Молчаливое сердце и громкая душа

Тук. Тук. Тук. По светлому камню проходят острым инструментом. Отбивают ритм, убирают ненужные части, вырисовывают новую фигуру. Уже высвечивается красивый контур, ровные черты. Руки изредка оглаживают участки камня, проходят по отбитым частям, аккуратно прикасаются к уже выделенным чертам. После чего опять по всей пещере разлетается стук молота, опять части камня летят в темноту, опять высокая красивая фигура продолжает выстукивать ритм, воссоздавать своего бога. Новое творение и мастера окружают множества статуй, множество шедевров. Некоторые из них сделаны давно. Острые углы уже успели сгладиться со временем, во многих частях можно заметить неаккуратный срез, резкость в чертах, в лице каменного бога. А некоторые удивляют своей изящностью. Плавные линии, осторожные гладкие срезы, такая выразительная мягкость в чертах статуи, в чертах произведения искусства. Спокойное, нежное и красивое лицо уже начинает смотреть прямо на своего создателя. В пустых глазах пляшет печаль, переплетаясь с болью, потерей. Кажется, ещё чуть-чуть и можно увидеть как из камня, из маленьких уголков, потекут самые настоящие ручейки слез. Губы согнуты в грустной улыбке. Все лицо изображает покорность жизни, покорность миру, готовность ко всем страданиям, но и желанию это предотвратить, избежать этого, не чувствовать ту накатывающую тоску, ненужность всему живому. Ровные черты придают нужное изящество, ту благодетель, которую все когда-то хотели увидеть в своем боге. Но уже поздно. Бога нет, только темная пещера, множество красивого камня вокруг, и один, такой одинокий, всеми забытый верующий, продолжающий творить, продолжающий верить в благосклонность, верить в то, что сможет доказать всем, что они ошибались, что бог не пал, он жив, он важен, прекрасен, силен и отважен. Когда-то маленькие ручки стали сильными, способными уже простыми движениями ломать светлый камень, воссоздавать свой мир, свою веру, своего бога. Маленькое тело стало выше, больше, намного сильнее. Маленькое, ещё детское лицо уже приобрело жёсткие черты, вытянулось, преобразилось. Единственный глаз смотрел прямо, сосредоточено. В этой темной глубине можно утонуть, заблудиться и никогда не вернуться. Ребенок расцвел, стал красивым юношей, прекрасным мужчиной. Детских черт не осталось, только взрослая красота, изящность теперь сверкает в переливах красных тканей и звонких украшений. Каменный бог приобретает формы. Ещё немного и он воспарит, слово оживет, протянет руки к своему создателю, обнимет и прошепчет слова благодарности. Да, желания есть желания, но мысли уносят далеко, не дают пробраться сомнениям до глубины создания, молчаливого сердца и громкой души. Хотелось бы кричать, проливать горькие слезы, но никто не услышит. Никто не придет, не успокоит, не выслушает твои молитвы, не исполнит твое желание. Только и можешь, что стоять в темноте, бить по мёртвому камню и создавать нечто живое, нечто любимое и долгожданное. Так больно осознавать это, так больно знать и думать об этом. Тело дрожит, руки трясутся, когда очередной шедевр завершен. Скульптура восхищает собой. Тонкие, проработанные детали, нежные грустные черты с мягкой улыбкой. Тело в покорном оцепенении камня, неподвижная поза, смирение перед небесами. Паника накатывает, тело дрожит, не может смотреть на своего бога. Больно, очень больно видеть его таким. Чувствовать, вспоминать его страдания. Лучше бы ты сам, не он, а именно ты испытал все это, принял бы на себя, защитил, укрыл, не позволил ничему случиться. Но понимаешь, что слишком слаб, ничего не смог сделать, ничего не добился. Теперь только просишь прощения, благосклонности своего падшего бога. Хотя нет, не падшего... Самого прекрасного и важного бога. И не слышишь ответ. Так и надо, заслужил, сам виноват. Не смог спасти, укрыть собой. Смог только наблюдать и просто быть рядом. Но эта близость не была той желанной близостью, не была тем малым расстоянием, которое могло бы разделять. Она была большой, не способной к чему-то. Слезы тонкой струйкой стекают по лицу, в зрачке играет тоска, перекидывается с болью и страданием. Спина сгибается, тело дрожит. Сильные руки держат статую за плечи, пальцы цепляются за каменное полотно, в воспоминаниях играют цвета. Вспыхивают краски, изящное, парящее тело, которое так нежно и легко ловит маленького, грязного ребенка. Тот момент проскальзывает, причиняет новые страдания, новую тоску. На холодный пол капают далеко не теплые капли слез. Дрожь пробирает, рыдания не прекращаются. Очередной срыв, очередное горе. Смутным мыслям все же удается пробраться в сознание, покалечить его, привести в смятение. Но силы не покидают, держат на месте. Любовь и вера не дают полностью сойти с ума. Заставляют поднять лицо, посмотреть в глаза своего кошмара и самого лучшего сна во всей жизни. На холодный камень ложится лёгкий поцелуй, затем ещё один и ещё. Всю поверхность каменного лица покрывают мягкими, аккуратными касаниями. Руки оглаживают ровные сгибы. Соленые капли попадают на поверхность, расцветают темными цветами, растекаются, создают новое искусство. Никто не видит, никто не слышит. Нет сомнения, что это далеко не последняя работа. Звук продолжит стучать, распространяться по всей пещере. Скульптуры забытого всеми, кроме одного, будут кружить в своем танце, бросая редкие тени на создателя. На голову падает лёгкая шаль, скрывает печальное лицо бога, скрывает от вечного верующего свой облик. – Ваше Высочество, пожалуйста, дождитесь меня.... Звук продолжает разлетаться. Тук. Тук. Тук.