The angel and the idiot

      Сарават открывает глаза после недолгого сна, а внутри сладким тягучим мёдом разлилась такая теплота, что заставляет его желать окунуться ещё ненадолго в царство Морфея, потому как в руках его находился человек, укравший его сердце. Он не пытается сдержаться — улыбается, как дурак, притягивает тело своего парня к себе, утыкаясь носом в макушку и вдыхая восхитительный запах фруктового шампуня, что так любил Тайн. Рукой своей поглаживает обнажённую спину его, получая в ответ тихий вздох, а сам Тайн жмётся к нему.       Эти детали всё так же растапливают его сердце даже после трёх лет совместной жизни. Он очень любил Тайна, но тогда и подумать не мог о том, что сейчас они будут вместе. Парень улыбается, вспоминая то, как их жизненные пути пересеклись, а ведь он совсем не верил в чудеса, пока не настал тот самый день.       Сарават не был хулиганом, но он ненавидел себя так сильно, что всякий раз, будучи в старшей школе, искал каких-нибудь неприятностей и дрался с теми, кто принимал его вызов. Много раз удача была на его стороне, и он выходил из таких ситуаций победителем, но и проигрывал тоже довольно-таки часто. К сожалению, это был единственный способ, что он отыскал для самого себя, чтобы высвободить свой гнев на свою семью, жизнь и мир. Никто не знал чего можно ожидать от него, а потому и друзей он себе так и не завёл, хотя он даже не волновался по этому поводу и вовсе, ведь жаждал всего лишь одного — покоя. Когда тот верил, что жизнь его под контролем, а ноги ведут в правильном направлении, жизнь просто рассмеялась ему в лицо и познакомила с Тайном — мальчиком, которому удалось укротить буйного дикого волка по имени Сарават.       Встреча этих двоих была неожиданной и весьма забавной. Сарават затеял драку, в которой у него вряд ли бы появились когда-нибудь шансы на победу — он полез один на троих. Закончилась потасовка для Вата в горизонтальном положении на земле, но он как ни в чём не бывало продолжал смеяться над своей очередной нелепой попыткой саморазрушения, сплёвывая кровь. Он знал, что если не завяжет заниматься этим, то вскоре откинется.       — Ты в порядке? — нежный мальчишеский голос послышался откуда-то сверху, привлекая его внимание, и заинтересованный Ват, в свою очередь, с трудом усаживается, встречая незнакомца, который уже успел произвести на него впечатление. Его униформа говорила о том, что он из средней школы, а в руках красовались несколько книг, но это не то, что зацепило его, нет. Миловидное личико, спрятанное за огромными очками, и большие глаза, в которых читалась обеспокоенность за избитого, — вот то, на чём был акцент.       Но в планах у Саравата не было пункта быть очарованным кем-то. Он был волком-одиночкой и уж точно не нуждался в чьей-либо помощи. Кровавый плевок к ногам всё так же небезразличного к его судьбе юноши, что в тот же миг сделал шаг назад, — так Гунтитанон выразил своё невежество и ярость, что была словно огонь, в которую тот подливал масла. Ему не нужна была жалость.       — Я чувствую себя просто прекрасно, малыш, — Сарават изо всех сил старался звучать максимально угрожающе, но те ублюдки хорошенько заехали ему несколько раз в живот, что тот едва дышал, не говоря о том, чтобы выдавливать из себя хоть какие-то слова.       Когда он вспомнил о боли, то тело сразу же дало ему знать, что эндорфин больше не работает — голова закружилась, и парень прислонился к стене. Он начал задыхаться, держась за живот. Звук падающих на землю книжек, а после — рука незнакомца легла ему на щеку. Кажется, тот пытался не дать ему отрубиться. Но Сарават был обессилен, ему было херово, и он по прежнему ненавидел свою жизнь.       — Мне очень больно, — громко произнёс Гунтитанон, позабыв о том, что с ним всё ещё кто-то, кто пытался достучаться до его сознания, находился рядом. Темнота сгущалась, пока в глазах полностью не померк мир. Он потерял сознание. Последним, что Ват увидел, был мальчишка с сотовым телефоном, который что-то отчаянно кричал в трубку.       Открыв глаза, он осознал, что находится не в школьном лазарете, а в больнице, и удивлённый такому раскладу событий парень внезапно попытался подняться на кровати, но резкая боль пронзила тело в области живота, тем самым остановила его порыв, принудив бедолагу громко ругнуться.       — Тебе стоит лечь обратно и отдохнуть как следует, — в палату вошёл врач, держа в руках металлическую доску, на которую крепились всякие важные бумажки. Из всех мыслей, что терзали голову Саравата в этот момент, самая ужасная была о том, как же он, чёрт возьми, оплатит больничный счёт.       На лице паника, потому что доктор слегка улыбался, подкатываясь к нему, сидя в кресле на колёсиках.       — Беспокойся только о том, как бы скорее поправиться, — из переднего кармана своего белого халата он достал небольшой фонарик. — Открой рот.       Но Сарават проигнорировал просьбу врача.       — Как я здесь оказался? — лицо лекаря застыло, затем он вздохнул и убрал фонарик обратно.       — Буду честен с тобой. Я не знаю и не хочу знать, кто ты такой, — Ват оценил прямоту врача, — но мой младший брат нашёл тебя и позвонил мне буквально в слезах, умоляя, чтобы я помог тебе.       Он встал со стула и вернул его на законное место.       — Ваш брат? — в голове моментально всплыл образ мальчика в униформе для средней школы.       — Да, мой братец просто ангелочек, — мужчина нахмурился, пристально глядя на Саравата. — Поблагодари его за то, что он сделал для тебя. Не каждый день тебе выпадает возможность столкнуться с кем-то вроде него, — врач приоткрыл дверь, чтобы покинуть помещение, но Ват, чувствуя себя полным идиотом, решился задать вопрос.       — Где он?       — Тайн, твой друг проснулся, — доктор наконец скрылся, а вместо него в дверном проёме появился милый мальчишка. Держа руки за спиной и глядя в пол, он медленно из-за страха приближался к койке.       — Как ты себя чувствуешь? — этот спокойный мягкий тон что-то сломал внутри Саравата, но тогда тот сам ещё не хотел этого понимать, впервые за столько лет он улыбнулся, даже несмотря на то, что его разбитые губы болели.       — Огромное спасибо тебе, — это лучшее, что когда-либо говорил и делал Гунтитанон; вообще он не умел нормально разговаривать с людьми, а тем более благодарить их.       Улыбка во все тридцать два была настолько яркой, что оказалось сопоставимой с блеском в глазах младшеклассника, который так и манил Вата, искавшего объяснение тому, почему же его сердце колотится. Даже несмотря на то, что в больнице было прохладно, он почувствовал, как на лбу выступил пот.       — Тебе не за что благодарить меня. Я рад, что у тебя всё хорошо. Знал бы ты, как сильно напугал меня, когда был весь в крови и выглядел ужасно, так что я не мог не позвонить своему брату, но я надеюсь, тебя это не беспокоит. Кстати, тебе уже не нужно волноваться за плату, потому как эта больница принадлежит моей семье, и... — он вдохнул поглубже, его лицо покраснело от того, что он тараторил так, будто бы за ним устроили погоню. — Прости, что я так много говорю, я не хотел доставлять тебе неудобства. Все делают замечание мне насчёт этого.       Сарават прикрыл рот, чтобы окончательно не рассмеяться над встревоженным выражением лица мальчика. Он приподнял бровь, а глаза сузились. Тайн казался ему слишком милым.       — Спасибо тебе, — вновь вырвалось из уст Вата, что заставило второго залиться краской и так же широко улыбнуться в ответ. Тогда он ещё не осознавал, что готов пойти на всё, лишь бы сохранить эту прекрасную улыбку на его лице. Это он поймёт позже.       После этого парень провёл в больнице несколько дней. Никто из его семьи не соизволил навестить его, и лишь Тайн ежедневно забегал по утрам перед школой с пакетом сладостей и возвращался вечером, чтобы поиграть с больным в настольные игры. Можно ли сказать, что характер Саравата изменился только благодаря Тайну? Абсолютно.       Когда он был рядом, улыбка не слезала с его лица, а слушать анекдоты от Тайна, то, как он быстро говорит было чем-то невероятно прекрасным, как и наблюдать за невольно краснеющими щеками, когда Ват говорил Типакорну, какой тот очаровательный. Но лучше всего была улыбка, которой Тайн всегда отвечал на комплимент.       Брат Тайна, Тайп, неплохо обращался с ним, но и не фанател от его компании. А когда тот выписался, он заставил Вата поклясться, что не сделает ничего, что могло бы навредить его брату, ведь он очень наивный, и таких людей часто используют в своих интересах.       Громко вздохнув и закрыв глаза, чтобы сдержать гнев, Сарават пообещал, что будет заботиться о Тайне, даже при условии, что те в разных учебных заведениях.       Это был последний год Тайна в средней школе. А она находилась в десяти минутах ходьбы от школы Вата. Если у старшеклассника не было причин поступать правильно, то, по крайней мере, Тайн помог ему направить свой ужасный характер в нужное русло.       Каждое утро Сарават провожал младшего в школу, а после уроков забирал. Понемногу у них сформировался довольно странный тип дружбы, но Ват не мог отрицать, что ему нравится проводить время с Тайном. В конце концов, он влюбился в него. Он не понимал, когда же это произошло, просто чувствовал себя дураком, который готов сделать любую глупость, о которой тот попросит.       Однажды Типакорн пригласил его пообедать вместе, и пока они ждали свой заказ, Ват заметил, что Тайн не смотрит ему в глаза, руки его были сложены, да и целом он сам не свой.       — Что случилось, Тайн? — попытался аккуратно расспросить его Сарават, но аккуратность в интонации не для него, а потому вопрос как всегда прозвучал требовательно.       Глаза, что скрывались за очками, сидящего напротив парня закрылись. Сарават ненавидел этот аксессуар, потому как он не давал оценить истинную красоту юноши.       — Один мальчик из школы признался мне сегодня, и я совсем не знаю, что мне делать... — губы его поджались, он явно нервничал, а Ват был свято уверен, что должен так странно себя чувствовать, потому как Дьявол, что долго сидел внутри и не показывался, наконец пробудился в нём. Он ударяет по столу, хмурясь и сжимая кулаки, в то время, как адреналин хлынет по его венам.       — Кто? — даже для него самого он показался слишком грубым в своих высказываниях; внутренний голос умолял о том, чтобы парень контролировал себя, но ему было всё равно даже на обеспокоенное лицо Тайна.       Он сосредоточился на том, чтобы понять, кто же этот отважный человек, который посмел заявить о своих чувствах Тайну, если Сарават всегда находился с ним рядом, защищал его. Все знали, что Тайн принадлежит ему.       — Мне кажется, что... Он мне тоже нравится, — эти слова впились тысячей когтей в израненное сердце Вата; он не спрашивал о чувствах Тайна, он просто-напросто хотел знать, кто этот человек. Но зато он получил ответ на вопрос, который боялся озвучить.       — А похуй, поступай так, как считаешь нужным, — старший встал из-за стола и уже собирался уйти, но рука Тайна в тот же миг остановила его. Сам же Типакорн взглянул на вскочившего друга. Подбородок его дрожал, а глаза сияли.       — Я просто хотел узнать, что ты думаешь по этому поводу... — Ват злобно вырывает руку.       — Мне плевать. Делай, чёрт возьми, что хочешь.       И он уходит, полный ярости, внутри же таится желание уничтожить всё, что попадётся ему на пути, потому что это было несправедливо, нечестно, неправильно... Тайн нашёл его, а Сарават изменился для него, был всегда рядом и защищал, чтобы в какой-то момент Типакорн позволил бросить ему в лицо этот вздор?       Он был взбешён, что решил узнать, кто этот ублюдок, что сотворил это дерьмо. Поэтому, полностью игнорируя охрану на входе в среднюю школу, он двинулся внутрь здания на поиски Ома, лучшего друга Тайна. Заняло это совсем немного времени, ведь через несколько минут Ват отыскал его с другими учениками на зоне отдыха. Он схватил его за рубашку и приподнял, не проронив ни слова, а затем повёл куда-то и прижал к стене. Ребята с ужасом смотрели на Саравата, который выглядел, как настоящий демон, словивший новую жертву.       — Кто, блядь, признался Тайну в своей отвратительной любви? — тяжёлое дыхание Саравата сотрясало воздух; он был готов ударить Ома, лишь бы выбить из него имя этого ублюдка, но не успел, потому как тот указал пальцем на одного парня, шагающего к их сторону. Гунтитанон отпустил бедолагу, и он соскользнул по стене на землю под настороженные взгляды друзей, в голове у которых роились миллион вопросов, после чего достал телефон из кармана и набрал того, кто сможет утихомирить этого беспощадного зверя.       — Итак... — юноша не успел договорить, потому как чья-то рука сжала его шею, а вторая держала его за рубаху, и тогда он, когда открыл глаза, встретился с лицом Саравата.       — Тебе хватило наглости, чтобы разбрасываться направо и налево своими ебучими словами о любви к Тайну? — давно потерявший над собой контроль Сарават кричит на школьника и сжимает его горло всё сильнее и сильнее. — Тайн — мой, и я не позволю таким ублюдкам, как ты, приближаться к нему.       — Сарават!       Взгляд в ту сторону, откуда его имя прокричали, — там стоял Тайн, вспотевший и запыхавшийся, видимо потому что он бежал.       — Отпусти его.       И снова свежая рана на сердце дала знать о себе, кидая его в жар. Он не мог поверить, что Тайн действительно испытывал к этому недоноску чувства, и эта мысль заставила ещё больше придушить смельчака.       Нет, Сарават не мог позволить этому случиться. Тайн принадлежал ему с первой встречи. В конце концов, этого ангела послали за ним, и ни одна живая душа не имела никакого права забрать его себе.       — Сарават! — кричит ему Тайн. — Я люблю тебя! Я просто хотел знать, как ты относишься ко мне! — по щекам бегут слёзы, а Ват не переносит их. Он отпускает пацана, которому уже не хватало воздуха.       — Пожалуйста, не плачь, — Сарават редко видел, чтобы Тайн плакал, но в такие моменты он чувствовал себя подавленно, потому что понятия не имел, что нужно сделать, чтобы успокоить его.       — Какой же ты идиот, Сарават, — всхлипывает Тайн и стирает мокрые дорожки под глазами, приподняв очки. — Ты полный идиот, потому что до сих пор не понял этого, ведь ты всегда был в курсе, с кем я общаюсь, и кто хочет чего-то большего, но ты никогда не понимал, что единственный, кого я люблю, это ты!       Так много информации мозг Саравата ещё никогда не пытался обработать в один момент, и потому тот не до конца осознавал, что Тайн признавался ему в любви перед всей школой, плакал из-за него, и парню следует как-то исправить эту печальную ситуацию. Он не может так просто оставить его.       Сарават обнимает Тайна, вдыхая пьянящий фруктовый аромат его волос, и начинает хихикать, потому что мальчик, что прямо сейчас находился в его руках, любит его. Это было положительным достижением за всю его кошмарную жизнь.       Их отношения начались не сразу. По правде говоря, Саравату приходилось драться ещё несколько раз, когда Типакорн поступил в университет, ведь он повзрослел и превратился в статного, обворожительного мужчину, который привлекал внимание общества, к несчастью Вата.       Каждый раз, когда он приходил к Тайну весь в крови, младший ругал его, пока обрабатывал его раны, но в конечном итоге воспитательный процесс заканчивался поцелуем и мольбой о том, чтобы Сарават перестал так ревновать, ведь Тайн любит только его. Надейся, Тайн, надейся.       Узнав об отношениях этих двоих, Тайп пригрозил Вату, что с радостью вытащит его органы и отдаст их нуждающимся, если тот посмеет прикоснуться к невинному несовершеннолетнему Тайну.       Конечно же, Сарават никого не боялся, но старший Типакорн был тем человеком, с которым стоило быть осторожным; несмотря на то, что он был человеком благих нравов, мужчина был готов размазать по стене любого за своего братика.       Оставалось лишь согласиться на поставленное условие. Ват позволял себе только глубокие поцелуи, иногда настолько страстные, что он был на грани нарушения обещания. Тайн охал, когда Гунтитанон целовал его, и чувствовал твёрдый член, упиравшийся ему в бедро.       Одному Богу известно, как же Сарават смог продержаться так долго.       За два дня до дня рождения Тайна, семья грядущего именинника пригласила Саравата отметить это праздник вместе. И Типакорн заставил его поехать с ним не только ради торжества, но и того, чего они оба желали, хотя Ват выражал своё недовольство по этому поводу — в этом же доме будет и Тайп.       Предпраздничные дни сопровождались неловкостью, ведь Тайп каждый раз косился в сторону Гунтитанона, когда тот был рядом с его братом.       День рождения провели в узком семейном кругу; на столе по старой традиции был вкуснейший торт, все смеялись над рассказами отца Тайна, и Ват наконец-то почувствовал тот семейный уют, которого ему не хватало. Среди всех счастливых лиц, глаз его всегда падал лишь на Тайна — его улыбка была настолько лучезарной, что он сразу же терял счёт времени, но был уверен в одном точно — он никогда не устанет смотреть на него.       На ночь Саравату предоставили гостевую комнату. Он втыкал в потолок, анализируя всё, что случилось за эти несколько лет, размышляя о том, насколько круто изменилась его жизнь и кто этому поспособствовал. Глубоко погрязнув в мыслях, он совсем не заметил, как в его комнату вошёл виновник торжества. Сарават сразу же сел на кровати, как только увидел его.       — Мне восемнадцать, — прошептал он, снимая с себя чёрный шёлковый халат и впервые демонстрируя Вату своё обнажённое тело. Гунтитанон поправляет простыню, и Тайн ложится рядом, после чего парни сливаются в жадном поцелуе. Руки Саравата отчаянно жаждут прикоснуться ко всему; он слегка меняет положение Тайна, поднимая его руки над головой, смотрит в его выразительные глаза, что однажды пленили его сердце, и Саравату окончательно сносит башню: ему нужно съесть его, заняться с ним любовью, овладеть им, потому что Тайн теперь точно принадлежал только ему.       Дорожка поцелуев по шее заставляет Тайна шумно выдыхать и поглаживать волосы любимого, в то время как Ват опускался всё ниже и ниже. Именинник закусил губу и прогнул в спине, когда руки Вата коснулись его сосков, и, следя за реакцией, Ват принялся быстро облизывать, кусать их, чувствуя дрожь его тела.       — Пожалуйста... — умолял Тайн, но не говорил, чего именно он хотел, и потому он взял его за руки, позволяя Саравату ласкать его возбудившийся член и яички до тех пор, пока пальцы его не стали достаточно смоченными и готовыми для проникновения.       Ват знал, что Тайн хотел этого так же сильно, как и он сам. Его возлюбленный подготовил себя заранее для него, и это было то, что могло свести с ума любого человека в мире.       — Я весь твой... — Тайн раздвинул ноги ещё немного шире, а Сарават устраивается между них, после чего Типакорн берёт в руки член Вата и приставляет его к своей дырочке. — Душой и... — зашипел он, когда Гунтитанон начал входить в него, желая стонать от новых ощущений. Сарават продолжает вводить в него член, пока тот полностью не оказывается в нём. Тайн приподнимает ноги и скрещивает их на спине у Вата. — И телом... — шепчет Тайн, отвечая своему парню на поцелуй, пока его партнёр продолжает медленно двигаться, нежно проникать, доставлять им удовольствие от первого раза, но так как ни один из них до этого не занимался сексом, то Ват не сдержался и вскоре кончил первым, а затем продолжил мастурбировать Тайну и покусывать его соски, пока тот не достиг оргазма.       Парни занимались сексом несколько раз за ночь, к превеликому ужасу Тайпа, который на утро смотрел на них осуждающе, а те в свою очередь глупо хихикали и переплетали пальцы под столом.       Благодаря этой ночи их отношения стали ещё крепче. Тайн учился на медицинском факультете, а Сарават на музыкальном. Музыка всегда привлекала его, но у него не было возможности начать обучение.       Выпустившись из колледжа, они купили квартиру и прожили вместе три года. Из прекрасного ангелочка Тайн превратился в настоящего демона, который ругал своего муженька за любую оплошность. Сарават же отрывался на нём ночью, безжалостно трахая его. Кроме того, был такой момент, когда Тайн наконец-то показал свои коготки, приревновав Гунтитанона к его сотруднику. С тех пор Тайн всегда заезжал за Ватом по окончании рабочего дня, чтобы никто не позарился на его любимого.       Сарават смеётся, а Тайн, открыв глаза, надувает свои и без того пухлые губки.       — Что смешного? Ты разбудил меня в выходной день, — Ват наклоняется и дарит нежный поцелуй, пока руки блуждают по уже хорошо изученному телу его воздыхателя, но тот внезапно сильно кусает его за губу. — Не сейчас, я хочу спать. Прошлой ночью ты трахнул меня целых три раза, — и он переворачивается на другой бок.       Но Саравату всё нипочём: он улыбается, обнимает его сзади и пристраивает свой возбудившийся член к заднице Тайна, потому что собирался вновь заняться этим.       — Это всё твоя вина. Ты слишком сексуальный, — Ват целует его в шею.       — Нет, это твоя вина, потому что ты похотливый кобель.       После этой реплики они оба залились искренним смехом, дурачась в кровати, как два болвана.       Да, Сарават очень сильно любил Тайна, но он и по сей день задавался вопросом, как же так случилось, что этот ангел смог влюбиться в такого идиота, как он.       Жизнь способна удивлять.