Скучно

      Малфой был достаточно огорчён поведением их омеги, а Гарри так любил лепетать угрозы, что без действий считались Драко пустыми, как кленовый лист без хлоропласта.       Это раздражало. Добрый Поттер говорил так много, а сделать ничего не мог. Боялся? Не один. Они оба не желали причинять боль своему цветку, что взрастили не сами, но пытались перевоспитать.       Когда ребята находились в особняке, на улице был только день, а друг же хотел уйти вечером, поэтому змей решил оставить всё на того и своего дворецкого, наставляя их самостоятельно следить за парнишкой до его приезда, ведь омега у них был не без характера.       Ревность. Всё, что было в голове Драко — это чувства злости, собственничества. Он не мог реагировать плохо при парнях в ресторане, не смел чересчур злиться на цветок тогда, да и не мог до сих пор, поэтому он отправился в публичный дом, куда привозили сворованных у приютов людей, откуда растили их и кидали в омут разврата, надеясь лишить невинности и наживить на них побольше зелени. Глава проституции обещала Малфою самого лучшего парня, которому сегодня исполнилось 18 лет. Змей купил его полностью, не давая другим и шанса испробовать это, только вылупившееся во взрослый мир, девственное тело.       Всё шло по плану самого Драко, но правда ли правильно было излить свою злость на другого? В любом случае, это не должно было считаться изменой, ведь сам их омега не удосужился принять тот факт, что двое альф привязаны к нему, как и он к ним; к тому же, подтвеждение — он позволил себе обниматься с официантом и радоваться совершенно другому человеку при тех, кто собирался доверить эному своё потомство. Глупо было терять бдительность, ведь Альфа правда поначалу был не против того, чтобы цветок встречался со своими друзьями, как того и хотел.       Гарри говорил о наказании, но что может сам Малфой сделать этому милому парню? Очень многое, верно же, однако, после смерти и этой омеги, у парня уже не будет надежд на то, что хоть когда-нибудь найдётся тот прекрасный, способный подарить альфам ребёнка, а может и нескольких.

Комната, политая лиловым цветом фонарей

— Что вы собираетесь сделать со мной?       Как же глупо звучит это из уст того, кого растили для роли шлюхи. Конечно, он сам понятия не имел, что его ждёт, наслаждаясь теплом и едой фальшивого приюта. Неужели этот омега никогда не задумывался о том, почему проход на нижние этажи был запрещён? Никакой любопытности. Человек, который привык к уюту, не хотел приключений, не желал идти вперёд, просто наслаждаясь бесплатным интернетом, бесплатным всем.       Это бесило альфу, добившегося всего самостоятельно, без лишних усилий, что воссоединился с Гарри лишь по старой дружбе и единой цели.       Взяв парня за рубашку и, срывая её с плеч, Драко с безразличием смотрел на обнажённый вид, которого даже не удосужились прикрыть нижним бельём.       Тот брыкался, кричал и плакал, пытался уйти из-под сильного тела, но был прижат к алой постели сильнее, позже прикован наручниками и сцеплен кляпом. Тогда же стало ужасно неудобно держать во рту этот чёрный шарик, но заметилось, что он был с привкусом персика — природного аромата самого детдомовца. Руки же пытались вырваться, за что запястья покрылись кровью, стекая по рукам. — Что такое? Удивлён тому, что я решил привязать тебя к себе? Не питай надежд, это будет зря. Всё, что ты себе придумаешь — станет просто ничем, как только я закончу.       Расстёгивая ширинку и выкидывая прочь ремень, змей достаточно резко вошёл в хрупкое тело, хотя то отчаянно боролось — пинало ногами абсолютно чужие плечи, кусало кляп и продолжало дёргать руками, стонать от боли, на что Малфой сдавливал ноги парня под коленями, приближаясь сам к лицу и глазам, полными слезами. Он двигался медленно, наслаждаясь каждым толчком и вздохом этого красивого плода, но не целовал. Не заслужил.       «Мной пользуются… Я умру?»       Его просто закинули в эту комнату, словно дворнягу. Что же сказали бы друзья, если удалось бы выжить? Что сказал бы возлюбленный… Лучше умереть — подумал кто-либо, но нет. Кровь ещё текла в жилах, боль внизу отбивалась во всём теле. Разве всё не признаки того, что он ещё не мёртв?       Золотые глаза с большей силой изливали прозрачную жидкость от осознавания своих мыслей и возвращения во всё происходящее. Парня изнасиловал неизвестный ему человек, что связал их ароматы персика и афродизиака, от чего чувствительность становилась сильнее и уже было не так больно от движений внутри себя.       Возбуждение… Какого чёрта оно приходило к тому, к кому ничего не чувствуешь? Насильно… Самому отдаться в самый ужасный момент в своей жизни. — Мне сказали, что в псевдо-приюте у тебя есть парень, но ты настолько девственный, что с ним даже не целовался. Смешно воспринимать дружбу за любовь.       Движения внутри становились сильнее и быстрее, настойчивее с каждым разом, на что парень с золотом в глазах слабо выгибался, замечая на себе острый взгляд альфы с гвоздём в ухе. Да. Он попал под контроль. Этот человек уже не интересен, если стал подчиняться. — Скучно. Впервые у меня будет всего лишь один оргазм за всю мою сексуальную практику…       Омега не понимал, о чём речь. Он поддался на сильный аромат и кончил сразу после Виктора, позже ощущая в себе незаполненность. Абсолютное наслаждение и, от этого, незаметное приближение дула пистолета к своему виску.       «Пух…»       И всё. Кровь заливала алую подушку, буквально сливаясь со всей постелью воедино. Это конец развлечению. Изо рта самого Виктора потекла кровь, появился сильный привкус и запах металла.       Всё же, больно терять привязанных к себе омег, даже если это всё было так наигранно и насильно.

Улица Публичного Дома

— Ягами, я закончил. Можешь возвращаться к нашим любимым мальчикам, — с улыбкой говорил Малфой, снимая с себя испачканные в крови перчатки. — Есть, мой господин.