посмотрим на звёзды?

— ты только представь, это же лас-вегас - казино и мошенники, неоновые яркие вывески, чёрт, — рассматривая цветастые носки на фоне ребристого потолка, проговаривает ноен, лёжа ногами на кровати, а корпусом на мягком ковре. — сигареты, наркотики и ограничения по возрасту. посмотрю, если доживёшь до двадцати одного – может как-то попадёшь в какое-то нелегальное маленькое казино, — почти так же свисает вниз рядом чейз, но уже лицом в пол. — постой, хочешь сказать, что не протащишь меня с собой по исполнению двадцатки? — возмущается и руки скрещивает, отчего больно ударяется копчиком о железный прут снизу кровати, складываясь почти пополам от падения. — если не будешь осторожнее, то придется твои органы на кон ставить, — поворачивается лицом к юбэнксу и подмигивает, а затем вовсе сползает с матраца и червячком ползёт к дверному проёму. ноен кривится от боли в позвоночнике и медленным шагом догоняет хадсона уже на кухне, когда тот, будучи подпоясанным фартуком, оставляя его верхнюю часть висеть, набирает воды в глубокую миску. его, наверное, больше смущает тот факт, что он сам никогда не брал нормальных продуктов в руки и ничего кроме бутербродов сделать не может, чем чейз, который готовить умеет, потому что в детстве казалось, что ему проще песочных куличей наесться, нежели разогреть еду в микроволновке. как когда-то ляпнул этот темноволосый кудряшка, который пыхтит над вязким тестом, «ещё никто не умер от песка - только от камней в почках, так что не страшно», а потом лицом с размаху зарылся в песчаное дно небольшого озера неподалёку от их домов, с громким смехом и призвуком «ням-ням». правда после того случая чейз всё-таки провёл пару дней с жуткими болями в желудке, но даже тогда умудрялся пропускать шутки и открытый стёб над окружающими. интеллектом мальчишка никогда обделён не был, но то ли пользоваться им правильно не умел, то ли нарочно глупым прикидывался, чтобы в один из дней засверкать своим умом. только вот теперь не понять, смог ли удивить преподавательницу по математике. — эй, ты собираешься садиться? а ещё, — прикрикивает хадсон. — как тебе мой фартучек? — натягивает полностью ткань и бровями играет, привлекая внимание к обнажённому мужскому телу на ней. — пойдет, но у тебя никогда быть не сможет таких форм, если брать твоё отношение к спорту – думаю оно не поменялось? — вопрошает светловолосый, присаживаясь за стол и понимая, что аппетита нет. чейз лишь громко цокает языком и садится напротив парня, начиная есть пышные оладьи, которые, несмотря на все трудности с приготовлением, не потеряли формы, что про самого хадсона не скажешь. на тарелке ноена за пять минут ничего так и не поменялось – он только время от времени слизывал сметану, посыпанную сахаром, задавая вопросы о планах на ближайшие пару дней и доходя до занятий чейза. — ты же сам живёшь, а деньги откуда берешь, если не секрет? — вопрошает ноен с интересом вглядываясь в то, как темноволосый слизывает сметану с уголков губ. — мне отцовская фирма по наследству досталась, — хадсон внимательно за реакцией следит, а когда непонимание на лице юбэнкса замечает, добавляет. — он разбился пять лет назад в автокатастрофе, но правоохранительные органы до сих пор не разобрались, точно ли это был отказ тормозов, так что утверждать я не могу. — мне жаль, — нагнетающая атмосфера заставляет блондина ссутулиться ещё сильнее, сложить руки на ногах, а голову опустить, прикрыв лицо волосами. — ну чего ты? — привстаёт с места чейз с противным звуком скользящего железа по кафелю и приподнимает указательным пальцем подбородок ноена, затем щёлкает его по носу и забирает тарелки, специально шаркая тапочками по полу. у всего есть свой логический конец - как и у самой глупой истории, которую наивные дети рассказывают под одеялом с фонариком в руках, так и у шума рано или поздно наступает стадия тишины. наверное, поэтому ноен сейчас лежит на кровати, в сотый раз считая потолочные плиты, слушая как вода по батареям течёт, придавая комнате небывалого тепла, пока за пластиковыми окнами последние лучи солнца отбиваются о белые дороги, ведь близится уже третий час январского сумрака. блондин ёжится, когда в комнату стучат, так что теперь он не звездой раскинулся на двухместной кровати, а клубком скрутился на боку, отвернувшись от дверного проёма. — ты не спишь? — на цыпочках подбирается к скрутившемуся юбэнксу, поглаживает его по руке. — я хотел предложить съездить со мной кое-куда, что думаешь? ноен чувствует, как рядом прогибается кровать, а затем чейз и вовсе складывает руки на его рёбрах, ложась головой, но пытаясь меньше давить весом, пусть и находится не в такой удобной позе. от него так и веет нежностью. он ещё и так блядски улыбается, точит клыки, за ухо его прядь заправляет, что заставляет блондина почувствовать что-то вроде бабочек в животе, но потом это завязывается в тугой узел из всех органов, принося неистовую боль, до слёз, застывших в его глазах. новый глоток тревожности. как же ненавидит всё прожитое, что в покое его оставить не может – особенно, когда чьи-то поступки, чьи-то действия в прошлое окунали с головой, марали память. как и сейчас чейз напомнил, когда его, ещё будучи маленьким, мама спать укладывала, когда также сама прикладывалась к нему после очередной рыцарской сказки. ему доводится плотно сжать глаза и стиснуть зубы, дабы боль со звуками наружу не вышла. конечно, чейз видит все её признаки, но как помочь совершенно не знает, поэтому отвлечь будет проще всего. — так что думаешь? — вопрошает хадсон, наблюдая за сменявшимися на лице светловолосого эмоциями, совсем не подозревая, что тот борется с давно прогнившим прошлым, которое только благодаря одному жесту с его стороны поползло из всех щелей ножом исполосанной души, подмечая только, как подрагивают ноги юбэнкса. — хорошо, — резко распахивает глаза и тяжело дышит, словно только что после тридцатикилометровки. — ты точно чувствуешь себя нормально? — снова будто в пустоту спрашивает брюнет, потому что ответа так и не получает, так что молча из комнаты выходит. — нормально, — слышит писк чейз, будучи уже в соседней комнате, выбирая очередную пару одежды, которую мог бы надеть юбэнкс и не утонуть в ней. стоит, всё-таки, как-нибудь съездить в торговый центр. смешно становится от зрелища запутавшегося в рубашке блондина, и как пуговицы через одну застегнуты, ещё с самого начала сбившись на одну. поэтому сейчас это смотрелось одновременно нелепо, но так мило, когда ноен пыхтел только над пуговками. но становится совсем не смешно, как только чейз замечает, что светловолосому не хватило отверстий в ремне, чтобы застегнуть и так самый маленький по объёму в его коллекции. конечно, справиться с этой проблемой не так уж сложно, но придётся приложить немалые усилия, чтобы пробить дырку кухонным ножом только в ремне и оставить пальцы на месте, да и, в принципе, руки в целости. незастегнутые три пуговицы на рубашке с самого верха придавали некого шарма образу юбэнкса, который вечно трепал свои волосы, то и дело зачёсывая белые пряди пальцами назад, как и подкатанные до локтя рукава. а коричневые штаны, туго утянутые на пояснице, дабы не слезли, с прямым кроем, отлично сидели на бедрах и спадали ниже на тонкие щиколотки, собираясь во множество складок и, немного распластавшись на лаковых ботинках - одних из самых дорогих в коллекции чейза, понемногу волнами сминались от ветра, который был создан, благодаря метающимся людям. вокруг было достаточно много детей, но ни один из них не прыгал от радости или плакал от не купленной игрушки - они молча ходили за родителями по помещению, всё рассматривая картины на стенах, которые не так давно какой-то безымянный художник нарисовал и на свалку выбросил, а проходящий мимо дизайнер посчитал это произведением искусства, так что теперь полотно в рамке украшает такие раздражающе-белые арт-галереи. ноен был идентичен в действиях тем детям, что вместо того, чтобы во дворе, которых не так уж и много, особенно в центре нью-йорка, в войнушки играли, тратят время на якобы образованность своего абсолютно прозрачного будущего, потому что ещё толком-то и не знают в свои десять, хотят ли связать жизнь с искусством или же чем-то таким престижным. юбэнкс лишь замечал, как чейз, всё так же проходясь вдоль таких ярких, совсем не во вкусе ноена, стен, то и дело поглядывая на наручные часы, будто выжидая чего-то, что крайне сильно пугало блондина, потому что он совсем не знал чейза: остался ли он всё тем же весёлым, но ответственным мальчишкой, либо сгнил и сейчас, как и упомянул утром «поставит на кон» светловолосого. хадсон ладони протирает: то ли в предвкушении, то ли от волнения — со спины определить, что чувствует он, достаточно сложно, но когда, после очередного поглядывания на часы, брюнет за руку утаскивает ноена к одному из залов, того в дрожь бросает, как страшно. только дальнейшее удивляет, ведь в комнате две кровати посередине и больше ничего, а когда чейз усаживает юбэнкса на одну из них, сам падая на противоположную, вроде как легчает. как только юбэнкс головой подушки касается, свет выключается, а дверь захлопывается, что заставляет парня зажмуриться. смешок со стороны хадсона только накаляет атмосферу, но когда темноволосый за руку его берёт и неуверенно проговаривает: «ты всё сейчас пропустишь», ноен немного расслабляется и приоткрывает глаза, замечая, как по стенам и потолку расплываются звёзды, а в каком-то уже давно подсвеченном местечке резко загорается одна новая. тишина, что воцарилась, буквально убивала, было слышно собственное сердцебиение, но окружающая красота отвлекала и бьющая под дых неловкость, особенно от сплетённых пальцев, отходила на второй план, лишь непонимание такого резко изменившегося отношения в сторону блондина всё тревожила мысли ноена сутками, ведь ещё два дня назад ему чуть по голове не настучали за кровяные подтёки на раковине. — как тебе? — вполголоса вопрошает хадсон, посматривая на ноена. — очень красиво, — всё так же шепчет, оборачиваясь по сторонам, пытаясь собрать как можно больше созвездий в кучу. — ной, — темноволосый впервые так обратился к юбэнксу, так что тот сразу обернулся и испуганно посмотрел. — ты знаешь какие звёзды светят ярче всего? — те, у которых короткая жизнь. как и люди, узнавая свой срок, пытаются воплотить в реальность как можно больше своих мечт, они никогда не стоят на месте, они никогда не сдаются, — на одном дыхании, воодушевленно выпаливает ноен. — наверное их и самих звёздами назвать можно - они зажигают собою других. чейз молчит. ему нечего сказать, ведь он полностью согласен со словами этого мальчишки. он всегда говорил умные вещи, всегда думал на глубокие темы, всегда ценил каждую минуту и тратил её с небывалой правильностью, что иногда это даже раздражало, когда тот вместо того, чтобы по лестнице забраться на их совместный домик на дереве, что находился на заднем дворе чейзового дома, блондин просчитывал вероятность и причины, как он упадёт с неё. но сейчас всё изменилось, как и восприятие хадсоном ноена, потому что тогда они были детьми, а сейчас уже далеко ими не являлись. особенно юбэнкс, которому пришлось повзрослеть слишком рано, прячась в библиотеке за стопкой книг по астрономии и красиво написанными романами, когда чейз в машинки играл со всеми подряд, совсем позабыв о солнечном мальчике и о понятии настоящей дружбы.