Не бывает.

А я хочу умереть, можно? Чувство, словно всё внутри сжалось в комок и высохло, подобно черносливу. Тошнотворное чувство. Хочется громко и надрывно кричать, возможно, даже плакать, рвать и метать. Как же я устал. А от чего, собственно? Просто в один момент я вдруг понял, как всё давит, как всё надоело, как люди вокруг стали словно злее, грубее. И тоже начинал становиться токсичнее, становиться жестоким. Защитная реакция? Возможно, но ко мне от этого относились всё хуже и хуже, а я не мог остановиться, грубил, язвил, старался задеть их сильнее, чем они меня. Я хотел показать, как мне плевать на их желчь, но становился ужасным, не похожим на себя. Пытался бороться, но это утомляло. Ничего не получалось, и я злился. Срывался на других. Снова злился на себя. Замкнутый круг. А можно мне уснуть? Надолго или, быть может, навсегда? Как жаль, что я не мог так. Хотелось, слишком многого хотелось, но я должен был держаться. И меньше спорить. Не получалось. — Чёрт, — я рычал, а на меня смотрели с опасением. — Простите, у вас всё хорошо? — незнакомый голос, женский, мягкий и приятный. Приоткрыл глаза. Симпатичная. И почему она, явно спешащая куда-то и нервно смотрящая на часы, остановилась около моего стола? Коллеги, судя по заинтересованным взглядам, тоже интересовались этим. — Да, порядок, — я совсем невежливо отмахнулся и вернулся к работе. И чего она тут делает? И почему я не видел её раньше? — Меня зовут Давон, Ким Давон, — она принесла стул и села рядом. Я не мог решить, стало мне легче от её присутствия или наоборот. Глянул на её запястье с часами и вопросительно вскинул бровь. — Я собиралась в кинотеатр, но гораздо важнее быть здесь, если вы, конечно, не против, — она смущённо улыбнулась и отвернулась. Затем, достала какие-то документы и начала изучать. — Мин Юнги, — сухо произнёс я, стараясь не отвлекаться. Я не был против её компании, стало даже легче. И рабочий день пролетел быстрее. Мы вместе вышли на улицу, настроение снова падало — дома холодно, пыльно и никто не ждёт. Вздохнул. А она порывисто обняла меня. Непривычно нежно и мягко, словно я самый дорогой человек для неё. Но как я, хмурый незнакомец, мог быть дорог ей? — Всё наладится, правда, — проникновенно зашептала она. — Вы только держитесь, ладно? — она смотрела удивительно грустно, полными надежды глазами. — Обязательно, — вдруг улыбнулся я, и она улыбнулась тоже. Так глупо, порывисто и ужасно вовремя она ворвалась в мою жизнь. Моя новая коллега, моя будущая девушка, мой лучший друг и персональное доброе солнце. И мне снова захотелось жить. Она отдавала себя всем, так осторожно, робко и нежно. И пусть поначалу я чувствовал себя неприятно от того, что не один такой, она заставила изменить это. Заплакала, сорвалась, доверилась мне. И я понял, что всегда хорошо быть не должно и не может. Даже у Ким Давон. Ещё я понял, что лишь со мной она может не быть сильной и постоянно весёлой. От меня она получает поддержку, как и я получаю от неё. А я хотел умереть и спрашивал, можно ли. Но появилась она, и я понял — нельзя. Потому что я, вопреки своим мыслям, не один. Она открыла мне глаза, и я увидел, как много людей, которым нужен я и которые нужны мне. Хорошо не бывает всегда, а раз так, то всегда не бывает и плохо.