История одних бедствий

Утро встретило одну из комнат женского общежития триггерным будильником Рэйны, заставлявшим каждого подпрыгнуть в конвульсиях. Недовольство от прерывания сладких снов смешалось с перманентным запахом алкоголя, витавшем в комнате, вызывая тошноту. Тело темноволосой было вжато в не самый мягкий матрац, отчего девушка не могла перевернуться и выключить назойливый звук. — Жан, выруби этот тупой будильник, — прокричал знакомый голос за спиной, отрезвляя мысли. Тяжесть была спровоцирована мужской рукой, что обнимала её тело, окутывая родным запахом хвои и мяты. Глаза тут же расшились от удивления и осознания правоты собственных догадок, когда повернувшись на другую сторону Рэйна встретилась со спокойным выражением лица Эрена. Длинные волосы, что выбились из низкого пучка спадали на глаза, щекоча щеки, отчего парень немного ворошился, пытаясь их убрать. Рука непроизвольно потянулась помочь другу, но в самый неподходящий момент Йегер открыл глаза, заставая девушку за этим. — Ты чего? — Чего? — Что собиралась делать? — озадачено спросил парень, всматриваясь в испуганные карие глаза. Девушка выглядела подобно нашкодившему ребенку, которого собирались отчитать за содеянное родители. Легкое смущение окрашивало щёки в пунцовый цвет, что оттенял опухшие ото сна глаза. Наблюдать за несвязной речью было весьма забавно, отчего Эрен улыбнулся, подбирая застывшую в воздухе ладонь девушки и позволяя ей прикоснуться к собственному лицу. — Я хотела выключить будильник. Это мой, — неловко оправдывалась Рэй, запоминая теплоту парня миллиметрами своей кожи. Перекидывая руку через массивное тело друга, девушка удивлялась почему её кровать вдруг стала такой огромной. Спальное место было рассчитано на одного и, по началу, O'Коннор сама часто с непривычки падала, но сейчас друзьям удалось поместиться и проспать вместе. — Стой. А что ты здесь делаешь? Вопрос застал врасплох обоих. Попытки девушки вспомнить хоть что-то были безрезультатными. Похоже она заснула в такси по пути домой, так как помнила лишь приглушенные восторженные обсуждения Жана и Конни и завораживающий вид ночного города, который светился всевозможными фонарями. Белые, желтые, красные, зеленые, синие… Всё смешивалось в разноцветную палитру цветов, вызывая головокружение. Слабо вспоминала как Жан заносил её сонную особь в общежитие, пока Саша рассказывала старой консьержке о своем красавце-дедушке, отвлекая внимание, и обеспокоенного Армина, ищущего способы быстрой реанимации. Похоже именно в какой-то из этих моментов она провалилась в сон. Резко поднявшись, Рэй встретилась взглядом с заспанной Сашей и головной болью, что смешивалась с тошнотой. Комната ещё докручивалась за ней, пока кто-то наконец-то не выключил будильник. — Ненавижу просыпаться от будильника Рэйны, — проговаривала вошедшая с зубной щеткой за щекой Микаса. — Пищит на всё крыло. Смоляные волосы были идеально уложены в короткой стрижке, а здоровый вид лица, выражал недовольство. Аккерман хоть когда-то выглядела уставшей, измученной и некрасивой? Ответ был очевиден — нет. Азиатка обладала неведомой никому силой и волшебством, так как всегда была обворожительно безупречной при любой ситуации. Белоснежная чистая кожа была подобна новому холсту, на котором художники рисовали аккуратные черты лица Микасы. — Теперь понимаю, почему вы с Сашей сбегаете первыми из этой комнаты по утрам, — хрипло смеялся Конни. Низкий утренний голос доносился где-то снизу, что заставляло опустить голову ниже. На полу в паре сантиметров друг от друга, спали 3 парня, укрытые пальто и одним пледом, который Микасе удалось выпросить у соседей. И без того маленькая комната, теперь была усыпана студентами и Рэйна наблюдала за тем как умело Браус перепрыгивала через каждого парня, совершая нападение на Спрингнера. Удар её локтя пришелся прямо в живот, отчего друг сложился пополам, нападая на неё с ответной щекоткой. Громкий смех шатенки сразу же заполнил комнату, наполняя душу О’Коннор теплом. Но головная боль была быстрее хороших воспоминаний, отчего темноволосая тяжело плюхнулась назад к Эрену. Почему он был в её постели? Странное ощущение нахлынуло вновь, отдавая жаром между её ног. Было ли происходящее вчера правдой? «Господи, как стыдно», — проносилось в голове на пару с воспоминаниями, которые прокручивались подобно слайд-шоу. То как Йегер аккуратно раздвигает её бедра, рассыпает дорожку из соли, кладет кусочек лайма на промежность, стараясь не торкнуться разгорячённой плоти девушки, то как движется его язык по внутренней части бедра, настигая кружевной ткани белья и откидывает голову с зажатой стопкой текилы, как возвращается к лайму, обжигая девушку дыханием. Святое дерьмо. — Ты чего покраснела? — удивляется зеленоглазый, изучающе всматриваясь в лицо подруги. Им много раз доводилось проводить время вместе, обниматься, смотря фильмы вместе, играть бок о бок и даже пристально всматриваться друг другу в глаза, пытаясь победить в соревновании «Кто может дольше не моргать?», но только сейчас Эрен смотрел на неё по-другому. Он видел в ней необычно симпатичную девушку, замечая небольшие особенности строения её лица: было удивительно наблюдать как шевелится её маленький нос, когда она говорит или же как верхние ресницы встречаются с нижними. Парень был заворожен. — А ты чего уставился? — сердито сводит брови к переносице, из-за чего между ними образовывается небольшая впадинка. Непроизвольно парень подтягивается к лицу Рэйны, оставляя на лбу поцелуй и вводя девушку в еще большее заблуждение. — Придурок, ты еще не отрезвел? — отталкивает длинноволосого O'Коннор, перекидывая обе ноги через массивное тело парня. Вскакивая с кровати и пытаясь не раздавить головы лежащих на полу друзей, девушка скрывается за дверью комнаты в ванной. Попытки привести мысли в чувства оборачиваются против неё, порождая новую пищу для размышлений, пока компания копошиться в комнате. Каждое утро начинается одинаково: на часах 9:15, что оповещает о скором начале второй пары. И хоть расписание было сделано более гибким, но для вечно опаздывающих студентов этого было недостаточно. Если бы занятия подстраивались под личные биоритмы учащихся, то небольшой группе друзей не пришлось бы нестись сломя голову по нешироким университетским дорожкам от кампусов к учебным корпусам, перепрыгивая мирных прохожих, их собачек и детей. Во вторник студентов прибавилось, что мешало компании пробраться в учебное заведение. Лифты пищали от перегруза, а по лестницах лениво поднимались опоздавшие и сонные старшекурсники, параллельно жалуясь на раннее утро. Распрощавшись друг с другом, друзья разошлись по нужным аудиториям, сталкиваясь с извечным Гамлетовским вопросом: «Пропустить пару или нет?». Две недели начитки материала позволяли студентам немного расслабиться и не сильно вникать в долгие монотонные разговоры о дипломных работах и выпускных экзаменах. Поэтому облокотившись на оббитую мускулами руку Жана головой, Рэйна пыталась то-ли не заснуть под монотонную речь лектора и то-ли не откинуться от затхлости воздуха, что неприятно застревала в носу. Окна аудитории были закупорены во имя избегания холодного бушующего ветра, который вызвал сгущение туч над городом, а двери служили основным объектом, что отделял громкие коридорные возгласы и тихую речь пожилого мужчины, поэтому в воздухе витала какафония запахов с женских духов. Казалось бой Dior и Chanel был призван лишь того, чтобы вызвать в О’Коннор подступающую тошноту. Поэтому сильнее впечатав ноздри в рубашку Кирштейна, девушка пыталась абстрагироваться и не думать не о чем. Но в ответственной голове постоянно всплывала мысль о профессоре Аккерман. Устрашающий преподаватель в присутствии которого стынет кровь, а моральная давка плющит остаточную самооценку как древние греки виноград не был похож на того, кто позвонит ей первой. Она была права. Брюнет, вальяжно рассевшись на стуле в общем кабинете кафедры, перебирал листы с сочинениями факультета журналистики. Серые глаза, что походили на грозовые тучи за окном, пробегали по верхним строкам с именами, когда двери кабинета открылись, впуская такую же молодую преподавательницу. Её каштановые волосы были собраны на макушке в небрежный конский хвост, позволяя парочке прядей обрамлять её овальное лицо. Карие глаза, скованные тонкими диоптриями очков, сразу же наткнулись на смутно знакомую фигуру мужчины. Розовая линия губ изогнулась в улыбке, протягивая: — Леви! — Твою мать, Ханджи, — Аккерман, выкинул кипу сочинений в близ стоящее мусорное ведро, недовольно сведя тонкие брови к переносице. — Как был ежом так и остался, — дразнилась профессор, нагибаясь к хмурому лицу старого знакомого. — Даже не обнимешь старую знакомую? — Тц. Брюнет отвернулся от настойчивого взгляда янтарных глаз, что в нарастающей темноте выглядели почти черными, отвлекаясь на еще одну стопку бумаг. Он был консервативен. И если Ханджи Зоэ позволяла своим студентам сбрасывать работы на электронную почту, то Леви Аккерман приветствовал лишь материализованные объекты. Приятнее разрывать бумагу, указывая на ничтожность студента, нежели удалять его из компьютера. Чувствуется собственное превосходство. — Не знал, что здесь позволено преподавать тем, кто и читать то толком не умеет. — Какая грубость, мистер. Позволь напомнить, кто давал тебе конспекты с наук, — женщина пыталась изобразить напыщенную обиду, драматично прикладывая руки к желтой блузке. Признаться самой себе она скучала по такому роду выражений, ведь из преподавательского штата никто не позволял себе подобного обращения с коллегами. Поэтому случайно услышав разговор Эрвина по телефону в утро на 28 августа, опешила, также почувствовав покалывающее возбуждение. — Только потому что ты всё еще находилась на предпоследней ступени эволюции и была ближе к тем животным делало тебя ценным экземпляром в исследованиях, — выпалил Леви, не поднимая головы. Пару волос спало ему на лицо, подчеркивая выразительные глаза. Колкость застыла в воздухе. Он не имел желание продолжать, а Ханджи уже покинула кабинет, захватив пару нужных книг по психологии. Её никогда не задевали выражения брюнета. Да, он был слишком эгоистичен, отстранённый, по-своему эрудированный, но реакция на её реплики наталкивала на мысль, что он не безнадежен. Он тонул в собственном одиночестве и холоде, но некоторым людям не нужно спасение. Эту мысль Зоэ несла с собой со студенческих времён, объясняя этим поведение Аккермана. — Ох и не забудь о ПНВТБЗВ, — донесся приглушенный вскрик профессора психологии перед полным закрытием двери. Аббревиатура не вызывала никаких воспоминаний и не давала подсказок, отчего мужчина откинул слова коллеги в далёкие чертоги разума, не намереваясь больше уделять этому внимание. Проведя ладошкой по волосам в надежде поправить их, взгляд упал на ещё одни бумаги. Первым лежало сочинение Рэйны Грейс О’Коннор. Её имя заставило испустить смешок. Молодежь. Днем студентка студсовета, произносящая вступительную речь, а ночью она ртом раздевает незнакомых подвыпивших мужиков. Смешно. И отвратительно. Рука машинально потянулась за листами. Компактные и аккуратные буквы стояли в ровных рядах, складывая весьма приятную глазу картину. Аккерман предполагал, что Рэйне будет свойствен размашистый почерк с наклоном вправо, но опрятность написания поражают. Кажется внутренний перфекционист ставит плюсик карандашиком в свой выдуманный журнал. Профессор вновь читает содержание, сменяясь в лице от отвращения использования выражений и примера с литературы. Заезженные романы. Мусор. И почему он вдруг задумался об этом. Бред. Скрепленные цветной розовой скрепкой листы летят прямо вниз, издавая шорох. Тучи сгущались всё хуже, словно суля о надвигающемся апокалипсисе, ветер неприятно срывал зеленные листья с деревьев и беспардонно поднимал юбки девушкам, засыпая песком и маленькими камушками глаза подглядывающих за ними парней. Двигалась буря. Первые холодные капельки уже разбивались о бетонные дорожки и напаивали зелёный газон, когда студенты прикрываясь сумками и папками бежали от корпусов к корпусам в попытке скрыться от первой осенней грозы. Двери кофейни с грохотом закрываются, приветствуя на пороге двух мужчин — постоянных клиентов. Темноволосая девушка-бариста слегка улыбается, пытаясь не выдать раздраженность из-за очередного опоздания подопечной, когда мужчины по привычке заказывают черный эспрессо и капучино с карамельным сиропом, занимая место возле десертов. Широкая улыбка обросшего легкой щетиной Райнера заполняет помещение, отдаваясь неприятной колкостью в груди лишь в момент когда Хистория также искренне улыбается в ответ. Рейсс была сравнима с Солнцем, притягивает планеты собственной системы, заставляя их вращаться вокруг неё, но при этом совершенно не понимая этого факта. Возможно именно поэтому Имир так сильно тянуло к ней, что сопротивляться собственным чувствам на третий работы в кофейне стало просто бессмысленно. В голове лишь жила мысль, что она недостаточно хороша. Для голубоглазой блондинки Имир была лишь строгим боссом, надежной коллегой и просто хорошей подругой, в то время когда вторая душила бабочек в животе, каждый раз когда длинные ресницы Хистории смыкались, смотря на неё. Смущение на фарфоровых кукольных щеках Рейсс подпитывало самовнушение, пока неловкие встречи глазами учащались и уходили с такими же неловкими смешками. — Ох, Берторто, сегодня я точно решусь на это, — отвлекает голос из-за спины, отчего Имир поворачивается на запыхавшуюся Рэйну, что с прищуренными глазами пытается читать мысли посетителей, шепча их на ухо боссу. — Ты зассыш, Райнер. — Ты чего несёшь? Ударилась головой по дороге? — спрашивает коллега, пытаясь понять отчего О’Коннор вдруг решила разыграть театр одного актеры, при этом меняя голоса мужчин и подбирая соответствующую интонацию. Имир вновь приковывает глаза к Райнеру и Бертольду, что мило кокетничают чуть поодаль, набираясь смелости. — Ты умеешь читать по губам? — Чего? — лицо со сведенными к переносице бровями, что повторяло мимику Брауна, исказилось в удивлении. Под строгим взглядом босса Рэйна немного мнется, пытаясь то-ли придумать шутку, то-ли соврать. — Ну, наверное, не знаю. Я лишь угадываю. Райнер уже год подкатывает к Хистории без возможности пригласить её на свидание. — И почему ты решила, что сегодня он её пригласит? — волнение подступало комом черничного пирога, наспех выхваченного из витрины лишь чтобы приблизиться к Хистории. Дождь уже во всю барабанил об окна кофейни, совершенно не давая времени на раздумья. Что если Рейсс пойдет с ним на свидание? Что если она уже в него влюблена? — Он сделал новую прическу… и всё время мнется. — Райнер всегда мнется. Он тугой. — замечает бесспорный факт Имир, надеясь услышать что-то аргументированное, хотя для воспалившегося рассудка и новой прически Брауна вполне хватало. Парень действительно стал выглядеть немного лучше с волосами подлиннее. Райнер Браун имел на редкость непослушные волосы, отчего стриг их очень коротко. Сейчас же пшеничные пряди были разделены по ровному пробору, аккуратно спадая на выбритые виски и затылок. Небольшая бородка подчеркивала огрубелость его лица и служила отдельным элементом привлекательности. — Читай по губам, Рэйна. — Что? Нет. — Да. — Не буду я. — Вычту из зарплаты все опоздания, — грозиться Имир и темноволосая неохотно соглашается. Приходится немного поднапрячься, чтобы при искусственном освещении рассмотреть движения тонких губ блондина и разгадать многозначную улыбку Хистории, которая изредка поглядывает на двух шепчущихся барист. О’Коннор щурит глаза ещё сильнее, немного вытягиваясь вперед, в надежде, что обострившееся органы чувств, помогут, но безуспешно. Уловить грубый мужской голос с немецким акцентом так и не получается. — Кажется, он сказал, что у неё красивые глаза… — сообщает темноволосая, когда босс грызет ноготь большого пальца в волнении. Райнер прав. Удивительные небесно-голубые глаза не моли оставить равнодушными того, кто смотрел в них, а розовый румянец, что покрыл щеки Хистории от комплимента мужчины, оттенял их еще больше. — Она уже согласилась на свидание? — А вы ревнуете, шеф? — подкалывает Рэйна, немного отвлекаясь на Имир, что пыталась скрыть волнение за маской недовольства и строгости. Отрицать явную химию между двумя работницами О’Коннор не могла, ведь каждый раз оказываясь рядом, те вели себя подобно первоклассницам. Неловкие разговоры не о чем, смущение и избегание зрительного контакта, а если напористый взгляд босса всё же ловил мимолетность Хистории, то вторая сразу же покрывалась едва заметным румянцем, пряча голову в форме. — Заткнись. Не люблю романы посетитель/работник. Особенно когда это мои работницы. — А вы также злитесь и заставляете малышку Рейсс читать по губам, когда я отхожу за чей-то столик? А, шеф? — Я ведь говорила замолчать. Работаешь сегодня допоздна, — отрезала Имир, на что Рэйна лишь недовольно цокнула, отойдя принимать очередной заказ от промокшего студента, что в попытке избежать гнева Зевса спрятался в их кофейне. — Слушайте, она согласиться пойти с ним лишь в том случае, когда молния ударит прямо перед дверью нашего заведения, врата Ада раскроются и у нас закажет кофе сам Сата… Темноволосая не успела договорить, когда небольшой зал осенил свет из вне, сопровождаемый громким ревем небес, который вызвал у всех присутствующих дикие мурашки на спине. Рэйна застыла в удивлении, бесцеремонно пролив пару капель кофе на столик посетителю. Опомнившись, темноволосая сразу же повернула голову в сторону босса, что уничтожающим взглядом окинула озадаченную О’Коннор. Быстро подтерев за собой все погрешности неуклюжести, девушка отправилась за кассу принимать заказ, по дороге прикусив язык так как встречаться с Сатаной желания особо не возникало. Но вместо ожидаемого красного черта с рогами, девушка встретилась с промокшим мужчиной. Его потемневшие от влаги блондинистые волосы спадали на лоб, напоминая какие-то ниточки, голубые глаза он прятал за круглыми очками на тонком носу. Особой загадочности и возраста ему добавляла ухоженная густая светлая борода. Спокойным и размеренным голосом он заказал двойной эспрессо, присев недалеко от кассы. — Извините за беспокойство, — обратился блондин, когда в заведении осталась лишь Рэйна, что удручающе наблюдала за настенными часами из-за прилавка. До закрытия оставалось тринадцать минут, но мужчина казалось не хотел уходить. Косые взгляды, что он дарил на протяжении всего времени заставляли кожу покрываться мурашками, а мозг продолжал напоминать о Сатане. Вряд ли бы король Ада принял бы форму ученого. Поэтому подавляя сумасшедшие мысли, что появлялись от скуки, Рэйна продолжала ожидать закрытия. — Вам нужно что-то еще? — на лице проскочила небольшая улыбка, которая завсегда появлялась для посетителей, что оставались особенно долго. Мужчина подошел ближе, давая возможность рассмотреть его получше. Теперь на ровном лбу виднелись глубокие морщины, а под глазами прятались мишки усталости, хотя треснутые губы, по которым он легко прошелся кончиком языка перед тем как произнести имя девушки, были искажены с невозмутимой улыбке. — Рэйна… Не хотели бы Вы как-то встретиться?