* * *
— Нам нужен хороший адвокат, — твёрдо сказал Флим, едва за ними закрылась дверь камеры. Снаружи, естественно. — И это точно проблема, — уныло вздохнул Флэм. — Потому что на хорошего адвоката нужны деньги, это вытекает из самой сущности адвокатов. — А нету. — Ты это мне говоришь, брат? Ладно… давай спать, утро вечера мудренее, сегодня мы уже точно никакого адвоката не получим. Постели были разложены, позы отхода ко сну приняты, ежевечерний ритуал («Спокойной ночи, брат!» — «И тебе тоже!») исполнен. Всё как обычно. Необычное началось дальше. «А-а… А-а-а-а!.. О да. О-о-о-о… Да, да, да! Ыыыыыыыыыыыы… Ещё! Ещё!!!» — Напомни-ка мне, брат, — подал голос Флэм. — Тюрьму в старину называли узилищем или блудилищем? — Узилищем. Потому что в нём держат узников… или наоборот. Но я понимаю ход твоих мыслей. Флим пнул стену всеми четырьмя копытами, благо лёжа на боку это сделать было нетрудно, и заорал: — Да вы там чё, охуфигели?! Сколько времени? Нормальным поням в это время спать хочется вообще-то! — Сейчас тебе скажут, что нормальные пони спят дома, а не в тюрьме, — заметил Флэм. — Спорим? Флэм проиграл. То есть действо за стеной прекратилось, потом в замке загремел ключ, потом дверь распахнули пинком, а потом в проёме возникла тюремная охранница. Вид у неё был встрёпанный, настроение не шибко дружелюбное, и сказала она совсем другое: — Какие-то проблемы, уроды?! — Да, и… — И сейчас их станет больше. Стукнуть судье, что вы тут плохо себя ведёте? Ответом была гробовая тишина. Дверь закрылась, в замке снова загремел ключ, а потом… в общем, потом тишины уже не было. «Дададададада! Оооооо! Ещё, не останавливайся!..» — Может, стукнуть утром начальнику, что у него тут ночами такое творится? — Он скажет, что ему начхать, что он слишком ценит своих охранников, потому что где ж он других возьмёт за такую зарплату, и вот это всё такое. И предложит жаловаться судье, если нас что-то не устраивает… Флим сунул голову под подушку и обмотал всё это одеялом в несколько слоёв. Флэм посмотрел на него и последовал примеру. Не помогло.* * *
— Когда мы видели такое в детстве, — сказал Флим через две ночи, отрываясь от проковырянной в стене дырочки, — то морщились и громко говорили «Фу-у-у!» — Детство давно кончилось, брат, — вздохнул Флэм. — Теперь, когда мы видим такое, надо делать не «фу-у-у!», а деньги. — Ты думаешь о том же, о чём и я? — Да, Флим, но где же мы возьмём столько анонов? — Подключи наше семейное инженерное мышление, брат. Нет анонов — можно спроектировать устройство. — Хм-м-м… — задумчиво протянул Флэм. — Эта идея базируется на двух пунктах, каждый из которых может стать её слабым звеном. Во-первых, мы тут видим единичный случай. Далеко не факт, что это так же сработает на других. — Сработает. Потому что оно основано на самых простых чувственных животных инстинктах. А когда в дело вступают миллиарды лет животных инстинктов, жалкий налёт тысяч лет цивилизации идёт в Тартар. — Что ж, звучит логично. Но во-вторых и главных, ты не хуже меня понимаешь, что никакое механическое устройство не сможет воспроизвести всё богатство нюансов, доступных живой конечности с её тонкой моторикой и обратными связями. — Об этом не стоит беспокоиться. Посмотри на игрушки для взрослых — они тоже суть механические имитации, а каким успехом пользуются? — Очко в твою пользу. Далее, чтобы спроектировать такую штуку, нужно знать, как устроены его верхние конечности. — Это не проблема. Он иногда играет в корзинхуфбол. Завтра кинем клич поиграть, пригласим его. Сами впишемся в разные команды, всё по-честному. Кто-нибудь обязательно окажется на одной с ним стороне. — И что? — Брат, ты меня удивляешь. Что обычно делают, когда забивают? — Флим быстрым жестом выбросил вперёд копыто. Флэм машинально сделал то же самое, стукнув об него своим. — Вот! А уж если выигрывают, то там все со всеми, да не по одному разу. Один из нас налажает, чтобы выиграла команда этого Анона, тогда другой будет иметь возможность посмотреть на его конечности вблизи. А уж как он ими действует… мы уже видели и ещё насмотримся, сколько надо будет. — Хороший план, брат. Согласен, если мы так сделаем и спроектируем такую… игрушку для взрослых, то чертежами сможем заплатить адвокату. Остаётся технический вопрос: эти чертежи ещё начертить же нужно. Чем, на чём? — Это оставь на меня… — отмахнулся Флим. — Завтра после игры всё будет.* * *
Утром по первой же просьбе их отвели к начальнику. — Сэр, — с порога начал Флим, — мы хотим нанять адвоката. — Самого лучшего, — добавил Флэм. — А он, чтоб вы знали, у нас в городе всего один и есть, — пожал плечами начальник. — Он же и самый лучший получается, за неимением альтернатив. Кодэкс Дроубар. ² Второй Цветочный переулок, дом семь. — Минуточку, — оживился Флэм. — То есть, если мы сейчас потребуем бесплатного адвоката от государства, то результат будет тем же? — А это, парни, смотря что за результат считать. Ежели то, что он вас в суде представлять будет, то да. А ежели то, какой вам срок припаяют… ой, не факт. Я, кстати, вас по закону предупредить обязан. Жалобы на государственных адвокатов принимаются каждый семнадцатый вторник каждого пятидесятого года каждого нечётного столетия. В Кантерлотском дворце, с девяти утра до четверти десятого. — Сэр, не обращайте внимания на моего брата, — твёрдо сказал Флим. — Разумеется, честный труд служителя закона должен вознаграждаться. Спасибо за консультацию. — Чего вам ещё? — Что-нибудь, чтобы мы могли ему написать. — А, это… — начальник двинул по столу в сторону братьев несколько листов бумаги. Сверху положил маркированный конверт и бросил карандаш. — А резинка найдётся? — Вот бы этим вопросом ваши родители в своё время озаботились… Нате. — Можно ещё линейку, сэр? — Чего-о-о?! Это ещё зачем? — Проклятый астигматизм… — вздохнул Флим. — С детства не могу ровно писать, строчки вниз загибаются, смотреть противно… — А… — начальник перевёл взгляд на Флэма. — Семейное, сэр, — кивнул тот. — Наследственное. Линейка отыскалась в одном из ящиков стола. — Может, вам ещё и циркуль? — саркастически осведомился начальник, выкладывая её на стопку канцтоваров. — Обязательно, сэр! — подтвердил Флим и не стал дожидаться вопроса: — Хотим нарисовать для мистера Дроубара диаграмму бизнес-процесса, приведшего нас в сию обитель скорби. — Охренеть… Не, у меня здесь нету. У дочки должен быть, со школьной геометрии, после обеда принесу… Через полчаса в тюремном дворике состоялся корзинхуфбольный матч, закончившийся с эпическим счётом 99:1. Капитан Флим услышал от своей команды много нового и интересного про себя, своих предков и те места, из которых произрастают его копыта, зато капитана Флэма хвалила вся команда. А он, в свою очередь, очень хвалил своего центрального нападающего Анона…* * *
Адвокат распечатал туго набитый конверт — первыми на глаза ему попались какие-то чертежи. Он озадаченно хмыкнул. Далее шла инструкция с описанием. Знакомство с этими листами вызвало у него ещё одно хмыканье — на сей раз заинтересованное. Заключительные листы представляли собой самое обычное письмо с предложением работы. Кодэкс Дроубар прочитал его дважды, поморщился и злорадно хихикнул. Придвинул к себе пишущую машинку, заправил в неё бумагу и застучал по клавишам: «Парни! Ваш аванс чертежами получил и честно использовал его на знакомство с вашим делом. Познакомился. Решил не браться. Это личное, я ведь вашу бурду тоже пил и тоже через неё пострадал сами знаете как. Так что от дела вашего я отказываюсь, и не вздумайте требовать меня бесплатным адвокатом — заявлю самоотвод по той самой причине. Но поскольку совесть у меня, в отличие от вас, какая-никакая есть, скажу вам вот чего. Когда загремите в следующий раз, а вы обязательно загремите — обещаю за этот самый аванс познакомиться с вашим следующим разом бесплатно. И, ежели ничего личного не будет, тогда возьмусь. А пока вы уж сами себя как-нибудь в суде представьте. Желаю удачи, она вам понадобится, это я как профессионал говорю. Засим до свидания. Не пишу «прощайте», горбатого могила исправит.» Адвокат с довольным видом запечатал своё послание в конверт, надписал адрес городской тюрьмы и взялся за городской справочник. Раскрыл его на странице, озаглавленной «Кузнечные мастерские»…* * *
— Да чтоб этого … … в … прямо … через его … … чтоб он, … такая, до самого … пока его … не … как … !!! — вдумчиво произнёс Флим, прочитав адвокатский ответ. После чего грязно выругался. В коридоре захохотала принесшая письмо и теперь подслушивавшая девчонка-охранница.* * *
Совещание в Замке Дружбы шло полным ходом — совещались Е.В. Твайлайт Спаркл, хозяйка оного замка, и мэрская кобыла Понивилля, а также присутствовал Спайк в качестве секретаря. — …главное, что самое плохое-то? — жаловалась мэр, время от времени почему-то трогая живот. — Ведь не придерёшься ни к кому и ни к чему! Ну нету ведь такого закона, что по ночам нельзя чем-то там заниматься, если оно никому не мешает! А как эти штуки появились, так они вроде и никому не мешают, но все только ими и занимаются ночи напролёт, а днём ходят никакие! Скоро через это всё городское хозяйство грифону под хвост пойдёт! — С грифонами мы дружим… — автоматически уточнила Принцесса Дружбы. — Но в целом я вас понимаю… Во время мэрского монолога Твайлайт периодически бросала странный взгляд на стенной шкафчик, и почему-то это происходило именно в те моменты, когда мэр дотрагивалась до своего живота. — Итак, давайте подытожим. Я вас, мадам мэр, услышала. Проблему эту вы до меня донесли. Теперь хотелось бы услышать какие-то предложения, пожелания, требования… главное, конкретные. Вы же ведь понимаете, что одними общими словами здесь ничего не сделаешь? — Именно! О чём я и говорю. С одной стороны, эта дрянь… — мэр гладящим движением опять дотронулась до живота, — ни под один закон не подпадает. А с другой — она же хуже наркотика! То есть, мы столкнулись с чем-то новым, и на этот счёт нужны какие-то новые нормативные документы. Законы, указы, постановления. А это ведь не уровень городского самоуправления, это компетенции верховной власти, почему я к вам и пришла, как к принцессе. — О! Понимаю… — Твайлайт опять бросила мученический взгляд на шкафчик. — Наверное, вы правы. Ну что ж… раз городское самоуправление проявило инициативу, дадим ей ход наверх, в сферы верховной власти… Спайк, пиши! Ваше высочество… поставь, Спайк, косую черту, и после неё напиши слово «дорогая»… написал? Прекрасно, дальше: принцесса Селестия… Через десять минут письмо было написано, а ещё через пять сгорело во вспышке драконьего пламени, чтобы сей же секунд возродиться в кантерлотском дворце. Там оно немного задержалось, поскольку у принцессы Селестии были и другие государственные дела. Но не прошло и двух часов, как в Понивилль из столицы телепортировалась следственная группа…* * *
Понивилль бурлил, и бурление это было сосредоточено на площади перед ратушей. С минуты на минуту ожидали указа Её Солнечного Величества касательно сложившейся непростой ситуации. Наконец, дверь приоткрылась на узкую щёлку, в неё ужом выскользнул какой-то секретаришка, одним движением шлёпнул на стену бумагу и извернулся обратно. Послышались звуки запираемых замков и задвигаемых засовов. — Ну, чего там?! — заорали задние ряды. — Читай давай!!! Впереди произошло шевеление, там выбирали самого голосистого. Несколько секунд, и над площадью разнеслось: — Указ! Её сол… так, титулы можно пропустить… ага, вот! «Как скоро дошли до Нас вести об устройстве природопротивном и премерзком, коему даже названия честными понями придумано бысть не смогло, однакож всепони при том разумеют, о чём речь ведётся, сочли Мы за благо постановить нижеследующее. Во-первых, оные устройства, в сколь бы то ни было экземплярах излажены, уничтожить нещадно. Для чего жечь их под виселицами, а понеже чьим-то попущением сего учинено не будет, тот повинен наравне с зачинщиками затеи, о коих речь далее. Во-вторых, зачинщиков упомянутых Флима и Флэма сослать в Северопоньск, где по месту ссылки заточить. Однакож ежели чего полезное изладить удумают, то выпустить, но из ссылки отнюдь не возвращать, поелику зело много разных непотребств за ними числится. В-третьих же, главного затейника Анона, чьей похабною фантазиею сие бесчинство учинилось, из понивилльской тюрьмы изъять, дабы не мешал там перевоспитанию поней и иных существ небезнадёжных, к жизни честной ещё способных весьма. По делам же его и возмездию быть: да будет оный ввергнут в узилище сугубое, дабы пресечь всяческое влияние его понемерзкое на добрых подданных Наших. Троякожды и без права обжалования — слава Нам!» — Ну чо, у целом понятно… — констатировали сзади. — Неясно только, пошто эту дрянь именно под вешалкой жечь. Эй, Вуди, ты тут?! — А я чё, я ничё, — откликнулся городской мебельщик. — Указ есть указ. Наше дело маленькое. Сказано под вешалкой — сделаю большую вешалку. Тем паче, я так понимаю, делать можно тяп-ляп, всё одно сгорит. С деревом, хвала принцессам, у нас покуда проблем нет… — А кто это там рыдает? — поинтересовались слева. — А это Кукис Крим, — сообщили справа. — Ей-то чего не так? — Видать, представила себе то «сугубое узилище». Она ж сама тюремщица, должна в этом разуметь. По ходу, круто попал тот Анон… — Поделом вору и му́ка! — твёрдо заявил голос начальника тюрьмы. — Если уж его сам Айрон Вилл за последнего урода держит и чуть не каждую неделю морду ему за то бьёт!.. Толпа потрясённо выдохнула. Айрон Вилла в городе хорошо знали, и этот факт говорил о многом. — Не плачь, девочка, — успокоили откуда-то из середины. — Принцесса у нас добрая, но справедливая, без этого нельзя. Раз так решила — значит, по-другому никак было!* * *
Добрая и справедливая принцесса Селестия подписала последние на этот день бумаги, вздохнула и потянулась. Поочерёдно дрыгнула всеми четырьмя ногами, стряхивая с них накопытники, потом телекинезом сняла с себя королевские регалии и повесила их на место. Задумчиво посмотрела на простенок между шкафами и засветила рог. Часть стены исчезла, открыв покои, по роскоши сопоставимые с номерами-люкс лучших отелей. — Иди сюда, — позвала принцесса. — Отрабатывай своё содержание… Она завалилась на мягкий ковёр пузом вверх и раскинула в разные стороны ноги с крыльями.***
— Значит, так, — произнёс кантерлотский прокурор, глядя на Флима и Флэма. — Указом её величества, который, как вы сами понимаете, обжалованию не подлежит, вы сосланы в Северопоньск. Слышали про такой? — Не-ет… — в ужасе прошептал Флим. Про Северопоньск он и впрямь никогда не слышал, но с воображением у него всё было в порядке, и оно живо нарисовало нечто унылое, вмёрзшее в вековечные льды. Примерно как Кристальная Империя без этого ихнего артефакта. Рядом в таком же ужасе икнул Флэм, но этот пришёл в себя чуть быстрее. Покосился на лист бумаги с печатями, по которому постукивал краешком копыта прокурор, и заявил: — Мы ничего такого подписывать не будем! — А вам никто и не предлагает указ Селестии визировать! — расхохотался законник. — Не слышали, значит. Это хорошо… — Чем хорошо?! — А никто не слышал. Значит, и ссылать некуда. Свободны. — Как… свободны?! — оторопел Флим. — Как ветер. Никто не знает, куда вас ссылать, вот и гуляйте. Но официально вы в Северопоньске. Можете сами этот Северопоньск основать где-нибудь на юге и жить там. — В смысле, мы реально можем идти? — Уши прочисть. Я это только минуту назад говорил. Один вам совет будет: в этот Понивилль соваться не вздумайте. Если бабы из тамошней тюремной охраны вас убьют или чего похуже, а они после вашей затеи вполне могут, то предъявить им будет нечего — защищали город от беглых ссыльнокаторжных, все дела… Ступайте, вас выведут через чёрный ход…