Платочек

Наверное, обидно умирать. Тем более молодым, полным отчаянной силы. Впрочем, сил ныне все равно не осталось. Да и ничто это уже не важно. Неужели одна встреча может так верно загубить целую жизнь? Хотя встреч таких было много, долгая вереница. А счастья не снискалось вовсе - лишь томление и мучительная, больная надежда. Ему бы взять, усадить ее к себе на колени, прикоснуться к мраморной ладони и поднести к щеке, дотронуться до ледяных пальцев и ждать, пока не станет она вся мягкая, податливая, нежная... Расколола всю его душу, и сама даже не поранилась. *** Шли петляющей тропой по осеннему лесу, под сапогами гнили палые медные листья. Лес был бесконечен, а оказались посередине его в один миг. Он вел ее под руку, она зябко пряталась в свою пушистую муфточку. Вдруг задала вопрос каким-то странным голосом: - Отчего это не холодно совсем? - Разве не холодно, Аничка? Припозднилось понимание, что нисколько не чувствуется пронзающий октябрьский холод, не морозит кожу дующий у озера ветер. Поднял взгляд - а она стоит в одном тонком белом платьице на сквозняке, и волосы спутались - того и гляди обернется птицей, улетит. Повторяет, но губы ее страшно неподвижны, бескровны: - Отчего тебе совсем не холодно, Женя? *** Так она видится ему в редких снах, а один раз, возможно, и на яву приходит, целует в лоб, и после нее более ничего не остается, ни единого отсвета. И это хорошо, это правильно. Это то, в чем теперь он нуждался. *** Он поднимается со сбившейся постели. Во всем теле непривычная легкость, только голова тяжелая, мысли затуманиваются. Рядом оказывается она, прикладывает к слезам платок, роняет с плеч шаль куда-то в пустоту. Все заволочено дымкой, расплывается, тает. - Женечка, снилось мне, будто ты умер. - Глупости, милая. Как же я мог умереть? Разворачивает платочек, и тот весь в крови.