Маскарад лжецов

«Крашу губы ярко-красной помадой И примеряю образ, что многих раздражает Временами кажется, что я не в своем уме И тогда я достаю свою незаменимую вещицу…» BOL4 — Red Lipstick

      Лучи солнца, освещавшие просторную комнату из-за панорамного окна, заставили Джису поморщиться, лениво потягиваясь в собственной постели. Медленно зевнув и взъерошив волосы, девушка резко села на месте и хмыкнула.       — Проснись и пой, — с усмешной шепнула она, наклонившись прямо над ухом спавшего на другой стороне кровати парня. Тот никак не отреагировал, наверняка, просматривая свой третий сон — заснули они только под утро.       Джису вновь потянулась, уже энергичнее, уже сидя, и бодро вскочила на ноги. На полу небрежно валялась мужская одежда, ее же платье было аккуратно сложено на письменном столе. Однако, она прошла к огромному платяному шкафу с зеркалом и вновь усмехнулась, заметив в нем отражение спящего парня. На мгновение Джису даже задумалась, но сразу же отбросила непрошеную мысль, достав из шкафа прямые брюки и черный, облегающий топ. Образ должна была завершить белая мужская рубашка — но нет, не спящего красавца, а заранее купленная в брендовом магазине. Коснувшись же плотной ткани, Джису вновь задумалась и вернула ее обратно на полку. Почему-то ей не хотелось прикрывать плечи, только не сегодня.       Она подошла к туалетному столику справа от гардероба и, взяв в руки одну из четырех копий одинаковой помады, одним движением накрасила ею губы. Кроваво-красный пигмент на губах оказался практически того же оттенка, что и вчерашнее платье девушки, которое она вряд ли собиралась еще когда-либо надеть.       — Чанель, — позвала она парня, застыв прямо над кроватью. — Эй, Чхве Чанель.       — Пак Чанель, — машинально поправил тот, отозвавшись из-под одеяла.       Джису приложила огромные усилия, чтобы не закатить глаза, и все равно их закатила.       — Без разницы, — она улыбнулась. — Пора вставать, красавчик.       Парень приподнялся на локтях, сонно потирая глаза. Одеяло, накрывавшее его тело, сползло, обнажая небольшую татуировку «YS» прямо под ребром. Джису нахмурилась — вчера она ее не заметила. Девушка, что ли?       Парень лениво зевнул.       — Уже?       — Сейчас.       Как же глупо.       Встретившись с его неоднозначным взглядом, Джису наклонилась вперед, прямо к его лицу, все так же лучезарно улыбаясь.       — Ты достаточно задержался.       Но прежде чем тот успел что-либо ей ответить, в дверь постучались, нарушая повисшую на мгновение тишину. Бросив через плечо рефлекторное «входите», Джису медленно поднялась, отодвигаясь от парня.       В нем не было ничего особенного. Очередный роман на одну ночь, который она забудет раньше, чем тот покинет ее особняк.       — Я принесла вашу воду, мо… — горничная застыла, сразу же заметив незнакомца, сидевшего на незаправленной кровати в одних трусах.       Увидев девушку, Джису радостно поспешила к ней и забрала поднос с кувшином лимонной воды и пустым стаканом. Налив себе необходимое количество, она сделала большой глоток, с удовольствием его растягивая.       — М-м-м… Идеально, — прикрыв глаза, блаженно протянула Джису. — Самое то для хорошего начала дня.       Парень тем временем уже искал джинсы по полу, пытаясь вспомнить, куда в порыве страсти выкинул их прошлой ночью.       Заметив очевидное замешательство на лице горничной и ее взнолнованно бегавшие в полном непонимании глаза, Джису потребовалась минута, чтобы, наконец, понять.       — А, — махнула рукой на усердно искавшего одежду под кроватью спутника: — Не обращай внимания. Он уже уходит.       — Но как же так! — выдохнула, наконец, девушка с нескрываемым ужасом в глазах— В-вы… вы же… — она испуганно переводила взгляд то с Джису на парня, то с парня на Джису, пока, в конечном счете, не решилась: — Вы же замужем, молодая госпожа!       Парень застыл с найденными джинсами в руках. На губах играла едва заметная усмешка.       — Вот те на. И знакомься потом в тиндере…       Поморщившись на дурацкое замечание, Джису продолжила пить воду с дольками лимона на дне, вспоминая содержание недавно вычитанной статьи. Как там было?       — Вы же замужем, молодая госпожа!       Очищение печени и почек?        — К-как же т-так… ужас какой…       Улучшенное пищеварение?        — Что же делать…       Ускоренный метаболизм?       — Что же скажет господин?!       — Да хватит уже.       Со стуком поставив стакан на письменный стол, Джису метнула недовольный взгляд на горничную, чем заставила замолчать. Потянулась к телефону. На экране вмиг засветились новые уведомления, одно из которых привлекло ее внимание больше остальных.       «Сегодня в 18:00. Высылаю адрес».       Не сдержав мгновенно вырвавшийся смешок, Джису прошла мимо одевавшегося парня прямо к новенькой горничной.       — Я не замужем, — улыбнулась она и медленно повертела телефоном перед ее лицом, медленно, в такт губа: — По-мол-вле-на, — и выпрямилась, повторяя: — Просто помолвлена. Хотя, в любом случае… — она вдруг замолчала, словно задумавшись, а потом начала смеяться: сначала тихо, а затем уже громче и громче, медленно растягивая звуки, покачивая головой из стороны в сторону пока вновь не замерла — улыбка спала с лица. — Меня это не волнует.       — И выскользнула в коридор, прямо за горничной.       Ее не волнует.       Ким Джису не волнует и не будет волновать еще целую тысячу лет, потому что ей нет дела до очередного незнакомца, ради денег которого ее использует отец. Для него она — всего лишь вещь, единственное применение которой — брак.       Но Джису все устраивает, пока цифры на ее счете остаются шестизначными, а сумасшедшая мачеха не лезет к ней в жизнь, оставаясь в своем пентхаусе в Нью-Йорке — таков был уговор.       Они делают с ней, что хотят, играют с ее документами, подсовывают каких-то незнакомцев в женихи — с условием, что те бесследно исчезнут, как только необходимые бумаги будут подписаны. В общем, вертят девушкой как собственной марионеткой, в обмен на тусклую иллюзию свободы. Глоток свежего воздуха раз в день. И не важно, будет ли это очередной мужчина в ее постели, проигранный в казино мерседес или побелевшие шрамы на запястьях — они к ней не лезут.       Проходя мимо знакомых картин, красиво висевших на стенах второго этажа, Джису медленно шагала, внимательно рассматривая их как в первый раз. Стены роскошного особняка язык не поворачивался назвать домом, но что-то в них было такое, притягательное.       Сзади послышался знакомый скрип двери и чьи-то быстрые шаги.       — Стой! — Джису не остановилось. — Да подожди ты! — ей особенно нравился вон тот портрет, в самом конце коридора. — Блин! — парень споткнулся, так и не сумев до конца одеться, и с грохотом упал на дорогой ковер.       — Осторожнее, кровь сложно выводится! — весело бросила Джису, даже не оборачиваясь.       Ей не нравилось когда пачкался ковер, особенно тот, что был постелен на ее этаже, но, услышав повторившийся грохот и пыхтение, все-таки остановилась, оглядываясь через плечо. Парень, чье непримечательное имя вновь вылетело из головы, стоял, согнувшись в коленях и тяжело дышал.       Джису непроизвольно скривилась — вчера он казался ей симпатичнее. Но крови не было, а значит, причин для волнений — тоже.       Собравшись было двинуться дальше, вниз по лестнице, Джису замерла, услышав внезапную усмешку в голосе парня. Ключевое слово — «внезапную».       — Что, уже жалеешь о вчерашнем?       Медленно развернувшись, она приподняла уголки губ. Это еще что такое?       — Ким Джису не жалеет, — покачала головой в усмешке. — Не ее поле действий.       Брови парня тут же взметнулись вверх. Он стоял в полуметре от нее, в одной рубашке и боксерах, с гнездом на голове и нечитаемым выражением на лице. «Ну что за клоун».       — Да, вместо этого она говорит о себе в третьем лице, — и опять эта ухмылка. Как же она ее раздражала.       Джису сделала шаг вперед, а затем еще один, становясь ближе к парню. Тот был немного выше ее, но даже задрав голову вверх, Джису будто бы смотрела на него свысока.       — Именно. — От холода в голосе у него внезапно пробежали мурашки по коже, пусть он этого бы в жизнь не признал. Губы же, напротив, прорезала любопытная улыбка. — И я же говорю тебе исчезнуть, — Джису перешла на едва слышный шепот, — пока есть возможность, — и резко отстранилась, беспечно разводя руками.       — Ты все слышал — я помолвлена и серьезных отношений не ищу. Напомню тебе, что ты, вообще-то, тоже. Поэтому, — развернувшись на все сто восемьдесят, она быстро направилась дальше к лестнице, весело помахав рукой напоследок. — Аревуар, красавчик! Надеюсь, больше никогда не встретимся!       И он бы совершенно точно плюнул, но одного взгляда на ковер хватило: не стоит. Буквально.       — Чтоб тебя.       Но откуда-то сзади послышалось испуганное «госпожа!», и он не думая бросился вперед. Дальше запомнились только женские крики.       — И чего она теперь не отвечает? — Дженни стояла посреди пустого коридора, в третий раз проверяя телефон. Маленькая иконка под собственным сообщением гласила «прочитано», а рядом время — двенадцать минут назад.        — Блин, к черту! Все равно времени нет! — раздраженно топнув ногой,       она вдруг заметила свое неясное отражение в окне.       Дженни любила большие окна, даже в коридорах. За ними виднелись занятые улицы Сеула и торопящиеся куда-то люди. На часах было шесть утра, но город уже не спал, полный выхлопного газа машин и непрекращающего гомона прохожих. Полная неразбериха, но Джени находила в этом что-то успокаивающее, родное и даже приятное. Все-таки, мир кажется немного другим с тридцать четвертого этажа небоскреба.       Вновь взглянув на свое размытое отражение, Дженни разочарованно вздохнула: опять забыла помаду. Джин всегда ругал ее за это, как и за привычку забывать пиджак и каблуки, предпочитая последнием удобные кеды.       «Нуна, тебе нужно выглядеть профессиональнее», — твердил он, по-свойски отчитывая старшую сестру.       Но время уже поджимало, а возвращаться за косметикой было поздно. Собеседование начиналось через пять минут, и Дженни решила, что наверняка сможет одолжить ее у кого-нибудь из присутствующих — вроде как, там было еще две девушки-кандидатки. Опоздать было бы намного хуже.       Быстро найдя нужный кабинет, Дженни замешкалась, решаясь войти. Она глубоко вздохнула. Это уже далеко не первый ее раз, и все равно волнение не покидало тело, отзываясь в нем навязчивой дрожью. Пора бы уже привыкнуть. Давно пора.       — Здравствуйте-е-е, — дружелюбно протянув на входе, улыбнулась Дженни. Верно, подумала она, ключ к успеху — дружелюбие.       — Я здесь для собеседования, — любопытно огляделась по сторонам.       Помещение было совсем небольшим, как раз для таких случаев. У стены располагалась белая маркерная доска с надписью: «Собеседование на должность главного менеджера — 06:30». Параллельно ей, по обе стороны длинного прямоугольного стола сидели сами кандидаты — так поняла Дженни. Шесть человек, прошедшие предварительный отбор, одновременно подняли на нее свои голови и одарили напряженными взглядами. Четыре мужчины и две девушки, но никто не поздоровался в ответ.       — Доброе утро, — ситуацию быстро исправила совсем юная на вид кандидатка, сидевшая по эту сторону стола, спиной к Дженни. Развернувшись к ней, она скромно улыбнулась, и Дженни непроизвольно заметила — какой красивый оттенок помады! Никогда такого не видела. Это был классический красный, но на губах этой девушки он выглядел иначе. На язык любопытно просилось слово «невинно».       — Опоздали, — буркнул кто-то с дальнего ряда, выбивая девушку из потока мыслей.       — Что-что?       — Я говорю, что вы уже опоздали, — фыркнул крупный мужчина в синем классическом костюме и постучал по наручным часам: — Шесть тридцать пять. Собеседование началось пять минут назад.       Дженни осеклась.       Она потянулась к сумке, проверяя время на телефоне.       — Видимо, мои часы отстают…       — Да ладно тебе, не будь таким жестоким! — громко рассмеялась вторая девушка, сидевшая рядом с мужчиной, в сером жакете. — Мы же тут не на войне, да и гендиректора еще нет, — подмигнула она.       — Ну извини, но как раз-таки на войне, — совершенно серьезно отозвался мужчина, скрестив руки на груди, привлекая к себе внимание окружающих. — То, что гендиректор еще не пришел, не дает кандидатам право опаздывать, надеясь, что пронесет.       — Он перевел свой взгляд обратно на Дженни. Нахмурился, — Это уже нечестно по отношению к нам — тем, кто потрудился прийти вовремя.       Другие вдруг притихли, медленно кивая и соглашаясь с ним.       «Тут все, что, не с той ноги встали?» подумала Дженни, осторожно приближаясь к столу.       «Дружелюбие, — повторяла она про себя, как мантру, — просто будь дружелюбной». На этот раз с особым усилием натянув на себя какое-то подобие улыбки, она обвела взглядом окружающих.       — Может, у кого-нибудь найдется помада? — едва Дженни это произнесла, вновь все взгляды оказались прикованы к ней. После нескольких мучительно долгих секунд напряженного молчания другой мужчина, в черном пиджаке, вдруг усмехнулся, бросив чуть слышно:       — Женщины…       У Дженни глаз дернулся.       — Чего?       — Вот поэтому я ненавижу женщин, ломящихся в большие компании, — повторил он уже громче. Дженни презрительно сощурилась, теряя терпение. «Дружелюбие, надо быть дружелюбный». Но это уже не лезло ни в какие ворота.       — А что не так с женщинами в, — она проговорила последние слова через зубы, — больших компаниях?       — Как раз-таки это, — хмыкнул уже другой парень в костюме, указывая на нее, и подключаясь к беседе: — Непрофессионально, - покачал головой, улыбаясь, на что присутствовавшие - почти все - рассмеялись.       — Затем обратился к девушке, той самой, в сером жакете: — Но знаешь, мне кажется, ты права — тут бояться нечего. Точнее, некого.       По комнате прокатилась очередная волна сдавленных смешков. Дженни же с трудом сглотнула ком в горле.       «Ну же, дружелюбие, где ты?».       — Я хочу вежливо спросить еще раз, а потом замолчу. Пожалуйста, может у кого-нибудь найдется помада? — она посмотрела раздражавшей девушке в глаза, ожидая от нее хоть какой-либо реакции. Простого «нет, извини» или чего-то в этом духе, лишь бы стереть с лица эту самодовольную ухмылку.       Когда та вдруг словно бы опомнилась.       — Ой, точно! У меня же есть! — глаза ее вдруг сделались такими большими, прямо мультяшка. Остальные с недоумением наблюдали за ней, пока та шла, обходя весь стол, прямо к Дженни. Но вместо того, чтобы остановиться рядом с ней, она вдруг направилась дальше — к открытой двери.       — Вот, — хмыкнула девушка, слабо придерживая пальцами небольшую помаду, свисавшую с ее рук, словно вот-вот упадет — прямо на порог. Как кость для собаки.       — Можешь взять и уйти, — притворная улыбка не покидала ее худого лица. Голос стал на несколько тонов выше: — Дружеский совет: тебе здесь нечего делать, не теряй свое время. А помаду оставь на удачу, еще пригодится, — подмигнула ей. Издеваясь.       На этот раз смех послышался даже в коридоре, уже откровенно нескрываемый. Ну, конечно, что может быть забавнее двух девушек, откровенно метавших друг в друга убийственные взгляды, точно готовые броситься в драку? Обхохочешься.       Та продолжала вертеть помадой в руках, не спуская с Дженни глаз, словно бы подзывая к себе — как животное. Мужчины в строгих костюмах словно наблюдали за комедийным представлениям цирка, в котором что-то пошло не так.       Дженни шумно выдохнула, готовая уже сорваться. Готовая, но…       Первая кандидатся, та самая, все это время молчавшая, стесняясь вмешаться, наконец, не выдержала и встала.       — Вот! — Дженни от неожиданности вздрогнула, переводя взгляд на робкую девушку — самую молодую из присутствовавших, наверное, свежую выпускницу. Та, смущенно опустив голову, протягивала ей что-то сверкающее, золотистого цвета. Когда Дженни, наконец, узнала в маленькой вещице предмет косметики, благодарно вздохнула, улыбаясь.       — Спасибо, — она просияла, с интересом принимая помаду — наверное, это та самая, которая так красиво смотрелась на ее губах.       Смех уже стих, и даже вторая девушка со скукой возвращалась на место, не получив ожидаемой реакции — шоу окончено.       Но они ошибались. Настоящее шоу только начиналось.       Замешкавшись, Дженни закопалась в собственной сумочке, в поисках зеркальца. Нет, сегодня ей очевидно не везло — она забыла всю косметичку. Один из мужчин, заметивший яввное замешательство на ее лице, показательно закатил глаза, словно бы понял, в чем дело было. И не только он.       Девушка с помадой живо встрепенулась и подбежала к Дженни, протягивая руки.       — Давайте, я помогу.       Дженни тоже улыбнулась, вслух благодаря спасительницу. Пока та аккуратно подкрашивала ее пересохшие от стресса губы, Дженни с интересом заметила — девушка была не очень похожа на кореянку. Может, японка? Нет-нет, скорее китаянка. Верно, да.       — Как тебя зовут?       Она улыбнулась, и Дженни показалось, что где-то за ней распустились розы. Ну что за очаровательная девушка, прямо младенец.       — Е Шухуа.       Точно.       — Вот и все, — довольно хмыкнула та, любуясь результатом. Дженни даже проверять не стала — откуда-то в душе зародилось вселенское доверие к этой милой незнакомке. Она посмотрела ей прямо в глаза и с трудом сдержалась, чтобы не взять ее руки в свои.       — Спасибо еще раз. Честно.       Когда Шухуа вернулась к своему месту, Дженни бросила взгляд на остальных присуствовавших, каждый из которых уже был занят собственными делами. Все до единого - в строгих костюмах с серьезными минами на лицах, такие противные, что Дженни была уверена - ее сейчас стошнит. От всех, кроме одной единственной.       «На хрен дружелюбие».       Громко прочистив горло, она щелкнула пальцами, привлекая внимание парня в синем.       — Эй, ты, мистер часы. Окажи услугу.       — Чего?       — Время, говорю, скажи, — от прежней улыбки не осталось и следа.       Мужчина нахмурился, готовый уже броситься в очередную словесную перепалку, но сидевшая рядом подруга опередила, с интересом подаваясь вперед.       — Шесть сорок один. И что с того?       Дженни разочарованно вздохнула — целых одиннадцать минут! Она была уже позади раписания, но что-то ей подсказывало — это закончится быстро.       Пройдя прямо к маркерной доске, Дженни напоследок оглядела окружающих. Те взглянули на нее с недоумением, когда вместо того, чтобы, как и остальные, сесть сбоку стола, она остановилась прямо у его вершины.       Дженни подалась вперед, опираясь руками о деревянную поверхность.       — Как я и сказала, я здесь для собеседования, — голос девушки звучал на йоту тверже и уверенее. — Приношу свои искренние извинения за опоздание и, пожалуй, представлюсь. - лица кандидатов напряглись, выражая шок и замешательство, а кто-то с дальнего угла даже ахнул, осознавая, наконец, происходящее.        «Не может быть…»       Ничем не прикрытая правда все это время спокойно лежала на поверхности и все равно осталась не замечена.       Дженни только хмыкнула про себя, распрямляя плечи, вновь убеждаясь в простейшей истине.       Люди не замечают то, чего не хотят замечать. Остается только бросить им факты в лицо и нагло праздновать победу. Потому что наглость — второе счастье.       — Ким Дженни, генеральный директор «КейДжей Корпорэйшн», — она с шумом выдвинула стул из-за стола и села, сложив руки домиком. В предвкушении. — Рада всех видеть.       Красный пигмент красиво блестел на ее губах, но не так, как на Шухуа. Помада всегда по-разному смотрелась на разных людях — это Дженни усвоила еще прежде, чем создала свой первый бренд косметики.       Настоящая же обладательница ярко-красной помады, так уверенно смотревшейся на ее губах, теперь с широко распахнутыми глазами взирала на молодого директора. Дженни оставалось только улыбнуться ей, наслаждаясь искренним ужасом в глазах остальных.       Правда всегда побеждает, и ей плевать, насколько профессионально ты выглядишь.       — Давайте начнем собеседование.       Айрин любила свет софитов. Было что-то родное в этих ярких спышках и объективах камер. Будь то сцена, зал для фотоссессий или съемочная площадка — Айрин чувствовала себя увереннее, когда все взгляды были направлены на нее.       Айрин жила этим. Жила прямо сейчас, на этой сцене, прячась за занавесом, ожидая, когда объявят ее имя, и толпа разразится овациями.       Бархатный голос телеведующей лился как мед в уши:       — Сегодня у нас в гостях известная актриса, модель и визажист. Лицо таких брендов, как Шанель, Мак, Луи Виттон и многих других. Она работала с самыми выдающимися звездами модельного бизнеса. Та, кого вы так долго ждали и так много просили. Уже догадались? Все верно! — телеведущая повернулась назад, указываями руками на плотный занавес, который вот-вот должен был открыться, раскрывая уже известную всем личность спрятанной за ней долгожданной гостьи.       И словно последнее подтверждение, финальный сигнал, спусковой крючок, за которым последовал оглушающий шум апплодисметов, торжественно прозвучало:  — Встречайте — А-а-айрин!       И началось безумие. Безумие, в котором Бэ Джухен жила с восемнадцати лет. Безумие, в котором единственным ее именем было…       — Я люблю тебя, Айрин! — какофония криков, голосов и восхищенных вздохов тут же заполнила помещение.       Десятки лиц тех, кому посчастливилось урвать билет на съемки прямого эфира телепограммы, кричали теперь заученные речевки и выкрикивали слова любви.       Люди, скупавшие тонны ненужных журналов, просто потому что на них было ее лицо. Люди, готовые отдать все свои деньги за любую одежду или косметику, которую только упомянет девушка, вычисляя в интернете, где та купила свои солнцезащитные очки, или ремень, или даже простое кольцо. Люди, которых она с искренней любовью называла своими фанатами, раздавая автографы и фотографируясь на память, но от которых иногда хотела просто спрятаться в темной комнате под кроватью и упрямо не вылезать до конца дней своих. Люди, которые сделали ее тем, когда она теперь была.       — Это большая честь для нас, Айрин, иметь вас здесь сегодня в качестве гостя нашей студии, — прямо по сценарию произнесла телеведущая, когда обе они присели на диван.       Айрин скромно улыбнулась и поправила выбившуюся прядь. Также по сценарию.       — Ну что вы, это для меня огромная честь быть приглашенной на такую популярную передачу. Я не пропускаю ни одного вашего выпуска!       Внезапное чувство стыда на мгновение сковало горло — Айрин попыталась вспомнить ее название. «Утро со звездой»? «Диалог со звездой»? Там, вообще, было слово «звезда»?       А впрочем, не важно. Все равно эта программа ничем не отличалась от десятка других, приглашения на которые давно переполнили почту ее менеджера. У них даже была своя субботняя игра — закрытыми глазами Джухен быстро прокручивала ленту писем, случайным образом зажимая одно из них.       В этот раз посчастливилось быстро набиравшему популярность пятничному ток-шоу.       — Айрин, поделитесь, пожалуйста, в чем секрет вашего невероятного успеха?       — Невероятного успеха? — Джухен сделала удивленные глаза, а затем рассмеялась.       — Вы мне льстите! Но, если честно, то все дело в упорном труде.       Вопросы, один за другим, громко раздавались в хорошо оборудованной студии, сразу же получая свои ответы, не давая тишине возникнуть ни на минуту.       Все шло согласно сценарию, высланному Айрин еще на прошлой неделе, шло как надо, пока…       — Кхм, — ведущая выпрямилась, поглядывая на карточки с подсказками в руках.       — Раз уж мы заговорили о вашей актерской карьере, — Джухен мгновенно напряглась. Этого в сценарии не было. Импровизация? В Южной-то Корее? Но от подобных «кхм» не жди ничего хорошего. И уж тем более ничего об актерской карьере.       — Ходят слухи, что несмотря на столь загруженный график и постоянные съемки, вам все же удалось покорить сердце одного мужчины, — смущенно хихикнула телеведущая, и по залу прокатилась неоднозначная волна звуков: кто-то улюлюкал, кто-то яро негодовал.       Джухен подалась вперед, встретившись взглядом с менеджером, наблюдавшей из-за кулис — та уже вовсю ругалась с кем-то из команды, активно жестикулируя и размахивая папкой в руке - с тем самым сценарием.       Джухен не выдержала, выгнув вверх бровь.       — Мужчины?       И словно по заказу стена позади дивана, на котором расположились звезда с ведущей, превратилась в большой экран. Незнакомое лицо молодого парня, сидевшего на том же самом месте, где сидела теперь Джухен, появилось на записи.       — Как наверняка помнят наши телезрители, на прошлой неделе у нас в гостях был популярный актер и сольный исполнитель — Ким Тэхен.       Джухен подметила, что хоть ведущая и назвала его «популярным», аудитория едва ли отреагировала. Лишь кто-то на задних рядах начал шептаться, а затем выкрикнул «Тэхен оппа!», привлекая к себе недоуменные взгляды снизу.       Когда ведущая нажала, наконец, на кнопку «плей», застывшая картинка на экране сдвинулась, оказавшись видеозаписью.       Зазвучал приятный, мужской голос.       — Айрин? О, она прекрасный человек! Прекрасный! — парень широко улыбался, а глаза его блестели, как у влюбленного.       Джухен фыркнула. Да она его даже не знала!       — Правда? Неужели вы знакомы с ней?       — О, да! По нам не скажешь, но мы очень близки!       Да ничуть! Это что за извращенец, вообще?       — Мы ходили в один университет, — смущенно улыбнулся тот. — Она была очень заботливой сонбэ.       Врет! И с такой наглостью!       — Правда, мы потеряли связь сразу после выпуска, — задумчиво посмотрел вдаль. Как-то даже слишком грустно. — Я и не думал, что вновь найду ее на билборде любимого парфюмированного бренда, прогуливаясь по реке Хан.       Река Хан? Самоубийца, что ли?!       — О, как это романтично! — мечтательно улыбнулась ведущая и застыла.       Запись закончилась, экран погас, а занавес задвинулся, вновь превращая его в обычную стену.       Впервые за все время повисла гробовая тишина. Всего на секунду, на одно малейшее мгновение, но этого было достаточно, чтобы Джухен успела прочувствовать ее каждой клеточкой тела. Раздражение, в геометрической прогрессии нараставшее с каждой просмотренной секундой видео, достигло пика, отражаясь во всем теле девушки. Она напряглась.       — Почему вы показали мне это? — полностью забыв про недавние сказки, о том, как свято смотрит передачу, не пропуская ни единого выпуска, прямо спросила Джухен.       Ведущая даже вставить ничего не успела.       — Нашим зрителям было бы очень интересно…       — Это не причина.       — Что?       — Вы слышали.       — Ну…       Джухен могла сколько угодно строить из себя дурочку и хихикать перед камерой. Она могла врать, приукрашивать, избегать каверзных вопросов и поддерживать свой идеальный, невинный образ глупышки с симпатичным лицом. Все, чтобы заниматься любимым делом. Все, чтобы сохранить карьеру.       Но чего стоит такая карьера, когда все, ради чего тебя пригласили на шоу — это обманом раскрыть роман с каким-то мужчиной?       Айрин могла пойти на многое, просто промолчав. Могла, и все же…       — Меня возмущает то, как вы обсуждаете совершенно постороннего человека на моем интервью, — закинув одну ногу на другую, Айрин, нет, Джухен, нет, обе они с шумом выдохнули. — Я понятия не имею, кто это. Псих какой-то, и вы смеете распространять слухи о нашей возможной связи? — вырвался раздраженный смешок.       — Эм-м, Айрин, не поймите превратно. Наша аудитория…       — Моя аудитория пришла сюда, чтобы услышать обо мне, — она махнула рукой в сторону зала. — Эгоистично? Не думаю, что они платили кучу денег, чтобы я тупо молчала, боясь показаться эгоистичной. Люди пришли на это шоу только потому, что я здесь выступаю, а вы несете бред про какого-то незнакомца, которого тут никто даже не знает? Почему, вообще, это всегда происходит?       Джухен не поняла, в какой момент достигла точки незозврата. Но впервые поняла — оттуда действительно не было пути назад.       Она обвела взглядом присутствовавших. Ведущую, операторов, директора, зрителей. Даже менеджера, которая что-то там активно и усердно жестикулировала, бесшумно крича за сценой. Но было поздно. Если и рубить с плеча, то по полной.       Айрин подалась вперед.       — Почему стоит какой-либо девушке-знамености выйти на сцену, дать интервью, и все, что интересует окружающих — это то, с кем она спит? Извините меня, но я пришла сюда не для того, чтобы обсуждать свою личную жизнь и давать вам повод для слухов и обвинений, — Джухен встала, поворачиваясь к главной камере. — Это ведь прямой эфир?       Ей не ответили. Она замерла.       В сердце закралось сомнение. Глаза испуганно забегали по сторонам.       Телеведущая смотрела на нее с неменьшим недоумением, ошарашенно раскрыв рот — «ты что творишь?»       Действительно, Джухен, что ты творишь?       В панике глядя на молчавшую ведущую, она стояла на грани. На грани полного обморока, поражения, бесповоротного конца, беспросветного дна… Когда взгляд вдруг зацепился за серьги. Серебряные серьги ведущей, ровного металлического оттенка — массивные кольца, в которых отражалась Джухен. Криво, косо, искаженно, но отражалась и смотрела на саму себя с чистым ужасом в глазах. А губы ее, смело накрашенные ярко-красной помадой — прямиком из Франции — красиво оттенявшие выразительные глаза и скулы девушки, кричавшие когда-то уверенностью, но теперь предательски дрожа.       Джухен вздохнула полной грудью. Нет. Хватит прятаться. Ей нечего терять. По крайней мере, нечего действительно стоящего.       Айрин повернулась в сторону главной камеры. Ведущая обменивалась шокированными взглядами с кем-то из команды режиссеров. Но тот, на ее же удивление, одними губами сказал: «продолжай».       И хоть этого она не видела, Айрин так и сделала.       — Ну, тогда, слушайте.       И понеслась.       — Ты совсем рехнулась?! Голову отшибло?! Мозги промякли?!       Менеджер рвала и метала в примерочной, переворачивая ее верх дном.       — Слушайте, говорит! Слушайте! А вот и послушали! Все выслушали!       Джухен с тоской заметила поцарапанный ноготь на руке. Надо было сменить маникюр, да и мастера заодно.       — Ты хоть представляешь, что в статьях напишут?! Что с твоим брендом будет?! Ты пять лет пахала, чтоб все в топку бросить?       Джухен метнула на нее недовольный взгляд. Она сидела в мягком кресле, завернувшись в теплый плед — холодало.       — Все в топку пошло, когда я из артистки в центр сплетен превратилась, — и продолжила с особой внимательностью рассматривать ногти. — Правда не понимаешь? Загугли «Айрин», и первые десять статей будут даже не со мной связаны, а с какими-то мужиками. Не думаю, что теперь что-то сильно изменится.       Менеджер с шумом вздохнула, удрученно сползая на пол по стене.       — Ну и за что мне это несчастье?.. — посмотрела на Джухен. Устало. — А тебе, вообще, не фиолетово? Главное, что гребешь деньги лопатой, а кому какое дело до мужиков?       Джухен тоже посмотрела на нее. Серьезно.       — В том то и дело, что никакое, — она потянулась за телефоном на столике. — Вот и им должно быть — никакое. — Смартфон разрывался от пропущенных звонков и сообщений, но одно из них было помечено желтой звездочкой, сразу же выделяясь на фоне остальных.       Брови Джухен поползли на верх, стоило ей прочесть первое предложение.       «Свадьба Лисы. Сегодня в 6».       — Который час?       — У тебя телефон в руке.       «09:47». Меньше, чем двенадцать часов. Уже плохо.       Джухен вскочила, в спешке сбрасывая плед и хватая свои вещи. В голове у нее одна за другой метались сумбурные мысли. Надо было все успеть, все…       — Ты куда? — менеджер испуганно поднялась вслед за девушкой. Приключений на сегодня ей уже хватало.       — В салон, нет, в СПА, нет, сначала к визажисту, да нет же… — Джухен остановилась, как вкопанная, словно бы переваривая мысль. Как вдруг: — Мне нужно самое шикарное платье, которое только можно достать в Сеуле. Сейчас! — и бросилась к дверям, едва заметив озадаченный взгляд менеджера.       — Алло! Не тупим, не тупим! — защёлкала пальцами на ходу. — Свадьба!       Челюсть менеджера встретилась с полом.       — Твоя?!       Джухен застыла в дверях, поморщившись.       — Не в этой жизни, подруга, — и рванула к лифту через коридор.       В этом была вся Бэ Джухен. Не Айрин — спокойная и милая модель с обложек журналов, чье ангельское лицо знал каждый в Корее, а Джухен — хаотичное и сумасшедшее торнадо, от которого не спастись, если только поддаться.       — Эй, подожди! Ты ж в съемочной одежде! — кричала ей вслед менеджер, напоминая про дорогущее платье от «Дольче и Габбана», принадлежавшее студии.       Две тысячи долларов чуть не застряли в дверном проеме лифта, резкой болью отозвавшись в бедном сердце менеджера. Лифт практически закрылся, оставляя только маленькую, тоненькую щелочку, полоску яркого света, за которой виднелась Джухен, ее безумные глаза и улыбка.       Весело улыбаясь во все тридцать два, она даже не заметила, как алая помада на губах слегка размазалась, съехав куда-то под нос. Мысли были заняты другим, глаза горели, а сердце громко стучало.       Менеджер покачала головой — ну что за ребенок — а той хоть бы хны.       — Пусть пришлют счет!       Джису сидела на ступеньках массивной белоснежной лестницы, одной рукой прижимая болевшую лодыжку, другой — пакет льда к голове, и корчилась от боли. Вокруг носились горничные, таща всевозможные бинты, мази и даже, зачем-то, нашатырный спирт. Одна из них грозилась позвонить в скорую, не унимаясь даже после замученного «не надо» Джису.       — Ты хоть знаешь, сколько стоит эта нога? — фыркнула она, косясь на парня, и замахиваясь на него тяжелым ледяным пакетом.       Тот, наконец, потрудившись полностью одеться, поморщился, смотря на нее с верхних ступенек, и совершенно серьезно выдал:       — Человеческая жизнь бесценна.       — Это тебе же в минус, дурень, — устало простонала Джису, разворачиваясь, чтобы получше его видеть. — Ты зачем меня столкнул, вообще? Чокнутый, что ли?!       — Я тебя не толкал, — упрямо повторял тот. — Я тебе жизнь пытался спасти.       — Да, молодая госпожа, так и было, — рядом стояла ранняя горничняя, грустно придерживая Джису за плечо и чересчур драматично всхлипывая. — Вы и так падали — я поэтому закричала. Еще чуть-чуть и прямо головой бы…       — В любом случае, что-то у тебя не получилось, — плюнула Джису в сторону парня, вкладывая в следующие слова как можно больше неприязни и сарказма: — «Спасти меня».       Телефон завибрировал, оповещая о новом сообщении и отвлекая ее от очередного оскорбления в сторону уже раздражавшего парня. Как бы Джису не устала, она потянулась к карману, проверяя новое уведомление. И вскочила, тут же забыв о больной лодыжке.       — Черт возьми!       Горничные с удивлением посмотрели на нее — даже парень подался вперед, спускаясь на одну ступеньку вниз.       — Что? Что там?       В дальней двери холла появилась главная горничная, неся в руках большую аптечку. Заметив ее, Джису сразу же бросилась к ней. И никакой ампутации, никаких несчастных стенаний не потребовалось.       — Тетушка Чжу! — на удивленный взгляд старушки, недоуменно хлопавшей ресницами, Джису только и выдохнула, еле приходя в себя, — Звоните водителю, срочно! — и когда непонимания в глазах той не поубаивалось, уверенно добавила: — Едем в Каннам.       Высокие каблуки Ким Дженни стучали так звонко, что слышно было даже в дальнем конце коридора.       — Так и сказала, ты представляешь?       Ассистент Ким, чуть ли не бежавший за быстро шагавшей девушкой, прижимал к груди планшет с открытым расписанием — то было доверху заполнено бесконечными встречами и срочными делами.       — Ну, вас часто путают с младшими сотрудниками, но о таком нахальстве я слышу впервые, — деловито отозвался тот, поправляя очки. — Вы поэтому просили меня принести туфли?       — Вот и я о том же, — проигнорировав вопрос, Дженни остановилась, недовольно опираясь руками о бока. Она развернулась к ассистенту лицом, возмущенно тряся тонкими папками в руках. — Это что за колхоз вы мне на собеседование привели? Первый тур для чего устраиваем? Чтоб ужесточили там все, сегодня же!       — Так точно, — небрежно отсалютовав двумя пальцами, улыбнулся парень. — А теперь пройдемся по расписанию на неделю?       — Начинай, — и они пошли дальше, по направлению к лифту.       Мимо проходили сотрудники, каждый раз замедляя шаг при виде девушки — кто-то здоровался, кто спрашивал о здоровье, кто-то даже останавливался специально пожать руку. Но Дженни торопилась, разбрасываясь лишь короткими кивками, и стремительно направлялась вперед.       — Сегодня все освободил, как и просили, но с завтрашнего дня нагоняем упущенное. Четверг будет особенно сложным — четыре встречи одна за другой, еле выбил время на ланч.       — Что насчет встречи с официальными представителями?       — Зарезервировал столик на завтра на четырнадцать ноль-ноль. Французский ресторан, не слишком пышный — идеально для обеда.       — А куда делся пилатес?       — Инструктор звонил с утра — просил перенести занятия на следующие выходные. На субботу, если быть точнее.       Дженни остановилась, серьезно глянув на асситента. Парень был на голову выше, но ходил наклонившись, оставаясь на уровне глаз начальницы.       — И вы сделали это, не спросив меня? — многозначительно выгнула бровь.       Но тот и не глазом не моргнул, лишь улыбнулся.       — Не стал отвлекать вас из-за подобной мелочи и просто поставил на свободное окошко после завтрака.       Дженни молча нахмурилась, сощурилась, внимательно изучила взглядом парня.       А потом улыбнулась.       — Так держать, Ким Сокджин. Идете на повышение? — они оба рассмеялись, заходя в служебный лифт.       И едва его двери закрылись, как Дженни вдруг развернулась к ассистенту, вновь делая серьезное лицо.       — И последний вопрос, — тот в ожидании подался вперед, бросая взволнованные взгляды на планшет в руках. Что же он пропустил? Вроде, все учел. Только, если не…       Дженни недовольно нахмурилась.       — Когда ты уже, блин, женишься, а?       — Уфф, нуна, я же говорил — не на работе!       Парень вскрикнул от внезапной боли в ухе, которое угрожающе потянула старшая сестра.       — Бабуля вечно на грани приступа сидит из-за тебя! Она так волнуется, что умрет, не увидев правнуков… Блин, сколько можно уже, Джин, серьезно? Найди себе уже девушку, что ли! Постоянно в работе сидишь.       — Кто бы говорил, — буркнул Сокджин, вырываясь из цепкой хватки и обиженно отряхивая невидимую пыль с одежды. — Внуков видела уже — разочарований не хватило?       Бабушке Ким, к сожалению, с семьей правда не везло. Единственная дочь скончалась почти восемнадцать лет назад в автокатастрофе с мужем, оставив ей двух детей, которые, в свою очередь, едва ее навещали, оказавшись законченными трудоголиками.       Просто по-разному.       — Эй, за себя говори! — разозлилась Дженни, когда они проезжали мимо семнадцатого этажа. — Я-то уж точно не разочарование, а вот ты… Не стыдно до сих пор в ассистентах бегать? Собственной сестры, причем.       — Да если б моя бизнес идея с картошками не прогорела, я бы сейчас побогаче тебя был. И, вообще, напомню — в прошлый раз именно ты меня на дно потащила, а работать к себе взяла из стыда. Вот так вот!       Цифры на табло засветились, складываясь в ярко-красную восьмерку, когда Дженни, наконец, тяжело вздохнула, опираясь о поручень. Она медленно потерла переносицу, и Джин всем телом почувствовал повисшее вдруг в воздухе напряжение.       — Это бизнес, Сокджин, — впервые за день в голосе девушки послышалась накопившаяся усталость, в контраст с недавними занудствами, — Здесь нет поблажек, и пока ты это не усвоишь, успеха не добьешься.       Двери раскрылись, открывая вид на первый этаж офисного здания. Воздух вмиг наполнился шумом бесконечных телефонных звонков, разговоров и стуком каблуков Дженни, которые ей любезно принес братец из дома. Вместе с косметичкой.       — Ты куда теперь? — крикнул Джин вслед направлявшейся к стеклянным дверям сестре.       — На свадьбу иду! — в голосе послышалось еще больше усталости, граничащей теперь еще и с какой-то необъяснимой тоской. А на часах ведь и двенадцати не было.       Как вдруг гениальная мысль прорезала сознание девушки, заставляя остановиться и развернуться — Джин все еще стоял у лифта, не зная куда себя деть. Незапланированный выходной был далеко не привычкой.       Дженни улыбнулась, дивясь собственной гениальности.       Кивнула сама себе. Вот оно. Именно. Вот поэтому она — гендиректор, а он — всего-лишь ее ассистент.       — Не хочешь со мной пойти?       Вопрос ответа не предполагал.       Судьбы людей — как тесно переплетающиеся друг с другом нити. Они рвутся, путаются, кончаются, а бывает, если повезет — складываются в красивый узор.       Прямо сейчас где-то в машине ехала девушка, проклиная собственную семью и перешедшее вместе с ней богатство. Мимо нее на черном кабриолете проезжал тот, кто богатством игрался, забавляясь им как собственной жизнью. На другом конце Сеула тосковала девушка, которая к деньгам стремилась всю жизнь, пытаясь заполнить в сердце ту пустоту, где у обычных людей должна быть семья. А прямо за ней бежал парень и задыхался изнутри, смотря ей в спину и понимая в душе — он так и будет всегда позади. Еще где-то в городе на очередное такси опаздывала девушка-вопрос, совершенно запутавшаяся в себе и теперь отчаянно путавшая других. А прошлой ночью в людном аэропорту Висконсина одиноко сидел парень, бежавший от прошлого, только сейчас понимая — чтобы навсегда от чего-то сбежать, надо встретиться с этим лицом к лицу. Он и не понятия не имел, что в ту ночь на соседней скамейке невозмутимо читал газету тот, от кого теперь будет зависеть все его будущее. Сидел и читал в новостях о парне, который скоро с ног на голову перевернет жизнь самого дорогого ему человека. А этот человек… Этот человек и понятия не имел, какие планы на него имела судьба.       — Угадай, что? Я прошла! — Шухуа счастливо визжала, не в силах сдержать улыбки, как и телефона у уха — тот с грохотом упал и девушка в спешке поспешила поднять его. Радости это, правда, не поубавило. — Прошла, понимаешь, прошла! — кричала она в трубку, с трудом сдерживая слезы. — Я говорю, меня на работу взяли! На настоящую! — сердце бешено стучало. В голову ударило осознание — вот оно. Начало новой жизни. Прямо за углом, ждет ее, стоит только подойти и открыть свое сердце. Как учила мама.       Шухуа глубоко вздохнула в телефон, крепче сжимая медальон на шее — серебряное сердце — и улыбнулась:       — Я люблю тебя, Чанель, — детская, невинная улыбка. И смешок, потому что в происходящее верилось с трудом. — Я люблю тебя, Пак Чанель, и всегда буду любить.       Судьбы людей — как тесно переплетающиеся друг с другом нити. Они рвутся, путаются, кончаются, а бывает, если повезет — складываются в красивый узор.       А если не везет…       — Увидимся на свадьбе, Шухуа, — равнодушно донеслось по ту сторону экрана. Холодным мужским голосом. — Сегодня в шесть в Каннаме.