Щегол

Он называет Диану Щеглёнком. Ласково трепет ее по голове, подкидывает на руках - высоко-высоко, так, чтобы Щегленок взлетел с широко распахнутыми руками в самое небо. Он называет Диану Щегленком. Эмили Прентисс называют Щеглом. Он впервые слышит после нападения на их дом, ночью, когда они пробираются в Ричмонд, избегая оживленных трасс. Девочки устают, и хотя и Каролина, и Шарлотта молча смотрят в окно и не позволяют себе плакать, Джек настаивает на том, что им всем надо отдохнуть. Адам неохотно соглашается, он о чем-то молчит, упрямо гоня вперед, но его силы тоже на исходе. Они останавливаются в придорожном мотеле, где Кристина и Адам под видом влюбленных подростков снимают номер. Управляющему плевать даже на поддельные документы, не то, что на «неучтенных» пользователей номера. Пара хрустящих бумажек добавляет аргументов. - Щегла не было в гнезде, - произносит Адам в трубку телефона-автомата, делая звонок прямо перед тем, как ехать дальше, и сглатывает, потирая воспаленные глаза. Джеку всего 15, Адаму - 17, но он кажется намного старше, намного взрослее. - Найдите Щегла. Проходит много лет, прежде чем Джек находит оправдание этому псевдониму. Эмили действительно Щегол. Не та веселая подвижная птичка, что гнездится в садах и рощах Европы. Не та беззаботная яркость, чьи трели завораживают и поражают воображение разностью. Джеку кажется, что Эмили Прентисс щегол с картины Фабрициуса: свобода, посаженная на цепь. В то время – когда в нем горят слова того маньяка, что возомнил себя последователем Фойета, когда шрамы от ножа не хотят заживать, а рядом есть только она, - он искренне считает себя правым. Он хочет судить и осуждать, выносить приговор, обвинять Эмили в том, что она – посаженная на цепь птица. Щегол, которого приковали к жердочке золотыми, невесомыми звеньями – детьми, которые даже не её по крови. В те дни, он ощущает, что все они такие звенья – тяжелые, не дающие взлететь, приковывающие настолько плотно, как не приковало бы нечто иное. Ему кажется, что в её уставших глазах, в боли, что пронизывает ее прямую спину, виноваты они, все они, все их несчастья, как звенья одной цепи. И Эмили, как тот щегол с картины, даже не пытается улететь, покорно сидит на жердочке своей жизни, лишь горделиво вскидывая голову в ответ на констатацию очевидного факта: свободы для нее не существует. - Почему именно Щегол? – спрашивает он спустя еще пару лет – к тому времени, он многое понял, а подражатель Фойета получил пару пуль в голову – не от него. - Это было слишком давно, - улыбается Эмили, вытягиваяся в кресле и привычно закидывая ноги на журнальный столик. Картина настолько привычно-обыденная, что кажется, словно она никуда не уезжала. – И ты еще слишком мал для этой истории. Они смеются. Вместе. Заливисто. Свободно. В конце концов, что ему самому известно про щеглов? *** Диана влетает в «Отцы Основатели» ярким порывом весеннего ветра: бордовое пальто, кокетливый берет и длинный вязаный шарф –европейский шик, грация и пластика. И детская непосредственность в яркой улыбке, которой озаряется ее личико, когда она видит его. - Джек! – она машет ему рукой, затянутой в кожаную перчатку, и несется навстречу, чудом не сбивая никого с ног. Она должна смотреться в баре чужеродно – двенадцатилетняя девочка среди толпы отдыхающих после рабочего дня взрослых, но она удивительным образом вписывается. Она вообще вписывается – в них, в их семью, в то, что на самом деле является нечто большим. - Привет, Щегленок! – он подхватывает её на руки, подкидывает вверх, смеется, на притворное ворчание Эйдана – плевать, даже если они разнесут бар в щепки. - Какими судьбами? Диана закатывает глаза, получается совсем по-взрослому. Странным образом Джеку не хочется, чтобы она взрослела. Не хочется, чтобы слишком рано взрослела хотя бы она. Он просто не помнит, что она повзрослела намного раньше. - Небольшой предрождественский променад, - с улыбкой отвечает на его вопрос Эмили, - приютишь младшую сестренку на пару недель? Он смотрит ей в глаза: она привычно иронична и улыбается так, словно рождественский шопинг, для которого потребовалось перелететь океан, – это самая лучшая её идея за последние дни. Но это не правда – Джек привычно всматривается глубже, куда-то туда, где на золотой привязи сидит маленькая птичка с гордо вскинутой головой и ярким золотом крыльев. Туда, где вместо Эмили ему отвечает Щегол: золотая цепь натягивается, привычно не выпуская лапку из плена. Кто же на этот раз: Адам или Чарли? Или опасность грозит кому-то из них? - Конечно! – Он улыбается, принимаясь щекотать Диану, уже восседающую на барной стойке. – Возможно, я смогу найти в своём огромном доме маленькую комнатку для одного Щегленка. - И сводишь меня на каток? – тут же принимается торговаться та, и бар наполняется веселой трескотней. *** - Ты снова улетаешь, даже не переночевав? – Джек укутывает плечи Эмили пальто, Диана уснула еще в машине и не проснулась, пока он нес её в комнату, так что теперь на террасе их двое. – Кто на этот раз? Эмили улыбается – теперь совсем иначе, устало и грустно. Всматривается в такие знакомые черты, почему-то думая о том, что именно этого ворчливого понимания ей и не хватало. Не хватает – она не может задержаться в Вашингтоне подольше. - На этот раз просто работа, мой мальчик. Её. Они все её – Джек, Джеймс, Кристина, Эйдан, даже Ада и Максвелл. Она не делает различий между ними и теми детьми, что родила сама. Привычно гребет всех под одну гребенку – словно количество звеньев золотой цепи делает её свободнее. Может быть, так и есть на самом деле. А может это просто самообман маленького Щегла. - Будь осторожна, ладно? - Не разбалуй Диану, - привычно отшучивается Эмили и идет к машине. – Я заберу её после праздников! Он смотрит машине вслед. Следит за тем, как силуэт с горящими фарами скрывается в темноте. - Все будет хорошо, - раздается за спиной голос Дианы и Джек почти не удивляется, что не услышал её шагов и скрипа двери. – Просто небольшая проблема с иранскими экстремистами. Эмили все решит. - Считаешь? – Джек обнимает её за плечи, чтобы она не замерзла. - Моя разведка сбоев не дает, - авторитетно заявляет Диана и смотрит на него со смехом. - Так точно, Щегленок, - улыбается Джек и замолкает, чтобы полюбоваться пустой дорогой уже вместе. - Так точно. *** - Почему Щегол, Эмили? - Это слишком долгая история, Аарон.