ему (не) нужна твоя любовь

костя с матвеем хорошо смотрелись вместе. миша действительно так считал, но они с матвеем смотрелись бы намного лучше. влюбиться в парня своего брата казалось очень странным, но в такого как матвей невозможно было не. он учился на истфаке и постоянно рассказывал мише разные факты про русских императоров, улыбался непозволительно широко, трепал по непослушным кудрям и отправлял в телеграме действительно смешные мемы. когда костя впервые привел муравьева домой, чтобы познакомить с братьями, младший только подозрительно на него посмотрел. матвею хватило пары минут, чтобы расположить к себе николая и покорить мишино сердце. тогда он подумал, что косте очень повезло с таким парнем. выбрал себе самого лучшего. костя и сам это понимал, только не ценил, как и все остальное, что имел в этой жизни. наверное, потому что слишком легко ему все доставалось. зато младшему брату никогда и ничего не доставалось легко. внимание родителей, хорошие друзья, любящий парень. он донашивал за старшими братьями одежду, доигрывал в их игрушки, а лучше бы получил таким же образом одного конкретного парня одного своего конкретного брата. так говорить, наверное, было неправильно, но это был его единственный вариант. дождаться, когда костя наиграется, и матвей, наконец-то, достанется ему. но тот ведь не игрушка. смотреть на то, как старший брат мило шептал что-то на ухо своему парню было невыносимо тяжело. но костя почему-то считал, что прижиматься к матвею своим бедром на пороге мишиной комнаты было хорошей идеей. миша прожигает взглядом матвея, и не может не думать ни о чем кроме того, что он не ему достался. костя обнимает своего парня за талию, а миша сжимает челюсти с такой силой, что становится больно. он видит как они переплетают руки, и в голове желание расцепить их пальцы. брат о чем-то глупо шутит, муравьев смеется. миша бы слушал его прекрасный смех вечно. он смотрел бы на парня вечно, столько же обнимал и еще столько же выцеловывал каждый участок его тела. матвей был идеальным и совершенным, словно бог. люди ведь приносят жертвы богам, миша бы принес в жертву себя. самолично распял бы себя на кресте, только бы быть с ним. но ему доставались только полуулыбки, дружеские объятия на прощание, мемы раз в три дня или даже реже, взгляды, брошенные в его сторону чисто случайно. ему доставались только бессонные ночи, в которые в голове была одна лишь ненависть к старшему брату, к брату, только подумай о том, как ты расставил приоритеты. ненависть за то, что не ценил то, что имел, за то, что получил того, кто должен был достаться мише, за то, что матвей его выбрал. и что только в нем нашел? миша отрывается от разглядывания своих ног, прижатых к груди и поднимает взгляд на целующихся парней. — ну не при мне же! — муравьев резко отстраняется, а костя смотрит на брата удивленно. — не нравится — не смотри, — он опять целует матвея, который от неловкости чуть ли не краснеет. не то чтобы мише не нравилось. муравьев очень красиво целовался, жаль только, не с ним, а с гребаным костей. действительно, при мише не надо. костя наконец-то отрывается от губ парня и подходит к кровати брата, наклоняясь к тому ближе. — погуляй где-нибудь часика полтора, — шепчет на ухо, так чтобы мотя точно не услышал, но тот ведь не дурак, понимает о чем разговор идет и уже краснеет от стыда. просить младшего брата свалить из дома, чтобы не мешал трахаться, все равно что презики в аптеке покупать. стыд-но. миша тоже не дурак, все понимает. ему лучше уйти, поэтому он в коридоре натягивает мятые найки на ноги, заминая задники, накидывает на плечо рюкзак, звенит ключами, взятыми с тумбочки и хлопает входной дверью. куда идти он не знает, но точно куда-нибудь подальше от дома, чтобы не было соблазна случайно вернуться домой и опять стать невольным свидетелем того, о чем он так часто мечтал, запуская руку под резинку домашних штанов, в темноте своей комнаты. один раз он вернулся из школы раньше, чем должен был. как только открыл дверь, сразу понял, что что-то не так. наверное, стоны из спальни родителей. мужские стоны, стоны матвея. ему бы выбежать на лестничную клетку, как хорошему брату, но этого звания он лишил себя уже давно, поэтому остался. тихо прошел в свою комнату, опустился на кровать и прибавил звук в наушниках. подслушивать такое было страшно. а через несколько минут не выдержал и откинул наушники в сторону. рука сама потянулась к ширинке, блять, каким же все казалось неправильным. он кончил со слезами, подступающими к глазам, и еле сдержал всхлип. а впереди еще предстоял неудобный разговор с братом о том, не услышал ли он ничего лишнего. услышал. костин голос и его стоны были лишними. миша отвлекается от воспоминаний. если бы он курил, то сейчас точно бы достал сигарету из пачки и закурил. мозг отчаянно рисует картинки того, что сейчас происходит в их квартире. он готов расплакаться прямо посреди людной улицы только от мыслей о том кого и к кому ревнует, хоть и не имеет на эту ревность ни малейшего права. романов тянется к покрытому паутиной трещин телефону, ищет в списке контактов полю, печатает наскоро сообщение и пялится в экран в ожидании ответа. лаконичное «погнали» от лучшего друга в его голове приравнивается к «сегодня я завалюсь домой бухим в говно». так оно и происходит. потемневшие от уличной грязи прежде идеально белые найки летят в разные стороны, ключи безбожно громко падают на пол, а на пороге вырисовывается заспанный костя. — и че это такое? — он едва ли может разлепить глаза. младший стоически молчит, застыв посреди коридора в наполовину расстегнутой куртке. — пиздуй спать, только тихо, чтобы колян не проснулся, — костя уходит в комнату, а миша шепчет себе под нос «мудак». зря ты так, он же как лучше хочет. ага, как же. он засыпает после выпитого почти сразу, даже раздеться не успевает. а во сне опять он. держит за руку, тянет куда-то за собой, обнимает со спины, шепчет на ухо ласковое «мишань», а потом шутливо дует в это самое ухо, затевая драку. романов бы провел в этом сне вечность, но строгий голос старшего брата, пытающегося разбудить его в школу вырывает из фантазий. коля смотрит осуждающе, по неснятой одежде понимает, что миша опять пьяный домой вернулся. ну и ладно, он уже давно упал в его глазах, ниже некуда. матвей как назло именно сегодня решает опять скинуть какое-то смешное видео. миша как обычно думает над ответом слишком долго. хотелось бы большего, но ему не светит. зато светит косте, и видимо, не от муравьева. — пошел нахуй, как месячные кончатся, напиши, истеричка, — он просто слишком громко говорит по телефону. хватает пары секунд, чтобы сложить два и два в уме и догадаться, что они опять поссорились, — а ты че уши греешь? — не грею я, — младший тушуется под злым костиным взглядом и обнимает себя руками. — ну и отлично, иди уроки учи. — а ты куда? — по делам, — дверь за костей закрывается. он ушел пить с друзьями и зажиматься с незнакомыми девчонками из клуба. мише больно за матвея, который об этом даже не узнает. вечером муравьев опять дает о себе знать, ему нужно выговориться, романов готов послушать. матвей рассказывает о ссоре, пишет, что переживает. мишанька в ответ врет, что все хорошо будет, что костя матвея любит и ни на кого не променяет. а старший приходит домой со следами от помады на щеке и приносит с собой тошнотворный запах ужасно сладких женских духов. наверное, это ложь во благо. миша до боли челюсти сжимает, за матвея обидно ужасно. вот он бы с ним никогда так не поступил. хочется ударить родного брата, но он так и остается стоять в коридоре, наблюдая за уходящим в свою комнату костей. ночью опять не спится, потому что голова забита мыслями о матвее, романов уже смирился с тем, что старший муравьев засел там надолго. ему, наверное, сейчас не лучше. тоже не может уснуть и мучается, потому что костя весь вечер не брал трубку и не ответил ни на одно сообщение. а ведь просто выбрал не того. вот миша бы никогда... но это все было пустое. и все его надежды на совместное счастье тоже были пустыми. удивительнее всего было то, как быстро матвей с костей помирились. вот они уже на следующий день сидят в обнимку на диване у них в гостиной. а миша в тысячный, кажется, раз сжимает кулаки, старательно сдерживая желание разбить брату лицо. старшего это зрелище только веселит, он ведь давно догадывался о мишкиной влюбленности, а его взгляды в сторону муравьева не замечал только сам матвей. романов вдруг притягивает парня ближе к себе и целует, ухмыляется прямо матвею в губы, потому что знает, что брат за ними наблюдает. это своего рода игра, в которой победителю достается вся ненависть, на которую миша только способен. костя отстраняется от матвея в тот же момент, когда брат, словно ошпаренный, вскакивает с кресла и вылетает из комнаты. — что произошло? — муравьев удивленно смотрит на захлопнувшуюся дверь. — переходный возраст, забей, — парень опять тянется за поцелуем. миша поднимает взгляд на вошедшего на кухню костю, отставляя чашку с чаем в сторону. ему бы свалить побыстрее, чтобы не пришлось разговаривать о том, о чем он бы предпочел никогда не говорить, но старший выставляет руку в сторону, закрывая собой дверной проем. — пропусти, — миша наивно думает, что это прокатит. — сядь, — костя кивает на стул, с которого парень только что встал, — поговорить надо. миша спокойно отходит назад. он сейчас в позиции зверя, загнанного в угол. другого выхода нет — придется говорить. — я знаю, что он тебе нравится. — рад за тебя. — а я за тебя нет. тебе ничего не светит, даже если я его брошу. — ты в этом так уверен? — я просто хорошо знаю матвея. ты, мишань, для него только друг и всегда им будешь. поэтому найди себе другого кого-нибудь. — я сам решу, без твоих советов. — конечно-конечно, — старший щелкает его по носу, получая в ответ удар по руке, — что на ужин? — без понятия, — миша выходит наконец с кухни. разговор он выдержал, уже молодец. костя прав, ему ничего не светит. пора бы уже перестать чего-то ждать, пора бы переключиться на кого-нибудь другого, пора. / миша думает, что легче дышать стало, потому что вместе с зимой ушла и хроническая заложенность носа, из-за которой он вечно им смешно шмыгал, а не потому что костя с матвеем наконец расстались, причем по инициативе муравьева, уставшего от вечной нервотрепки. миша думает и чуть не начинает переходить пешеходный переход на красный. у него впереди экзамены, поступление, выпускной, на который он обязательно пригласит матвея, как давно мечтал. а еще впереди надежда, которую еще с самой осени он затолкал куда подальше по совету старшего брата и которую сейчас можно было достать, словно долго пылившуюся на полке книгу. надежда на то, что все сложится, как должно сложиться. но это впереди, а сейчас у романова любимая шоколадка матвея в рюкзаке и часы, показывающие, что он как обычно опаздывает на их занятия историей.