52 белых, 36 черных

Люблю такие тихие осенние вечера, когда лишь трепетание листьев под ногами нарушает относительную тишину. Боясь запачкать обувь и брюки, я не спеша направляюсь в филармонию, дабы насладится изяществом скрипок, прелестью виолончелей, бархатом арф. Послушать выступление этого оркестра мне посоветовал знакомый, который работает в местной консерватории. Именно с ним я договорился встретиться сегодня около входа в филармонию. До начала еще двадцать минут. Я уже вижу фигуру своего знакомого. Мягко улыбаюсь, когда он меня замечает, и подхожу, на ходу снимая черную перчатку из тонкой телячьей кожи. - Здравствуй, Павел, - говорит он мне и приветливо улыбается. – Честно сказать, я боялся, что ты проигнорируешь мое предложение. - О, Михаил, как же я могу такое пропустить, когда ты так красочно описывал все прелести сего действа? - я на миг изображаю на лице возмущение, но потом вновь улыбаюсь. – А, вообще, мне нравятся подобного рода мероприятия. Хоть я и достаточно занятой человек, но люблю получать эстетичное наслаждение. Мой собеседник еще шире улыбается: - Никогда бы не подумал, Павел, что ты способен получать наслаждение еще от чего-то, кроме своих цифр. Я решаю не отвечать и направляюсь внутрь здания. Как же красиво внутри! Бежевые тона стен не режут глаза, что приятно после таких же бежевых тонов на улице. И запах тут какой-то особенный, можно было бы сказать, книжный, но нет, в библиотеках он более насыщенный, а тут слабый, уютный, с примесью духов дам, которые пришли сюда. Но больше всего меня поразил потолок. Красивый рисунок во все пространство гармонично сочетался с большой люстрой. Сдав свое осеннее пальто в гардероб, я прохожу в зал. Ох, тут еще прекрасней! Даже люди, которые уже ожидают начала концерта на своих местах, не способны испортить роскошную картинку, что явилась моему взору: большая сцена с глянцевым покрытием, алые кулисы, стены, потолок. Я подхожу к своему ряду и, поднимая людей с кресел, прохожу к своему месту. Там уже сидит Михаил и увлеченно рассматривает все вокруг. - Знаешь, сколько сюда хожу, а все больше восхищаюсь, - говорит он, когда я уже сел. - Да, тут красиво, - немного скупо отвечаю я и начинаю читать программку. - Еще более красиво будет, когда выйдет оркестр, уверяю, - Михаил с вожделением смотрит на сцену. Я, что-то промычав в ответ, полностью погружаюсь в свои мысли, пытаясь проанализировать ощущения. Где-то минут через десять в зале выключают свет, оставляя его лишь на сцене. Я поднимаю голову и наблюдаю, как поднимаются кулисы, являя взгляду ряды скрипок, флейт, виолончелей, арф. Я замираю, разглядывая. В мгновение выходят ведущие – мужчина в элегантном черном костюме и женщина в красном вечернем платье – и говорят слова приветствия. Я их почти не слушаю, потому что смотрю на блеск струн и сосредоточенные лица руководителей этих инструментов. Потом на сцену выходит дирижер, кланяется и отворачивается от зрителя, чтобы дать сигнал оркестру на начало. О, с первых минут симфонического звука я чувствую непреодолимое желание летать! Как чудесно. Эта музыка, словно крепкий кофе, заставляет сердце биться в унисон с каждой нотой симфонии и замирать в редких паузах. Через некоторое время голос Михаила выводит меня из этого состояния: - Смотри, сейчас мой ученик будет исполнять соло на рояле, - он указывает на сцену, где ведущие расхваливают чьи-то таланты. После того, как ведущие уходят со сцены, к роялю выходит молодой юноша. Я задерживаю дыхание, глядя на этот молодой стебелек. Грациозный, хрупкий, тоненький мальчик с длинными каштановыми волосами. О Боже, неужели это создание сможет обуздать такой массивный инструмент, как рояль?! Ему скрипка больше подойдет. Он садится, но не спешит играть. Вступают струнные, медленно и тихо, потом громче, и только тогда я слышу мягкий звук рояля. Божественно. Я наслаждаюсь каждой нотой, каждым тоном и полутоном, каждым мягким аккордом, произведенным длинными пальцами мальчика. В процессе игры его руки, как бабочки, порхают над громадным станом рояля. Его шелковистые волосы пытаются закрыть лицо, но мальчик быстрым и ловким жестом убирает их за ухо. Экстаз. Когда он заканчивает играть, я еще не до конца понимаю, что происходит. Я до сих пор нахожусь где-то между мелодией и своими чувствами. Пианист кланяется и уходит со сцены, а я все так же гляжу туда, где он стоял. Оставшуюся часть концерта я мыслями нахожусь, не знаю где, но точно не в зале. Выхожу из этого состояния только тогда, когда включают свет и все начинают подниматься со своих мест. Забрав вещи, мы с Михаилом выходим на улицу. Осенний прохладный воздух холодит кожу, вызывая мелкую дрожь. - Ну, как тебе? – Михаил достает сигарету и закуривает. - Чудесно! – я с горящими глазами смотрю на людей, которые выходят из филармонии. - Только мне почему-то духовые слабенькими показались, - говорит он и скупо стряхивает пепел. Я ничего не отвечаю по этому поводу, потому что почти не разбираюсь в музыке, не хочу показывать свою необразованность. - Идем, может, куда-то на чашечку кофе? Как раз знаю одну отличную кофейню, где готовят лучший в мире кофе, - я улыбаюсь, глядя на мужчину. - Я не против, - он тоже улыбнулся, - но только давай подождем моего ученика. Он обещал после концерта подойти. Я замираю, вспомнив того дивного юношу, чьи пальцы так легко и нежно касались клавиш рояля, заставляя публику млеть перед ним. Вскоре появляется и сам объект моих воспоминаний. Немного замученный, но все такой же захватывающий. - Здравствуй, Дмитрий, - мой визави приветствует своего ученика. - Здравствуйте, Михаил, - мальчик улыбается, мельком глянув на меня. – Рад Вас видеть. Как Вам концерт? - О, прекрасно, а особенно понравилось одно соло на рояле! – Дима краснеет и смущенно улыбается, опустив глаза. – И еще, я хочу представить тебя кое-кому, - Михаил поворачивается ко мне, - Павел, это Дмитрий – мой ученик. Дмитрий, это Павел - мой давний знакомый. Я протягиваю руку, и мальчик пожимает ее, разглядывая меня: - Приятно познакомиться, Дима. Я, по правде сказать, впечатлен твоим выступлением. Ты очень талантлив, - от этих слов юноша еще больше смущается. - Спасибо, - он смотрит мне в глаза и улыбается. - Павел предлагает продолжить этот вечер в кофейне. Ты согласен? – Михаил обращается к своему ученику. - Да, буду не против. И мы уже идем по узкой улочке, вдохновенно обсуждая сегодняшний концерт и искусство в целом. Я все поглядываю на Диму и про себя отмечаю, до чего же он красив. Своей молодостью притягивает, а звонким голосом опутывает и в конце парализует мудрыми мыслями, как паук муху. Вот и я попался. Он, в свою очередь, тоже меня разглядывает, только скрытно, из-под длинных ресниц. Когда мы доходим до кофейни, на улице уже достаточно темно. Войдя внутрь, занимаем столик и заказываем кофе. И все это время не прерывая занимательной дискуссии. Долго и с жаром мы делимся своими мыслями, доводами, точками зрения о той или иной ситуации. И только когда на часах уже запретно поздно, мы начинаем думать о завершении нашего вечера. - Дмитрий, мне было приятно с тобой пообщаться. Ты очень занимательный собеседник, не смотря на столь юный возраст, - я улыбаюсь ему, и он не замедлил ответить улыбкой. - Мне тоже было приятно, Павел. Вы интересный человек, - мне льстит эта его фраза, хотя сам не понимаю, почему. - Павел, Дмитрий, мне в другую сторону, - Михаил заправляет свое пальто и надевает перчатки, - поэтому, до свиданья. Мы прощаемся с Михаилом и уже вдвоем идем домой. Первую минуту как-то немного неловко, я просто не могу ничего придумать, что сказать. Поэтому молчание нарушает Дима. - Павел, а чем Вы занимаетесь? - Я генеральный директор одной финансовой фирмы. - А почему Вы пешком тогда? Все же такая должность, а без машины, - я улыбнулся ходу его мыслей. - Я люблю чувствовать осень… - Как это? – он удивленно смотрит на меня. - Вот ты идешь, ты слышишь шелест листьев? - Слышу. - А чувствуешь их запах? - Да. - А в машине ничего этого не слышно. Поэтому осенью я люблю гулять, - Дима оборачивается ко мне, в темноте его глаза все так же блестят. - Теперь я понял, - он улыбается. – А я больше зиму люблю, когда все белое, чистое, и мерцает. Особенно воздух… - он так вдохновлено разговаривает, будто сам с собой, - я люблю ночью открыть окно и впустить к себе холод, чувствуя, как он обволакивает тело, как простыни остывают, охлаждая кожу… - потом он внезапно замолкает и нервно поправляет волосы. – Извините, не подумайте ничего, это, наверное, еще впечатления от концерта. Я, представляя описываемую им картину, ощущаю жар. Тонкий силуэт голого тела лежит на кровати и мелко дрожит от холода, но видно, как он этим наслаждается. Я одергиваю себя. - Да, впечатления… Далее мы идем в молчании. Я лениво думаю о мальчике, а он, наверняка, о том, что только что мне наговорил. Вокруг нет никого, только листья, которые мы крошим своими ногами. Я почему-то не хочу, чтобы Дима уходил. Сам тому не ведая причины. Просто я одинок, мне не с кем даже выпить на кухне чаю или выкурить на балконе сигару. - Дим, идем ко мне? – он от вопроса слегка сбавляет шаг и начинает что-то обдумывать. - Только мне нужно будет позвонить родителям и сказать, что я задержусь, - вопросительно смотрит, будто спрашивая, можно ли. Я киваю и улыбаюсь. Юноша достает мобильный телефон и набирает номер. - Алло, мам, я задержусь немного... нет, не думаю… да, хорошо… пока. Он прячет телефон и улыбается мне: - Показывайте, где обитаете. Я прибавляю шаг и через полчаса мы уже подходим к моему дому. Я провожаю своего гостя к квартире и открываю ее. - Проходи, располагайся, - сам вхожу следом и быстро раздеваюсь. – Иди в гостиную, я сейчас все приготовлю. Кушать хочешь? - Нет, спасибо. Разве только пирожные… - я улыбаюсь. Сладкоежка, оказывается, мальчик. Я приношу поднос с чаем, пирожными, вином. Люблю вино. Сегодня это красное полусладкое. Я ставлю поднос на журнальный столик и подвигаю его к дивану, на котором сидит юноша. Потом достаю два бокала и ставлю на столик, наполняя их. Протягиваю один гостю и сажусь рядом с ним. Как-то даже слишком рядом, мне кажется. - За искусство? – я смотрю на его реакцию. - Да, - немного пригубил напиток. Я опустошаю свой бокал и ставлю его. - Павел, у Вас это вино, случаем, не ассоциируется с осенью? – я удивленно смотрю на него. - Я настолько похож на ярого фанатика осени? – улыбаюсь его румянцу, выступившему на щеках. - Если честно, то да, - он опускает глаза, поглаживая бокал. - А у тебя какой напиток с зимой ассоциируется? Он немного думает и говорит: - Скорее всего, белое вино. Хотя, я мало что пил из алкоголя, так что, возможно, со временем ассоциации поменяются. - Действительно, - задумчиво протягиваю я и беру в руки кружу с чаем. – Все меняется… Я встаю и ставлю в проигрыватель диск с какой-то джазовой музыкой. Обычно у меня нет времени на прослушивание музыки, но сегодня исключительный случай. Потом ставлю кружку на столик и киваю Диме в сторону балкона. Он намек понял, поэтому выходит следом за мной. Некоторое время мы стоим и молча смотрим куда-то в пространство. Как два старых человека, которым уже ничего, кроме этого, не осталось делать. А я-то еще достаточно молод, - тридцать седьмой год живу - а мальчик и подавно. - Тебе не холодно? – спрашиваю я. - Немного, - кивает он и отпивает из своего бокала. Я, сам не понимая причины, не предлагаю ему войти обратно в квартиру, а, подойдя сзади, обнимаю юношу одной рукой чуть пониже груди. Он на миг напрягается, а потом расслаблено прижимается ко мне спиной. Так и стоим: я, вдыхая аромат его волос, и он, согреваясь вином и мною, оба слушаем джаз, доносящийся с квартиры. - У Вас жена есть? – голос Димы тихий и спокойный. - Нет. - А дети? - Нет. - Вам не одиноко? – медленно спрашивает. - Одиноко. - Так почему не заводите семью? – я сильнее прижимаю его к себе. - Не хочется быть плохим мужем и отцом. - Почему же? - Потому что не смогу дать что-то, кроме денег и защиты. Он поворачивается ко мне лицом: - Вас не влекут женщины? – было похоже на утверждение. - Нет, не влекут, - вот так просто сказал я, с интересом наблюдая за реакцией юноши. Он сначала опускает глаза, что-то для себя обдумывая, потом долго вглядывается в мое лицо, ища признаки шутки или насмешки. Поднимает руку и мягко касается моей щеки, поглаживая ее пальцами. Улыбается и дотягивается до моих губ. Я не сопротивляюсь и обеими руками обнимаю мальчика. Мы целуемся всего минуту, но за эту минуту так много изменилось. Дима прерывает поцелуй, пахнущий вином, и смотрит мне в глаза. Я молчу, и он не пытается заговорить. Тогда я нежно еще раз его целую. - Останься на ночь, Дим. - Хорошо.