Возвратиться

Кацусиро медленно шёл по деревенской дороге. Ветер трепал его волосы, небо — серое, как свинец — тяжело нависало над землёй. Битва за Канну закончилась — и даже в их пользу. Только вот… Кацусиро с горечью вспоминал самурая-трюкача, который присоединился к их отряду в Когакё. Который всегда находил нужные слова и был для него наставником. Смерть господина Горобея, кажется, подкосила всех — только никто не показывал. Все умели держать эмоции в себе, потому что знали смерть — а она знала их. Кацусиро не видел войны до этого, не видел, как погибают дорогие люди. Битва за Канну закалила его — но внутри он всё ещё оставался мальчиком из знатной семьи, взявшим в руки катану вместо участи столичного чиновника. «Господин?..» Кюдзо сидел на придорожном камне и внимательно осматривал лезвия мечей, будто хотел увидеть в них что-то. Его лицо было скрыто капюшоном, но лёгкое движение головы — заметил. Кацусиро подошёл к нему, встал рядом. — Господин Горобей погиб. Кюдзо не ответил. Поправил капюшон, натянув сильнее. — Вам не жаль? — спросил Кацусиро. — Я видел много смертей, — Кюдзо оставался бесстрастным. — И ты увидишь. Кацусиро промолчал. Понимал — холодный и равнодушный самурай вряд ли был из тех, кого легко растрогать. Он ошибался, когда счёл, что Кюдзо будет печалиться о смерти того, кто был просто ещё одним товарищем на пути времени. Несколько разговоров — и только. Нелюдимый самурай казался непробиваемым камнем, но было что-то ещё… — Вас не пугает смерть? — спросил Кацусиро и тут же сжал губы. Он не ожидал от себя такого вопроса. Кюдзо поднял голову, откинул капюшон — светлые волосы упали на бледное лицо. Пристально посмотрел на юношу. Кацусиро поймал сталь в этом взгляде. — Нет. Голос — твёрдый, как скала. Кацусиро присел рядом с камнем на холодную землю — спиной к старшему самураю. Смотреть в красные злые глаза совершенно не хотелось. «Господин Кюдзо…» Какое-то время они сидели в молчании. Кюдзо — осматривал лезвия, иногда проводил пальцами по металлу. Думал о чём-то своём. Кацусиро наблюдал за парой стрекоз, которые летали друг за другом у плетёной изгороди. Прозрачные крылышки растворялись в воздухе. Маленькая жизнь. — Там, откуда я родом — на севере… — начал Кюдзо. — Есть культ луны. Дикари, которые танцуют в полнолуние и прославляют ночь. Они говорят, что смерть — лишь начало новой жизни, и сжигают своих усопших — чтобы их душа смогла найти путь. — Это звучит… утешающе. — Да, если ты не против ритуальных жертвоприношений под луной. — Я ничего не знал об этом, — Кацусиро поёжился и посмотрел на самурая — пришлось обернуться. — Вы верите им? — Я не верю никому. Алые глаза Кюдзо сузились, как щёлки. Кацусиро опустил взгляд. Душный пыльный воздух забивался в лёгкие. Под серым каменным небом дышалось ещё тяжелее. — Интересно, что там. — Ты узнаешь… рано или поздно, — Кюдзо помолчал. — Для тебя — лучше поздно. — Вам это не интересно? — Нет. Кацусиро посмотрел на стрекоз — но их уже не было. Только изгородь из прутьев, сделанная крестьянами для защиты от пропасти внизу. Упадёшь — ничего не спасёт. — Куда вы идёте? — Ты знаешь ответ. — Хотите нагнать господина Камбея, да? Ваш бой? Кюдзо коротко кивнул. — Что, если господину Камбею это уже не нужно? — спросил Кацусиро. — Нужно. Он самурай, — Кюдзо поднял голову. — И я тоже. — Вы не боитесь? — Кацусиро помотал головой — неудачный вопрос. Собрался с мыслями. — Я имею в виду… вы не знаете, каков будет исход. Что если не в вашу пользу? Кюдзо не ответил. Пальцы остановились на лезвии, не двигались. Размышлял? Кацусиро прикусил губу. Нужно было что-то делать — срочно. Мысли рвались наружу. Он никогда не умел сдерживать слова. С такой привычкой он явно закончил бы карьеру чиновника — о которой грезил отец-аристократ — где-нибудь в подворотне с кинжалом в груди. Но вот он здесь. Юный самурай. — Значит, так решила судьба. — Судьба? Кюдзо коротко кивнул. Когда-то Кацусиро слышал, что списывать всё на судьбу — удел слабых, не готовых жить людей. Это так просто — в своих ошибках обвинить что-то другое, кого угодно, но не самого себя. Кюдзо не был похож на такого человека. Было что-то другое. Что-то… — Вы хотите жить? Снова — прямой вопрос. Как пуля в сердце. Кюдзо внимательно посмотрел на юношу. Кацусиро заметил лёгкую печаль в его взгляде. Не сталь, не холод — печаль. — Хочу. — Господин Горобей говорил… нельзя играть со смертью. Хотя он всегда с ней играл, — Кацусиро помолчал. — Просто чтобы вы знали — я не хочу, чтобы вы погибли. Поверьте мне. Кюдзо поднялся на ноги. Вложил катаны в ножны, натянул капюшон. Кацусиро наблюдал за каждым движением самурая. В них — изящество и сила переплетались между собой. — Я не скажу «прощай», мальчик, — Кюдзо не обернулся. — Мы ещё встретимся. — Буду ждать, господин Кюдзо. Быстрым шагом старший самурай зашагал по дороге, ведущей прочь из деревни. Кацусиро смотрел ему вслед. Стрекозы тихо запели у изгороди.