Блинчики с черникой

       — Белые, снежные волосы, Карамельно-жжёная кожа. Что за принцесса, роза, Сидит предо мною? — Чонгук! — с наигранным возмущением фыркнул я, — Я всё понимаю, но, во-первых, я пока не сижу перед тобой, во-вторых - я не принцесса.       Он только весело рассмеялся. Заключив в сильные объятия, Чон зарылся носом в мои волосы, вдыхая полной грудью запах моего любимого ванильного шампуня. А затем, наклонившись к самому уху, тихо прошептал: — Ещё какая принцесса. Моя. — и весело отпрыгивает от почти летящего в его сторону блина. Господи, мне дадут сегодня приготовить завтрак?       Блинчики вкусные, по рецепту бабушки. Золотистого цвета, тоненькие, воздушные. Остаётся только завернуть в них перебитую в блендере мороженую чернику — и всё, блюдо готово. Невероятно вкусно, как бы не захлебнуться в слюнях от столь долгого ожидания. Как же мне, всё-таки, нравится готовить. — Принцесса, а скоро завтрак? — ей-Богу, он у меня точно скоро по шее получит. И не только по шее, если будет продолжать в том же духе. — Я голодный, столько времени не кушал.       Я, посмотрев на часы, хмыкнул. С момента подъёма прошёл от силы час, пусть не выпендривается, я-то прекрасно знаю, что Гук может не есть и по несколько дней, за что я, конечно, ругаюсь на него. Но вместо того, чтобы кинуть в этого наглого типа что-нибудь потяжелее (руки уже потянулись к ближайшей сковородке), я молча поманил его поближе.       И вот, когда Гукки был на расстоянии меньше вытянутой руки, я, трепетно посмотрев в его глаза, противненько сказал: — А кто сказал, что ты будешь есть мои блинчики? Ты их что, заработал? У нас есть все ингреди…       Прервав меня на полуслове, любимый вовлёк меня в поцелуй. Он был как лёгкий летний дождь, как пушистый зимний снег, как рассветная роса, как тихий шелест волн. Мягко, нежно, приятно, тепло. Против такого аргумента не поспоришь, завтраком придётся делиться.       Когда из лёгких был выбит последний воздух, мы прервались. Именно в этот момент, стоя раскрасневшийся на кухне, я понял, как сильно его люблю. А этот паршивец, воспользовавшись моим секундным замешательством, быстро подхватил меня на руки и легко понёс, будто я пёрышко, на залитую солнцем веранду. Я уткнулся ему в грудь, вдыхая родной запах хвои.       Чон аккуратно опустил меня на софу и, игнорируя мой активный протест, отпустил и убежал на кухню с пылкими обещаниями в скором времени вернуться.       Утро ещё только начинается, но на улице уже светло. Птицы щебечут не стройным, но прекрасным хором. Тут так тихо и спокойно, что прислушавшись, можно различить шум моря, которое находится более чем в ста метрах отсюда. Несмотря на довольно тёплую погоду, прохладный ветерок заставляет чуть-чуть съёжиться. Подставив лицо солнечным лучам, я спокойно прогревал свой мозг, пока не ощутил прекрасный аромат блинчиков с черникой. Чонгук поставил блюдо и чай на стол, а сам приземлился ко мне на диванчик, снова нежно обнимая. Но, прости, есть хочется сильнее. Быстро выпутавшись из надёжного кольца рук, я за милую душу схомячил блин. А что, зря готовил, что ли? Чон, последовав моему примеру, у так же умял пару-тройку штук. И вот, когда еда была съедена и, соответственно, наши животы довольны, мы просто валялись на диване, как милые ленивые тюленчики. Гукки согревал своим горячим телом и не менее горячим дыханием. А, когда он, наконец-то, надышался моими крашенными-перекрашенными волосами (на самом деле нет, кого я обманываю), и, наверно, опьянев от этого настолько, что я совершенно точно услышал над моим левым ухом тихое, едва уловимое, но такое важное: — Я люблю тебя, принцесса Ким Тэхён.       И, знаешь, я тоже тебя люблю, вымогатель блинчиков Чон Чонгук.