос его высокий и, честно говоря, не очень приятный. — Чонн-и, кто это вообще такой?
— Важно сейчас не то, кто я, а как ты треплешь нервы и так уставшему Чонгуку. Сегодня у него презентация выставки, первый день, и вместо того, чтобы поддержать своего парня, ты ещё больше утомляешь его ссорами и бог-знает-чем ещё. На твоём месте-
— Вот именно, что ты не на моём месте, — перебивает Виён, скрещивая руки на груди, — поэтому исчезни туда, откуда пришёл вместе с Тэхёном, ладно?
— Ах ты невоспитанный, — возмущённо начинает Тэхён.
— Хватит, — резко врывается Чонгук. — Ты не смеешь говорить таким тоном ни с кем из моих близких. Я уже всё сказал тебе, Ён-а. Я не хочу больше слушать это, ни сегодня, ни в любой другой день. Пожалуйста, уходи отсюда, если ты не собираешься уделять внимание моей выставке.
— Какой смысл, ты даже меня ни разу не рисовал, — Виён возмущенно задирает нос.
— Да кто ты такой, чтобы тебя рисовать, кровососина? — спрашивает Тэхён, смиряя младшего снисходительным взглядом.
— Как ты смеешь так говорить со мной?! — пищит нежеланный гость. — Гуги, он меня обижает!
— Тебе здесь не рады, — прямо говорит Чимин, отмечая, как резко опустились плечи Чонгука. Кажется, будто он вот-вот сдуется, как воздушный шарик. — Пожалуйста, уйди. Здесь нет охраны?
— Я его сам вытащу, мелкий дьявол, — Тэхён хватает Виёна за плечи и выводит на выход под его недовольные громкие возмущения.
Чонгук проводит его пустым взглядом до дверей, затем обращается к Чимину:
— Значит, Тэхён тебе рассказал?
— Вкратце. Очень неприятная личность, честно говоря. Ты… Расстался с ним?
— Попытался.
— Оно и к лучшему. Не мне судить, конечно. Я со слов Тэхёна.
— Да. Наверное.
Чимин хочет возмутиться этому неуверенному тону, но желание резко пропадает, стоит только снова взглянуть на Чонгука. Сердце в груди уже не стучит, как сумасшедшее, но за
бывшего парня сжимается в мучениях. Оно не забыло, даже не близко, ещё помнит и бережно хранит в себе подзабытые чувства, Чимин даже не отрицает. Для него никого после Чонгука не было и нет. Чон по-прежнему маленький мальчик, которого ранить легко, а заметить сложно, но Чимин это умеет, опыт, собранный годами, никуда не исчез. И сейчас Чимин видит, что ему плохо. Как физически, так и морально. Даже не думая, он бережно прижимает Чонгука к себе, а тот и не сопротивляется совсем. Наоборот, крепко обнимает обеими руками за талию и жмётся плотнее, ближе, чтобы никакого пространства между ними.
— Я так сильно скучал по тебе, — тихо делится Чонгук, открываясь Чимину с большой долей страха быть отвергнутым. — Мне…
Но дальше он недоговаривает. Молча стоит в долгожданных объятиях и надеется, что это не сон, а самая настоящая явь. Чимин вежливо ждёт продолжения, но ему не суждено быть озвученным вслух, так решает Чонгук.
— Ты живёшь у родителей? — звучит следующее.
— В отеле. А что?
— Мы можем немного прогуляться? Я посажу тебя в такси после.
— Не знаю, — честно говорит Чимин, совершенно не уверенный в том, как эта прогулка может закончиться, даже примерно.
— Пожалуйста? Я бы хотел поговорить с тобой. Мы не виделись так давно, и… Я ничего не знаю о твоей жизни сейчас. Это, вероятно, эгоистично, ты можешь мне отказать, я пойму, правда, но я бы хотел, чтобы ты согласился. Просто прогуляться, ничего особенного.
Чонгук, конечно, немного лукавит. Ему хочется узнать немного больше о жизни Чимина за последние несколько лет, но… Судьба подбросила в его руки невероятной удачи подарок – шанс исправить ошибки прошлого, Чонгук ведь свою первую любовь и спустя три года забыть не смог. Чимин в его сердце живет уже много лет, и никакими способами убрать его оттуда не получилось, Чонгук честно пытался, всё бестолку. Вина продолжает мучить его, с бесчисленными «а если бы» он просыпается чуть ли не каждое утро, бесконечно жалеет о своих прошлых поступках и словах. Надо же было так легко упустить свою любовь, потеряв рассудок за пеленой подростковой нестабильной яростью и ревностью. Чонгук был абсолютным идиотом и мудаком по отношению к любви всей своей жизни. И он смирился с тем, что смысла возвращаться назад нет. Но сейчас… Сейчас, когда родной и любимый Чимин стоит рядом, обнимает совсем так, как раньше, Чонгук возненавидит себя на всю оставшуюся жизнь, если не попытается минимум извиниться, а максимум… Слишком страшно о нём думать, наивно и опрометчиво. Но Чонгук готов оставить осколки сердца осколками, главное попытаться.
— Хорошо, — тем временем Чимин соглашается, заставляя Чонгука искренне и легко улыбнуться. — Только нужно предупредить Тэхёна, я вроде как собирался остаток вечера провести с ним.
— Конечно.
В конечном итоге Чимин отправляет другу сообщение, пока Чонгук поспешно прощается с гостями. Улыбается слабо, но искренне, благодарит всех за комплименты и похвалу, кланяется и, наконец, возвращается к Чимину. Они выходят из здания и сворачивают в сторону основной дороги. На улице давно стемнело, фонари и всё искусственное освещение создаёт свою особенную атмосферу, немного даже романтичную, шум города вовсе ничего не портит. Чонгук прячет руки в карманы объёмной кожаной куртки, Чимин любуется им пару секунд. По-прежнему красивый, теперь уже немного возмужавший, повзрослевший. Чон Чонгук прекрасен по-своему в любом возрасте, генетика, чтоб её.
— Как ты познакомился с Тэхёном? — спрашивает он, поймав изучающий взгляд Чимина. Тот смущённо отворачивается и смотрит перед собой.
— По сети. Даже, кажется, в какой-то пусанской группе. Разговорились, вот и всё.
— Он очень тепло о тебе отзывается. Какое совпадение, подумать и не мог, что ты и есть тот самый Чимин. Вы называете друг друга родственными душами?
— Платоническими, — поправляет Чимин. — Да. Нам очень комфортно вместе, несмотря даже на наши явные различия в характерах. Я его очень ценю. А что насчёт вас двоих?
— В универе познакомились. Я поступил на художественное направление, как и хотел. Он на несколько курсов старше, любил возиться с первокурсниками. Вот так наше общение тоже как-то завязалось, проводили сначала много времени в стенах универа, потом за его пределами.
— Ты занимаешься портретами на заказ? Раньше ты этим увлекался как сумасшедший, — припоминает Чимин.
— Да, собственно, это мой основной заработок. Меня уже рекомендуют другим клиентам, — с приемлемой гордостью заявляет Чонгук. — Заказов очень много, может, потом появится что-нибудь покрупнее.
— Я в этом уверен, Чонгук, — мягко соглашается Чимин. Он никогда не сомневался в способностях младшего.
— Давай свернём в парк.
— Ты живешь сейчас с родителями? Или один?
— Нет, жить с ними невыносимо, — шутит Чонгук, направляя Чимина в сторону лавочек. — С одногруппником небольшую квартиру рядом с универом. Удобно, недорого. Мама всё равно таскает к нам контейнеры с едой на выходных, от голода не умираем.
Чимин по-доброму смеётся и качает головой. Чонгук походит на клишированного студента.
— Почему ты не поступил никуда в Сеуле? — задаёт встречный вопрос младший.
— Я пытался, но везде что-то не получалось. То не принимали, то документы мои теряли. Я сразу понял, что это знак. Мне и самому не очень хотелось на тот момент ходить в универ. Потом очень удачно подвернулась работа вокалиста в ресторане. Я директору понравился, выступая иногда по будням. Через него на меня вышло заведение немного престижнее, я пою там по выходным, за два дня зарплата приличная. Я и свои вокальные данные подтянул.
— Куда может быть лучше? — удивляется Чонгук.
— Поверь, я пою гораздо лучше, чем в старшей школе. Потом я решил попробовать себя в танцах, но никак не получалось найти подходящее место. Я пробовался в театральные трупы, даже на некоторых артистов вышел, но всё мимо. Хотелось уже отказаться от этой мечты, но буквально месяц назад нашёл объявление о поиске учителя-хореографа для малышей. Пока на испытательном сроке, но скорее всего я закреплю за собой это место.
— Звучит как мечта, хён.
— Так и есть. Возможно, я не смогу провести так всю жизнь, но сейчас я очень доволен тем, что имею.
— Я очень счастлив за тебя, правда. А… Ты встречаешься с кем-то сейчас?
— Нет.
— А встречался?
— Это допрос? — шутит Чимин, чувствуя под этими вопросами нечто большее, чем простой интерес.
— Вовсе нет, я просто узнаю. Можешь не отвечать, если не хочешь. Благодаря Тэхёну, про меня ты знаешь немного больше. Он всё тебе разболтал, наверное.
— Возможно. Я правда не знаю, что ты понимаешь подо «всем». Он же неспециально. Ничего страшного, тебя не выставили в плохом свете. Чонгук, это нормально, что ты состоял или состоишь в отношениях, не надо этого стесняться. Я не собираюсь устраивать истерики на пустом месте. Честно признаюсь, я хочу, чтобы ты был счастлив. Остальное не столь важно. Я в любом случае твоё прошлое.
— Но я этого не хотел, — тихо говорит Чонгук, смотря под ноги.
— Чего?
— Не хотел, чтобы ты становился моим прошлым. Я не просил.
Чимин молчит, не зная, что можно ответить на это. Он знал, что рано или поздно они коснуться темы их расставания.
— Прости, я знаю, что обсуждать это странно и, вероятно, неудобно, но я буду жалеть всю свою жизнь, если сейчас не выскажусь. Прошу просто выслушать меня, я не требую ничего взамен, ладно?
— Конечно, — почти шепчет Чимин. Тогда Чонгук тормозит его и жестом просит присесть на удобно подвернувшуюся лавочку в тени деревьев.
— Я… Испортил всё. Испортил наши отношения, не просто испортил, я их разрушил. И здесь действительно только моя вина, потому что ты пытался со мной поговорить, а я тебя не слышал. Слушал, может быть, но не слышал. Не знаю, можно ли списать произошедшее на подростковый возраст, но в школе я действительно был неуправляем. И если первое время у тебя получалось с этим сосуществовать, потом… Всё просто превратилось в абсурд. Я был ослеплён ревностью, но… Какая ирония, я всего-навсего боялся тебя потерять. Ты поступил в университет, это новая среда с абсолютно новыми людьми, взрослыми людьми. И я так сильно был неуверен в себе, я верил, что однажды ты найдёшь кого-то умнее, проще, того, кто не будет вести себя как ребёнок. Сейчас я уже понимаю, как глупо всё получилось. И мне очень,
очень жаль. Я догадываюсь, как сильно задела вся эта ситуация
тебя. Я буквально вынудил тебя уехать. Когда я нашёл этот несчастный листок, написанный твоим почерком, я чуть с ума не сошёл. Разгромил всю квартиру, пришлось потом неплохо заплатить за ремонт. Ярость владела мной целые сутки, а потом… Я выдохся. И когда осознание ударило… Я порывался тебя найти, но всё было бесполезно. И одним днём я просто подумал, что тебе на самом деле легче без меня, чем со мной. Я не… Не прошу у тебя много, только… Даже просить принять извинения с моей стороны неправильно. Ты не обязан. И не должен. Я просто прошу у тебя прощения. Искренне и с сожалением. Ты не заслужил такого поведения по отношению к себе. Я был полным придурком, понимаю, что эти же слова могли спасти наши отношения несколько лет назад, но раньше я не понимал смысла в разговорах. Сейчас, наверное, тоже нет никакого смысла, но для меня он есть. Никто и никогда не сможет заменить тебя, Чимин. Я пытался. Но это всегда был
ты. Ты и останешься. Прости меня.
И вокруг вроде ничего не поменялось. Всё также шумит ветер в листьях, парковые аллеи безлюдные, птицы не шумят, фонари мягко освещают улицы Пусана, а у Чимина внутри всё перевернулось после слов Чонгука. Сидит он напротив, повзрослевший, с другим мышлением и видом на жизнь. Извиняется. И, казалось бы, что сейчас Чимину его извинения? Столько воды утекло, слова совсем ни к чему. А сердце бьётся в грудной клетке, тяжёлое очень, мысли в тумане, глаза щиплет. Чимин многое может выстоять, жизнь выработала иммунитет к стрессовым тяжёлым ситуациям, но к признанию Чонгука не подготовила. Что ответить? Что сказать? Ни одного слова в голове, только боль глубоко внутри и такая ласковая тёплая ностальгия по старым временам, по самому Чонгуку, этому активному, но закрытому пацану, который пылко целовал, палил ужины на плите. Сейчас перед Чимином сидит кто-то другой, но совсем не значит, что хуже или лучше.
— Спасибо, что позволил мне выговориться. Это очень важно для меня. Я вижу, что ты немного ошарашен всем этим… Но ты должен был знать. Так правильно. Наверное, нужно вызвать тебе такси. Вряд ли ты захочешь ещё со мной разговаривать, — Чонгук отводит взгляд в сторону и нервно теребит пальцами серёжку в ухе.
Молчание Чимина разрушает по кусочкам и слишком медленно. Надеялся ли на что-то Чонгук? На ответное признание, счастливый конец? У них из общего остались только воспоминания. Оба изменились, повзрослели, жизнь заставила. Сдался Чимину он заново? Чтобы снова сидеть, как на пороховой бочке? Характер-то у Чонгука несильно изменился. Да, преобразился в чуть более спокойный, рациональный, но опасность взрыва есть всегда, каждый день и от каждого слова или действия. Чонгук просто такой. Но…
Ведь это не значит, что его невозможно любить? Ему бы всего один шанс, последний, зацепиться за любимого хёна и никогда в жизни его больше не отпускать.
— Чонгук-а… — голос Чимина неожиданно вырывает младшего из собственных мыслей.
— Да?
— Я… Могу тебя попросить?
— Конечно. Всё, что угодно, — Чонгук кивает.
— П-поцелуй меня. Мне… нужно быть уверенным.
«В чём? — печально хочет спросить Чонгук. — В том, что мои слова для тебя отдаются ничего не значащим эхом? Что за проверка на прочность?» Но хочется невыносимо. Ему это снилось столько раз, не сосчитать даже. Спустя несколько лет держать Чимина в своих объятиях, целовать, любить его так сильно, как никогда прежде, вымаливать прощение и вести себя с ним нужным образом. Возможно ли это воплотить в жизнь? Чонгук боится строить такие надежды, особенно после просьбы Чимина, сердце вряд ли выдержит такой удар.
Чонгук осторожно опускает ладонь на его щёку, подушечками пальцев лаская мягкую кожу. На ощупь совсем, как раньше, разве что милые щёчки исчезли и на их месте появились острые скулы, придавая Чимину некую эстетичность и хрупкость. Придвинувшись чуть ближе, Чонгук прикрывает глаза и бережно касается губ Чимина своими. Желудок приятно тянет, нет никаких глухих взрывов под веками, только… ощущение дома. Целовать Чимина как возвращаться домой, где уютные тёплые покрывала и яркие подушки, ужин на скорую руку и родной человек. Это те чувства, которые ему всегда дарил старший. И вернуться к ним спустя три года кажется благословением свыше. Губы Чимина слегка приоткрылись, позволяя Чонгуку углубить поцелуй. На вкус он как шампанское и шоколадные конфеты. Лучшего описания придумать невозможно. Пальцы Чонгука скользят на шею Чимина, притягивая того ближе. Как будто и не было тысячи пустых дней без любимого рядом. Остальные ни в какое сравнение не идут вместе с Чимином и его
существованием. С его пухлыми мягкими губами и тихим хныканьем, которое Чонгуку доводилось слышать очень редко. В это самую секунду он наслаждается простым поцелуем так, как никогда прежде и понимает, что Чимина отпустит только со своим сердцем. Без них обоих жизнь потеряет смысл.
— Я не смогу потерять тебя ещё раз, — шепчет Чонгук, прекращая поцелуй, но не отодвигаясь ни на миллиметр. — Я всё для тебя сделаю, положу к ногам вселенную, себя перестрою, только не уходи. Пожалуйста… дай мне ещё один шанс. Если здесь всё ещё бьётся для меня.
Рука Чонгука опускается поверх кардигана Чимина, где под грудью качает кровь сердце. Очень страшно открывать себя вот так, Чонгук никогда этого не делал. Но однажды благодаря своему упёртому характеру и страху разговоров он Чимина уже потерял. И ради него… Чимин стоит всего. Ради него Чонгук и душу наизнанку вывернет, и о каждой своей проблеме расскажет. Только… рядом.
— Хён-
Чимину тоже страшно. Он затыкает Гука поцелуем, давая себе чуть больше времени на то, чтобы подобрать правильные слова. Ему тоже страшно. Вероятность снова остаться с разбитым сердцем не прельщает, но заместо неизвестности выбирать будущее без Чонгука не хочется тоже. Окунувшись в воспоминания, Чимин испытал запрятанные глубоко эмоции и чувства, вырвал их резко и болезненно, чтобы убедиться в том, что никакой боли они больше не дают. На губах Чонгука он собирает тепло и ласку, неозвученные обещания и надежды. Возможно, у них не получится продержаться вместе всю жизнь. Возможно, что-то снова пойдёт не так. Случай сделает виноватым его или Чонгука, но заглядывать в будущее очень тяжело. Чимин не Бог, но то, в чём он точно может быть уверен, так это в своей собственной готовности работать над отношениями. Он вложит в них все свои силы, и надеется, что Чонгук сделает тоже самое.
— Стой. Ты меня путаешь, хён. Пожалуйста, скажи что-нибудь.
Чимин вдыхает запах младшего парня и слегка отстраняется, позволяя свежему воздуху проникнуть в лёгкие.
— Я боюсь снова оступиться, Чонгук-а. После нашего расставания мне пришлось очень тяжело. Да ты и сам это прекрасно понимаешь. Второй такой случай я вряд ли осилю. Но… Ещё страшнее думать, что сейчас я могу упустить тебя снова. Ты так красиво говоришь, я не знаю, насколько ты сам веришь в свои слова и насколько они правдивы, однако я тебе верю. Не хочу больше сомневаться. Я пытался забыть тебя три года, но потребовалась лишь одна встреча и поцелуй, чтобы всполошить прошлое.
— Технически, было два поцелуя. Второй раз ты меня поцеловал, — исправляет Чонгук, на его губы закрадывается широкая улыбка.
— Мы здесь отношения выясняем, тебя это не смущает?
— Значит, это «да»? «Да, я даю тебе второй шанс, не смей облажаться ещё раз»?
— Не так категорично, конечно, но… Да.
Чонгук издаёт непонятный победный клич и объятиями валит Чимина на скамейку, оставляет на его щеках звонкие чмоки и внутри радуется тихому хихиканью своего хёна. У них есть второй шанс. Чонгук ни за что не подведёт. Чимин постарается тоже.
— Спасибо. Спасибо большое, — искренне благодарит младший. — Ты кажешься видением, это правда не сон?
— Вряд ли бы во сне я чувствовал твои слюни так чётко.
— Ну хё-о-он!
❤️
Чуть позже Чонгук всё-таки заказывает Чимину такси до отеля, но едет вместе с ним. На заднем сидении машины они молчат, смотрят в окна по разные стороны, но их пальцы, переплетённый между собой, говорят за хозяев. Нежные прикосновения, поглаживания и даже пощипывания говорят о многом. Чонгук передаёт то, как сильно скучал. Чимин соглашается. Глупо, конечно, они играются, словно дети, но кто им скажет хоть слово? Именно.
До места назначения они добираются довольно быстро. Чонгук предлагает купить в магазине пиво или что-нибудь ещё и отпраздновать их воссоединение. Таким образом в номер он заходит с гремящим стеклянными бутылками пакетом. Ставит в прихожей и идёт за Чимином в ванную комнату.
— Так странно находиться в отеле в своём родном городе, — Чимин понимающе хмыкает, настраивая температуру воды в раковине. — Ты часто приезжал сюда?
— Раз в полгода где-то. Чтобы навестить родителей и с Тэхёном встретиться.
— Подумать только, мы ведь могли и раньше увидеться.
— Мне кажется, в другом случае у нас бы ничего не вышло. Обоим нужно было немного времени.
Чонгук задумчиво кивает.
— Да. Да, ты прав.
Они оба забираются на широкую кровать в номере и открывают по бутылке пива. Звонко чокаются ими и начинают расслабленный разговор, рассказывают о собственных жизнях. Как оказалось, говорить они могут часами, и не только о себе. Раз за разом поднимаются всё новые и новые темы для обсуждения, они о чём-то спорят, смеются, и каждому на душе так спокойно. Раньше им никого и ничего не надо было, когда они встречались – всё самое родное и любимое под боком, рядом. В мусорку летят бутылки одна за другой, в конечном итоге за пару часов они выпивают всё купленное. Чимин счастливо улыбается и укладывается на спину, его голова свисает с кровати, лицо забавно краснеет.
— Не надо так ложиться, вредно, — важно заявляет Чонгук и подтягивает парня на кровати, чтобы голова его была в безопасности, склоняется над ним и разглядывает захмелевшие глаза-щёлочки. — Я так счастлив сейчас.
— Я тоже, — признаётся Чимин, руками обхватывая Гука за шею. — Это всё ещё выглядит до жути странным, но… Мне кажется, будто я заново привыкаю к тебе. В этом есть смысл?
— Да, потому что я чувствую того же самое. Мы не виделись три года. Мы заставили друг друга страдать. И несмотря на оставшиеся чувства… Время поможет, я полагаю.
Сюда бы, наверное, подошла фраза о том, что сейчас им не нужно никуда спешить. Шаг за шагом узнать друг друга ещё раз, вспомнить старое и получить новое, но… Чонгук не хочет об этом думать, когда его собственные губы вспоминают ощущение кожи Чимина и её в вкус с едва заметной ноткой пота и одеколона. Всё идет в точности да наоборот, потому что на них быстро исчезает верхняя одежда, и никто об этом не жалеет. Сдерживаться ни один из них сейчас не хочет. Чонгук оглаживает руками тонкую талию, а затем стягивает с Чимина чёрную мягкую водолазку.
— Ты очень сильно похудел.
— Это плохо?
— Нет, наверное. Просто непривычно. Кажешься таким хрупким, я боюсь тебя сломать.
— Не сломаешь, обещаю, — шепчет Чимин. — По крайней мере сейчас.
— Я постараюсь.
Оба чувствуют, что разговор здесь совсем не о физической силе. От этого атмосфера в номере будто густеет, становится тяжелее, температура воздуха поднимается. Чонгук небрежно отбрасывает в сторону свою рубашку и через секунду лежит на спине, в растерянности моргая. Чимин седлает его бёдра, разыгрывает на лице лёгкое смущение и скользит кончиками пальцев по груди младшего.
— А вот ты, я смотрю, набрал массу. Только взгляните на этот каменный пресс. А какие ноги, — Чимин сползает чуть ниже, оставляя лёгкие поцелуи на животе Чонгука. Медленно достигает ремня, играется с пряжкой и чувствует, как под тканью штанов нарастает возбуждение. — У меня нет с собой ничего. Так что-
— Нам это раньше не мешало, — усмехается Чонгук, ссылаясь на воспоминания о многократном быстром сексе в разных подходящих и нет местах.
— Гук… Я… — Чимин отводит взгляд в сторону, в этот раз смущаясь по-настоящему. — У меня давно не было секса.
— Давно… Это сколько?
— Больше года.
— Так значит, ты встречался с кем-то?
— Мы действительно будем обсуждать это сейчас? Займи свой рот чем-нибудь полезным, — без задней мысли возмущается Чимин, и его тут же переворачивают обратно на спину.
— С радостью, хён.
Несмотря на то, что у Чимина за прошедшее время было ещё несколько партнеров, Чонгук по-прежнему остаётся лучшим. Вряд ли это можно будет изменить, они ведь были первыми друг у друга. Вместе они познавали искусство секса, изучали друг друга, знали, каким образом доставить запредельное удовольствие, куда надавить, где коснуться, чтобы свести с ума. Они знают друг друга лучше, чем кто-либо сможет узнать. Оба надеются, что этих «кого-то» в их жизни не будет. Чимин мнёт пальцами густые волосы Гука, стараясь не кончить за минуту, как подросток, от умелой оральной ласки. Язык Чонгука творит поистине волшебные вещи, его руки гуляют по телу Чимина, вспоминая все изгибы и особенные местечки, от прикосновений к которым дрожь пробивает всё тело. Кто-то боится щекотки на рёбрах, Чимин же ловит от этого кайф и возбуждение. Особенно справа, где несколько лет у него уже красуется татуировка. Слишком интимно и крышесносно ощущаются пальцы Чонгука на теле. Чимин взрывается от оргазма сквозь улыбку и тихий стон с драгоценным именем на губах. Чонгук облизывается и с поцелуями поднимается к лицу хёна. Там его встречает туманный взгляд карих глаз и подсохшие дорожки слёз на щеках.
— Всё хорошо?
Чимин слабо кивает и стирает с чужой губы собственную сперму.
— Грязнуля. Позволь мне тоже помочь тебе с твоей внушительной проблемой.
— Боже, да. Я так скучал по твоим сладким пухлым губам.
— Только по ним, значит, ха? — Чимин тянется к бутылке с водой на тумбочке, желая минутку помучить одного нахала.
— Я же шучу. По всему обнаженному тебе, конечно.
Чимин невольно давится водой, та тонкими струйками бежит по его груди под пристальным голодным взглядом Чонгука.
— Клянусь, у меня только что дёрнулся член.
— Мерзавец.
❤️
На улице уже глубокая ночь. Многие жители спят, Чимин не видит горящих окон в доме недалеко от отеля. Шум машин не разрезает тишину улиц, можно услышать только скребущуюся где-то кошку и негромкий разговор по телефону из соседнего номера.
— Ты заболеть что ли решил? — возмущается Чонгук, выплывая из ванной. — Сейчас уже не лето, чтобы у распахнутого окна после душа стоять. Вроде хён, а такой бестолковый.
Чонгук ответственно закрывает створку, а затем обращает внимание на задумчивое лицо рядом.
— Эй? Всё в порядке? — интересуется он.
— Да. Просто задумался, — Чимин поворачивается к Чонгуку и некрепко обнимает его, утыкаясь носом в волосы рядом с ухом.
— О чём, если не секрет?
— О будущем.
— А что с ним не так? Только не говори, что ты жалеешь.
— Нет, вовсе нет. Я очень рад, что мы смогли… что мы сошлись. Но…
— Почему ты не можешь жить здесь и сейчас? Мы вместе. Это главное, разве не так? Я тебя больше никуда не отпущу, не бойся.
— Мы живём в разных городах. У нас совершенно разные жизни.
Чонгук вздыхает и ласково принимается выводить ладонью круги на спине своего глупого хёна.
— И что? Мы живём в двадцать первом веке. У нас есть телефоны и транспорт. Да, может, первое время будет тяжело. Но я уверен, что мы справимся. Не хочу, чтобы ты срывался жить ко мне в Пусан, также я не хочу переезжать пока в Сеул. Но это не значит, что тебя я люблю меньше. Время само распорядится нашими действиями, я в это верю.
— На всё-то у тебя есть ответ, — тихо отвечает Чимин с улыбкой в голосе.
— Я уже скучаю по тебе, зная, что скоро придётся сказать «пока» и вернуть тебя Сеулу. Но это правильно. Хоть немножечко больно и несправедливо.
— Посмотри на себя, теперь ты говоришь такие красивые слова… Раньше от тебя подобного никогда нельзя было услышать.
— Я же сказал, что учусь на ошибках. Они мне дорогого стоили. Я смог немного облегчить твои тяжёлые думы?
— Не издевайся надо мной, я действительно переживаю.
— Понимаю. Прости, — Чонгук обнимает лицо хёна ладонями и сжимает щёки (то, что можно ими назвать, слабый намёк). — Не грусти. Вот они, твои надутые губки. Мои любимые пухлые губки.
Чимин корчит рожицу, оба смеются. Уютно.
— Ты не против, если я останусь с тобой и посплю? Я уже выключаюсь.
— Конечно! Тэхён сказал мне, как ты издевался над своим организмом последнюю неделю. Позволь себе выспаться.
— Рядом с тобой я всегда высыпался. С тобой тепло.
Чимин краснеет и толкает Гука к кровати. Вот вроде бы у них всё хорошо. Кто знает, сколько на самом деле продлится их счастье? Может, год или месяц; а может десять лет или дольше. Никто не знает, но оба, Чонгук и Чимин, докажут себе и всему миру, что оно того стоит. Иногда прошлое нужно отпустить, забыть навсегда и никогда больше к нему не возвращаться, даже если больно и от эмоций разрывает. А иногда… Нужно дать второй шанс, ведь никогда не знаешь, какое счастье ждёт на следующей странице.
