Чуточку лучше

      Когда смрад стал пробиваться сквозь плотно повязанные на лице бинты, на равнине, бывшей полчаса назад местом побоища, всё точно замерло: не было больше ни звона металла, рассекающего воздух, ни криков, ни жалобных стонов. Вокруг — животрепещущая тишина, раскалённый воздух и горы трупов, сплошь и рядом встречающиеся на пути к условной границе.       Поведя плечом, Изуна — что из клана Учиха — обвёл взглядом участок выжженной земли и, поправив спасавшую от зловонья полоску ткани, двинулся в эпицентр взрыва, ставшего решающим для десятка наёмных шиноби. Их тела, разбросанные по краям воронки, обгоревшие и изуродованные ударной волной, все до одного принадлежали Учиха. Позади, от леса и до сих пор не было ни одного свободного клочка земли: если не оружие, так тело — Сенджу или, что хуже, соклановца из отправленной главой подмоги.       Отец стоял недалеко от края. Изуна подошёл ближе и теперь в действительности мог ощутить исходившее от него напряжение: даже сокрытие, мощнейшее среди представителей клана, не позволило Учиха Таджиме скрыть от сына раздирающую сердце боль. Его чакра давила, но Изуна не смел, как раньше, подойти вплотную и обнять его со всей любовью, какую только способен испытывать тот, в чьих жилах течёт кровь проклятого клана. Он остановился по правую руку и некоторое время смиренно молчал, не смея показывать одолевшую его слабость, что подкашивала ноги и выбивала из лёгких воздух.       — На востоке чисто. Следов борьбы нет. Выживших замечено не было, — сдержанно произнёс юноша, всё же поймав взгляд главы клана, по сути, ставшего причиной поредения рядов способных бойцов.       — На западе?       — Туда отправился отряд Каору-сана, отец. Вестей не было.       — Сенджу?       — Сейджиро-сан убил последнего, похоже, и использовавшего ту технику.       Мужчина хмыкнул.       — Помоги отряду на западе и возвращайтесь.       — Я… — поджав губы и повернувшись к телу брата, — могу помочь?       — Поспеши к Каору.       — Хорошо, отец…       Откинув прилипшую ко лбу чёлку и сорвав с лица повязанные в спешке бинты, Изуна скрылся в чаще леса, на ходу веля сопровождающим его ранее бойцам остаться, раз отец решил спровадить разбитого сына подальше. В носу уже не свербело от запаха жжёной мертвечины, глаза не слезились от едкого дыма и точно замершей в воздухе пыли, и юноша, что так отчаянно сдерживал бушующие после известия о смерти третьего брата эмоции, быстро нагнал отошедший далеко вперёд личный отряд главы клана.       Пятеро шиноби нашлись на небольшой поляне у мелкой речушки, что находилась в девяти километрах от основного места действия. Мужчины, подошедшие чуть раньше Изуны, тогда устанавливали примерную картину произошедшего и уже собирались отравить ястреба, как почувствовали в кроне деревьев очаг знакомой жизненной энергии.       Вперёд вышел Учиха Каору — один из лучших под командованием Таджимы бойцов. Рядом с ним, сопя и дергаясь при каждой его попытке утихомирить, стояла девчушка: маленькая, щупленькая, — не старше девяти, может, десяти лет. В мешковатой кофте, напоминающей больше лохмотья, чем нормальную одежду, да в старых шортах, принадлежащих человеку постарше. Ботинок на ней был один. Новый. Стандартный для шиноби.       — Докладывайте, — бросил Изуна, уставившись на ребёнка.       — Есть, Изуна-доно, — чётно произнёс мужчина немногим старше единственного оставшегося в живых брата — Мадары. — Отряд обошёл приграничную зону в десяти километрах отсюда. Нам удалось установить, что Учиха преследовали отряд Сенджу и нагнали здесь, где оные потерпели поражение. Миссия третьей группы была выполнена. Найдены тела трёх наших, восьмерых Сенджу и Сиянгоху Такаэды — приближённого к даймё.       Каору замолчал, перевёл взгляд на девчонку и тяжело вздохнул.       — Что с ребёнком?       — Говорить отказывается, — продолжил после недолгого молчания. — Застали здесь за мародёрством.       Изуна выгнул тонкую бровь, возвращая внимание к утонувшей в большом сандалии ноге, и упёрся руками в колени, тем самым становясь лицом к лицу к зардевшейся то ли от смущения, то ли от негодования воришке, чем-то напоминавшей Даичи — самого младшего из сыновей Таджимы, погибшего от болезни два года назад прямо на его руках.       Чтобы не спугнуть раньше времени, задавать вопросы он решил мягким, ровным тоном, каким обычно разговаривают с маленькими детьми, трусливыми и несмышлёными:       — Как зовут? Из какого ты клана?       Пускай девочка и стояла безмолвно, весь её внешний вид говорил о том, что она, по крайней мере, частично, но принадлежит к клану Учиха: волосы её были тёмные, почти что чёрные; а глаза — как две бездны, большие и притягательные, хотя и со странным отливом, не свойственным им, как и цвет её кожи — уж больно смуглая.       — Отвечай, когда тебе задают вопрос! — грубо дёрнул Каору притихшую. — Тебе же хуже будет. После того как ты наглым образом обворовывала павших в бою шиноби, с целыми руками тебе ходить недолго осталось!       — Кийоко, — мигом сорвалось с её губ. — Меня зовут Кийоко.       — А клан?       — Не знаю. Я не помню своих родителей.       Подавленная и пристыженная (Изуна верил) девочка говорила правду. Она быстро уловила настрой членов команды, и потому отвечала без заискиваний и оправданий. Честно, чётко и ясно, но только на заданный вопрос, не желая делиться сверх необходимой шиноби информацией, дабы сразу пресечь возможные нападки, которые могли бы возникнуть, взболтни она лишнее.       — Как ты здесь оказалась, Кийоко-чан? — спросил юноша, всё ещё находясь на одном с ней уровне и, кажется, вовсе не намереваясь вернуть своему голосу привычную второму наследнику манерность по отношению к чужакам, однако, к которым причислить её почему-то не мог.       — Это единственная река, протекающая вблизи деревни. Я ходила к воде, когда услышала странные звуки.       — Ты разве не знаешь, что нельзя подходить близко к месту сражения?       — Шиноби расточительные. После них остается много оружия. — Кийоко пожала плечами, а Учиха по-доброму хмыкнул, мысленно соглашаясь. — Его можно продать, а деньги лишними не бывают.       — Но ты нехорошо поступила по отношению к мёртвым. Кем бы ни были — другом или врагом — они заслуживают почтения. Их дух всё ещё в теле, и он не сможет найти покой, если его осквернят.       — Я знаю. Они наблюдают за нами и ждут, когда их освободят от оболочки. Потому спрашивала у них разрешения, прежде чем взять что-то, и обязательно бы позаботилась о телах, если бы никто за ними не пришёл. Пожалуйста, не считайте меня не смыслящим ребёнком.       Изуна выпрямился. Действительно, её способность мыслить, анализировать ситуацию и приходить к благоприятнейшему решению во многом превосходила возраст, условно установленный по внешним данным. В том не было ничего необычного. Время такое, что дети взрослеют слишком рано, и, как бы печально ни было, гражданских стороной это не обходило, возможно, отражаясь в них даже ярче, чем в прожжённых вечными схватками шиноби. Потому отвечать юноша не счёл необходимым, сразу переходя к интересующей теме:       — Скажи, здесь все, кто участвовал в бою? Ты видела, может, кто-то успел сбежать?       — Несколько мужчин с таким же веером на одеждах, — она указала на пришитый к боевому кимоно Каору фамильный герб, — погнались по реке за врагами в ту сторону, откуда вы пришли. Больше никого не видела.       Кивая самому себе в подтверждение опиравшихся на увиденное ранее предположений, Изуна махом руки позволил командиру отряда отпустить свидетеля и удалиться к подчинённым. К тому времени они уже успели запечатать в свитки тела соклановцев и умерщвлённого Сиянгоху, и сейчас, собрав Сенджу в кучу, один из них намеревался использовать традиционную технику огня, чтобы сжечь трупы и не позволить чуме распространиться на ближайшие селения. Туда и поспешил Каору, оставляя Кийоко и Изуну наблюдать за действами (по сравнению с ними) взрослых со стороны.       — Что теперь со мной будет? — нарушила тишину Кийоко, переминаясь с босой ноги на обутую. — Свидетели никому не нужны.       Учиха не привык к резне и всегда старался обходить конфликтные ситуации стороной. В отличие от Мадары — первого наследника на пост главы клана — Изуна не трепел бессмысленных жертв. Он выжидал: изучал поведение человека, и уже тогда, сохраняя здравый рассудок и не действуя на эмоциях, решался предпринять что-то. Так и сейчас он наблюдал за тем, как высоко поднимаются столбы погребального огня, и пытался подключить все свои сенсорные способности, коих не было в должном количестве, чтобы определить их возможное родство.       — Возвращаемся, — дождавшись товарищей, велел Изуна, поворачиваясь в ту сторону, откуда пришёл.       — А девчонка?       — Не наша забота, — бросил напоследок, пропуская вперёд сорвавшихся в путь соклановцев и незаметно открепляя от широкого пояса мешочек с целебными травами.       Чувствуя себя чуточку лучше, Изуна кинул последний взгляд на взволнованную его действиями Кийоко и скрылся в осенней листве.