Диссонанс

Как говорил Альрис, я всегда куда-нибудь да влипну. Вот планида у меня такая. Наверное, еще от деда досталась. Но он экстрим любил, а я только в нем участвовал. Вот и в этот раз. Не стоило высаживаться в незнакомом мире. Особенно, если этот мир принадлежит дорсанцам. Можно сказать, что я провалил свою миссию, даже не начав ее. Дорс можно было бы назвать мирными мирами, если бы не одно «но». Они были мирными до жути. Вот поэтому и позволяли в своей системе торговать всем желающим. Чем угодно. И никогда не вмешивались в чужие дела. Платят процент, да и ладно. Вот так и оказался в плену. А потом и проданным в какой-то затрапезный бордель. Все как всегда. Как было до космической эры, и как будет много позже. Только раньше выбор был среди самок, самцов, детей и стариков, а теперь – разнообразие. Особенно для тех, кто ксенофобией не страдает. Но в миры Дорса не летают те, кто не может примириться с другими формами жизни. Проверено. Сначала как, наверное, и все, попадающие в такую ситуацию, я попытался апеллировать к властям, потом подкупал тех, у кого оказался, предлагая сотни, тысячи кредов, а потом и все остальное, что могла предложить моя семья. Энрарец, в чьем полном распоряжении я оказался, был глух к моим мольбам. Ведь куда интереснее было держать рядом такую вот зверушку, как я. Ну, неопытный, молодой еще. Постоять за себя не могу. Наши взрослые особи в плен не попадают. Ни живыми, ни мертвыми. Отбиться-то легко. На то мы и раса Имрини. И наши тела аморфны до определенного состояния. Редко кому удается сойтись с нами настолько, чтобы секреты свои раскрывать, но правильно говорят: что знает чужеземец – то знают все миры. Мне везло ровно до того момента, как я не приелся хозяину сего злачного заведения. Не зная структуру нашего организма, меня опасались наказывать за непослушание. Поэтому я катастрофически отказывался подчиняться. Сжался в углу непонятной ксеноформой колючей и сидел там. Ни прикоснешься, ни погладишь. Оно-то и хорошо, только есть хочется. Мне тоже захотелось. Вот и тогда пошел допрос с пристрастием: что у нас да как. В определенный момент пришло осознание, что если не расскажу все сам, то отправят на опыты, а не хлеб отрабатывать. Пришлось нести ахинею. Вот только при нашей структуре любая ахинея для других миров – правда для нас. Отравить нельзя. Если нет света – видим кожей. Вырабатываем биологические яды широкого спектра действия, имеем любую форму, едим любую органику, а когда таковой нет, то и неорганику. Лазерное, лучевое, плазменное оружие может принести временный вред, но убить можно, только расчленив на части больше десятка, а еще заморозив или испепелив. Температурный разрыв довольно-таки велик, но все же на звездах не живем и в космосе предпочитаем защитные поля. Любые тактильные, вкусовые, визуальные, обонятельные рецепторы включаются только по собственному желанию. Нет, можно, конечно, и принудительно, но я никому не скажу как. Не было ни одной планеты, которая бы отказалась от таких наемников, как мы. Миры Имрини были богаты только благодаря своим солдатам. Единственный закон, который существовал от начала времен: мы никогда не шли друг против друга. Опасно, знаете ли. А так... вполне качественно работали Солдатами Тени, выполняя любые заказы, несмотря на их сложность и невыполнимость... Вот только я говорю за взрослых особей, которым исполнилось по десять циклов, а не таких, как я, прошедшего только третий цикл. Хотя в любом другом мире я был бы уже полноправным гражданином, имеющим возможность принимать решения. Меня это не смущало только до тех пор, пока в плену не оказался. Каждый мечтает задержаться на циклах как можно дольше, а вот теперь я очень жалел, что каждый из них удлинял себе на несколько звездных лет. Хорошо быть маленьким, только когда под присмотром старших находишься. И плохо – когда тебя заносит в космос слишком далеко от дома. Сколько времени прошло, не уточнял, однако по биологическим часам примерно один звездный месяц Дорса и полтора наших. Вот тогда я и надоел. Пришлось выбирать между распылением на атомы и «работой». Конечно же, выбрал второе. И из любопытства, и просто потому, что жить хотел. Так как я был дорогой «игрушкой», мало кто мог позволить себе даже просто посмотреть на меня, не говоря уже о том, чтобы прикоснуться, переброситься словом или, тем паче, получить меня в свое распоряжение. Обычно было достаточно просто изменить структуру своего тела, чтобы ввести особь, меня заказавшую, в полную экзальтацию. Есть мне, конечно, после этого хотелось до жути. Меня и кормили. Хватит, съел однажды диван. Все-таки он был деревянный, набитый синтепоном, но с настоящей кожаной обивкой. А органику я все одно люблю куда больше пластика и гранита. Правда, если придется, не побрезгую. Так что «работать», конечно, было интересно. Но я ждал того момента, когда растворится введенный мне в организм какой-то жучок, который они кодом называли. Какое-то вообще нерастворимое вещество попалось. А вот после этого собирался сбежать. Три главных межпланетных языка я знал, так что в любом случае договорюсь или стащу катер, чтобы домой отправиться. А ведь всего лишь хотел деду на семнадцатый цикл привезти элемент один, что ему очень на вкус нравится. А у нас в системе его нет. Привез. Но мне было не суждено выбраться. У кого-то все-таки хватило кредов, чтобы купить меня. Это была особь мужского пола, расы человек. Мне они всегда смешными казались, люди эти. Тело, мало приспособленное к быстрому передвижению, какой-то отросток, где расположены органы зрения, слуха и - о ужас! - самое главное – мозг. Правда, я слышал, что у мужских особей два мозга. Ну, на то они и воины, чтобы не умирать сразу. Я сел на пол, удобно устроившись напротив человека, смотря в раструб какого-то оружия, направленного точно мне в середину тела. Похоже, он знал, где самое наше уязвимое место. Люди - самая неприспособленная, но самая кусачая раса. Никто и никогда не использовал столько разнообразного оружия, как это делали они. Человек сидел спокойно, рассматривая меня с каким-то чувством, больше всего похожим на удовлетворение. Но при этом не сводил оружия с меня. Наконец, я услышал его хриплый, чуть надтреснутый голос, выдавший тираду на незнакомом мне языке. - Я не понимаю. Он использовал язык системы Дорс, и до меня с трудом, но все-таки дошел смысл сказанного. А вам бы дошло, если бы спросили: «Существо внеземного происхождения, готово ли ты поделиться своими умениями, чтобы отдать часть жизни за сделанное тебе доброе дело?» Не мог просто сказать: "Я тебя выкуплю, но за тобой будет долг". Пришлось долго перебирать в памяти все языки, которые я хоть частично знал, пока не выбрал самый лаконичный из них – врик. Вполне приличный суржик, который и людям понятен. - Хай. - Поползли. Ну, я и пополз следом. Космопорт находился далеко, но оказалось, что человек воспользовался легким ботом, которые многие держали для прогулок в открытый космос недалеко от планеты. Я был жутко любопытен, поэтому, пока все не обсмотрел и не ощупал, даже не подумал о том, чтобы создать наконец-то в своем теле гравитацию, чтобы меня не придавливало к полу и не швыряло об стены, когда мы вышли в космос. Человек, как только сел на кресло пилота, принялся общаться с кем-то с помощью слов, а не ультраволн. Удивительно прямо!.. Ну, неужели люди действительно настолько слабые существа?.. Их же убить можно одним щупальцем!.. Да что там щупальцем!.. Я же его ментально подавить могу!.. Только почему-то не хочется. Тот, кто предлагает помощь, даже если приходится за нее платить, достоин того, чтобы с ним хотя бы поговорили. Для начала. Ровно, конечно, посадить бот не удалось. Видимо, техника у людей тоже не на высоте. Ладно. Потом разберемся. Внутри меня ждали. Эмоции чужих рас я еще не умел понимать, но по эманациям было ясно: испытывают отвращение и неприязнь. Все они были людьми. И все наблюдали за мной с брезгливым интересом. Мне даже стыдно стало. Пришлось перевести один псевдоглаз назад и посмотреть, не оставляю ли я за собой слизистый след. Хотя прилично вести себя в любом обществе учат еще на первом цикле. Наконец, мне указали небольшое возвышение, на которое я с легкостью поднялся. Человек, что привел меня на этот космический корабль, повозился с чем-то - и меня приятно защекотало какое-то поле, накрывшее словно полусферой. - Ну, и зачем тебе эта радужная амеба сдалась?! – услышал я речь, ставшую мне понятной. Отлично. - Чтобы ты знал, этот слизняк хоть и выглядит непрезентабельно, один из самых совершенных видов. Слышал о Солдатах Тени? Человек в странном белом плаще сверху одежды внимательно смотрел на того, кто меня привел. - А разве Тень - это не корхи? А смех красивый. Мне понравился. Человек смеялся долго и со вкусом. И я понимал его. Корхи – одна из сильных рас, и мы часто принимали вид мускулистых ящеров. Мы редко когда появлялись в других мирах в своем истинном виде. Считалось нонсенсом показывать себя со слабой стороны. - Нет, наемники именно эти вот милые слизнячки радужной расцветки. Малыш, тебе не составит труда изменить облик? Мне-то не составит, только я голодным буду. А в комнате только пластик. Да и тот... какой-то керамикой покрыт. Долго растворять придется. Форму я выдумывать не стал. Зачем?.. Людской облик принять несложно. Потребовалось едва ли двадцать межгалактических секунд, чтобы я просканировал тело человека, создав его по точному образу и подобию. Сразу же захотелось есть. - Можно мне переварить что-нибудь органическое? – неловко попросил я. С людьми мы общались мало, и принято ли у них просить часть их пищи – не знал. - Можно, - судорожное сокращение мышц века и оскал. А потом мне протянули настоящую шерсть!.. Ну и пусть обработанную!.. Я с удовольствием принялся за переваривание, пока не услышал злой голос. - Это одеть надо, идиот, а не жрать!.. – у меня попытались отобрать то, что нужно было надеть, как защитный покров, и я почувствовал себя неловко. Вот что значит всего лишь третий цикл... Человек, что привел меня сюда, рассмеялся снова. Потом подошел к контейнеру, вделанному в стену, нажал ряд клавиш, и получил что-то объемное, большое, что лежало на подносе. - На, сначала поешь. Потом оденешься. Только, чур, тарелку не есть! – он снова улыбнулся. – Она невкусная, пластиковая. Хорошо хоть предупредил. А то бы я и ей не побрезговал. На большой тарелке лежала неоформленная биомасса. Видимо, нашу расу действительно изучали хорошо, раз не стали придавать ей вид и вкус. Нам-то все одно. Питаться привычно было всей поверхностью тела, так что мне достаточно было просто запустить отростки на руке в пищу и насыщаться. Полный комплекс!.. Как же правильно!.. Всего в достатке, а вот железа и белка – в повышенном содержании. Ну и отлично. У меня тут же улучшилось расположение духа. После такого обеда и поговорить можно. Следующий комплект одежды я все-таки использовал по прямому назначению, правда, предупредил, что если буду голодным, могу съесть и не заметить. Меня выпустили, заставив надеть какую-то штучку пластиковую на отросток на голове, который назывался ухом. Это вроде как переводчик у них. Мы-то всей поверхностью тела слышим, так что хоть куда цепляй, пойму все. А потом началась беседа. Говорить ртом оказалось гораздо сложнее. Я-то думал, что гортань у них, это чтобы пищу поглощать, а там, оказывается, есть еще такие отростки, как легкие. И не просто, чтобы занимать пустое место в организме, а чтобы ими дышать и воспроизводить звуки на средних частотах. Я еще слишком молод!.. Ну, кто же знал, что каждая система в человеческом теле не для красоты, а для дела!.. У нас, аморфов, совсем иная структура. Вот я и соединил все в красивые переплетения, а додумать, что оно еще и работать должно... Человек, которого звали Док, долго удивлялся, когда я рассказал о своей проблеме, а потом долго выпрашивал у меня кусочек моей плоти. Ну, мне не жалко. Взял со стола острый предмет и отрезал одну из псевдоподий, которые люди пальцами называют. А на ее месте отрастил другой. Правда, человек сменил несколько цветов, от ярко красного до какого-то салатово-зеленого. Потом я уже узнал, что это не приветственно-восторженная смена окраса, как у нас, а аналог потрясения. Но, протянув ему свою отрезанную псевдоподию, я как-то не подумал, что то, что человек изверг под стол, это не жест признательности, а элементарное неприятие того, что я сделал. - Теперь-то ты понимаешь, Док?.. – человек, который меня привел, смотрел на все с легким интересом. "Друг", - сразу же понял я. Только друзья нашей расы знают о нас настолько много, чтобы вести себя адекватно. - Убери эту улитку с глаз моих! – прошипел Док, отводя от меня свои зрительные органы. - Хорошо-хорошо, - человек пригласил меня встать и жестом показал следовать за ним. Мы оказались в каюте, где он, уже не сдерживая смех, согнулся пополам. – Ну, ты дал, малыш!.. Вот это концерт!.. Док его до конца жизни не забудет!.. - Почему ты говоришь, что я малыш? Это потомство ваших самок? Ты меня называешь так... - Я тебя называю так, потому что ты очень молодая особь. Сколько циклов прошел? - Четвертый должен был начать. - А что ты, сопля малая, так далеко от дома делал?!! - Деду подарок искал, - я грустно вздохнул, - он у меня торий любит, только он у нас деликатес. Вот и думал, что в космосе найду что-нибудь. Или просто куплю. - А имя ты хоть получил, дите малое? - Конечно! – я даже обиделся. У нас имен только на первом цикле не дают. – Нистри! - Вот и отлично. А меня можешь называть Морисом. Или, если сокращенно, то Мор. А теперь я объясню тебе суть всего происходящего, - человек, которого звали Мор, сдвинул вместе наросты над глазами, что означало крайнюю задумчивость. – У меня был Друг. «Был» и «Друг» сказали мне все и сразу. Лично мне. Но я не знаком с психикой человека, поэтому остерегся сразу давать свою оценку ситуации. Однако задумался, что же должно было случиться, что один из нас, расы имрини, погиб. - Ты его не заменишь, но можешь попытаться. Одному мне не пройти никогда тот путь, который мы должны были совершить вместе. Друзей нельзя заменить, так же как чужой имрини, насколько бы ни был хорош, не сможет заменить того, от которого отпочковался. «Одному не пройти» - тоже изучал уже. Это значит, что человеку нужна часть имрини в организме, чтобы выжить там, где люди не выживают. Отделять часть себя, беря над ней руководство – это уже пятый или шестой цикл, но я же умный. Я уже все знаю, только переходить на высшие циклы не было желания. Значит, вот что человек просил за мое освобождение. Ни много ни мало - дать ему часть своих сил и порыться у него в мозгах беспрепятственно. И держать обеспечение его организма на себе. - У меня всего лишь третий цикл, человек Мор, - я задумался. – Я многое умею из того, что могут только после пятого, шестого, а то и восьмого циклов. Мне просто не хотелось взрослеть. Но ты предлагаешь мне так много, что я не могу отказаться. Я страшно любопытный! Поэтому данный поход не отменяет моего долга. Я все еще жду просьбы или приказа, которым могу отплатить за то, что ты выкупил мою жизнь. - Хорошо. Раз так, то вот мой приказ, - человек улыбнулся. – Постарайся за оставшееся время изучить меня так, чтобы видеть действительно Друга. У нас времени немного. Две или три общегалактические недели. - Я понял. Постараюсь стать тебе нужным. На этом наш разговор окончился. Мор показал панель, на которой я мог заказывать себе протоплазму, чтобы питаться, если проголодаюсь, и оставил меня в каюте. Место было маловато, поэтому койки я просто сожрал, вылизав пол до кристальной чистоты, и улегся отдыхать. Мог бы и зависнуть: притяжение не имело ко мне никакого отношения, но побоялся не справиться с несколькими задачами сразу же: обдумывание разговора, переваривание сытной еды - а пластика здесь не было. Чистейшее железо и органика. Пусть и переработанная. Я всеядный. Что ж, начну думать с того, что человек искренен. Впустить в себя часть меня и при этом солгать означало, что я просто его съем. Не люблю, когда обманывают. Принципиальный я. А ложь рас я еще не проходил. Это уже на девятом, а то и десятом цикле проходят, перед тем как пойти в миры. Если он искренен, то получается, у меня будет презанятнейшее приключение, после которого можно сразу прыгнуть через цикл. Побывать в чужих мирах до достойного возраста удается не каждому. Что же еще подумать?.. Как погиб Друг Человека. Как я уже говорил, убить нас сложно. Более чем уверен, что Друг прошел уже много циклов и не был таким слабеньким как я. Еще более чем уверен, что просто обратиться в сообщество, чтобы заключить контракт с Солдатом Тени, человек не хотел. Его миссия какая-то тайная, но не несет враждебности нашей расе. Это тоже факт. Значит, хочет довериться полностью и сразу. Когда он пожелает первого слияния?.. Ведь сразу отделить от себя большую часть я не смогу, да и люди существа странные. От чужой материи в себе они быстро погибают. Значит, придется по капельке. Как облегчить процесс объединения я догадывался, но никто из старших таким не делился. Придется фантазировать на тему. Что-то пискнуло, звякнуло, и дверь открылась, впустив человека. - Пора при... – он осмотрел совершенно пустую, стерильную каюту, и органы зрения у него открылись вдвое шире. – Ты куда все дел, Амеба? - Не амеба, а имрини, - обиделся я. – И не дел, а съел. - А ты в курсе, что в этой каюте потом не сможет поселиться Человек?.. Придется ремонтировать. - Мог меня и в зале оставить. Там свободно. - А тебе обязательно растекаться киселем по поверхности? - Могу ежатым колючконосцем в стенку воткнуться, - язвительно ответил я, - только тебе это больше не понравится. У меня колючки до двух метров могут вырасти. А все, что помешает им, выем. - Проглот. Ладно, замяли. Есть будешь? - Конечно же!.. – я активно задвигался, перетекая поближе к стенке и освобождая место человеку, который заказал два набора. Один мне, биомассу неоформленную, а второй себе. Оформленную. Я всей поверхностью своего тела впитывал запахи, отделяя искусственные и наслаждаясь настоящими. Биологическими. Таких было несколько. И так пахла черная жидкость в чаше человека, я потянул псевдоподий к чаше, присосавшись намертво, сожрав даже сам пластик, и отвалился в полном кайфе. Вот это вкусно так вкусно!.. - Ты что сделал?.. - Съел часть твоего обеда. Можешь съесть часть моего, - я подвинул свой поднос к человеку, но он только отмахнулся. - Понравилось? - Да! А еще можно? - А для вас это точно не наркотик? Наркотик... Нар... ко... тик... Балующееся дитя. Вот так я перевел в своем разуме. То есть от этого могу начать баловать?.. Задумался крепко, переваривая жижу, расщепляя ее на составные, обнаружив ряд тонизирующих свойств для разума и немного смол для своих нужд. - Нет, для нас это хорошо. Думается приятнее. - Кофеман неорганизованный, - проворчал человек. – Хорошо, возьму с собой пару килограммов кофейных зерен, чтобы ты думал приятнее. А какая органика тебе еще нравится? - Живая, - я погрустнел. – Но ее есть нельзя. Органика, пока жива, обижается, а обиженную органику есть плохо. - То есть, вы не едите зверей? - Все что живет, не едим. Только когда умирает. Человек хмыкнул своим мыслям. - А если я скажу, что не обижается? Что можно ловить и есть? - ВСЕ?!! – я так изумился, что на миг отключил внешний разум. - Нет! Нистри, можно есть только не думающее. - Да оно все думающее!.. - Тогда – не говорящее. - А оно все говорит... – я расстроился. – А у вас что, есть не думающие? - Судя по твоим словам – нет. Тогда я просто скажу, кого можно, а кого нет. - Меня осудят. - А падальщиком быть лучше?!! Ответить было нечего. Ведь действительно мы ели только то, что падало. Даже плод, только если он на земле лежит. А оказывается, можно есть все, что не говорит на знакомых языках, что не строит как мы, живет по другим законам... Этими мыслями я и поделился с Морисом. Увидев, как тот закатил глаза. - Тебе надо устроить ликбез. Твой цикл слишком мал, чтобы ты понимал все и сразу. Такого слова я не знал, но испугался. Что мне там устраивать собираются, не понимал. Даже не знаю, больно это или нет. Хотя все одно: могу просто отключить рецепторы. - Ладно, устраивай, только чтобы без огня и холода, - согласился я. Человек меня не понял. Глупый. Или я маленький?.. После обеда, начисто слизав все до капельки из протоплазмы со всех мисок, я приготовился к этому... ликбезу. Было немного страшно. А вдруг что-то, что действительно жутко? Но меня опередили. - Когда начнешь производить слияние? - Да чем раньше, тем лучше. - Говорят, что привыкнуть надо?.. Мы с Другом были слиты давно. Но когда он уходил, все что было во мне, разложилось. Док проверял. - Не разложилось, а растворилось. Но его часть все равно в тебе. Если удастся, я даже смогу отпочковать его от тебя. Часть нас всегда хранит информацию целого, - если бы вы видели его зрительные органы в это время!.. Мне даже страшно стало, что выпадут. Хотя это и к лучшему. Сможет смотреть назад, когда надо. - Ты сможешь возродить... - Не возродить, а вытянуть и отпочковать. Первые два-три цикла твой Друг тебя помнить не будет, но потом пойдет осознание - цель четвертого цикла - и он вспомнит. - Хочу! Очень! - Тогда, что ли, устроим слияние?.. Видимо, человек понимал все гораздо лучше меня, потому что поспешно разделся и лег на чистый пол, максимально расслабившись. Я подобрался поближе, осторожно прикоснувшись, ожидая неприятия. Говорят, что были случаи, что с одним Другом можно слиться, а со вторым нет. Но лицо человека было равнодушным. Я наполз на него всей своей массой, обернув своим телом, как коконом. Как там говорили?.. Занять все свободные отверстия?.. Тонкие жгуты потянулись от меня к телу человека, и он дернулся, когда псевдоподий попытался занять его рот. - Успокойся. Дышать ты сможешь без проблем. Через меня. Доверившись, человек открыл рот, позволив заполнить его. Чтобы не было неприятно, я сначала пустил очень тонкий жгут, постепенно утолщая псевдоподию и заполняя ею все пространство. Накачивал в размерах, так сказать. Сначала Мор просто лежал, а потом резко вскинулся, и я ощутил спазмы, что прокатились по его телу. Биологическая жидкость потекла из глаз, и я немедленно ее впитал, продолжая вливаться дальше, заполняя гортань, пищевод, желудок. Второй жгут так же проник в трахею, не причиняя боли, медленно расширяясь в размерах. Но, видимо что-то я делал неправильно. Морис резко вскинулся, дернулся всем телом и заелозил. Движение внутри меня причиняло некое непонятное ощущение, вроде щекотки. Потом он попытался вскинуть руки, увязнув в протоплазме моего тела, и чуть шире раздвинул свои нижние псевдоподии, средней почему-то упершись в меня. Туда я тоже скользнул. Неприятно ему, наверное, было. Рвался из моего тела так, что я испугался, немного подавив его чувствительность. Слияние должно проходить добровольно. Закончив с верхней частью тела я начал работать с нижней. Вот простор для фантазий!.. Никогда не думал, что некоторые отверстия в человеческом теле имеют такую особенность, как расширение. Агония его, что ли бьет?.. Понять было сложно. Я просто проникал так глубоко, как мог. Я должен его заполнить всего. Вновь биологическая жидкость потекла из человека. Но уже не из глаз, а из средней псевдоподии. Я ее впитал всю, продолжая медленно прорастать сквозь него. А потом уловил такой поток довольства, что даже меня тряхнуло. Ну, а Мор наконец-то полностью расслабился, позволяя мне втечь в его тело, отложив часть себя. Совсем небольшую. Едва ли размером с ту псевдоподию, что отдал человеку по имени Док. И медленно отпустил. Он весь собрался в компактный комок и замер, а я осторожно проводил своими щупальцами поверх его тела, успокаивая. - Извини, но ты же понимаешь, слияние... - Мне было хорошо... Очень... – наконец-то человек соизволил говорить, повернувшись и смотря на меня совсем необычного цвета и выражения органами зрения. – Ренасен никогда не давал мне так расслабиться. - Старый. - Что?.. - Старый, говорю. Те, кто больше пятнадцати циклов прошли, заботятся о действенности, а не о приятности действия. - Значит, ты поимел меня со всем удовольствием, - человек вновь отвернулся, и его дыхание довольно-таки резко упало. Сознание отключилось. Что ж, мне надо подумать. Думать было приятно. Кофа, как он назвал ту жидкость, вспомнилась и извлеклась из воспоминаний, продолжив свою деятельность. Значит, человеку было хорошо от слияния. Это многое меняет. Я боялся доставить боль. Ведь в этом случае ничего хорошего не будет. Нам надо сродниться. Ренасен... Я ощутил часть его дремлющей силы, но мне нужно еще минимум как десяток слияний, чтобы подпитать давно угасший разум и отпочковать Друга Мора. Потом, естественно, в инкубатор, на полцикла или сколько там, и вручить самостоятельную особь на воспитание в псевдоподии Мора. Только тот, от кого отпочковался, дорог тебе. Никто другой не заменит. Я растекся по каюте, оставив место для человека, но ощутив, что его кожный покров охлаждается гораздо резче, чем я думал, вобрал его в себя, оставив только лицо, поддерживая приятную температуру. На следующий приход Мор был молчалив и задумчив. Я его уже ощущал. Немного, но все же. Поев, он разделся, приготовившись к слиянию, и все прошло, как и в прошлый раз, только что он порывался стонать, и я ощущал его вибрации, как что-то должное и приятное. Мне нравилось. Человек, удовлетворенный слиянием, – лучшее, что может дать имрини. Он приходил каждый день, а потом и чаще, иногда требуя не полного, а частичного слияния, чтобы излить свою радость по этому поводу какими-то звуками, в которых я угадывал слова, просьбы, пожелания. Его «еще» иногда вгоняло меня в ступор. Ну, куда дальше-то?.. Через глотку проберусь же!.. Даже снизу!.. Но ему нравилось. И даже когда слияние прошло, и я понял, что это и есть балующееся дитя, я позволял ему баловаться. За все время я не впрыснул в предоставленную мне плоть ни единого яда, не нарушил ни единого биологического ритма его тела. Он принял меня так, как принимают друг друга два имрини. Только потом я понял, что ему нравится сам процесс слияния, а не то, что мне. Я познавал его. Изнутри. Каждое движение, каждую мысль. Я питался его эмоциями, создавая свою картину происходящего, а он отдавался мне только ради того, чтобы ощутить внутри. Странно. Я не слышал о тех, для кого бы процесс слияния нес в себе интимную составную. Ликбез я прошел быстро. В тот момент, когда его разум оказался открыт для меня. Морис не скрывал ничего. Поэтому я и понял так быстро, что же значит для него такое слияние. Как для меня кофе. Ему было просто приятно. На уровне нервных окончаний. Нравилось, что я их массирую своей плотью, и даже не смущало то, что разыгравшись вместе с ним, начинал не только пульсировать, но и двигаться, выделяя на псевдоподии слизь для более легкого проникновения. А я наслаждался эмоциями человека, который бился во мне с гортанными стонами, позволяя все. Наконец, я увидел цель пути. Мир из ряда «хочу там жить». Меня пугали страшными формами жизни, отсутствием излучения средних волн, вроде как инфразвук и инфракрасный спектр, но я рвался. Ведь нам, имрини, все равно где и как, главное, чтобы интересно было. Мор проходил тест за тестом, стараясь отдалиться от меня настолько, чтобы я не ощущал его. Бесполезно. Часть меня жила в нем. Можно было разделить нас галактикой или двумя, но я бы его услышал и поддержал. Вот такая особенность. Поэтому и Другом может быть не каждый, а только тот, кому доверяешь. Я доверил Морису часть себя, он доверил мне свое тело. Перед самым спуском я подполз к нему в ожидании, пока Мор закончит свои дела и посмотрит на меня. - Я тебя слушаю, Нистри, - пробормотал он, не отрываясь от расчетов. - Ты должен меня видеть, - Человек повернулся, постаравшись выбраться из своих мыслей. – Вот. Небольшой, размером с кошку (а я уже знал, что такое кошки) сгусток отделился от меня. - И?.. - Это – Ренасен. Я выбрал все до капли из тебя, дав ему право возродиться. Он будет помнить все, до своей частичной смерти, но примет это только после второго цикла. - А что есть цикл? - Время обучения. Мы, в своем мире, сознательно растягиваем его на десятки звездных лет. Вы, короткоживущие, сможете снизить его в несколько раз. То есть до нескольких месяцев. Мор положил руку на меня, утонув в протоплазме, и я принял его бесконечную благодарность. Ссаживали нас просто. На боте. Руководил посадкой Морис, но я не я, чтобы не вмешаться. Поэтому бот сел так, что поднять его больше не имелось возможности. Мор принялся обвинять меня в том, что вмешался. Пришлось вывести на экраны предварительные данные, по которым садился он. Оказалось, что прав я. А что вы хотели? Мы напрямую работаем. Без машин. Мир Сиалана принял нас бесконечной полночью, в которой даже звезд не видно. Плотный слой облаков, сырость, примеси азота и аммиака в воздухе. Человек дышать бы не смог, но я все принимал в себя, напитываясь через кровь. Было вкусно, хоть и жестковато. Когда мы спустились, я брюхом ощутил колкую щетинку травы, перестроив зрение не только себе, но и человеку. Красиво. Лазурные всполохи, электромагнитные излучения, насыщенность пространства. Интересно, а ведь планета жива. Не просто кусок теплого камня и органики, а жива сама по себе. Думающая. Люди бы это думание назвали божественной милостью, я ощущал ЖИЗНЬЮ. Приятно ползти по тому, что живо и отвечает на твои прикосновения. Я полз, впитывал, общался. Планета жаловалась. Планете не нравилось то, что с ней делают. Воздух такой не потому, что она хочет, а потому что разумные твари так делают. Она посоветовалась: сбросить ли их? Этот вопрос я и задал Мору. - Морис, планета недовольна тем, что с ней сделали. Что посоветуешь? - Заткнуться, - лаконично ответил Мор. Я передал его слова тверди, услышав, что она обиделась. На обиженных воду возят. Это уже земные слова. Если смотреть, как смотрит человек, - вечная чернь. Пустота. Теплая, мягкая пустота, в которой не работает долго ни один прибор. Если смотреть, как смотрю я, всей кожей, то цвета совсем странные. Фиолетовый, аметистовый, сиреневый, алый, багровый. Все цвета инфраволн. Все оттенки за гранью алого, в любой расцветке. Нет только рыжих, зеленых, золотых и синих. Теперь надо было увидеть цель. Мор был уверен в том, что человек, который здесь, до сих пор жив. Что ж, доверимся интуиции человека. Перебирая среди всех полученных знаний, я выбрал одно. - Морис? Давай я переплавлюсь в паука, размером с хороший гоночный автомобиль. Есть я смогу, соприкасаясь с почвой, гонять меня можно, пока не засну, а ты будешь удобно ехать. Просто не признавать гравитацию, окутав теплым коконом человека и плывя над поверхностью, я не мог. Тяжело. Сам – спокойно. Морис согласился, и я начал преобразование. Так как меня пугали флорой и фауной, я создал еще сотни ложноножек, которыми и прощупывал пространство. Красиво смотрелось. Да и двигаться мы стали не в пример быстрее. Каждое погружение моей лапы в почву несло новый вкус и подпитывало меня. Мор изредка втыкал мне между чешуй кофейные зерна, что я впитывал не хуже, чем вываренный в кипятке порошок из этих зерен. Даже вкуснее. Остановились мы не скоро. Просто я захотел спать. Мор не сопротивлялся, когда я объял его собой, защищая от всего враждебного, оставив часть сознания бдеть. Вот только пошебуршился немного, стянув нижнюю часть одежды. Слияния хочет?.. А почему бы и нет?.. Ненужной органики в нем много. А переварю я все. Мор спросил меня однажды, испражняюсь ли я? И я не понял вопроса. Тогда мне подробно объяснили действие человеческого организма, и я понял, насколько же люди несовершенны. Для меня подобным «испражнением» была энергия, которую я трачу. Усваивается все и почти сразу. Ну, разве что с поливинилом, пластиком и другими соединениями нефти у меня возникли проблемы. Медленно растворяется. Хотя ее сырую пробовал. Вкусно. Но кофе вкуснее. И вообще я понял, что оформленная человеческим способом органика куда вкуснее того, что я ел. Мор называл это «готовить пищу». Готовить к поглощению?.. Тогда они ее готовят к распаду на элементы очень качественно. Мне понравилось. Человек застонал, заворочался, вскрикнул, подаваясь на меня, и я позволил себе выделить слизь, чтобы дать ему ощущение трения, которое так приятно его рецепторам. Мор что-то кричал, стонал, но я понял, что обращать надо внимание только на слова-повеления: «еще», «глубже», «да, так», «чуть выше/ниже» - а на всякую ерунду, типа «мой хороший, люблю, хочу» не обращать внимания. Обычный словесный поток, когда сказать нечего. Морис успокоился только после третьей порции слияния и заснул. А я начал бдеть. Пространство. Не наше. Чужое, другое, пронизанное звуками и волнами на инфрауровне. Дикое, непонятное. Странное. Живое. Каждая часть этой музыки жизни несла что-то свое, и я отвечал. Я вплетал себя в сферу планеты, выспрашивая искомый объект. И мне отвечали вздохом мира. Сладко до дрожи, сильно до боли. Я обнажил все свои рецепторы восприятия, утонув в безымянной сладкой боли, которая окутала меня со всех сторон. И я пил это ощущение единения с миром, как пьют коктейль запахов, вкусов, эмоций. Мне дарили, я брал. Приятно. Вкусно. Насыщает. Так и не заснув, я прекрасно отдохнул. Поэтому, переместив Мориса себе на спину, быстро задвигал лапами в сторону желанного места. Второй раз я остановился только близко к какому-то каменному строению. Стена, внутри еще стены, в стенах – живые думающие существа. Там свет, там пища, но там... Невкусно. Лучше здесь. Я улегся на землю, впустив в нее свои лапы-щупальца, и замер. Впитываю, ем. Мор пошевелился только спустя несколько звездных часов, и я выпустил его из себя, с каким-то запоздалым раскаянием осознав, что съел его одежду. Было тепло, но идти так неприятно. Поэтому я выволок часть себя из него, облекая одеждой. Сам тоже изменился, встав рядом особью человеческого рода. Объяснил, что спросил у планеты, как добраться, и что мы у ворот дома. Морис постучал, потом загрохотал, и я впервые увидел на планете свет. Факелы. И их держали люди. Нас пропустили без слов. Открылись большие двери, потом маленькие, и мы оказались в душной, просмоленной зале. Здесь был тот, кого искал Мор. Нашел. Взгляд глаза в глаза, и я понял, что часть меня должна работать на полную, чтобы Мора не отравили. Они говорили, общались, перебрасываясь словами, но больше говоря умом. Морис был открытой книгой. Я его читал. Правильный. Тот другой – плохой. Когда нас проводили спать, я сослался, что являюсь парой Мора, вызвавшись спать с ним. Едкие шуточки меня не беспокоили. Ведь он действительно часть меня. Поэтому и лег вокруг него, впустив в свое нутро. - Зря я шел за ним, - произнес Морис с горечью. – Ему везде хорошо было. Даже здесь. - Тебе тоже должно быть хорошо всегда, пока в тебе есть часть меня. Я позабочусь. И начал заботиться. Морис отказывался еще минуту по межзвездному, а потом раскрылся. И я начал частичное слияние, которое ему так нравилось. Обволакивал только нижнюю часть его тела, проникая во все отверстия, слушая немой крик, когда вливался глубже, пуская едковатый сок, что тревожил нервные рецепторы. Ему нравилось. Он гнулся дугой, и я подставлял себя, создавая этакую «подушку», приподнимая его нижние конечности (наконец-то осознал, что они не втягиваются, подобно нашим, а так растут) и двигаясь в уютном ему ритме. Я делал, как он просил, и мне нравилось, как иголочками колет его счастье, его радость, его наслаждение. И очень не нравилась горечь, что вселилась в его сердце. Я мог бы ее извлечь, разложить, понять, но он не хотел. Это было право Друга. Скрывать себя. Частично. Наутро он опять говорил с этим человеком, а я слушал своей частью. - Оставишь все так? - Миры людей выкинули меня. НАС! Я должен за них сражаться? - Но... - Дорс, Энрар, Имрин. Три расы с вами. Мало? - Ты гениален! - Я всего лишь человек, Морис. Глупый, амбициозный... - А если не три?.. Если не пять?.. Если десяток?.. Война, Гайн!.. Жестокая... - Зачем воевать, друг мой? Примите их в анклав. - Харзед тарэ марх! – ругнулся на Дорсанском Мор. – Они убивают! Всех! «КТО?» - задал я вопрос, и услышал ответ. Тревайзан. Миры вне синклита. Чужие. «ОБРАЗ?», и я увидел особей о шести конечностях. Законченных, застывших в себе, как и большинство рас. Крылатые особи, что чтили себя высшим каноном. И Морис боялся?.. Хватит десятка Солдат Тени, чтобы уничтожить флот. Я послал ему волну покоя. Тень всегда на страже, Друг мой. Он пытался давить, что они ментально работают, что развоплощают... Но я должен был увидеть хоть одну особь, чтобы понять. Ведь третий цикл - это единение с миром. Наверное, поэтому и подзадержался. Мир понять хочу. Не миры, а мир, в совокупности. Шел я тем же ходом. Паучьим, быстрым. К боту. Оживить его нельзя, но можно с корабля спустить туннель перехода. У меня сил хватит, чтобы преодолеть вдвоем гравитацию планеты. Да еще и она радостно подтолкнула вверх, сняв часть своего покрова. Нам повезло. Мы ввалились бесформенным комком моей плоти, осыпающейся льдом на борт, но Мор был жив. А мне – пожрать бы... Побольше. Док, чье имя было Мик, втащил мне поднос с оформленной биоплазмой, что я съел с радостью, оставив последнее место чашечке с кофе. А потом позвал Друга и товарища к себе. Говорить. - Я не скажу за всю расу, но я говорю за тех, кого знаю. Убивать живое и думающее – плохо. Я так и не научился охотиться. Негде было. А ЭТИ… они хотели освобождать миры от жизни. Я верил, что поверну их назад. Я просто дам понять, что мы разумные. Мор сказал, что пойдет со мной. Глупый. Но имеет право. Мы и пошли. «Галлакт» завис перед носами их кораблей, заставляя принять нас, простых и безумных. И нас пустили на борт. Двоих. Как я пережил космический холод перехода – не спрашивайте. Я распространял его и на Мора. Мне было больно, плохо, и жутко хотелось есть. Так что я всосал весь паек, вместе с банками и рюкзаком Мориса. Едва успев перехватить себя на том, что жру его кислородные баллоны. Нас встретили чуждо. Не как чужих - как зверей. Шлюз позади нас был закрыт только полем и мог нас выпихнуть в любой момент, а я смотрел на этих особей чужой расы. Шесть конечностей. Четыре, как у людей, и две, как крылья. И они заявляли права. «Нистри, мальчик мой, делай все, что можешь. Надо будет – меня сожри.» «Сожру. Успокойся» - Вы пришли. Зачем? «Подчинить» - был ментальный ответ, и мне показали, кем каждый из нас будет, только они нас забыли. Имрини. И я показал, как мы едим. Миленько вышло. Корабль в течение галактической минуты стал пуст на треть, в течение двух минут – на две трети. В течение трех... Флот повернул назад, а я, с памятью Мориса в себе, шагнул в космос. Меня подхватил Мик. - На миры имрини. Я хранил в себе искру разума Мориса, но это была искра разума человека, что угасал быстрее, чем гаснет Наш род. Мик успел. - Дед!.. Я бросился к своему прародителю, с единым желанием – слиться. И мы слились. Две особи имрини, чтобы породить... ЭПИЛОГ - Это мои руки, это мои ноги... – Морис посмеивался, смотря на членистоножки, что вырастали из его тела. - А это – мое достоинство, мой членистоногий друг! – ржал Ренасен, увеличивая головной сегмент втрое. Но мы же живы!.. И оба топтались по растекшемуся, как коврик, Нистри, что просто обожал свои отопочкования.