***
— Лале, ты слушаешь меня? — обеспокоено спрашивала Шахи-хатун. — Конечно, слушаю, — тут же ответила Лале, смотря на наставницу через зеркало, надевая миниатюрные серьги, подаренные ей когда-то Асланом. На лице расползлась улыбка от одной только мысли о неугомонном юноше, что уже ожидал её за дверью, ведь ещё вчера вечером они договорились встретиться перед уроками и вместе пойти в класс. — Вижу я, как ты меня слушаешь, — недовольно фыркнула наставница. — Столько серёг красивых, а ты носишь именно эти. Они же не стоят ничего толком, — разведя руки в стороны, возмущалась она, оценивающим взглядом пробежавшись по Лале. — Шахи-хатун, они для меня — самое драгоценное сокровище, — с улыбкой ответила девушка, обернувшись. — Я и вправду тебя слушаю. Сегодня в гареме праздник. Только не понимаю я, к чему ты клонишь, — вещала Лале, поднимая со стола трактат и нужные ей книги. — А к тому, деточка, — наставница подошла ближе к своей воспитаннице, забирая из её рук книги и вновь кладя их на стол, в ответ на своё действие слыша лишь возмущённый выдох. — Что не помешало бы и тебе туда сходить. — А проку то? Ты же знаешь, что я такое не люблю. Да и не нужно мне это, — девушка, выпрямив спину и приподняв подбородок, свысока смотрела на наставницу, всем своим видом показывая недовольство по поводу темы их разговора. Ни один из них ранее не закончился ни чем хорошим: Лале в ярости сгребала все попавшиеся на глаза учебники в руки и мигом выбегала из комнаты, не в силах терпеть нотации Шахи-хатун, которая утверждала, что живет она не правильно и приоритеты в жизни у неё расставлены совершенно неверно. — Всё учёба и учёба! Нурай-хатун уже давно вышла замуж, скоро у них с мужем будет ребёнок, а ведь вы с ней одного возраста! — вопила наставница, разводя руками в стороны и чуть-ли за голову не хватаясь, совершенно не понимая Лале и то, что та всё это время пыталась ей донести. — За что же ты мне такая упёртая? — спрашивала она, хоть и не хотела слышать ответ. Лале же, гордо вздёрнув подбородок, стояла напротив пышущей гневом Шахи-хатун, принимая все её слова на себя. Пропуская каждое из них через себя, чувствуя обиду от каждой колкой фразы, которая прилетела в её адрес. Каждую буковку она прокручивала в голове, не оставляя без внимания, ведь никогда не получалось пропускать эти гневные слова мимо ушей. Обдумывала всё по несколько раз, сама себе задавая вопрос: что же со мной не так? А эти мысли калечили каждую частичку её существа своей тяжестью. Лале искренне не понимала, почему же всё происходит именно так. Почему в то время, как другие девушки мечтают выйти замуж да завести семью, она была с головой в учёбе и научных работах. Это по-настоящему заботило и волновало девичье сердце, сжимая его в свои тиски, не оставляя даже возможности на долгожданное спасение из захлопнувшейся клетки. Она билась, боролась, пыталась выбраться, но не выходило. Выхода словно и не было, ключ был потерян, а цепи всё крепче и крепче сжимались вокруг тонкой шеи, перекрывая доступ к кислороду. Она тонула и задыхалась, а тяжелые мысли, словно удушающий камень, всё больше и больше тянули ко дну. Но с каждой новой истерикой Шахи-хатун мысли эти уходили всё дальше, уже не терзая собою девичий разум. А Лале понимала: она не должна оставлять то, что ей нравится только потому, что это якобы не правильно. Она всегда придерживалась суждения, что правильно то, что тебе по душе. И она была готова доказывать это снова и снова, лишь бы достучаться до наставницы, которая совсем не хотела мириться со сделанным ею выбором. Прошло не так много времени, чтобы девушка привыкла терпеть разговоры на эту тему, вместе с вечными криками и ссорами. Но с каждым новым разом чаша терпения наполнялась всё больше и больше, а Лале всем своим нутром чувствовала, что ещё чуть-чуть и она сорвётся. Будет уже всё равно на последствия, ведь она понимала — это её жизнь и она сама должна решать, чем ей заниматься, что ей нравится, а что — нет. — Всё крутишься с этими непутёвыми Асланом и Владом. Может, ещё надеешься замуж за кого-то из них выйти? Не будет этого, Лале! Когда же ты начнёшь меня слушать?! — восклицала она, смотря на воспитанницу безумным, затуманенным взглядом. — Ничего из этого мне не нужно! Я не хочу идти по ступам Нурай-хатун, жить с нелюбимым человеком, как птица в клетке! Я лучше буду учиться, чем выйду замуж! — тут же Лале получила хлёсткую пощёчину, не успев сказать более и слова. Приложив прохладную ладонь к горящей от удара щеке, она неверящим взглядом уставилась на наставницу, пока в уголках глаз начали скапливаться слёзы. Совсем не от боли, а от вдруг захлестнувшей её обиды, что электрическим разрядом прошла по всему телу, задевая самые чувствительные места. Собравшись с силами, Лале схватила со стола первые попавшиеся под руку книги и выбежала из покоев, не разбирая дороги. Это была первая их ссора, когда она не побоялась перечить Шахи-хатун и высказала то, что уже давно терзало душу. Ей больше не было страшно. Лале была готова пройти ещё тысячу таких пощёчин, лишь бы донести своё. Воспоминание прошлось по спине мерзким холодом, а девушке захотелось побыстрее сбежать на уроки, только бы не довести всё до точки кипения, да и самой не сорваться на наставницу, которая никак не могла принять к сведению её мнение. Нервозность ощущалась в каждом её действии, была заметна невооруженным глазом, а Шахи-хатун либо действительно не улавливала этого, либо предпочла закрывать глаза на медленно закипающую Лале. — Сходи сегодня на праздник, а то уже обложилась своими книжками да уроками. Отвлекись немного от всего этого, — спокойным тоном говорила наставница, поправляя вьющиеся локоны воспитанницы, откладывая их ей за спину. — Ох, не до этого мне. Я же трактатом сейчас занимаюсь. — А ты им расскажи как раз про танцы. Хоть что-то они узнают, — заговорщически начала она, улыбнувшись уголками губ. Шахи-хатун прекрасно знала, как и на что нужно надавить, чтобы убедить в чём-то Лале, и даже сейчас не прогадала, приплетая учёбу к своему предложению, в миг ставшее для девушки намного более заманчивым. — Почему нет, — ответила она, немного подумав и подняв со стола нужные книги. — Ладно, схожу. Но сейчас мне пора. До вечера, — Лале тут же выпорхнула из покоев, оставляя за собой сладкий шлейф аромата любимого ею жасмина. — Ну наконец-то! Я думал, состарюсь тут, — возмущался Аслан, но увидев тяжелую ношу в руках подруги, тут же забрал у неё добрую часть книг. — Куда ты столько таскаешь? Тяжело же. — Эти две брала у учителя, — Лале пальчиком указала на две книги в ветхом переплете, что покоились в руках рыжего юноши. — А эту пообещала принести Заре-хатун, — указала она на верхнюю, которая была значительно больше остальных по размеру. — А остальные уже мои, — она сдула со лба мешающие пряди волос, забавно поморщившись, чем вызвала у Аслана улыбку почти до ушей. — Вот что-что, а ответственности тебе не занимать. Тут же Лале остановилась, а беззаботная улыбка пропала с лица, когда она вспомнила, что оставила в покоях тот самый трактат, который был нужен именно на сегодняшний урок. Мысленно коря себя за рассеянность, она обернулась, смотря на длинный коридор, и тяжело вздохнула. — Аслан, донесёшь книги? Я быстро за трактатом сбегаю и вернусь, — молящим взглядом Лале уставилась на юношу, хоть и знала, что отказать ей ему вовсе не по силам. — Нашла себе слугу, посмотрите вы на эту наглую девушку, — начал он с улыбкой на лице. — Давай, донесу. — Спасибо! — звонко воскликнула Лале, отдавая парню остальную часть книг. — Я быстро-быстро, обещаю! — тут же она сорвалась с места и побежала к своим покоям, пока подол платья струился у неё под ногами, явно пытаясь сорвать её планы не опоздать-таки на урок. Быстро преодолев небольшое расстояние, она зашла в пустую комнату и быстрым шагом подошла к столу, зрительно осматривая его на присутствие нужного ей предмета. Спустя несколько секунд она всё же нашла небольшую тетрадь и, схватив её в руки, со скоростью света рванула обратно, но стоило ей выйти за пределы покоев, она столкнулась с кем-то, больно ударившись лбом и чужой лоб. Тихо прошипев от боли, Лале раскрыла глаза и увидела пред собой девушку, что приложила ладонь ко лбу, потирая его. — Извините, пожалуйста! Не стоило мне так торопиться, — начала оправдываться Лале, видя, как морщится девушка перед ней, пытаясь унять гудяющую боль, вызванную резким столкновением. — Будьте аккуратнее в следующий раз, Лале-хатун, — отвечала незнакомка, вымученно улыбаясь. Мелодичный голос был приятен слуху, а миловидное лицо — взору. Голубые, почти серые большие глаза были распахнуты, а чёрные пышные ресницы подталкивали к странной мысли о том, что перед Лале сейчас стоит не живая девушка, а кукла. Вздернутый носик только подчеркивал создавшуюся картину и служил лишним подтверждением её невероятной красоты. Каштановые пряди волос слегка выбились из аккуратной причёски вследствие произошедшего парой минут ранее столкновения. Она была необычайно красива, словно сошедший с небес ангел — это была первая ассоциация, что пришла в девичью голову. Раньше Лале эту девушку не видела, ни как служанку, ни в гареме, поэтому в голове всплыл вопрос: кто же эта незнакомка и что здесь делает? — Вы ещё не опаздываете на урок? — задала она вопрос, выводя им Лале из туманных раздумий. — Да, точно, — тихонько ответила она, всё ещё задержанная в потоке собственных мыслей. — Опаздываю. Ещё раз извините, — робко произнесла она, тут же скрывшись за поворотом. После девушка двинулась в класс, думая о таинственной незнакомке, что так неожиданно встретилась на её пути. Зайдя в класс, она удивилась, не застав учителя, но тут же села за стол, особо не привлекая к себе внимание, но чего ожидать не стоило точно, так этого того, что двое неугомонных юношей к её появлению останутся равнодушными. — А говорила, что быстро сбегаешь и вернёшься, — возмутился Аслан, но после лишь тепло улыбнулся, как бы говоря этим, что всё хорошо и он просто шутит. Такой он был: добрый, вовсе не злопамятный, а если и осуждает, то чаще всего в шутку. — Не много ли у тебя книг на сегодняшний урок? — поинтересовался Влад, окинув внушительных размеров стопку скептическим взглядом. — Чего ж вы оба пристали к моим книгам? Нужны они мне, — слегка раздражённо ответила Лале, сама того не заметив, после чего поймала на себе две пары удивленных глаз, которые не успели понять эту резкую смену настроения, ведь в класс она зашла с глупой улыбкой во всё лицо. Отвернувшись от ребят, Лале задумалась о своём. Первой мыслью стал сегодняшний праздник в гареме. Она не любила все эти торжества. Шум, царивший в комнатах девушек, всегда до невозможности раздражал. Огромное количество сплетен и слухов, что никогда не выводились оттуда, действовали на нервы похлеще всего остального. Но вопрос о том, стоит ли ей туда идти, всё ещё стоял ребром. Решаться нужно было сейчас, ведь времени на раздумья оставалось ничтожно мало. После в голове всплыл образ незнакомки. Черты её лица, волшебные, завораживающие глаза, которые не собирались оставлять разум Лале. Всё ещё было до жути интересно узнать, кто же она такая. Не служанка — это видно по её одеянию, по драгоценным камням в серьгах, плавности движений. Служанки не такие вовсе: дерганные в основном, а если говорить про одежду и украшения, у них таких попросту нет. Но ещё одна деталь, которую девушке всё не удавалось вспомнить, беспокоила и не оставляла в покое. Это было что-то, что привлекло её внимание, но так же быстро растворилось среди других мыслей и картинок в голове. Непримечательное, но настолько дополняющее образ своей хозяйки, что просто-напросто не могло остаться без интереса со стороны окружающих. Вспомнить это прямо сейчас казалось задачей первостепенной. Тюльпан. Резкая картинка, вспыхнувшая перед глазами Лале, тут же отпечаталась в сознании, позволяя разглядеть всё намного детальнее. На шее незнакомки красовался тюльпан, усыпанный драгоценными камнями. Символ правящей династии. А значит незнакомка является одним из членов семьи Султана.***
Мир медленно стал восстанавливаться по кусочкам, до слуха приглушенно доносился знакомый женский голос, а по плечу кто-то легонько хлопал, пытаясь окончательно вырвать её из оков сна. — Эй, dulce, — полушепотом говорила Сандра, убирая выпавшие из пучка прядки за ушко Лайи. — Поднимайся, нечего спать за столом. Лайя, открыв-таки глаза и подняв со стола голову, слегка затуманенным взглядом смотрела на возлюбленную, словно через полупрозрачную дымку, что застилала глаза и всё никак не собиралась сходить. — Ты уснула за работой, красотка, — внесла ясность брюнетка, садясь на корточки перед отстраненной девушкой и улыбнулась уголками губ. — Если уж и хочешь спать, то лучше выбирай кровать, — усмехнулась она и взяла Бёрнелл за руку, мимолетно коснувшись губами тыльной стороны её ладони. — Я Владу пропишу по пятое число. Ты и так от этих картин несчастных не отходишь, а ему всё мало. — Всё хорошо, честно. Просто устала немного, — холод, охвативший собой всю комнату, пробрался сквозь тонкую блузку и пробежался по спине Лайи, от чего та моментально съежилась, что, разумеется, не осталось вне внимания Сандры. Она тут же поднялась и подошла к настежь распахнутому окну, закрыв форточку. Только сейчас Бёрнелл заметила, что солнце пропало, тёплый летний ветерок сменился на холодный ветер, а небо затянулось тучами, что прямым текстом говорило о надвигающемся дожде. — Вот именно, что устала. А ему всё неймется. Мало тебе работы что ли? — негодовала Сандра. — Погода, конечно, быстро сменилась, — произнесла она, плотно задёрнув шторы, и подошла к кровати. — Давай ко мне, а то заледенеешь там, — после этих слов она легла на постель, потянувшись, как кошка, и улыбнулась, зазывая этим самым Бёрнелл к себе. Недолго думая, Лайя решила, что работа никуда от неё не сбежит, а Влад всё же переживёт, если сделано будет чуть меньше, чем нужно на деле. Поднявшись из-за стола, она подошла к кровати и тут же плюхнулась рядом с Сандрой, попадая в её крепкие объятия. Уткнувшись носом в женскую шею, она с облегчением выдохнула. С сердца будто упал каменный груз, ведь вот она — рядом, лежит и обнимает, крепко прижимая к себе. Тёплая, родная и любимая. — Замерзла? — спросила брюнетка шёпотом, поглаживая Лайю по волосам. — Немного, — ответила та, накидывая на себя и свою возлюбленную тёплое одеяло, после чего обняла её в ответ, так крепко-крепко, словно боясь отпустить. Бёрнелл с головой хватило сегодняшнего погружения в прошлое. На душе было как-то паршиво, будто бы очередное путешествие во времена Османской империи выжало из неё последние силы, а радостные чувства забрало вместе с собой, как дементор обычно высасывает всё счастье из человека. А ведь кругом одни совпадения: вдруг переменившееся настроение Лайи, резкая смена погоды на улице. Жаль, что они не во вселенной мальчика-который-выжил, иначе это послужило бы чудесным объяснением тут произошедшего. — О чём задумалась? — раздался вдруг голос Сандры, столь приятный слуху своей мягкостью и тембром, вырывая из потока собственных мыслей. — Да так, ерунда, — ответила Лайя, прикрыв глаза и подавляя зевок. Загадок становилось всё больше с каждым новым днём, в то время как прошлые так и оставались неразгаданными. И сейчас в копилку неизвестного добавился тот факт, что Сандра была в Османской империи, в её видениях, и, скорее всего, сыграет во всём этом далеко не последнюю роль. Это одновременно поражало и устрашало, а также заставляло задуматься: случайно ли всё это? Их знакомство, их отношения, их чувства друг к другу. Совпадение или чётко изложенный судьбой план на их жизни? Но думать об этом не было ни сил, ни желания, а потому Лайя лишь сильнее прижалась к возлюбленной, не желая её отпускать. Хотелось раствориться в крепких объятиях и навсегда остаться с ней в этой комнате, но в любом случае у них осталось максимум несколько часов покоя до того момента, как кому-то из сожителей срочно понадобится одна из девушек. Единственное, что было сейчас в их силах — взять от этих нескольких часов по максимуму.