Если бы я мог...

Я заклеиваю последний, четвертый, конверт с письмом-приглашением, мысленно целую его, желаю удачи самой себе и бросаю их в почтовый ящик. Предвкушение чего-то важного, большого, значительного давит на меня, я боюсь что-то забыть, упустить. Боюсь, что вся моя затея полетит к чертям. «Спокойней, все в порядке», - говорят мне. Я не одна. В конвертах четыре письма примерно одинаково содержания. Это четыре приглашения для людей, которые строили нас, пока не приняли одно идиотское решение. Но мы можем все исправить. «Дорогой Майк/Джерард/Рей/Фрэнк, наша маленькая команда киллджоев приглашает тебя на открытие нашего «особенного» киллджойского кафе. Возможно, это слишком самоуверенно – просить тебя прийти, но мы надеемся, что ты найдешь пару часов, чтобы посмотреть на то чудо, которое вы придумали, а мы воплотили. Киллджои много работали, чтобы в эту пятницу показать тебе то, что вышло в итоге.» Также мы попросили каждого из них никому не рассказывать о том, что будет. Каждый из них должен думать, что он единственный из MyChem, кто приглашен. Я договариваюсь с ними встретиться заранее, вне кафе под предлогом того, что местные киллджои приготовили сюрприз. На самом деле, так и есть, но это лишь предлог для того, чтобы парни не столкнулись друг с другом до нужного момента. Все продуманно. Я держу себя в руках. Пятница, утро. Я открываю глаза от отвратного писка будильника. Семь утра. Сложно, но крайне важно оторвать свою задницу от постели, чтобы проверить, все ли готово к этому событию. Все хорошо. За ночь кафе не сгорело, его не затопило, не снесло. Стены целы. Я провожу пальцами по струнам гитары. Их три, и они ждут, когда придут трое лучших, чтобы вновь сыграть вместе. Но это будет позже. А может… А может, и не будет. Еще пару дней назад ни в один из пяти залов кафе нельзя было войти, потому что там безумно пахло краской. Художники разрисовывали наши стены по специальному заказу. Каждая комната – отдельный альбом, отдельная история. Я прикасаюсь рукой к изображению Джерарда. Черные волосы, рот в крови, хищный взгляд, рукой держит над землей полуживую девушку. Ее шея в крови. Ты уже вспомнил, какой это альбом? Какие на нем песни? Да, ты не прогонишь эти мысли от себя. Столы накрыты темно-красными скатертями, канделябры с длинными свечами и гроб у стены. В нем спит мертвая Хелена. Я ухожу из этого зала прочь. Он навевает легкий страх, когда в нем никого нет. Я падаю на диван, обтянутый ярко-красной тканью. На потолке – небо и огромное солнце. Становится спокойнее, легче. В рамках висят маски бесстрашных киллджоев. На стенах – они сами. Спят мертвым сном. Над ними стоят со смиренными лицами чудаки в белых масках. Один из них держит за плечи дитя, и слезы бегут по розовым детским щекам. Что ж, время уходить. Я не могу более оставаться здесь, я должна встретить киллджоев, уже ждущих меня. Мы проводим последнюю репетицию, и время летит незаметно. Вот уже одиннадцать часов, и вот-вот должны придти они. Я спешу туда, где меня уже ждет Фрэнк. - Привет! – я не знаю, могу ли обнять его, но он сам касается руками моих плеч, и я прижимаюсь к нему, чувствуя себя немного спокойнее. - Привет, я не сильно опоздала? - Нет, что ты, - он улыбается, а я волнуюсь. Вот ко мне уже подбегает пара девчонок. Они шепчут мне на ухо, что все уже прибыли, что все в порядке. Я предлагаю Фрэнку странную вещь – завязать глаза, но он соглашается, продолжая дружелюбно улыбаться. Ладно, мне повезло, что он в хорошем расположение духа. Я веду его, слегка придерживая за плечи, и вскоре мы оказываемся внутри кафе. Я вижу, как другая пара киллджоев заводит Рея в зал Danger Days, поэтому веду Фрэнка в просторную темную комнату. Я сажу его на высокую кушетку, стоящую в углу зала. Рядом с ней стоит телевизор, в котором поет Джерард. Звук отключен, я молчу, его глаза завязаны. Он сидит, руками ощупывая кушетку. Я аккуратно развязываю ленту, в его глаза бьет свет, но, я вижу, но вовсе не хочет закрывать их опять. Он говорит пару непечатных слов, а после только одно: «Amazing». На стенах самая эффектная сцена из клипа на песню Welcome to the black parade, где MyChem едут на огромной платформе, а за ними движется вся процессия из сотни, а может и тысячи людей. В зале квадратные столы, накрытые черными скатертями. Белые метки на них – как будто следы от пепла. Окна занавешены полупрозрачными черными шторами. Его глаза разбегаются, не зная, за что уцепиться в первую очередь. - Потрясающе, - повторяет он, - Невероятно. На мои глаза уже наворачиваются едва заметные слезинки. Он оценил. Я предлагаю ему выпить чего-нибудь, но он, кажется, не слышит меня. Я несу ему вина, и он едва ли не сплевывает его, думая, что это, может, кровь. Мы присаживаемся за стол, и к нам присоединяются еще две девушки. Одна из них принесла альбом с рисунками. Я помню, мы собирали работы со всего мира ради этого дня. Чтобы показать, что они нам нужны. Что их помнят. Что по ним скучают. Они нужны. Фрэнк листает альбом, и по лицу его скользит улыбка. Он не пытается утаить это. Ему приятно, ему чертовски это нравится. Я встаю из-за стола и бегу в соседний зал. Там Джерард в окружении трех официантов в черных смокингах. Все черноволосые, с ярко обведенными черным карандашом глазами, с каплями «крови» на белых рубашках. Они услужливы. Джерард сидит с бокалом вина, а увидев меня, встает и, кажется, не находит слов. Он берет мою руку, поднимает ее к своим губам. Я чувствую, что щеки мои покраснели. - Ну, что скажешь? – опомнившись, спрашиваю я. - Как ты видишь, слов у меня нет, - смеясь, говорит он, - это самое необыкновенное, что нам когда-либо посвящали. Не могу дождаться, когда мне позволят увидеть и другие комнаты. - Немного терпения, - улыбаясь, говорю я. Он снова присаживается за стол, делает глоток. Я покидаю эту комнату и бегу посмотреть, как там другие участники…, ах, нет, простите, бывшие участники группы. Пока все идет по плану, и я даю сигнал киллджоям, что пора бы поменять парней местами. Я вновь завязываю Фрэнку глаза, осторожно провожу в другой зал и усаживаю на стул, накрытый темной тканью. Его рука на секунду оказывается в моей, но я аккуратно кладу ее на плечо холодной Хелены. - Я уже не знаю, чего ожидать, - шепчет он мне. Я улыбаюсь и развязываю повязку. Он смотрит на тело в гробу, его взгляд задерживается на ней, на Хелене, но спустя мгновение он отворачивается, упирая свое внимание в стены. Фрэнк, Джерард, Рей и Майк уже несколько часов находятся в одном помещении, но даже не догадываются об этом. Мы, киллджои, водим их из зала в зал, проходя мимо комнаты, посвященной пятому альбому. Так нужно. На их лицах удивление, шок, смятение, восторг. Мы хотим объединить их так, как когда-то они сплотили нас. - Фрэнк? - Да? - Прошу тебя молчать ближайшие минут пять, ладно? - Окей. Я завязываю ему глаза в последний раз и веду в темный зал. Спустя минуту там, напротив маленькой сцены, стоят четыре парня в черных повязках на глазах. За ними стоят, стараясь сдержать волнение, четыре девушки. Мне больше нет места в этой игре. Я заняла место за ударной установкой. Девушки, стоящие сзади, берут парней за руки и ведут вперед. Минуту спустя Фрэнк, Майк и Рей ощутили в своих руках гитары. Джерард обхватил пальцами одной руки микрофон, а второй – стойку. Он улыбается. Он все понял, хоть мы еще и не сняли темных повязок. Я начинаю отбивать ритм Burn Bright, Джерард тут же подхватывает, его голос звучит резко, а через несколько секунд я слышу гитары. Мои легкие наполняются воздухом. Я чувствую себя частью их истории. Маленькой, но важной. Джерард срывает повязку, и слезы вырываются у него из глаз. Они играют, как прежде, как было. Как будто никто не уходил. Я слышу, я вижу. За окном уже столпились люди, киллджои, они плачут, как будто их сердца сначала разбили, а потом заново собрали по кусочкам. «It makes me who I am…», - песня кончается, Джерард выдыхает в микрофон, поворачивается к нему спиной и бросается обнимать тех, кого не видел так давно, но он знает, как важен этот момент, как важно ему вновь встретить их, вновь сколотить группу. Как будто с нуля.