Между двумя ударами сердца.

Тебя не должно было быть. Не на этой планете, не в этой вселенной. Просто не должно было существовать. Но ты был. Вечно живущий наперекор. Почти мальчишка, прошедший ад войны, и ужасы плена. Иногда я задумывалась, что тебе снится? Вы с братьями несколько раз ночевали в гараже, и я слышала, как ты уезжаешь после кошмара, проветриться. Возвращался всегда под утро. А я, глупая, делала вид, что просто рано встала, а не просидела всю ночь, ожидая тебя и вцепившись в кружку кофе до посиневших пальцев. Хэй, надеюсь, ты об этом не узнаешь. Дроссель знал, но молчал, лишь вздыхал жалостливо. А ты ничего не замечал вокруг. Даже того, что именно к тебе я была ближе всего. Неуклюжие объятья в самые счастливые моменты, твой хвост вокруг талии, и возможность вдыхать твой неповторимый запах. Это был фетиш, знаешь? Особенно когда ты в куртке. О боги, как может обычная байкерская кожанка так неповторимо пахнуть тобой? Я обнимала твою талию и дышала, но не могла надышаться. Винсент, благородное имя, белая шерсть, антенны и хвост. И я, так желающая быть рядом. Простой механик из Чикаго. Однажды во время отдыха на природе, мы с тобой остались вдвоём у костра, ты спросил, почему я вас не испугалась при первой встрече. Твой смех и надежда в глазах. Чёрт, Винс, чего ты ждёшь от меня? Я ведь правда не испугалась. И не потому, что у меня железные яйца. Вы принесли в мой гараж надежду. Надежду на избавление от одиночества. И запахи, других планет и приключений. Кто же знал, что через короткий срок, ты станешь определяющим фактором для меня? Только рядом с тобой я дышала. Могла дышать. Смейтесь боги, я влюбилась в того, в кого не имела права. Марсианин и Землянка. И пропасть между нами в несколько миллионов световых лет. На что я надеялась? Что после одной ночи ты останешься со мной? Дурочка. Это было сказкой, мечтой. Мы двое в высокой траве под заливающим всё светом луны. И ты... Ты был будто из сказки, серебряный принц. Серебряная в лунном свете шерсть. Серебряная маска. Звёздный странник и такая обыкновенная я. Единственная ночь, что ты подарил мне. Вы улетали, и всё было кончено. Перед отлётом ты снова чего-то ждал. Я психанула. Мы разругались. Эй, почему в твоих глазах блестели слёзы, когда ты рванул на корабль? Десять лет одиночества, это много Винни. Тот же гараж. И девчонки воспитанницы, которых я забрала из реабилитационного центра. Сироты. Мне нужно было заполнить кем-то пустоту, что оставил ты. А на пятом году жизни без тебя я взяла в дом мальчишку. Пятнадцать лет. Наглый, самоуверенный, как ты. Я учила его, всему, чему когда-то научил меня ты. Трюки на байке. И любовь к жизни и свободе. Тебя нет рядом десять лет, но твой дух живёт. Иногда на связь выходит Кэр, нередко Дроссель. И никогда ты. От Карабин я узнала, что наш здоровяк женился. Даже фото видела. Смущённый Модо, рядом с ним красивая мышка, поодаль обнимающиеся Дросс и Кэр. И ты, один, с наглой улыбкой и со сложенными на груди руками. Такой же, как был. Не изменился. Кэр сбивчиво сообщила, что ты прилетел лишь на свадьбу. И после неё опять рванул на очередной мотокросс. Ты так стремился на Марс, и теперь там не жил. Непоследовательный, непостоянный. В этом весь ты. Этой ночью я снова плакала. Мои ребята собрались на мотокросс в Нью-Йорке, Алекс посчитал, что готов. Откуда в нём твоя самоуверенность а?

****

Вдыхая рай. rast<, Добрый. (Песня этого рассказа, Винсу, как я его вижу, она подходит) Как я посмел полюбить тебя? Такой вопрос мне задал старший брат. Интересный вопрос. В моей голове он звучал по-другому. Как я посмел поверить, что "мы вместе" — это вообще возможно? Красивая, самостоятельная. Зачем вообще тебе какой-то пацан? Я ничего не мог дать. За плечами война и развалины дома. А ещё была Харли, и страх отвечать за чью-то жизнь. Кошмары преследовали меня, и я, оседлав байк, гнал по шоссе до самого рассвета. Ты уже не спала, когда я возвращался, пила кофе, с больными глазами. А не много ли ты пьёшь кофе, милая? Снова, попытка заботиться. Одёргивать себя так сложно! Я не имею прав на тебя и твою жизнь. Никаких. Я мечтал стать человеком, веришь? Чтобы быть тебе мужем. Вот так ты уничтожила моё эго. Нафига тебе нужен пушистый зверёк с далёкой звезды? Я лихо катаюсь и стреляю. Но и ... всё. Что я могу тебе дать Чарли, что? Ты прижимаешься, сидя за моей спиной на мотоцикле. И эти минуты всегда самые любимые. Ты зарываешься носом в воротник моей куртки, и кажется, нюхаешь. Что, бред? Но эти минуты лишь наши, на двоих. Ты нас не боишься, доверяешь. Любишь как братьев. А ещё украла моё сердце. И я мышь в мышеловке твоих худеньких рук. Ты зовёшь меня "белым недоразумением" и гладишь, как пса. А мои кошмары о войне превратились в ужасы о том, что я не смогу тебя защитить. Зачем ты так ласкова и нежна с таким, как я? Не давай мне надежду. Она — та самая сука, что добьёт меня. Именно невинный флирт толкнул нас в объятия друг друга. Мы катались в высокой траве, путаясь в одежде и поцелуях. И твоё тело, молочно-белое, в свете взошедшей луны… Спасибо богам, я прикоснулся к самой жизни! Мы улетали. Я надеялся, что ты дашь мне шанс. Глупый мальчишка! Ты ругалась, но не попросила остаться. Отпустила, будто я не важен. Как давно я не плакал? Моей вечной спутницей стала боль. И я сбежал, от жалости братьев. Мотокроссы: Сатурн, Венера. Чужие планеты и галактики. Да куда угодно! Подальше от себя и мыслей о тебе. Модо женился. Впервые за пять лет я был на Марсе. Родная земля под сапогами, и тоска в каждом вдохе. Куча девушек, готовых лечь под меня. Но, эй, я остался верен тебе и себе, нам. Любовь жгла почище яда. Расстроенные взгляды братьев — и снова побег. Когда собственная планета стала напоминанием о тебе, детка? Как стрёмно быть живым трупом, милая, ты бы знала! Я дышал, билось сердце, но не жил по-настоящему. Каждая гонка, с риском для жизни. Чёрт, как скоро я не справлюсь с управлением? Год, два и всё? Теперь я летел на Землю. Меня ждал мотокросс. Я затягивал на себе шипастый ошейник, лишь бы не сорваться и не рвануть к тебе. Как ты жила эти годы? Я боялся увидеть твоего мужа и детей. Ведь не могла же ты быть одна? Одиночество лишь для таких, как я. Земляне развернулись знатно. Много участников, огромное количество зрителей. Нью-Йорк гудел и жил. А я сдался: поеду после гонки к твоему дому. Хоть издали взгляну на тебя — моё сердце и моя жизнь. Во время заезда удивил молодой парнишка. Трюки так похожие на мои. Но он был слишком молод, и неопытен. Я победил. В гонках я не проигрывал. Жаль, что жизнь свою проебал. Доехал до гаража к ночи. Над Чикаго разверзлись небеса, шторм бил дождём и ветром. Я снял шлем, окунаясь в стихию. В гараже горели окна. Как всегда, не спишь?

****

За завесой дождя я увидела тебя. Ты стоял, держа в руках шлем и глядя в чёрные небеса. Я рванула на улицу, но там был только дождь. Пригрезилось? Да сколько можно? Я и так везде видела тебя. Освободи меня от себя!

****

Я уехал. Мокрая куртка липла к телу. Холод пожирал тело и, кажется, душу. Только ли из-за дождя этот холод? Я струсил. Не осмелился взглянуть в твои глаза. Без меня твоя жизнь лучше. Лучше же? Тормознул посреди дороги. Занесло. Спасибо старому другу, не позволил упасть в кювет. Шлем полетел на асфальт. Я соскользнул по боку мотоцикла, коленями впечатавшись в мокрую дорогу. Дождь всё лил. Хорошо. Не видно как я, плачу упиваясь жалостью к себе. Я могу вернуться и войти в твой дом на правах брата. Дальний родственник, хах. Но смогу ли я видеть тебя с другим? Нет, нет! Хватит прятать голову в песок! Я должен тебе всё рассказать! И про влюблённого мальчишку - байкера, и про жизнь, где не было тебя. Решено! Будь что будет! Может быть, если ты меня выкинешь из своей жизни окончательно, боль меня отпустит? Шум двигателя казался нереальным в этом шторме.

****

Я рванула за тем, кто уехал. Это был ты? Ведь ты же? Ливень моментально намочил меня с ног до головы. Всё равно. Сейчас всё равно. Препятствие на дороге. Ты! На коленях в луже. Обвисшие уши и прилипшие антенны. Не заботясь о байке, я рванула к тебе, упала на колени, и протянула дрожащие руки к твоему лицу. Почему сейчас ты такой пустой? Где лихой байкер, которого я так любила и люблю? Где мой Винс? Кто эта пустая оболочка? Я прижалась к тебе, пытаясь согреть. Ледяной. Но запах, тот самый, особенный. Это ты! Ты здесь! И мои мокрые губы нашли твои.

****

Ты тут? Целуешь меня? Зачем? Я ведь мёртв. Нет. Ты тут и ты, правда, целуешь меня. Вся мокрая. Я вжал трясущееся тело в своё. Боги, если вы есть, остановите время. Я хочу застыть в этой секунде с тобой. Эй, не плачь! Не о таком как я. Я твоих слёз не стою. Сам всё испортил.

****

Я, кажется, плакала. Нет, не так: билась в истерике. Ты просил о чём-то. А я шептала, что ждала и люблю всё также. Ты просил прощения. За, что? Мы оба виноваты. Ты не сказал самого важного, а я не остановила, когда ты улетал. Эй, сорвиголова, мы потеряли десять лет! Уже в гараже, пока мы скидывали мокрую одежду, ты покрывал моё лицо поцелуями. В кровати, в жарких твоих объятиях, я впервые за десять лет почувствовала себя там, где должна быть. Утро было жутким: ощущения как с похмелья, вместо стона изо рта вырвалось хриплое нечто. Я была одна. Сон? Очередной сон, после которого, кажется, рухнул мир. Натянув халат, и зябко ёжась, спустилась по лесенке. Боже, как хочется кофе! На входе в кухню я застыла. Это был не сон: ты стоял в лучах рассветного солнца. Полу расстёгнутые джинсы, как всегда, очаровательно растрёпан. Солнце поменяло цвет твоей белой шерсти на почти золотой. Металлическая маска пустила зайчиков по всей кухне, когда ты обернулся ко мне. Нежная улыбка, и твой хриплый голос произнёс. — Знаешь, любимая, я думаю, ты пьёшь слишком много кофе.