Теща и зять одна сатана

— Гуки, ты не хочешь принести мне коктейльчик? — звучит приторно сладко. И совершенно не как просьба. Чонгук это буквально ненавидит. Нет, не то, как Тэхен закидывает ногу на ногу, выглядя в такой позе особенно соблазнительным на шезлонге — еще и это сводящее с ума парео, больше похожее на прозрачный короткий халат. А то, что альфа тоже отдыхает рядом, в их доме есть обслуживающий персонал, но Чонгук не сможет отказать. Просто потому что он слишком слаб. Да и вряд ли можно встретить человека, который в состоянии отказать в такой незначительной мелочи Ким Тэхену, зная, что эта мелочь вызовет у него улыбку. Может, правда, не всегда теплую, но довольную — определенно. — Как всегда? — Чонгук поднимается со своего места. Он прекрасно видит, как по его обнаженному торсу скользнул взгляд. Замечает, но, как самый настоящий искуситель, не делает ничего. Хотя нет. Он проводит рукой по своей груди, неторопливо проводя кончиками пальцев по ключицам. Делает вид, что масло недостаточно размазалось. Потом он еще потянется, демонстрируя всевозможные мышцы, заставляя своего тестя опустить солнцезащитные очки ниже. Потому что рассмотреть целиком и полностью чужое красивое тело хочется. — О да. А на сладкое я бы предпочел угоститься тобой. Как тебе такая идея, зятек? — Тэхен заманчиво закусывает губу, глядя на спину альфы, неторопливо наливающего мартини в бокал. — Вы же знаете, как мне не нравится, когда вы используете ко мне это обращение, — морщится Чонгук, возвращаясь обратно и протягивая бокал мартини в руки омеги. Настроение смешивать коктейли оказалось где-то утеряно, а данный вид алкоголя Тэхен любит нежной любовью. Поэтому, на удивление, ничего не говорит. И неторопливый глоток делает. — А ты мне выкаешь. — Вас это заводит, — по-доброму насмешливо слетает с губ Чонгука, когда он приближается, чтобы провести языком по чужим губам. И, как бы сопливо это не звучало, слизать капельку алкоголя. — Ты прав, — расплывается в улыбке Тэхен. Бокал сразу оказывается благополучно забыт на низеньком столике рядом с шезлонгом. Омега нежно сжимает ладонями щеки Чонгука, чтобы прижать к себе ближе и вовлечь в поцелуй. Неторопливый такой, чтобы мурашки не постеснялись ползти по коже, перебегая от одного мужчины к другому. Тэхен вообще просто обожает целоваться. Чонгук выяснил это путем проб и ошибок после начала их отношений. Своеобразного начала, естественно — секса в примерочной, — но у них все не как у обычных людей. Омега просто до невероятного тактильный. Постоянно ищет повода прикоснуться. Может ничего не говорить целый день, но то, как он смотрит, как кладет голову на плечо Чонгука, что уже несколько часов без перерыва работает… Это просто удивительно. Тэхена читать легко. Для Чонгука он словно открытая книга. И альфа старается сделать это очевидно взаимным. Потому что Тэхен все еще не хочет выселиться из его сердца, предъявив постоянную прописку и подписку о невыезде. Чонгук касается губами чужих после небольшого перерыва на подышать друг другу в губы. Звучит странно, но это для них особый ритуал, показатель доверия и просто невероятно интимный момент. Нежный до невозможного. Альфа спускается поцелуем с верхней губы на нижнюю, потому что, каждый миллиметр тела омеги должен быть окутан любовью сверх меры. Тэхен в ответ на такое улыбается и прижимается ближе. Ему нравится гладить Чонгука по щекам, перемещая руки на шею и сцепляя их где-то в темных волосах на макушке. Чтобы притянуть ближе к себе и поцеловать глубже, нагло засунув язык в чужой рот. — Фу, пап! Чонгук! — неожиданно идиллия прерывается вышедшей на задний двор Ёнсон. Да, той самой, которая жена Чон Чонгука и рот отца которой этот самый Чон Чонгук с увлечением сейчас вылизывал. Интересная у них семья, ничего не скажешь. — Милая, а я думал, что ты уехала, — невинно хлопает глазами старший омега, прижимая голову Чонгука — он ничего не подозревал, это самая настоящая подлянка, ведь тяжело находиться рядом с сосками, которые не можешь облизать, — к своей груди. — Да, к Бель, — кивает альфа в подтверждении своих слов и устраивается поудобнее, переплетая с Тэхеном голые ноги. — Я и уехала, только вспомнила, что кое-что забыла, — девушка краснеет, опуская взгляд. Чонгук бы сказал, что она выглядит просто очаровательно, если бы не наслаждался прямо сейчас поглаживаниями по голове от Тэхена. Ох уж эти его прекрасные длинные тонкие пальцы, которые так профессионально пропускают пряди между пальцами. — Оу, если ты про те красные ниточки, которые можно гордо назвать кошмаром проституток, то они в ящике. Если хочешь произвести неизгладимое впечатление, то на кровати я оставил пакетик. Бери и иди, хочу провести время со своим молодым любовником, — Тэхен улыбается дочери и шутливо отмахивается. На что та только довольно кивает — это удовольствие не мешает ей краснеть, — и уходит обратно в дом. — Да ты просто отец года, — шутит себе под нос Чонгук, а после недовольно шипит, когда Тэхен за прядь волос уж очень неприятно тянет. Понятно, что это приятно в контексте, но сейчас — нет. — Да что ты говоришь, — омега приподнимает бровь, а после задумывается на несколько секунд. — Ты как, готов поговорить на довольно серьезную тему? Серьезная тема, произнесенная омегой, нагоняет страх. Потому что обычно Тэхен ведет себя более… раскованно и несдержанно, но, как правило, эта раскованность не несет в себе ничего действительно личного. Поэтому Чонгук и напрягается. Перед его глазами проносится то, что он уже больше не нравится омеге, что предпочел опыт молодости, перестал его устраивать или же отношения с мужем дочери — это странно и аморально. Сейчас не берем действительные аспекты ситуации, просто в целом. — Давай, — альфа выпрямляется, кончиками пальцев проводя по низу напрягшегося от такого действа живота. — Ты бы хотел ребенка? Своего, а не приемного или как-то еще, — видно, что омега нервничает, задавая этот вопрос. Это очевидно. Ну а Чонгук не знает, что ответить. Признаться честно, он не задумывался никогда о таком, предпочитая жить по принципу — если случайности не случайны, то я просто буду плыть по течению и ждать свою. Зачем что-то планировать, если в конечном итоге все пойдет не так — как роман не со своей женой, а с ее отцом. — Если честно, — это действительно честно, — я никогда не задумывался об этом. Дети — это что-то такое далекое, которое будет когда-то очень не скоро. Если вообще будут. — Просто я к тому моменту не смогу ребенка выносить, — Тэхен опускает голову и его самоуверенность стирается так же легко, как мел со школьной доски. Чонгуку становится от этого практически физически больно. Он не знает, чем может помочь прямо сейчас, потому что врать не собирается, а информацией необходимой не интересовался раньше. С другой стороны, альфа хочет запомнить все, сказанное омегой слово в слово, чтобы в спокойной обстановке все проанализировать и прийти к какому-то решению. — Если не сможешь ты, мы найдем омегу, который сделает это за деньги, — легко пожимает плечами Чонгук, аккуратно сжимая пальцами ладонь Тэхена в своей. Омега все еще не поднимает головы, впервые показывая себя таким уязвимым. — Но это будет не то. Ты и другой омега будете родителями, а я так, — Тэхен сам себя не понимает, потому что этот разговор вызывает в нем волну негодования. Но и не обсудить этот вопрос он не может, чтобы точно понять, совпадает ли у него с Чонгуком мировоззрение. Потому что, если нет — придется эти чудесные три месяца закончить прямо сейчас. — Тэ, ты же знаешь, что ЭКО работает не так, — альфа словно чувствует то, что в этот момент нужно омеге. Он придвигается ближе, перекидывая чужие ноги через свои и крепко обнимает Тэхена. Который выглядит уже совершенно спокойным. — Ты же полностью здоров. Я уверен, что если у нас появится необходимость в ребенке, если у нас будет желание создать маленькую копию нас, то мы с этим справимся. А если мы оба не захотим детей, то так тому и быть. Чонгук просто хочет, чтобы Тэхен был счастлив. Чонгук не хочет делать омеге больно и принуждать к чему-то. Не хочет, чтобы тот снова переживал те трудности, которые настигли его после ухода отца Ёнсон. Его зовут Минхек, и они с Тэхеном иногда поддерживают связь из-за дочери. Редко, правда, крайне редко. Но они друг друга не ненавидят, ведь разошлись на положительной ноте. Минхек влюбился в другого, а у Тэхена произошло переосмысление жизни, после которого он понял, что его альфа на самом деле не его. Минхек всячески помогал деньгами, уходом за малышкой и прочим. Но не был рядом морально. Чонгук его за это самую малость ненавидит. — А я бы хотел от тебя ребенка, — еще одно неожиданное робкое откровение. — Это так странно, наверное. Просто мне очень нравится быть родителем. После того, как Ёнсон выросла, я начинаю чувствовать себя ненужным. Знаю, что это очень стереотипно и глупо, но… Я всегда хотел большую и дружную семью. Чонгук тихо выдыхает, оставляя на макушке омеги нежный, едва ощутимый поцелуй. И со своим сердцем окончательно прощается. — Теперь у тебя есть я. Пусть немного, но мы всегда можем обсудить пополнение, завести двух котов, которые родят нам много котят. Да и Ёнсон в ближайшие лет пять может привести в дом Бель, а там и внуки. — Господи, — Тэхен морщится, — я еще не настолько стар, чтобы меня называли дедом. Чонгук старается не засмеяться. Только аккуратно приподнимает пальцами чужой подбородок и смотрит в глаза. А после невесомо целует. — Я просто хочу узнать тебя немного лучше перед тем, как мы решимся на такой серьезный шаг. Я хочу быть уверен в себе и в том, что я никогда не сделаю тебе больно, — альфа шепчет. Не потому, что это как-то сексуальнее разговоров обычным голосом, а потому что для него это тоже очень интимное откровение. И благодаря ему у Тэхена открывается второе дыхание. Омега словно расцветает, даже не пытаясь скрыть яркую улыбку, распустившуюся, подобно самому прекрасному цветку. Чонгук любуется. Любуется. И еще раз любуется. А в это время его бедра быстро и очень очевидно седлают. — Ты такой замечательный, Гуки, что у меня уже встал. И ты говоришь такие вещи, — Тэхен закусывает губу, обнимая своего Чонгука за шею, — что мне прямо сейчас хочется тебя объездить. Что скажешь? — Тренировка перед тем, как я кончу в тебя, чтобы зачать нашего малыша? — Чонгук играет бровями, а после тихо смеется, слыша умоляющий больше так не говорить писк. — Ладно, ладно. Но я все еще очень сильно хочу в тебя кончить, детка. Постараешься ради такого?