Весь мир узнает, что я хороший человек // 全世界都知道我是好人[快穿]

Последние несколько дней Ши Ии задавалась вопросом, как все пришло к этому. Особенно когда она узнала, что почти все ее коллеги были свято уверены в том, что Ши Цин был хорошим и дружелюбным человеком. Когда перекидывание всех проблем с искусственными нервами на плечи других людей считалось дружелюбным? Ши Цин явно слишком ленив, чтобы это делать лично! Но что бы ни говорила Ши Ии, её никто не слушал. На самом деле, люди начали верить, что причиной ее постоянных «плохих слов о Ши Цине» было то, что Ши Цин не позволил ей присоединиться к проекту. Как будто это было правдой! Ей не нужен был этот тупой проект, ясно?! Но как бы Ши Ии ни настаивала на том, что ей все равно, ни у кого больше не было времени ее слушать. Потому что начали прибывать добровольцы, записавшиеся на испытания. Все эти люди были тщательно отобраны, чтобы представлять широкий диапазон возрастов и различных повреждений. Добровольцев в возрасте от 90 до 9 лет сопровождали в город. После прохождения цепочки инстанций местом проведения испытаний была выбрана Народная Больница. Этот протез не был похож ни на один из представленных на рынке. Для установки требовался профессиональный врач, чтобы убедиться, что он может принимать сигналы, как настоящая конечность. Больница также была идеальным местом для устранения любых потенциальных побочных реакций. С самого начала, от процесса подготовки и до самого конца каждая потраченная монета документировалась. Это было сделано не для того, чтобы выставить добровольцам счет, а для того, чтобы указать приблизительную цену для будущих пациентов, если испытания увенчаются успехом. Какая умная идея. И это продуманное предложение пришло из очень неожиданного источника. От того, кого все считали далеким от жизни обычных людей, — Ши Цина. Все больше и больше людей стали пересматривать свое мнение о нем, начиная думать о нем как о чистом и добром человеке. Он мог вести себя свирепо, но тайно помогал коллегам. Он казался равнодушным к другим, но единственный подумал записывать все расходы, чтобы будущие пациенты знали стоимость лечения. Им было очень стыдно, что они так долго не понимали такого добросердечного человека. С другой стороны, Цинь Юньшэн знал, почему Ши Цин выдвинул эту идею. С тех пор, как он отдал свою работу другим людям, молодой маркиз снова начал откровенно бездельничать. Большую часть времени он проводил с Цинь Юньшэном в комнате. Что он там делал? Конечно же, читая всевозможные новости и комментарии, восхваляющие его. Маленький маркиз любил их читать и каждый раз показывал их офицеру. Его очаровательное лицо в последнее время всегда принимало гордое выражение: «Я действительно лучший». Цинь Юньшэн тоже не скупился на похвалу. Он каждый раз говорил маленькому маркизу, какой он замечательный. Ведь это была правда. Это была настоящая причина, по которой Ши Цину пришла в голову эта идея о записи расходов, чтобы больше людей хвалили его. Цинь Юньшэн слышал это от самого маленького маркиза, но он не чувствовал, что Ши Цин был неправ. Людям свойственно жаждать подобного внимания. Некоторые люди просто скрывали это желание лучше, чем другие. Маленький маркиз был довольно милым, когда так откровенно хвастался. Кроме того, он может делать это ради комплиментов, но окружающие в целом все равно выигрывали от действий Ши Цина. Больше всего Цинь Юньшэн чувствовал, что маленький маркиз действительно хотел помочь людям, но был слишком смущен, чтобы сказать об этом прямо. Восторженные комплименты были лишь предлогом, за которыми он прятался. По мере того, как он больше общался с Ши Цином, Цинь Юньшэн обнаружил, что этот человек был похож на дуриан; вкусная мякоть, завернутая в колючую оболочку. Другие люди при первом взгляде отталкивали его как твердого и противного, но на самом деле он был ароматным, мягким и вкусным. Несмотря на это, очень немногие люди добровольно сняли бы скорлупу, чтобы увидеть доброту Ши Цина. Ничего страшного. Если у людей возникало ложное суждение о Ши Цине, он все объяснит. Он покажет всем, каков настоящий Ши Цин. Цинь Юньшэн остро чувствовал, что их отношения с течением времени становятся более гармоничными. Ши Цин очень охотно открывал рот и ел фрукты, которые он вымыл. Он также позволял унести себя обратно в свою комнату после того, как заснул в гостиной. И пока Цинь Юньшэн укладывал его спать, он также тянул мужчину за рукав и засыпал, как послушный ребенок. Офицер гордился собой. Конечно, никто во всем институте не был благословлен таким милым и воспитанным парнем, как его маленький маркиз. Но Цинь Юньшэна кое-что беспокоило. Близость между ними. Характер Ши Цина и среда, в которой он вырос, сделали его очень тактильным человеком. Цинь Юньшэн был полной противоположностью своему маленькому возлюбленному. Он всегда был сиротой, и рос под чужой крышей. Жить в приемной семье было нелегко, но он мог посвятить себя только развитию. Будь то школа, военная академия или армия, вся энергия Цинь Юньшэна была сосредоточена на учебе и работе. Поэтому он никогда не думал о любви. Он был решительным и чувствовал себя некомфортно из-за разных нежных взаимодействий между возлюбленными. Но Ши Цин даже не колебался! И чем больше Цинь Юньшэн смущался, тем больше радости Ши Цин находил, дразня его. Более того, он особенно любил делать это на публике, где могли пройти другие люди. Цинь Юньшэн был несколько старомоден, поэтому открытые проявления любви были ему не по душе, хотя все в Институте знали, что они вместе. Но Ши Цину нравилось такое. В кладовой, гостиной, даже в коридоре… Ши Цин любил тащить его в эти места, где люди могли наткнуться на них, и прижимать его к стене, дивану, кровати. Целью было обменяться вкусом того, что они только что съели. Если позволяло время, они могли насладиться вкусом медленно. В последнее время Ши Цин любил конфеты. Он купил целую корзину, наполненную фруктовыми леденцами, и, съев одну, утаскивал Цинь Юньшэна. После того, как он поделился сладостью, которую он съел, маленький маркиз попросил его угадать вкус. Ошибся он или нет не имело значения, потому что следующим наступала очередь Ши Цина угадать, какую конфету съел Цинь Юньшэн. Хотя офицер не ел конфет. Не беда, молодой маркиз был сосредоточен на процессе угадывания, а не на результате. Кроме того, любимым занятием Ши Цина было наблюдать, как после его поддразниваний офицер беспомощно стоит, не в силах ничего сделать, только беззащитно смотреть на него. Ему никогда не надоедало это восхитительное беспомощное и нежное выражение лица офицера. Нежелание Цинь Юньшэна озвучивать свои желания также было очаровательным. Ему нравилось прикасаться к Ши Цину, но он никогда не говорил об этом. Он хотел, чтобы они были еще ближе наедине, но он никогда не предпринимал никаких действий. Например, Ши Цин теперь использовал его как кресло, сидя на нем, просматривая новости на своем планшете. Время от времени он находил несколько статей, безудержно восхваляющих его, и с гордостью передавал планшет Цинь Юньшэну. Когда он передавал планшет, его руки, локти и ступни непреднамеренно касались человека, сидящего с безупречно ровной осанкой на мягком диване. Нежные кончики пальцев маленького маркиза отражали то, насколько избалованным он был. Когда они «случайно» касались Цинь Юньшэна, Ши Цин извинялся и нежно гладил место, которого он только что коснулся. Секунда контакта может потребовать целую минуту извинений. Только представьте, как должен чувствовать себя серьезный офицер с этим нежным маленьким маркизом на коленях. Технически маркиз не был низким, но у него были тонкие кости и нежная кожа. Он также любил свернуться калачиком в объятиях своего возлюбленного. Как на это ни посмотришь, маркиз легко вызывал желание защитить его в объятиях. Но офицер не смел обнять хрупкого маленького маркиза. Что, если он переборщит со своей силой и причинит вред Ши Цину? В конце концов, маленькому маркизу было больно, когда Цинь Юньшэн просто держал его за запястье. Так что офицер держался. Неважно, как ускорялось его сердцебиение с каждым движением Ши Цина или как сильно он хотел схватить эти мягкие пальцы, офицер изо всех сил пытался сопротивляться искушению прикоснуться к своему парню. Поначалу Ши Цину было интересно проводить время так, но после многих дней стимуляции Ши Цин стал недоволен тем, насколько пассивным был Цинь Юньшэн. Маленький маркиз недовольно ворочался в руках мужчины. Он заметил, как офицер напрягся, как будто он смотрел на то, что нервировало его, а не своего парня, и в отчаянии вздохнул. Он недовольно ткнул нежным пальцем в напряженные мышцы Цинь Юньшэна, сказав раздраженным голосом: — Почему ты никогда не проявляешь инициативу, чтобы обнять меня? Офицер был поражен. — Ты хочешь, чтобы я обнял тебя? Маленький маркиз цокнул языком и положил голову на грудь мужчины. Он почувствовал, как тело мужчины яростно напряглось в ответ, но сам офицер не смел пошевелиться. Ши Цин: — Как ты можешь говорить, что любишь меня, если даже не хочешь обнять меня? Эта фраза успешно подтолкнула Цинь Юньшэна к действию. Его мускулистые сильные руки, которые легко могли бы убить человека, осторожно и мягко потянулись к нему. Очень медленно они прикоснулись к спине Ши Цина. Ши Цин: — …ты все еще не прикасаешься ко мне. Да, хотя рука офицера как бы лежала на спине молодого маркиза, на самом деле она держалась в миллиметре от него. Цинь Юньшэн сухо сглотнул, услышав недовольный голос молодого маркиза. В его глубоком и обычно спокойном голосе появились нотки паники. — Я боюсь раздавить тебя. Его рука была такой сильной, а Ши Цин был таким мягким и хрупким. А если бы он его случайно раздавил? Ши Цин: «…» Он наконец понял, почему Цинь Юньшэн никогда не отвечал на его флирт. И здесь он подумал, что офицер был Лю Сяхуэй* или что-то в этом роде. Ши Цин уткнулся лицом в грудь мужчины, и его недовольство исчезло. Он нежно потерся носом об одежду Цинь Юньшэна. Мягко и легко. Голос маленького маркиза снова стал липким и сладким, даже слаще, чем когда он раньше соблазнял офицера. — Тогда просто нежно обними меня. Ты избегал этого, и я думал, что я тебе не нравлюсь. В этот момент сердце офицера растаяло, как кубик льда под летним солнцем. Сейчас он согласился бы на все, о чем Ши Цин попросил бы его, даже если бы это было путешествие через море огня, не говоря уже об объятиях.