Winter sun

Шоё врывается в библиотеку, его лицо выражало панику. В руке он нёс письмо, вскрытое, если сломанная печать с гербом Дурмстранга является каким-либо признаком, размахивая им перед лицами друзей, которые выглядели так, будто их опоили зельем. —Мне нужна ваша помощь, — говорит он. Хитока, встревоженная резким появлением парня и предполагающая худшее, сразу же встаёт со своего места, держа в руке палочку наготове. —Что это такое? , -требует она, испугавшись. —Ты в порядке? Умираешь? В беде? , -тараторит невысокая девушка. —Теперь почему ты сказал «в беде» после «умираешь»? Думаешь, быть в беде хуже, чем умереть, Ячи-сан? Спрашивает Тадаши, легкий огонёк развлечения горит в его глазах. Тем не менее, он закрывает книгу, которую недавно читал — десятитысячное руководство по гаданию, или, как он любит ее называть, «легкое» чтение. Кей, однако, едва обращает внимание. Возможно, он очаровал воздух вокруг себя, чтобы отфильтровать звук голоса Шоё. В любом случае, у Шоё кризис. —Конечно, быть в беде хуже, — настаивает Хитока. —Это может привести к изгнанию! Тобио вырывает письмо из рук, прежде чем Шоё смог его остановить. Его глаза расширяются в осознании, когда он видит красную печать, а выражение лица проходит через интересное путешествие и, в конечном итоге, приземляется на бескорыстность. —Это, должно быть, любовное письмо, — говорит Тобио. —Любовное письмо? Завизжала Хитока, но вскоре Шоё зажимает рукой ее рот. —Не так громко! , — Хината шипит. Любовное письмо? Из Дурмстранга? Тадаши хмурится и на его лбу выступают небольшие морщины. —Подожди, не говори мне… —Хината, ты на самом деле пишешь Мии Ацуму? Хитока выходит вперед, отрывая руки Шоё ото рта и перебивая Тадаши. —Письма ведь облагаются налогом? Мы только что узнали об этом сегодня в W.O.M.B.A.T. с профессором Такедой, но для обмена международными письмами требуется, чтобы отправитель заплатил специальный сбор за почту Owl, иначе она может быть классифицирована как незаконный обмен, и, Боже мой, нас могут исключить… —Что за упущенная возможность! Тобио злится. —Ты мог бы попросить советов о Квиддичу, вместо этого ты говоришь о… — его лицо обретает ужасающее выражение, — любови? —Я действительно попросил советов по квиддичу! Шоё кричит так громко, что проходящий мимо призрак шикает и обводит компанию друзей презрительным взглядом, к большому огорчению чемпиона Triwizard. —Извините, — бормочет он и продолжает сценическим шепотом, — я действительно просил советов квиддичу, но он — ну, просто посмотрите на это письмо! В следующий момент он разворачивает письмо и раскрывает его длину. Письмо едва ли не дотрагивается до пола. У Хитоки отвисла челюсть, и она сразу же начала подсчитывать сумму налогов, которую ей (да, она, потому что проблема Шоё тоже ее проблема, поэтому она решила застрять с этими негодяями в свой первый день магической школы?) придется платить за почту Совы. Тадаши моргает, прежде чем хлопнуть себя по лбу и хихикнуть, настолько уродливо, что Кей вынужден разбить свой маленький пузырёк. —Что ты сделал? — спрашивает Кей, обвиняя Шоё. —Ничего! — Шоё стонет. —Просто, просто прочитайте его письмо, а потом помогите мне написать ответ. Потому что я не знаю, что делать, — указывает он на безумно длинный свиток, — все это. Я действительно понятия не имею! —А чего там читать так долго, — говорит Тобио, — если в нем нет Квиддича. —Это так! -говорит Шоё. " —Или…по крайней мере, я думаю, что это так, я не читал все это, но — я спросил о Квиддиче, поэтому он должен ответить. Верно? —О, Мерлин, — Тадаши машет ему рукой, подзывая подойти. —Хорошо, иди сюда. Давайте прочтём это. * Дорогой Шоё, Крошечная, красивая ворона прибыла на мой подоконник только сегодня утром, и Аран-кун — капитан моей команды по Quidditch, он тот, о котором я вам говорил, — махнул на нее своей палочкой только под влиянием веры о том, что вороны приносят плохое предзнаменование. Бедный маленький ворон, он боролся зубами и ногтями, чтобы добраться до моей спальни, но дошел только до того, что оказался в клетке, привезенной Акаги-сан. Я должен был рассказать им наше маленькое обещание — написать друг другу, как только луна исчезнет, и я прилечу домой в Дурмстранге — чтобы убедить их, что эта маленькая ворона должна быть небесной, сделанной из части моего сердца, оставленного в Хогвартсе, которая, боюсь, загрязнит святость нашего обещания, но мне пришлось сделать то, что должен был сделать. Кормлю ворону, ожидая, когда я останусь один, чтобы прочитать ваши слова, я спрашиваю небеса, кто был виновником, который так возненавидел это крошечное существо, что оклеветал его таким предрассудком. Имя — это молитва, знаете ли. Можете ли вы представить, что вы ворона, когда вам говорят, что вы родились под плохим предзнаменованием? Зло. Если бы я был умнее — невозможным по любым стандартам, как я скажу, планируя кончину Хогвартса на следующем турнире Triwizard — я бы изобрёл новое заклинание только для того, чтобы изменить плохую судьбу, с которой столкнулась ворона. Просто неприемлемо, что такое крошечное существо, преодолевающее ужасно большое расстояние между нами только для того, чтобы принести мне часть вас, должно быть встречено самым мрачным гостем. Истинно, если проклятие, которое ворона несет с собой, — это слова моей любви, я полностью предам себя проклятию. * —Я устал, — говорит Тобио. Где квиддич? Тадаши смотрит на Шоё. —Это только начало. Кей выглядел отвратительно. —Что, черт возьми, ты сказал этому одержимому человеку? —Хм, — говорит Шоё. —Я сказал ему, что было бы круто с его стороны пригласить меня танцевать с ним на Святочном балу * Уважаемый Атсуму-сан, Как ваши дела? Было так здорово с вашей стороны позволить мне танцевать с вами на Святочном балу! Как и обещал, пишу вам. Надеюсь, мы сможем обменяться советами по квиддичу! Я действительно хочу улучшить свою игру Seeker, и у вас было много вещей, которые можно было сказать, когда мы тусовались на балу! До скорого! Хината Шоё * —Это все? , — Тадаши зевает. Кей хрипит, сражённый смехом. —Тсукишима, кусок дерьма, не смейся! Уши Хинаты стремительно краснеют. —Я… я тебя одурачу! —Бедный Ацуму-сан», — говорит Кей между смехом. —Это самая забавная вещь со дня твоего рождения, Хината. —Это так жестоко, -кричит Хината. Призрак снова успокаивает их. * … Я обязательно отправлю ворону обратно с большой любовью… * —Он собирается расписывать все, что делает? , — спрашивает Хитока. * … Вы спрашиваете меня, как я, и я сижу и размышляю о том, каким должен быть мой ответ, поскольку я хочу быть правдивым, но не выдавать слишком много. Правда в том, что я болел. Теперь, когда мое плечо знает вес вашей головы, оно никогда не будет сидеть прямо до того дня, когда вы сможете снова лечь на него… * —Прежде чем я нанесу себе постоянную травму, — спрашивает Тадаши, — каков рейтинг этого письма? —О боже, он не пишет порнографические письма, — Хитока шлепает себя по щекам, — не так ли? —Где квиддич? Жалуется Тобио, но его игнорируют. —Это не порно! Вскрикнул Шоё, вызывая подозрительные взгляды от всех находившихся в библиотеки. Призраки бормочут что-то оскорбительное. Кончики ушей Хинаты очень-очень красные, и Кей отшучивается. Разве плохое поведение не характерно для слизеринцев? Сортировочная шляпа, должна быть, ошиблась, когда его поместили в Ravenclaw. —Кроме того, Ячи-сан, не беспокойтесь о международных тарифах, я отправил письмо, используя свою ворону, так что почта «Сова» не знает об этом. Хитока задыхает. —Несанкционированная почтовая служба? Превышение международных налоговых ставок? * … Я сжимался и отжимался… * —О, Боже, — говорит Тадаши. * …моя рука… * —О, Боже, — снова говорит Тадаши, но более драматично. * …просто бы еще раз напомнить себе, каково это — держаться за тебя. Я нахожу стены ужасно тусклыми для того, чтобы на них опираться; мой локоть привык опираться на твое плечо, и ты мне это позволил. В какой-то момент на Святочном балу, прежде чем я позвал тебя танцевать, я помню, как видел тебя, стоящего ко мне спиной, и когда я подошел к тебе, и у меня появилась мысль, что твоя макушку — это просто идеальная высота для того, чтобы я смог положить подборок на неё. Я проклинаю себя каждый день с тех пор, как мой поезд отправился за то, что не сделал этого. Ты обернулся в тот момент, когда эта мысль промелькнула в моей голове и вид тебя и твоих зачесанных назад волос при лунном свете заставил меня забыть о себе. Я винил себя за тот упущенный шанс. Я хочу искупить себя в следующем году. Это, конечно, если кубок снова выплюнет ваше имя. Так лучше. Но больше всего боли я чувствую в губах… * —Нет, — произнёс Тадаши, опуская письмо. —Ямагути-кун, — умоляет Шоё. —Я могу жить, не читая грязные подробностей вашей связи с Атсуму-сан, большое вам спасибо, — говорит Тадаши. —Кроме того, здесь ясно, что ты можешь ответить практически чем угодно, и он все равно будет так же наказан. Шоё прячет лицо. —Прежде всего мы не встретились. Вмешивается Кей. —Верно, в мире Атсуму это было бы слишком скандальным. —Кроме того, Ямагучи-кун, — Хината упорно игнорирует его, — у Атсуму-сана такое же лицо, как и у Осаму-сан, не хотели бы вы знать, как… — Тадаши закричал и снова поднял письмо перед лицом —Я читаю, я читаю! Кей недоверчиво смотрит на Тадаши. —Ты… и Мия Осаму? —То, что происходило на Святочном балу, остается только на Святочном балу! Тобио толкает Шоё в плечо. Это все, что упоминается в письме о Квиддиче? * …они покалывают по ночам, прежде чем я ложусь спать. Они скучают по твоему нежному прикосновению, мягкому, но твердому, которое, я верю, воскресит утонувшую Офелию под тяжестью ее платья, поцелуй истинной любви, который, как говорят в баснях, разбудит принцессу от сна., но твердого, которое, я верю, воскресит утонувшую Офелию из веса ее платья, самый настоящий поцелуй любви, который, как говорят в баснях, разбудит принцессу от сна.И проснулся; когда ты отстранился, это было так, как будто я впервые вижу вещи снова. Ты, прежде всего, не просто солнце, как я предсказывал ранее; твое тепло ощущается не как день летом, а холодным зимним днём. Он медленно ползает по тебе, пока ты не сгоришь. Они горячие и тоскуют по тебе, Шоё. Подводем итоги: как я? Я скучаю по тебе. Я думал, что готов, но я был совершенно неправ.Все студентов, поступающие в Дурмстранг, учатся тому, что нам не нужны воспоминания. Прошлое не так важно, как настоящее. И я был образцом этой школы, Шоё. Они говорят мне, что это гордость самого Дурмстранга. Я должен воплотить все, что олицетворяет Дурмстранг, и все же вот я, лежу в гуще воспоминаний о тебе. И мне очень, очень больно, что должно пройти некоторое время, прежде чем мы сможем сделать новые воспоминания. Я очень надеюсь, что у тебя все лучше и ты скучаешь по мне, Шоё. Больно тосковать так, как я по тебе. Что ты хочешь знать о Квиддиче? До скорого, Мия Атсуму * -Ну и? Шоё с надеждой смотрит на Тадаши. Префект Гриффиндора вздыхает, складывая письмо на стол. —Ну и что, Хината? , — он спрашивает. Шоё отвечает с нетерпеливым раздражением. —Как мне ответить на все это? —Что ж, честно, — говорит Тадаши. Хината моргает, затем поворачивается к Хитоке, которая притихла с тех пор, как они добрались до второй страницы. —Ячи-сан, ты можешь поверить этому парню? Это то, что он хотел сказать, за исключением того, что Хитока молча обводит взглядом галстук Гриффиндора. Шоё делает ещё одну попытку привлечь не внимание. —Ячи-сан? —Он такой серьезный, Шоё-кун, — хнычет Хитока. —Знаешь, я согласна с Ямагучи-куном. Ты должен быть честным! —Я не знаю, что это значит! Шоё разводит руками. —Вот почему я прихожу к вам, ребята. За помощь. —Ну, только ты знаешь, что честно, — говорит Тобио, щипая подбородок. —Похоже, что Атсуму-сан ужасно много говорит о вещах, которые не относящихся к квиддичу. Я не знаю, что с этим делать. Но я думаю, что если кто-то напишет мне столько слов, когда я просто хочу поговорить с ними о Квиддиче, то мне это не понравится. —Ты ему нравишься, если тебе это недостаточно понятно, — добавляет Тадаши. —Тебе он нравится? —Ну… — начинает Шоё, думая о том, как рука Атсуму покоилась на его пояснице, а затем на его талии, когда они танцевали. В его жизни есть два момента, которые Шоё считает самым счастливыми. Во-первых, Нацу сказала свои первые слова — Нии-тян — и второе — когда из кубка огня выросло его имя, слизеринец и маглорожденный, как участник Хогвартса, участвующий в турнире Трёх волшебников. Он начинает рассматривать возможность добавления третьего момента, который он может разделить с Ацуму, когда они сбежали от толпы качающихся тел на танцполе, чтобы оказаться под речной луной, сразу после того, как он выиграл. Он очень серьезно относится к этому. Означает ли симпатия Атсуму, что ему нужно меньше любить Квиддич? Если симпатия к кому-то исходит от сердца, придется ли ему перемещать другие вещи, чтобы освободить место для этого нового человека? Он не хочет перемещаться все, что ему дорого, и не хочет выбирать. Это делает его плохим в этих вещах? — Вы хотите поговорить о чем-то другом, кроме квиддича? Неожиданно спрашивает Тобио. Он серьезно смотрит на Шоё. Именно тогда Хината понимает, что, хотя его восхищение Атсуму исходит от того факта, что он легендарный игрок, но также он… хочет поговорить о других вещах, кроме Квиддича.Фактически, он это сделал. Как маглорожденный слизеринец, было трудно игнорировать случайную «грязнокровку», которую бросали товарищи по дому. Ему пришлось быть более бдительным, но в то же время быть доступным для того, чтобы разрушить стереотип «злого слизеринца». Веселый, но держит всех на безопасном расстоянии. Подойдите ближе, но не прикасайтесь.В Атсуму было что-то такое, что заставило его открыться, легкость, которую было трудно найти даже среди его сверстников, и как бы Шоё ни был рад этому, он также напуган. Он не понимает, что значат эти чувства. Ацуму проявил к нему такой искренний интерес, когда он начал рассказывать о своей магловской жизни под лунной рекой, как иногда сбивает с толку быть частью двух миров: магла и магии, Мияги и Лондона. Каким же одиноким он себя чувствовал среди голубокровных слизеринцев, которые бросали на него взгляды, потому что он был хорошо в Квиддиче, откуда он звал, что это была его единственная защита от предвзятости Палаты представителей. В конце концов, он вернулся к Квиддичу, потому что они оба с почтением занимались спортом, это была единственная вещь, которую они любили больше, чем себя, но на мгновение Шоё подарил Атсуму кусочек своего детства, и Ацуму взял его. И начал писать все эти прекрасные вещи, слова, которые, как он знал, не смог бы передать взамен. Его внутренний конфликт должен отразится на его лице, потому что Хитока протягивает ладонь, чтобы взять его за руку. —Словесная рвота, — говорит она. —Извините за мысленный образ, но это то, что я делаю, когда у меня так много чувств, что я не знаю, как их объяснить и что мне с ними делать. Не говоря ни слова Кей отдаёт перо из своей руки. Однако он не смотрит на Шоё достаточно долго, чтобы увидеть его благодарную улыбку. Глубоко вздохнув, Шоё начинает писать. * Ацуму-сан, Твои слова потрясли меня. Я очень глуп, когда дело доходит до признаний, мне на самом деле приходится повторять урок письма, потому что профессор Укай сказал, что я не знаю ни грамматики, ни пунктуации. Но я знаю некоторые вещи, например, как то, что я чувствую, должно быть чем-то особенным, потому что когда мне одиноко, мне действительно не грустно, потому что по какой-то причине я знаю, что ты тоже думаешь обо мне. Думаю, я понимаю о чем ты говорил, когда написал, что больно скучать по кому-то так, как ты скучаешь по мне. Для меня это не больно, просто страшно. Я раньше не был влюблен, потому что Квиддич важнее, поэтому я боюсь найти что-то такое же важное. Может даже больше. Думаю, мне нужно, чтобы ты испугалась со мной, чтобы я не был одинок в этом страхе. Ты хочешь помочь мне меньше боятся? О, и, пожалуйста, расскажите мне о том, как вы проделали последний трюк на турнире! Я хочу знать, как тебе удалось не упасть на задницу с таким поворотом. Твой, Шоё.