Весь мир узнает, что я хороший человек // 全世界都知道我是好人[快穿]

Ши Цин: «…» Он ничего не мог сделать, кроме как продолжать лежать. Ему пришлось снова перевернуться, прежде чем он убедился, что Тан Минджин действительно использовал прищепки, чтобы закрепить его одежду. Потом он снова полежал какое-то время. Система, только что услышавшая призыв Ши Цина, любопытно спросила: [Хозяин, что мы сделали?] Ши Цин молчал несколько секунд. [Ничего, продолжай играть.] Глупая простая система послушно продолжила играть. Но ей было любопытно. Почему хозяин стиснул зубы? Тан Минджин ничего не знал об этом разговоре. Он беспокоился, что прищепки будут мешать Ши Цину, когда юноша так лег. После секундного колебания он осторожно потянулся к плечу Ши Цина. Прежде чем он смог понять, беспокоит ли прищепка Ши Цина, изначально спящий юноша медленно открыл глаза. Глаза Ши Цина были очень красивыми. Глаза цвета персика выглядывали из-под длинных ресниц. Обычно они производили впечатление высокомерности, но теперь они были сонными, из-за чего казались соблазнительными. И теперь эти соблазнительные глаза смотрели на Тан Минджина с некоторым замешательством. По какой-то причине мужчина, который только что успокоил свой разум, почувствовал, как его сердце снова забилось. Казалось, даже воздух нагрелся. Никто из них ничего не сказал, пока Ши Цин окончательно не проснулся. Он моргнул своими красивыми глазами и обратился к Тан Минджину. — Дядя. Голос юноши обычно был ясным, но, возможно, из-за того, что он только что проснулся, его слова были несколько хриплыми и нежными. Тан Минджин почти сразу вспомнил роман, который был популярен среди его одноклассников, когда он учился в школе. Одним из персонажей в нем была фея, чей голос всегда был соблазнительным. Память у него всегда была хорошей. Он все еще мог вспомнить несколько отрывков из книги об этой фее. Ши Цин действительно был похож на неё. Он все еще был в оцепенении, пока юноша просыпался. Ши Цин сел и недовольно посмотрел на прищепки на своих плечах. Он тут же закатил истерику. — Что это?! Кто сделал это со мной?! Каким-то образом Тан Мингджин услышал в этой жалобе кокетство. Его сердце, казалось, забилось еще быстрее. Мужчина подсознательно скрыл свои эмоции и сухо кашлянул. Он использовал холодные слова, чтобы замаскировать чувство вины, которое переполняло его. — Я это сделал. Я уже говорил тебе не носить такую одежду, которая открывает твои плечи. Юноши, как ты, должны вести себя более прилично. После того, как закончил говорить, он понял, что его слова не будут восприняты хорошо. Ши Цин ненавидел, когда его критикуют. Каждый раз, когда у них возникали разногласия, они всегда заканчивались плохо. — Что значит «такую» одежду?! Юношам нельзя так одеваться? Почему я единственный, кто не должен, когда все остальные носят? Моя одежда даже не рваная! Как и ожидалось, молодой мастер Ши, который не выспался, сильнее разозлился. Он явно посчитал, что Тан Минджин придирается. Маленький Ши Цин тоже проснулся вместе с ним и снова занял свое место на плече. Его лицо было таким же сердитым. На его маленьком личике было написано несчастье с оттенком обиды. Он смотрел на Тан Минджина так, словно этот человек сделал что-то плохое. Юноша все еще злился: — Ты даже пытаешься контролировать то, что я ношу. Почему ты ничего не сказал о Чэн Юньлин, когда она пришла на церемонию награждения в откровенном наряде, демонстрирующим всю ее спину? Почему ты не сказал, что она одета неприлично? О, я знаю, потому что ты был слишком занят наблюдением! Маленький Ши Цин на его плече тоже обнажил клыки: — Тьфу-тьфу-тьфу! Тан Минджин слегка нахмурился в ответ на обвинение. Какое это имеет отношение к Чэн Юньлин? Затем мужчина вспомнил, что Ши Цин думал, что ему нравится Чэн Юньлин и что дядя хотел украсть ее у него. И снова он не знал, смеяться ему или плакать. Он попытался открыть рот, чтобы объяснить. Однако молодой мастер Ши говорил так, как будто он был безусловно прав. Он не дал Тан Минджину возможности заговорить, стреляя словами, как из автомата. — Ты говоришь, что я неприличен, когда ношу свободную одежду, но ты каждый день сидишь перед телевизором и пялишься на обнаженные плечи Чэн Юньлин! Один или два раза было бы нормально, но потом ты берешь и смотришь несколько раз рекламу, в которой она снималась! Тебе, очевидно, нравится её непристойность, раз уж ты восемь раз подряд посмотрел ее рекламу. Почему ей можно одеваться так, а мне нельзя?! Его аргумент явно искажал правду. Когда он был дома, Тан Минджин обычно сидел в своем кабинете и время от времени смотрел новости. Да, иногда он смотрел на рекламные ролики Чен Юньлин, но это было потому, что она напоминала ему его покойную мать. Его мать работала до изнеможения, чтобы прокормить их семью. Она не хотела тратить деньги на фотографии, поэтому сейчас Тан Минджин мог только любоваться своими воспоминаниями, когда скучал по ней. Поэтому, когда он обнаружил, что Чэн Юньлин похожа на его мать, Тан Минджин поднимал глаза каждый раз, когда видел одну из ее реклам. Они заставляли его вспоминать времена, когда его мать все еще жива и здорова, нежно улыбаясь ему. Это каким-то образом превратилось в доказательство того, что по мнению Ши Цина Чэн Юньлин ему нравилась. Тан Минджин: — Ты неправильно понял… Ши Цин: — Ха, да что тут непонятного? Думаешь, я не узнаю о твоих чувствах к ней, когда мы живем под одной крышей? Маленький Ши Цин послушно поддерживал: — Тьфу-тьфу-тьфу! Тан Мингджин: — Это не то, что ты думаешь… Ши Цин: — Да, я знаю. Я вижу все неправильно. В конце концов, дядя готов поверить ей вместо меня, которого ты воспитывал в течение многих лет. Ты думаешь, что я накачал ее наркотиками, и ты даже был готов выгнать меня из дома для нее. Его полные гнева слова постепенно стихли. В конце концов, он свирепо стиснул зубы. С другой стороны, маленький Ши Цин больше не вел себя жестоко и не плевался на Тан Минджина. Его голова опустилась, пока он всхлипывал и вытирал слезы. Юноша глубоко вздохнул и посмотрел на потолок под углом сорок пять градусов. — Раз уж ты готов зайти так далеко ради Чэн Юньлин, хотя еще даже не признался, что же будет со мной, когда вы двое будете вместе? Бьюсь об заклад, ты к тому времени уже вышвырнешь меня из дома. Когда вы поженитесь и у вас родится двое детей… Когда у дяди появится новая семья, я буду жить на улице. Маленький Ши Цин всхлипывал: — Инь-инь…инь… Тан Минджин: «…» Что не так с логикой этого ребенка? Он не мог не помассировать переносицу: — Ши Цин, сначала послушай меня. — Что еще? Ты уже все сделал, — сказал юноша с упрямым выражением лица, делая вид, что ему все равно, указывая на прищепки на своей одежде, — это доказательство. Чэн Юньлин еще даже не переехала в наш дом, а ты уже начал физически наказывать меня. Тан Минджин: «…» Президент Тан, который теперь прекрасно понимал, что действительно значит закатить истерику с ничего, потер брови. — Эти прищепки нужны только для того, чтобы держать твою одежду. Ши Цин холодно фыркнул и сорвал одну: — Ты думаешь, мне три года? Дядя, тебе нравится Чэн Юньлин, верно? Хорошо, позволь мне сказать тебе прямо сейчас, что она мне тоже нравится. Ты видел, как мы были близки раньше. Тан Минджин, который тут же вспомнил, как сильно маленький Ши Цин плевался в Чэн Юньлин: «…» Да, он видел это. Очень четко. Несмотря на то, что он знал, что Ши Цин все еще злится, Тан Минджин чуть не рассмеялся. Она явно ему не нравилась, но он настаивал на обратном. Как этот ребенок мог быть таким очаровательным? Подумав об этом, мужчина не смог сдержать улыбку. Он спросил Ши Цина: — Тебе она действительно нравится? Он просто хотел немного подразнить Ши Цина, но юноша яростно посмотрел на него после его слов. Что касается маленького Ши Цина, то он на несколько секунд был ошеломлен и даже перестал всхлипывать. А затем он открыто разрыдался. Ши Цин не плакал, он просто сердито спросил. — Что значат твои слова? Ты все еще не отказываешься от нее, увидев, насколько мы близки? Тан Минджин: «???» Тан Минджин: — Я не это… Но юноша не хотел слушать ничего из того, что он хотел сказать. Края глаз Ши Цина покраснели, и было не понятно, от обиды или же гнева. Он одарил дядю злым взглядом, как маленький волчонок: — Я покажу тебе, как сильно она мне нравится! С этими словами он повернулся, сунул ноги в туфли и вышел. ХЛОП!!! Он очень сильно захлопнул дверь. Президент Тан, который остался один в гостиной: «…» Даже на расстоянии он все еще мог слышать плач маленького Ши Цина. Этот звук заставил всех, кто его слышал, огорчаться. Неосведомленный человек определенно подумал бы, что Тан Минджин жестоко издевался над Ши Цином. Тан Минджин подождал, пока не перестанет слышать плач маленького Ши Цина, прежде чем медленно вздохнуть. Немного поколебавшись, он сел на кровать. Прошло совсем немного времени с тех пор, как Ши Цин спал здесь. Его тепло все еще оставалось на кровати. Мужчина посмотрел вниз и положил руки на мягкое одеяло. Он нежно погладил его, как будто это была голова Ши Цина.

***

Каждый член съемочной группы знал, что методы молодого мастера Ши по ухаживанию за Чэн Юньлин улучшились. Не обращая внимания на ежедневную утреннюю доставку букета роз, молодой мастер самоуверенное находился на съемочной площадке каждый день с тремя телохранителями, которые держали в руках слова: Первая строка: Ты мое маленькое сердце. Следующая строка: Я твой большой ребенок. Еще была горизонтальная строка: Это судьба. Каждый день этот молодой мастер приходил на съемочную площадку со своими тремя телохранителями, и ему, естественно, никто не препятствовал. Затем он ложился в свое кресло, а его телохранители окружали его, как строчки. Его поведение не поддается описанию. Было бы точнее сказать, что окружение Ши Цина привлекало больше всего внимания на съемочной площадке. Хотя каждое его движение было очень заметным, большая часть команды все еще любила молодого мастера Ши из-за его щедрости. Он был один из самых богатых среди наследников богатых людей, у которых на лице жирным шрифтом было написано о роскоши и высокомерии. Не говоря уже о том, что он ежедневно угощал всех едой, чаем с молоком и пирожными, он даже снимал на всех комнаты в отеле, когда место съемок менялось. Кому не понравится такой добросердечный человек, которым легко воспользоваться? Вероятно, только два члена съемочной группы были обеспокоены присутствием Ши Цина. Первой была Чэн Юньлин, а второй была Чжэн Сюэсюэ, которая завидовала Чэн Юньлин, которой удалось «получить» такого богатого поклонника. Чэн Юньлин была обеспокоена, потому что она знала, что Ши Цину она не нравилась, несмотря на то, что он вытворял, демонстративно ухаживая за ней. Чжэн Сюэсюэ просто завидовала до такой степени, что ее глаза краснели. Особенно, когда было время обеда. Молодой мастер Ши, который всегда вел себя высокомерно и властно по отношению ко всем остальным, внимательно относился к Чэн Юньлин. — Вот, Юньлин, съешь это. Я тебя накормлю. — Вот, я знаю, ты любишь это есть. Я тебя накормлю. — Выпей чая с молоком. Я тебя накормлю. То, как он относился к Чэн Юньлину как к бесценному сокровищу, вызывало у Чжэн Сюэсюэ сильнейшую зависть. Что такое сделала Чэн Юньлин, чтобы заслужить это? Посмотрите, какая хитрая эта женщина! Вы можете поверить, что она на самом деле жаловалась вчера, что за несколько дней набрала два килограмма?! Хвастается! Она определенно хвасталась! Однако в реальности… Ши Цин: — Вот, Юньлин, съешь это. Я тебя накормлю. Молодой мастер Ши жестом приказал Чэн Юньлин открыть рот. Чэн Юньлин: — …Нет, спасибо. Ши Цин: — Я спас тебе жизнь, и это долг, который ты никогда не сможешь вернуть. Почему ты так сопротивляешься, и не позволяешь себя покормить? Чэн Юньлин молча открыла рот. Она уже собиралась закрыть рот, когда еда была рядом. Ши Цин: — Не двигайся. Сохраняй это положение и не двигайтесь. — Щелк! Телохранитель рядом с ним немедленно сфотографировал картину «Ши Цин, кормящий Чэн Юньлин». Улыбка на лице молодого мастера Ши немедленно исчезла. Он убрал палочки для еды и повернулся. — Как это выглядит? Фото хорошее? Телохранитель похлопал себя по груди, показывая фотографию своему работодателю: — Посмотрите на это, молодой господин. Выглядит хорошо. Чэн Юньлин, который не успела съесть этот кусочек еды: «…» Днем Ши Цин угостил всех чаем с молоком. Он принес одну порцию Чэн Юньлин, повернув соломинку в ее сторону с радостным выражением лица: — Я напою тебя чаем с молоком. Чтобы сохранить свою фигуру, Чэн Юньлин долгое время воздерживалась от калорийного чая с молоком. Но слишком вкусный аромат заставил ее с болью отвернуться. — Я не могу. Там слишком много калорий для напитка. Ши Цин: — Сделай глоток. Все будет хорошо. Он добавил: — Ты никогда не сможешь вернуть мне долг за спасение твоей жизни. Поэтому Чэн Юньлин попыталась оправдать это перед собой: я не хочу его пить, но он заставляет меня. Удовлетворенная, она наклонилась, чтобы сделать глоток. Молодой мастер Ши: — Подожди, не двигайся. Продолжай в том же духе, пока я разговариваю с дядей по видеосвязи, чтобы он увидел, как сильно мы любим друг друга. Когда связь была установлена, Чэн Юньлин на заднем плане прихлебывала чай с молоком и смотрела, как молодой мастер Ши разговаривает с Тан Минджином. В любом случае, Ши Цин заставил ее выпить это, так что было бы напрасно просто выкинуть чай. Пока она пила, Чэн Юньлин не забыла вести себя профессионально и показать застенчивую улыбку, когда Ши Цин хвастался их «гармоничными отношениями». Но по какой-то причине, возможно, она поняла это неправильно, но Чэн Юньлин чувствовала, что у президента Таня был немного странный взгляд. Тан Минджин, нашедший время, чтобы посидеть в своем офисе и пообщаться по видеосвязи с Ши Цином, молча слушал его болтовню. — Дядя, ты видел фотографию, которую я тебе послал? Юньлин на самом деле хотела съесть все сама, но я думаю, что лучше мне кормить ее. — О, она мне действительно слишком сильно нравится… и я также нравлюсь ей. Мужчина посмотрел на маленького Ши Цина, который закатывал свои большие милые глаза: «…» Не замечая, что маленький Ши Цин на его плече предал его, Ши Цин продолжал болтать. — Наверное, это то, что значит быть влюбленным. Сейчас я практически живу на съемочной площадке, потому что так сложно прожить день, не увидев Юньлин. Маленький Ши Цин: — Тьфу… Бу-э! Ши Цин повернулся, чтобы посмотреть на Чэн Юньлин, которая в полной мере воспользовалась отсутствием сестры Чжан, чтобы пить чай с молоком. — Я не думаю, что кто-то на Земле любит ее сильнее, чем я. Маленькому Ши Цин было настолько противно, что он вяло растянулся, как труп. Ши Цин: — Дядя, почему ты молчишь? Тан Минджин спокойно наблюдал, как маленький Ши Цин, который понял, что его голова обращена в сторону Чэн Юньлиня, повернул свое маленькое тело так, что его голова каким-то образом была обращена к Тан Минджину, а его ягодицы и ноги были нацелены на Чэн Юньлин. Он попытался сдержать смех и кивнул с серьезным лицом. — Я также думаю, что ты прав.