Колечко, на память колечко...

И стала медь ему дороже злата - Ведь медью были налиты её глаза...

Пустой коридор замка огласился спешным неритмичным стуком башмаков. УПС, хлопнув одной дверью несколькими этажами выше, спускался по узкой и крутой лестнице, не забывая спотыкаться на каждой ступеньке, и спешил хлопнуть другой. Дверью своей комнатушки. Только сначала придётся ещё забраться наверх... Как же по-дурацки устроен этот замок. Сердце систематически подскакивало, упираясь где-то под горлом, и дыхания отчаянно не хватало. Но дело было даже не в лестнице - хотя спуск был не из приятных. Бедного учёного душили тщательно подавляемые слёзы. Не здесь, не в коридоре, где она ещё может услышать... Но, как бы он ни старался сдерживать всхлипы, солёным каплям ничто не мешало стекать по лицу. Подъём в новую башню, родную, дался УПСу с ещё большим трудом - он и в спокойном-то состоянии преодолевал его не без усилий, а сейчас это чуть не стоило ему нахождения в сознании. Во всяком случае, на последних пролётах у него вдруг начала кружиться голова и даже слегка потемнело в глазах. Или, может, прилив чувств и ни при чём, а надо просто почаще спать?.. Но такая мысль не пришла ему в голову - как и никакая другая, впрочем: ему просто отчаянно захотелось сейчас же оказаться у себя. Королева никогда не навещала эту часть замка, тем более просто так, от скуки, однако инженеру всё равно мнилось, будто тут сами стены могут услышать его и передать подслушанное хозяйке огромного сооружения. Но вот наконец и родная дверь... Точнее, не очень, потому что большую часть времени УПС проводил в мастерской и скорее назвал бы своим домом её, чем этот закуток на вершине похожей на остро наточенный карандаш башни. Здесь, по сути, гораздо чаще обитали незаконченные или пришедшие в его гениальную голову среди ночи идеи, а так же куча дополнительных эскизов и всяких списков-заметок, которые он всё никак не мог собраться снести вниз, чем сам учёный. Потому что зачем тащиться куда-то за тридевять земель, чтобы поспать, если можно неплохо прикорнуть на часок и прямо на чертёжном столе в мастерской? Но, если ему по каким-то причинам нужно было побыть одному или привести мысли в порядок, он чаще прибегал именно сюда - потому что мог быть уверен, что тут его никто не потревожит. Трясущимися пальцами провернув и вынув ключ, УПС тяжело толкнул створку, ввалился в комнатку, захлопнул надрывно всхлипнувшую дверь и с размаху привалился к ней, прикрывая лицо ладонями. Дверь скрипнула ещё, но на этот раз уже в какой-то извиняющейся манере - мол, прости, не знала, что тебе так срочно. Петлявший по стрельчатым окнам башни ночной сквозняк высушил капли на щеках, вот только нестерпимо хотелось плакать ещё. Совсем не по-мужски, ну и что с того? Слёзы подкатили к самому горлу, и сил держаться не осталось. Его хватило ровно до комнаты. УПС обречённо съехал по двери на пол и наконец открыл глаза - не то чтобы для того, чтобы на что-то посмотреть, просто чтобы слёзы стекли быстрее. Он устало опустил голову и просто позволил болезненно сжавшемуся внутри узлу развязаться. Это может быть надолго... Первые всхлипы горло выпустило туго - он давно не плакал. Особенно вот так, в открытую, даже не давая себе труда сдерживаться. С самого детства, наверное. Потом пошло легче - звуки стали громкими и какими-то слишком резкими для привыкшей только к его тихому бормотанию за поиском пропавшего наброска необходимой детали комнатки. Аж самому стало как-то неприятно и страшно. Он запнулся на середине хриплого вдоха, замер на секунду и измученно встряхнул как-то разом потяжелевшей головой. Любимая шапка устало съехала на лоб - УПС машинальным движением поправил её, но дрожащая рука неловко скользнула выше, и теперь на лицо свалились защитные очки. Их он дёрнул на место уже с раздражением - от слишком резкого движения ремешок с линзами и вовсе отделился от шапки и полетел куда-то в сторону. Но бедный инженер даже не встал, чтобы проверить, не разбились ли стёкла - он только подтянул ноги поближе к груди и обессиленно уткнулся в колени лицом. Сил хватало только на то, чтобы медленно дышать, вслушиваясь в ритм в попытках отвлечься. Вдох - выдох. Выдох рванный и словно бы в разы слабее вдоха. УПС просидел в таком положении, как ему показалось, минут пятнадцать, когда вдруг сквозь комок тяжёлых спутанных мыслей подметил, что в комнате стало светлее. Он настороженно поднял взгляд. В узкое окно с будничным выражением заглядывал свежий утренний солнечны луч. Как, уже рассветает? Хотя, это не странно - в замок он вчера вернулся далеко-далеко за полночь. И всё же... он действительно сидел здесь так долго? Хотя, не то чтобы ему стало заметно легче за это время - хотя чувства будто улеглись где-то на дне желудка, они готовы были вновь всколыхнуться при любом неловком движении, как снег в стеклянном шарике. Паршивое ощущение, особенно когда тебе вроде как и хочется встать, и боязно - а вдруг "снег" посыплется через край? Однако в конце концов учёный нашёл в себе силы собрать разрозненные остатки воли в кулак и тяжело подняться с пола. Всё тело от долгого сидения в одной позе болезненно затекло, а спина при подъёме даже как-то неприятно хрустнула. Но, кроме этого, к некоторому удивлению инженера, ничего особенного не произошло. Секунду постояв на месте - просто чтобы осознать этот факт - он устало прошаркал к боковой стене, где сиротливо валялись на голом полу нечаянно отброшенные очки, и подобрал их. Со стёклами, по счастью, всё оказалось в порядке - хотя наврятли стоило за них беспокоиться, они пережили уже немало ударов и даже взрывов, что им стоило падение на гладкий камень? УПС всё таким же механическим движением, как и раньше, приладил очки на место и поправил их, а затем медленно подошёл, словно сомнамбула, к старому и запылённому рабочему столу, где устало плюхнулся на стоящий рядом хлипкий стул. Тот скрипнул даже более обиженно, чем дверь - аж как-то со злобой. Он повидал уже в этой жизни немало и, очевидно, считал, что заслужил более бережного обращения. Учёный хотел было извиниться перед ним, но губы отчего-то склеились и рот не открывался. Да и кто в здравом уме будет разговаривать со стулом? Только тот, кому больше не с кем. Не сказать, чтобы УПС страдал от подобного - а сейчас он в принципе предпочёл бы ни с кем не говорить ближайшие пару веков. Широкая замусоренная столешница простиралась перед ним, как маленькое бумажное море - спокойное, но изобилующее торчащими скалами смятых неудачных набросков. Инженер задумчиво провёл по нему рукой. Несколько скомканных листков расступились перед его ладонью, обнажая какой-то давно заброшенный в наполовину законченном состоянии чертёж. Пальцы машинально, просто чтобы что-то делать и отвлечься от того, что творилось с головой, разгладили слегка загибавшийся по углам лист, попутно ещё сильнее раздвигая смятые комки рисунков поменьше. УПС подумал секунду и вовсе раздражённо спихнул их локтем на пол. Потом зачем-то прислушался к тихому цокоту-шороху смятых бумажек о щелистые доски, и лишь затем вернул взгляд к центру столешницы. Учёный безразличным взглядом пробежал по чертежу. Вот здесь ошибка, и тут тоже. А так вообще быть не может. Интересно, чем он думал, когда указывал здесь такой радиус - неудивительно, что ничего не сошлось! Лист с чертежом, судорожно взмахнув краями, как подбитая птица крыльями, завис, отброшенный, над краем стола, и печально спланировал вниз, составив компанию маленьким бумажным комкам и переполненной ими же мусорной корзине, сиротливо прибившейся в углу между боковиной стола и стеной. УПС подпёр как-то разом ослабевшими руками слишком тяжёлую голову и тихо вздохнул, обводя глазами теперь совершенно чистую столешницу - от левого края до правого. После чего его взгляд предсказуемо соскользнул к находившимся под правым краем выдвижным ящикам. И там задержался. Сердце на мгновение сжалось. За очередным вдохом так и не последовал выдох. Нет. Он не станет его доставать. Только растравлять себе душу. Не стоит. Не... Но пальцы уже жадно потянулись к ручке нижнего ящика - как у любителя спиртного пальцы в любой волнующей ситуации тянутся к бутылке. Прежде, чем бедный инженер успел одёрнуть себя, рука уже открыла ящик и нетерпеливо зашарила внутри. Отсек, изначально предназначенный для хранения запасной канцелярии, был набит в основном теми же смятыми бумажками, которые ещё недавно покрывали стол. Где-то на дне ладонь споткнулась о старый и давно потерянный огрызок карандаша, который он, вроде бы, искал как-то раз пару недель назад среди ночи и не нашёл. Но сейчас учёному не было никакого дела до жалкого куска грифеля. Рука нетерпеливо пролезла дальше, вглубь ящика и наконец резко, почти испуганно замерла в самом дальнем и тёмном углу, когда пальцы коснулись... бархата. УПС вытащил обратно пропавшую в ящике чуть ли не по самое плечо руку. На ладони лежала простенькая красная коробочка. Его маленькое сокровище пряталось в этом ящике не первый год, но по виду ничем не отличалась от самого себя в день, когда туда отправилось - ни пыль, ни солнечные лучи, ни какая-нибудь особо голодная моль не смогли до него добраться. Инженер с трепетом поставил коробочку на стол, удерживая её двумя руками, будто хрустальную, и одновременно не глядя закрывая ящик ногой. Он так долго прятал эту вещицу даже и от самого себя, что сейчас боялся лишний раз моргнуть - не дай бог исчезнет. Пальцы с осторожностью и одновременно жадно скользнули к крышке... и замерли. Его на секунду охватило трепетное сомнение - может, всё же лучше не стоит? Сейчас ещё есть шанс просто запихнуть эту штуку туда, откуда достал, и навсегда забыть о её существовании... Да, конечно, не стоит. Разумеется, не стоит. Но... Так хочется... Пальцы сжались на крышке сильнее и плавно потянули вверх. Механизм сначала будто бы противился глупому поступку человека, удерживая коробочку чуть-чуть приоткрытой и не желая вращаться дальше, но затем сдался, и крышечка плавно откинулась. Внутри, наполовину утопленное в такой же красной, как сама коробочка, бархатной подложке, лежало кольцо. Не самое обыкновенное, кстати говоря. На свету мягко блеснул идеально отполированный медный ободок, края которого чуть раздавались наверху, обхватывая аккуратно огранённый и как будто изнутри поблёскивающий красный камешек, чуть приподнимающийся над самой поверхностью кольца. Камень дополняли тщательно скомпонованные крошечные шестерёнки: где-то будто наполовину утопленные в основной металл, где-то показывающиеся почти целиком, медные и латунные, разбросанные по всей верхней части украшения, они будто складывались, поблёскивающие на свету, в какие-то неведомые науке созвездия. По бокам, там, где объёмные украшения уже мешали бы, располагалась пара аккуратно сплетённых из извилистых линий узоров. Тончайшая работа... Проделанная им самим. Он сделал всё это сам. Каждую детальку. Включая кристалл. И сделал не просто так, для собственного удовольствия. К чему-к чему, а к ювелирному делу его никогда не тянуло. Точнее, потянуло однажды, но разово и как к необходимой мере для воплощения одного-единственного собственного желания. Не желания даже, а... чувства. Это началось... давно. Он был чуть моложе и в разы несдержаннее. И не мог бы сказать, в какой именно момент это зародилось. Возможно, чувство было ещё детским, а возможно, что тогда это была лишь дружеская привязанность и оно сформировалось позже. Впрочем, это не имело такого уж большого значения. Главное, что оно существовало. Трепетное, сладкое и одновременно болезненно гложущее. Согласно старым трактатам, высшее из всех человеческих чувств... Любовь. Надо называть вещи своими именами. Хотя УПС странным образом ощущал себя неуютно, когда определял его именно так. Не потому что определение было неверным, просто ему отчего-то было стыдно за него. Хотя, вероятно, ему и вправду стояло стыдиться. Не самого чувства, нет, но того, на кого оно было направлено. Потому что даже на мгновение в это поверить показалось бы любому здравомыслящему человеку смешным. Он - весьма заурядный как человек и, в принципе, как деятель науки, к тому же крайне неловкий и (он предпочитал быть честным с собой) не очень-то привлекательный, и она... она... Много можно было бы найти слов со сходным значением, описывающих суть. Но достаточно было одного - всё равно ничто бы не сказало полнее. Достаточно было имени. Королева. Да-да. Когда-то, возможно, это и была наивная юная влюблённость лишь на почве чужой внешности, как можно заподозрить - а красота была последним, в чём Её Величеству можно было бы отказать. Но... УПСу как-то слабо в этот вариант верилось, если честно. В любом случае, это давно уже была любовь. Всеобъемлющая, глубокая и искренняя. И когда-то она его мучала. Впоследствии он смирился и привык, научившись согреваться этим чувством, но когда-то оно терзало его и отчаянно искало выход. А выхода он дать ему не мог. Ну, потому что... это не работает таким образом. Как это вообще должно было выглядеть?! Поэтому ни на что серьёзнее регулярных комплиментов, которые не больно-то облегчали ситуацию, он не решался. И именно для того, чтобы ненароком не дать чувствам вырваться в самый неподходящий момент, он и принял решение сделать это самое кольцо. В попытке унять фантазию и разум, задобрить собственных демонов. Потому что для тех высшим желанием, пределом мечтаний было... Это инженер не решался назвать специально для него придуманным устойчивым выражением, но, скажем так, в бархатной коробочке кольцо хранилось неспроста. Учёный аккуратно извлёк колечко из положки. Стала видна гравировка на нижней половинке внутренней стороны. Моей единственной. Звучало глупо и заезжено. Наверное, стоило обойтись совсем без надписи. Но он помнил, как вырезал каждую буковку, вкладывая душу. Когда-то давно эти слова были, несмотря на всю свою слащавость, самым искренним и сильным, что у него нашлось. Да и, пожалуй, как минимум первому пункту до сих пор соответствовали. Единственная. Ведь он не знал другого, никогда о нём не мечтал. Потому что зачем искать идеал, если ты живёшь с ним под одной крышей? Хотя даже не мог бы сказать, когда признал это. Когда понял, в каких сетях запутался. И когда осознал, насколько же намертво. Намертво буквально - он не раз и не два ловил себя на мысли, что готов служить Её Величеству до самой смерти - даже если она наступит скропостижней отведённого и из-за неё. И... эта мысль его не удивляла и не пугала. У рыцаря бывает лишь одна принцесса, у творца - лишь одна муза... Та, без которой и жить-то незачем. Те же, кто меняет их, как перчатки, просто, наверное, ещё не нашли ту самую, единственную и настоящую. И он в их число не входил, отнюдь. Всё, что он создавал, создавалось не только дня Королевы, но и с мыслями о ней. Каждая шестерёнка и линза вставлялись на своё место словно бы под чужим критическим взглядом - хотя на самом деле Её Величество редко приходила в его мастерскую просто для того, чтобы понаблюдать за протекающей там работой. Каждое творение учёного будто бы хранило какой-то её мистический след, неуловимую тень, словно от случайного прикосновения. И единственным за всю его жизнь исключением, которое он прятал даже не только от самой Королевы, но и от этого её мысленного образа, было это самое кольцо. Не хотелось портить сюрприз. Пусть даже своим фантазиям. И всё же... сейчас, глядя свежим взглядом на результат своей работы, он отчётливо чувствовал, что буквально каждая мельчайшая деталька дышала ею. В каждой грани камня словно бы затерялось отражение точёного профиля, каждой крохотной шестерёнкой словно бы шутливо и без интереса поиграли тонкие пальцы. Это украшение создавалось с самого начала и до финала с мыслью лишь о ней. Словно бы... существовало для того, чтобы быть её частью. Хотя УПС остерегался даже на миг представлять его на чужом пальце. Потому что... ну, не могло так быть. Такая мечта была бы слишком запредельной. А ему было совестно пожелать слишком многого. Или, наверное, страшно. Даже если бы скромных накоплений учёного хватило, чтобы сделать украшение на заказ (а вариант с готовым кольцом никогда даже не рассматривался - Её Величество была достойна намного большего, чем купленная в городе дешёвая поделка), он бы так не поступил. Потому что... Отчаянно хотелось самому. Именно так он надеялся облегчить свои мучения - вкладывать всю душу в неодушевлённый предмет, тем самым перенеся часть сильнейшего чувства на него, после чего навсегда спрятав. Он ещё не знал, с каким треском этот план провалится - отчасти постыдная, от части такая необходимая любовь лишь окрепнет, словно бы обретя в виде кольца физическое тело, и после такого уж никак не выйдет от неё избавиться. Если когда-то давным-давно он имел глупость надеяться, что в один день всё просто само пройдёт, то теперь... нет. Впрочем, он за время работы над украшением словно бы и сам изменится - будто бы крепче связавшись с до этого враждебным чувством, наконец поняв и приняв. И... так определённо было лучше, в разы лучше. Но... прямо в тот момент приходилось ещё тяжелее, чем всегда. Ночи проходили в возне над эскизами. Не то, не то, не то. Всё казалось недостаточным для задуманной цели. Для... неё. Всё было слишком простым и обыкновенным, слишком... оно не могло бы вместить всего, что так хотелось вложить. Но в конце концов он смог. Он помнил, как, до крайности вымотанный и физически, и в творческом плане, слипающимися, но абсолютно счастливыми глазами смотрел на набросок того, что сейчас держал в руках. За миг до того, как рухнуть головой на этот самый стол и заснуть. Он вообще спал тогда дальше меньше обычного - секретность всего дела не позволяла работать иначе как под покровом ночи. Но это было, на самом-то деле, самой незначительной трудностью на его пути. Отоспаться всегда можно потом, а вот другие препятствия так не отложишь... УПС полюбовался гладким медным ободком, прежде чем вставить кольцо на место. Даже с этой частью украшения, самой простенькой и невзрачной, было немало возни. Основа, база, центральная часть, без которой не было бы остального. Он не имел права на оплошность. Помнится, сначала он просто хотел придать нужную форму кусочку толстой медной проволоки, но ещё на этапе эскизов понял, что так не удастся достаточно надёжно закрепить камень. Приходилось, очевидно, расплавлять металл и возиться, делая жароустойчивую форму. Впрочем, небольшой опыт у него имелся - далеко не всегда можно заказать нужную деталь в другом месте, особенно если пытаешься изобрести что-то доселе невиданное - а на этот проект не жалелось ни сил, ни времени. Тот самый случай, когда результат мог достигаться любыми средствами и совсем не терпел спешки. Потому что идеал не даётся легко. Не то что в одно мгновение, а даже и с двадцатого раза. Сколько же раз медь заливалась не полностью ли становилось пористой из-за неверно сделанной формы... Но каждая новая попытка не вызывала у него ни раздражения, ни неприязни. Он... уже тогда, лишь на этапе расплавленного металла, всей душой любил своё маленькое творение, создаваемое с мыслями о Её Величестве, и уже считал его чем-то с ней единым. Маленькая деталь, дополняющая и без того идеальный образ до чего-то немыслимого. В качестве основного металла для кольца изначально предполагалась латунь - раз уж его создатель не мог позволить себе настоящее золото, хотелось, чтобы материал хоть походил на него. Но позже УПС передумал. Потому что это вдруг показалось ему... нечестным, наверное. Он не мог бы так запросто попытаться ввести Королеву в заблуждение. Пусть даже совсем без злого умысла. И совсем не потому, что Её Величество быстро заметила бы подлог, и её реакция была бы... не самой радостной. А попросту... он не мог бы так обойтись с ней - или хоть с её призрачным образом. Хотя бы на минуту вообразить такой же наивной дешёвкой, как это чёртово кольцо. А как же он тогда намучался со снятием мерки... Помнится, бедному учёному пришлось тайком воровать кольцо из шкатулки с украшениями, стоявшей в комнате Её Величества - позднее при мысли об этом он просто холодным потом обливался. Повторно на это безумие он ни за что бы не решился. Не решился бы, если б только уже у себя в комнате не заметил, что "кольцо" оказалось тяжёлым мужским перстнем, который Её Величество никогда не носила и держала в шкатулке только из любви к крупным камням. Пришлось возвращать перстень на место и выкрадывать что-то более подходящее. В это второе проникновение, неосмотрительно совершённое сразу после первого и совсем не продуманное, его чуть не поймали - они с Королевой разминулись в коридоре буквально на долю секунды. УПС хорошо помнил, как прижимался спиной к даже сквозь одежду холодящей разгорячённую кожу каменной стене, слушая за углом тонкий цокот каблуков и зажимал влажной ладонью рот, чтобы не дай боже не вздохнуть слишком громко, а сердце хаотично колотилось о грудную клетку, будто желало удалиться отсюда своим ходом. И не хуже помнил, как полуобморочно сполз на пол, лишь только в коридоре стало тихо. А ведь потом и это кольцо пришлось на место возвращать... УПС нервно встряхнул головой - от одного воспоминания об этом у него мурашки по спине пошли. Хотя, безусловно, при всех этих преградах на его пути больше всего проблем было не с самим кольцом. А с камнем. Тот, по сути, не был драгоценностью. На настоящий камень, тем более традиционный бриллиант, бедному учёному, опять же, не хватило бы средств. Однако в его распоряжении имелась весьма неплохая замена: магические кристаллы, которые имелись в замке во множестве и практически во всех цветах радуги. Как известно, алмаз имеет гораздо более сложную структуру, чем другие камни прозрачного цвета, и так ярко переливается именно за счёт мелких граней внутри. Похожего эффекта можно было добиться от кристаллов с помощью одного из их природных свойств - свечения. Вот только это свойство нужно было ещё должным образом откалибровать, чтоб результат его трудов не вырвиглазно сиял, а слегка мерцал изнутри... Сделать это можно было лишь путём долгих химических экспериментов. Возня была долгой и кропотливой - после каждого неудачного опыта приходилось проводить ещё два-три дополнительных, чтобы выяснить, что же именно пошло не так. Сами реакции не были такими уж замудрёными, но то, как долго тянулась работа, утомляло. Хотя УПС ни разу не ловил себя на малодушном желании бросить всё это дело. Усталость сопровождалась... удовлетворением. Потому что он делал то, что хотел, и делал хорошо. Или, во всяком случае, прикладывал для этого все усилия. Помимо желаемого свечения, пришлось экспериментировать ещё и с цветом. Прозрачные кристаллы выглядели не слишком эффектно, да и красный - любимый цвет Её Величества, в придачу - с медным обрамлением сочетался куда как лучше. Красные кристаллы, разумеется, в замке водились, даже в различных оттенках, но всем им чего-то не хватало. Этот светловат, этот слишком насыщенный, а вот этот почти совсем непрозрачный, а значит, и сиять, как нужно, не будет... Совершенства среди имеющихся вариантов подобрать было невозможно, да и захотелось самостоятельно заставить кристалл принять тот самый единственно-подходящий цвет. С тем только, чтобы его подобрать, было немало возни. Просто представить что-то действительно подходящее, вбирающее его чувства и одновременно подходящее Королеве, похожее на неё, не вышло. Этот самый стол в башне был, помнится, снова завален листами - только теперь со следами всевозможных оттенков красных красителей и их сочетаниями. И в конце концов ответ был найден. УПС помнил, как с нажимом обводил тот самый идеальный оттенок, рождённый сочетанием нескольких сложных химических соединений и найденного случайно под столом огрызка алого карандаша (каким ветром его туда занесло, было для учёного загадкой), чтоб, не дай Боже, не потерять его среди других. Разумеется, окрасить так же кристалл было непростым делом - в него-то карандаш не добавишь. Но в конце концов и этот этап завершился с успехом. А дальнейшее... огранить и вставить камень - просто мелочи по сравнению с тем, что было уже сделано и что нужно было сделать ещё. Одинокий кристалл в дешёвой оправе смотрелся бы скучно. Необходимо было его чем-то дополнить. А при взгляде на любимые механизмы ответ пришёл сам собой. Маленькие шестерёнки. Это было одновременно и само по себе красивым дополнением, сменившим банальную гравировку по внешней стороне (хотя от той идеи тоже остался след - но теперь узоры располагались лишь по бокам), и чем-то вроде личной метки создателя. Это его творение. Созданное для строго определённого человека, который тоже мог бы однажды быть его... УПС нервно коснулся рукой рта, словно бы произнёс эти слова вслух. Признаться, это... собственническое желание всегда немного его пугало. Потому что посягать на её свободу, её право выбирать казалось чем-то совсем немыслимым и запретным. Считать принадлежащим ему что-то слишком прекрасное, чтобы вообще иметь к этому миру отношение. Совершенство. Такие вещи, такие люди должны оставаться всеобщим достоянием - потому что для кого-то одного слишком хороши. Кто-то один просто не сможет вобрать в себя это их совершенство. Но просто тихо любить, глядя с обожанием снизу вверх, любуясь, восхищаясь, наверное, можно любому... Можно же? Эти маленькие шестерёнки потребовали во всех возможных смыслах ювелирной работы. Каждая бережно вырезалась из тонкого листка металла - и каждая по-своему. Вот на этой, побольше, можно, если дать себе труд приглядеться, рассмотреть прорези в виде маленьких сердечек... Слегка тривиально, но смотрелось вроде бы неплохо. На самом деле, придумывать узоры, тем более технически выполнимые, оказалось непростой задачей. Особенно для самых мелких украшений, где особо-то было и не развернуться, но просто сплошными они смотрелись грузновато. С компановкой тоже было нелегко - УПС пририсовывал шестерёнки на набросок кольца так и сяк, но они всё смотрелись разрозненно, а крупные не к месту утяжеляли композицию. Строптивые... Как и сама Её Величество, впрочем. УПС мягко усмехнулся, когда эта мысль пришла к нему в голову. Украшение ещё и характер переняло у той, кому предназначалось - потому каждый этап и шёл, наверное, с таким трудом. Кольцо не хотело сдаться и позволить себя сделать просто так и в точности таким, как было угодно создателю. Впрочем, инженер совсем не был расстроен его непокорностью. Во-первых, так было только интереснее. Своего рода... вызов. А во-вторых, конечный результат вышел лучше. Итак, в какой-то момент, когда он этого меньше всего ожидал, крошечные украшения всё же изволили красиво выстроиться. Резьба одной идеально дополняла соседние, да и по размеру всё сложилось хорошо и камень наконец-то оказался центром композиции, при этом оставаясь незаслонёнными. Латунные шестерёнки с достоинством ловили его красный свет. Пристраивая уже готовые украшения на места, УПС, помнится, дохнуть лишний раз на них боялся - настолько конструкция выглядела нежной и хрупкой. Хотя настолько лёгкое разрушение даже мягкой медь не было присуще, и на самом деле ажурные украшения были весьма прочными. Собственно, очень в её стиле. Он снова тихо усмехнулся. Это нелепое, в сути-то своей, кольцо имело куда больше общего с Её Величеством, чем ему раньше думалось. Вот оно сейчас, лежит перед ним. Хрупкое творение собственных рук, прекрасное и таящее в себе какую-то насмешливую искорку. Как каждая её улыбка. Насмешливая... Насмешливая... УПС вздрогнул. Он будто бы вдруг проснулся. Его маленькое сокровище неожиданно от одного слова потеряло всякое влияние на него. Будто розовая дымка перед взглядом расступилась. Инженер медленно оторвал пальцы от коробочки с кольцом, которую всё ещё удерживал, и так же медленно, словно оглушённый, откинулся на спинку стула. Действительно, есть над чем посмеяться. Даже мечтать о том, чтобы когда-нибудь это кольцо было использовано для того, для чего с таким старанием и так долго делалось... Он отвернул голову от стола - смотреть на украшение вдруг стало как-то неприятно. Едкая боль стеклась тяжёлым сгустком куда-то в грудь. Глупо... Все эти мечты - и... И ведь он ещё смел на что-то... Сгусток сжался вместе с очередным ударом сердца. Как же глупо! УПС торопливо вскочил из-за стола и сделал несколько смятённых шагов прочь. Комок боли внутри саданул невыносимо. Учёный вздрогнул и порывисто обхватил руками собственные плечи, словно надеясь обуздать неприятные ощущения. Взгляд случайно мазнул по так и оставшейся стоять на столе коробочке. Слишком аккуратно и неприкасаемо смотревшееся в подложке кольцо издевательски блеснуло кристаллом, поймав косой луч из узкого окна. Отполированные шестерёнки эхом вторили ему... А ведь уже скоро кто-то другой, более решительный и привлекательный, более... более похожий на Её Величество, будет с трепетом надевать на палец Королевы совсем другое кольцо... Должно быть, золотое и с настоящим камнем... - Нет, нет!.. - УПС даже не осознал, что произносит это вслух и лишь рваными движениями попытался растереть по лицу вновь откуда-то хлынувшие слёзы. Вот только одни капли слишком быстро сменялись другими. В груди сжалось снова. На этот раз - так резко, что дыхание перехватило. Инженер простоял ещё секунду в оцепенении, с застывшими у лица руками, не в силах оторвать от кольца взгляд. Вдох, выдох. Вдох короткий, судорожный, рваный и словно бы в разы слабее выдоха. Вдох, выдох. Вдох... УПС резко бросился обратно к столу. Он неловко-широко размахнулся, схватил несчастную коробочку одной рукой и сжал. Та захлопнулась с глухим исполненным замешательства стуком. Учёного неловко пошатнуло в сторону от слишком неаккуратного движения. Он судорожно вцепился свободной ладонью в край стола - так, что аж мышцы свело - и попытался как-то превратить бесславное падение во что-то более изящное. Не сказать, чтобы у него вышло - он кое-как опустился на колени возле угла стола, после чего, уронив коробочку с украшением на пол, решительно придвинул к себе забитое смятой бумагой мусорное ведро, сдёрнул с него упавший сверху чертёж, после чего с каким-то странным болезненным озлоблением двумя руками повыбрасывал из корзины половину листов. А затем подобрал бархатную коробочку с пола и... так же резко и с чрезмерным усилием затолкал между плотно лежащими бумажными комками. Потом торопливо собрал разбросанный мусор и одним уверенным жестом снова высыпал сверху. Почти резавший глаз на светлом фоне красный верх коробочки скрылся под белой бумагой. В довершение всего инженер подхватил с пола недавно выброшенный, почти не мятый чертёж, двумя руками скомкал его и припечатал гору бумаг сверху, упихав их в корзину плотнее прежнего. Наконец раздражённым жестом оттолкнул ведро на прежнее место у стены. На этот толчок словно бы ушли все его силы. УПС измождённо привалился к боковой части стола, устало роняя руки на пол, а голову - на грудь. Мысли растревоженным роем стучались о стенки черепа. Всё. Давно следовало это сделать. Давно, давным-давно... а он всё не мог расстаться со своими глупыми мечтами. Тешил себя глупыми надеждами, что однажды что-нибудь изменится... Вот только теперь этим фантазиям, как и всем, что им сопутствовало, следовало положить конец. Он больше не имел права. Собственно, никогда особо не имел, но сейчас уж точно. Её Величество нашла счастье с... с кем-то другим, и он больше не может хотя бы мечтать о том, чтобы быть на его месте. Потому что так нагло вставлять себя в чужую жизнь, будто вырезав на семейном портрете одно из лиц и приклеив заместо него собственное, нельзя. Нельзя... Нельзя мечтать о том, чтобы лишить кого-то счастья. Пусть на этого жениха (он знал его имя, знал, оно отпечаталось в голове, словно выжженное калёным железом, как клеймо-приговор на лбу изгнанника, но хоть воскрешать это самое имя в памяти учёный малодушно не желал) ему было плевать с высокого забора - но сама Королева... ей, очевидно, всё это время был нужен рядом не он, а кто-то совсем другой. Под стать ей самой - такой же идеальный во всём... И пусть его идеал для УПСа - пустой звук по сравнению с её. Значит, так было нужно. И он не в праве судить. Тем более судить выбор Её Величества. Инженер решил было встать, но набрался сил только поднять голову. Взгляд невидяще мазнул по стене. Из груди по всему телу растекалось что-то едкое и ядовитое. Он сжал зубы. Больно... Но ведь он не получал никаких травм, а боль совсем-совсем настоящая и такая гнетущая, словно бы ему не так долго осталось жить. Хотя... кого он обманывает? Сам ведь прекрасно знает, что боль эта воображаемая и только мерещится ему от... очень подавленного состояния. По идее... Так вообще не должно быть. Он должен радоваться. Её Величество будет счастлива. Ну и что, что не с ним?! Разве это должно иметь значение, когда речь идёт о ней?! Может, и не должно, но имеет. УПСу сделалось тошно от самого себя. Странным образом почувствовав себя чуть сильнее от этого отвращения, он наконец нашёл в себе силы отодраться от пола - дался подъём на ноги с трудом, словно бы всё тело сделалось чугунным. Нужно было, наверное, уходить из комнаты - вернуться в мастерскую и занять себя работой, чтобы только под рёбрами больше не ныло. Или хоть ныло не так мучительно. Кажется, Королева просила у него что-то для празднества... Разноцветную искристую воду, кажется. Вот, самое время начать выполнять запрос Её Величества. Звучало, как хороший и правильный план, но... инженера хватило только на то, чтобы добрести до незастеленной кровати в другом углу комнаты и рухнуть уже на неё. С подушки, когда на неё с размаху приземлилась голова, взвилось целое облачко пыли. Наверное, стоит почаще менять бельё... Здесь у него не осталось совсем никаких сил - даже на мысли и попытки определить странно сплетающиеся эмоции. Он лежал, странно опустошённый, смотрел на оказавшуюся прямо перед его носом стену, кожей чувствовал прилёгший на спину солнечный луч и ощущал неожиданную пустоту в голове. Он казался себе обессиленным и выжатым, измождённым. Хотелось провалиться в сон и проснуться только через несколько дней. Однако он слишком хорошо знал, что с такой пустотой в голове и бурей в душе не заснёт. Это нагоняло стойкое ощущение... безнадёжности. А ведь Её Величество и её будущий муж теперь станут жить в замке вместе... И, вероятно, отнюдь не будут считать нужным как-то сдерживать свои нежные чувства в чужом присутствии... В груди теперь не разъедало, только мучительно кололо и впивалось, заставляя и без того вымотанного учёного устало медленно закрывать и снова открывать глаза. От этой мысли только кольнуло чуть, почти невесомо, сильнее. Но... в какой-то момент за очередным циклом - укол, короткое и болезненное от маленьких ранок сокращение чего-то жизненно важного внутри, закрыть и открыть глаза - последовала одиноко скатившаяся по щеке и впитавшаяся в равнодушно проглотившую её подушку слеза. "Наверное, тот, кто первым такое почувствовал, и придумал говорить "разбитое сердце"" - отстранённо подумал УПС. Разбитое сердце... Звучало чертовски точно. УПС, всё ещё лёжа на боку лицом к стене, медленно подтянул к груди колени, обхватил себя руками за плечи, уткнулся лицом в угол подушки и тихонько заскулил. Плакать сил не было.