Ценители чужих жизней

      Саске ехал с Наруто в машине в сопровождении полной тишины. Он видел разочарование на лице друга и успел несколько раз пожалеть о том, что рассказал правду, но сразу убеждал себя, что пора товарищу повзрослеть и понять, что в жизни не всё так просто.       Узумаки больше всего ненавидел гробовую тишину, в которой они находились в этот момент: она напоминала ему одиночество, в котором он провёл какую-то часть жизни. Родители умерли, когда Наруто было тринадцать, и теперь он, заходя в дом, который до этого всегда был наполнен смехом отца, заботливыми криками матери, что сын, как обычно, опаздывает на ужин, и запахом вкуснейшей еды, приготовленной с любовью, начинал чувствовать только пустоту и одиночество, в которые совсем не хотелось возвращаться. Так продолжалось несколько месяцев до момента, пока его не усыновил его крёстный — Джирая, который был наставником отца и просто хорошим другом семьи. Он старался наполнить жизнь парниши радостью и счастливыми моментами без участия родителей, но в моменты, когда ему нужно было уехать в командировку (которые случались часто и на долгое время), Наруто находил любые причины, чтоб переночевать вне дома. В последние годы единственным, кто заставлял парня возвращаться в дом, был лисёнок, которого Узумаки спас от живодёров. Они разрезали хвост животного на 9 частей, мучая его и изнуряя голодом. Так продолжалось до момента, пока соседи не вызвали полицию. В ходе дела бедное существо хотели усыпить, поскольку жить в дикой природе оно уже не способно, но одинокий полицейский решил забрать его к себе, пообещав, что будет заботиться о нём.       Сейчас, чтоб разбавить тишину, Наруто, заметив мятые штаны друга, для которого это было совершенно несвойственно, начал разговор:       — Саске, ты решил забрать у меня титул неряхи? — получив в ответ непонимающий взгляд, Наруто указал на мятые штаны.       — Я ночевал у Сакуры, пришлось спать в них, — Узумаки от такой новости сорвало крышу.       — Что? Вы провели ночь вместе? — счастливым голосом кричал на всю машину неугомонный Наруто, перебивая радио. — Что вы делали? Какого чёрта ты в штанах спал? Ты должен был их снять!       — Добе, успокойся, ничего не было и быть не может, — оглушённый Саске закрывал правое ухо от криков друга. — Мы просто общались, пили вино, а потом она уснула. Было уже поздно ехать домой, я и остался, — он решил умолчать о просьбе остаться, чтоб не отвечать на дополнительные тупые вопросы.       — И о чём же вы говорили так долго? — активно жестикулируя, не мог сдержать эмоции Наруто.       — Я ей рассказал про Шисуи, она мне — про своего парня, — единственное, что успел сказать Саске перед тем, как они доехали до участка. — Приехали. Готовимся к гневу Какаши.       Парни зашли в здание, на входе поздоровавшись с коллегами Котэцу и Изумо, которые курили и обсуждали общее дело. Подойдя к кабинету начальника, постучав, они вошли и сразу же встретились с разгневанным взглядом Хатаке.       — Почему вы опоздали? — несмотря на внушающий ужас образ, мужчина говорил спокойно. — И, Наруто, почему вчера ты не прибыл с Саске, чтоб отчитаться за смену? — Узумаки сглотнул.       — Мы проспали из-за того, что прошлая смена у нас длилась сутки, — решил взять на себя весь удар Учиха, ответив первое, что пришло ему на ум, чтоб скрыть их встречи с одногруппниками, — А Наруто вчера… — друга он не успел оправдать — Какаши перебил его, оперевшись локтями о стол и собирая пальцы в замок.       — Учиха, ты ему не мать, чтоб говорить за него, — Хатаке знал про гибель родителей Узумаки. Мужчина был учеником Минато — отца Наруто — вместе с погибшим напарником Обито и был в хороших отношениях с Кушиной — женой учителя. Какаши очень любил Наруто и пытался всячески ему помочь и поддержать, но после смертей близких ему людей проявлять чувства мужчине стало проблемно, и он подталкивал его к цели с помощью строгости.       — Я остался с пострадавшей до приезда её родственников, — с высоко поднятой головой ответил Наруто, отдавая честь начальнику и в душе гордясь своим поступком.       — Это входит в твои обязанности? — посмотрев ему в глаза, строго спросил начальник, увидев во взгляде нотку страха. — Я повторяю свой вопрос: в твои обязанности входит нянчить жертв? — Какаши повысил голос.       — Никак нет!       — А что входит в твои обязанности? — повышая голос, спрашивал мужчина.       — Обеспечивать безопасность! — Какаши выдохнул и продолжил заваливать вопросами парня:       — Ей ещё угрожала опасность, что ты сидел с ней? Или, может, ты собираешься сменить работу в полиции на работу няньки? — Узумаки хотел возразить, но не успел, — Наруто, вы — полицейские, у вас нет права нарушать правила. На работе у вас нет чувств, вы не можете вот так взять, пренебречь правилами и делать то, что вам кажется «правильным», — перешёл на спокойный учительский тон начальник. — Вы нарушаете закон, который не я писал, может, я даже не согласен с ним, но вы обязаны его соблюдать и, как бы вы или кто-то ни молил, клянчил, просил или пытался понравиться, нельзя его нарушать, — наставник перевёл взгляд на Учиху. — Если ты нарушишь правила, я накажу тебя, если нападешь — я буду драться, выстрелишь — получишь пулю в ответ. Отступать мне запрещает закон, — Хатаке тяжело выдохнул и опустил голову. — Если вы не собираетесь придерживаться правил — вам здесь делать нечего, потому что, — он поднял голову и посмотрел на Наруто, — ничего изменить нельзя.       После разговора Какаши отпустил парней домой на отдых, поскольку несмотря ни на что любил и гордился ими, также он понимал, что даже если им сейчас вручить в качестве наказания дежурство, толку будет мало из-за того, что прошлая смена длилась сутки, и они не успели отдохнуть.       Парни, выйдя из кабинета, переглянулись, и Саске снова увидел поникший взгляд друга. Слова начальника заставили Наруто задуматься о своей работе и начать сомневаться, сможет ли он стать главой всех глав и изменить эти правила. Не так давно Саске получил похожие по смыслу слова, заставившие его страдать. Но почему-то сейчас он решил оставить друга одного и, попрощавшись, уехал домой.

***

      Сакура, приведя себя в порядок, получила вызов от своей начальницы Цунаде Сенджу и направилась на работу, перед этим встретившись с коллегами. Они сожалели ей и были рады видеть радостной и здоровой.       Харуно зашла в кабинет и поздоровалась с наставником.       — Сакура, я вижу, ты уже полностью восстановилась, — искренне улыбнулась женщина. — Поэтому я хочу сообщить тебе, что со следующей недели ты возвращаешься на работу, — эта новость у Харуно вызвала негодование, она была ещё не готова вернуться.       — Но я не уверена, что смогу. Я не уверена, что вообще хочу продолжить работать в этой сфере! — эта фраза заставила злиться Цунаде, и теперь Сакура пожалела о сказанном.       Цунаде Сенджу была врачом скорой помощи и очень славилась своими знаниями и умениями, многие мечтали проходить у неё практику. Сакуре на втором курсе повезло, и для отработки навыков она попала именно к ней. Пройдя адские дни и ночи, получая опыт от наставника, Харуно, закончив обучение, пришла на работу именно к Цунаде, которая обладала также вспыльчивым характером, и каждый знал, что она не терпела слабаков. Сейчас ей не понравилась слабость, которую выдала одна из лучших её учениц.       — Надумала уходить, значит, — помолчав, произнесла женщина спокойным тоном, который пугал Харуно больше, чем крик. — Нет, я тебе не мама, отговаривать и уговаривать не буду, тем более теперь, когда ты пережила такой стресс… раз ты, Сакура, когда сюда шла, думала, что на линии все так прекрасно, то слушай. Я 32 года сутки через двое отбарабанила, пока не стала начальником, насмотрелась. Думаешь, каждую смену реанимация-интубация-дефибрилляция? Хрен там! — Цунаде, не стесняясь выражений, начала повышать свой тон. — Бомжи в канавах, бабки на десятых этажах без лифта, пьяная шпана, блюющая на улице, обдолбыши всякие с передозами, мамаши, которые рожают пачками и знать при этом ничего не хотят, а «Скорую» всерьез считают чем-то вроде домашней аптечки, — она привстала со стула, облокотившись руками о стол и наклонившись немного в сторону Сакуры, — мало? Еще температуры, поносы, давления, когда все лекарства рядом, на тумбочке лежат, всякие «отвезите в больницу, такси дорогое», «сделайте укол, чтобы он не пил», «я в больницу не поеду, я лучше вас еще вызову»! — последнее Сенджу выкрикнула, наливаясь кровью. — А еще алкашня с их пьяными разборками, еще быдло с кулаками, еще собаки, которые все, как одна, «не кусаются»! И каждая тварь с тремя высшими образованиями и двумя извилинами между ушей может тебя безнаказанно обматерить в пять этажей, да еще и пнуть — и ему за это ничего, Сакура! Понимаешь? А за твою помощь тебя не то, что благодарить не будут, тебя будут такой грязью поливать, что ее лопатой раскидывать придется! Дедушку спасли, а на полу наследили! Приступ купировали, но долго ехали! Не сталкивалась? — она выдохнула и села обратно на стул. — Ты работаешь только второй год и ещё не до конца понимаешь, что эта работа не такая, какой ты её себе представляла.       — Я не понимаю, тогда почему вы уже столько лет этим занимаетесь? — смотря в пол и переваривая услышанное, спросила девушка.       — Это хороший вопрос, — кинула лёгкий смешок в сторону Сакуры женщина.– Наверное, все мы краешком мозга понимаем, что быть медиком — это быть немного умалишенным. Есть что-то такое в дебрях моего разума, что толкает меня приходить на работу даже тогда, когда за нее платят руганью и заранее ненавидят. На работу, которая ничего, кроме усталости, боли и пустоты в душе, не приносит. Болезнь, что, наверное, не лечится даже нейролептиками. И, что самое обидное, мне нравится болеть. Это уже не лечится, — женщина закрыла глаза, вспоминая свои первые годы работы и начала озвучивать их. — Я тоже хотела уйти вначале, когда мой младший брат умер оттого, что какой-то ублюдок, для которого изнасиловать и убить по дороге со школы двенадцатилетнего мальчишку оказалось обычным делом. Но меня поддержал мой товарищ, с которым я ездила вместе на вызовы, он разделил со мной эту боль и объяснил, что я — борец со смертью. И в этой войне есть битвы, которые ты проигрываешь. — Харуно улыбнулась откровению начальницы и взглянула на неё: на лице Цунаде была улыбка, пропитанная смесью грусти, боли и сожалений. — Это был мой будущий муж Дан. Ты его знаешь. Благодаря ему я стала начальником здесь. Он сейчас главный врач нашей областной больницы. Главное, найти кого-то, с кем ты будешь разделять эту боль, — Цунаде открыла глаза и с улыбкой взглянула на впечатлённую ученицу. — Выбор за тобой, Сакура. Буду ждать тебя в понедельник, а выйдешь ли ты на работу или заберёшь документы — решать тебе, — Харуно кивнула и вышла из кабинета.