Красная комната

Прошло больше двух недель с памятной экзекуции — относительно однообразных, тихих, серых дней. За это время все раны Лайза практически зажили, но парень все еще ощущал легкую саднящую боль в проколе на члене, когда невольно сильно задевал кольцо. Все это время Ян трахал его, неспешно приучая к ласкам, чувствовавшимся — в чём Лайз никогда не признается вслух — немного иначе и острее, чем раньше. Боль хирург действительно старался причинять с осторожностью, а после секса жалел, ухаживал, нянчился как с малышом, последнее бесило голубоглазого больше всего. Первые дни неприятные ощущения были невыносимы, как в тот, самый первый раз после заточения, Лайз был готов лезть на стену. Но с каждым разом он мало-помалу привыкал к ним, а вскоре стал получать от них удовольствие. Где-то после первой недели Лайз обнаружил, что его тело неадекватно реагирует на присутствие Яна. Оно буквально начало требовать этого мужчину, реагировать на него вне зависимости от собственного желания. Сначала это было почти незаметно, но потом стало досаждать все больше и больше. Парню хотелось, чтобы Ян коснулся, приласкал его или даже наоборот, причинил боль. По прошествии какого-то времени в груди его всё чаще стал возникать необъяснимый, яркий порыв — подчиняться. Лайз разумом пытался противостоять этому чувству, но выходило это с каждым разом все слабее. *** Скрип массивной двери нарушил хрупкую тишину комнаты. — Как спалось? — голос хозяина эхом прокатился под высоким потолком. — Нормально, — буркнул Лайз и уткнулся лбом в подушку. Ян подошел ближе, сел рядом и провел пальцами вдоль спины парня, пересчитывая позвонки. Затем плавно скользнул ниже к пояснице и дальше по промежности к яичкам, нежно погладил их, слегка сжал. Лайз заскулил в подушку и как можно сильнее прикусил внутреннюю часть губы; слюна приобрела солоноватый вкус. Да, именно сейчас он боролся с самим с собой. Одна часть безумно желала поддаться и двинуть бедрами навстречу руке Яна, другая же яростно кричала и сопротивлялась безумному желанию. — Милый, — соблазнительно, с придыханием позвал Ян, и его влажные губы коснулись правого уха. — Я знаю, ты хочешь, ты уже становишься твердым, — обольстительно продолжал он, теперь уже рука была под ним и гладила пенис. Судорожный вздох, дрожь по телу и Лайз, засунув свою гордость подальше, отдался инстинктам. — Ну так давай, детка… давай, попроси меня. — Ян, возьми меня, — отрывисто дыша, пробормотал он. — Пожалуйста… Ян улыбнулся уголком рта, Лайз этого не видел, но явно чувствовал, понимал, что его мучитель очень доволен его словами. — Повернись, Лайзи, посмотри на меня, — мягко попросил хирург. Парень повернулся к Яну. «Почему я так легко повиновался ему? Как собака, исполнившая команду. Как грёбаный послушный пёс, с которым могут сделать все, что угодно. Я так устал от этого бессилия! Как же тяжело смириться с тем, что твоя жизнь принадлежит другому человеку, а не тебе…» — внезапная волна мыслей обожгла сознание парня огнём. От давно наболевшего что-то сжалось в груди, и глаза противно защипало. — Из-за чего слёзы? — стирая влагу со щеки, обеспокоенно спросил Ян. Лайз вгляделся в нахмуренное лицо Яна и понял, что сейчас очень хочет обнять его крепко-крепко и не отпускать, вот только из-за того, что руки так и оставались пристегнутыми наручниками к изголовью кровати, он не мог этого сделать. Что за странный порыв?.. Понять себя было сложно, но все же это единственное, чего парню хотелось в этот момент — вжаться в тело своего любовника со всей силой. — Можешь отстегнуть меня от кровати?.. — мало надеясь на согласие, робко спросил он. — Хорошо, но только от кровати, — все же дал своё согласие Ян, и как только он закрепил запястья наручниками вновь, Лайз закинул руки на шею парня и всем телом притиснулся к нему; горячий лоб прижался к холодному плечу, и Лайз забормотал: — Я признаю твою победу. Я больше не буду сопротивляться, я останусь с тобой, я не обману, это чистая правда… — голос срывался, тело стала бить мелкая дрожь. Казалось, от волнения он превратился в ледышку, но лоб горел очень сильно. От подскочившего давления кровь в венах будто взбесилась, а остановить поток слов не получалось: — Я сделаю всё, что ты скажешь, я только прошу, пожалуйста, Ян, пожалуйста, не бросай меня! — комок сильнее сдавил горло и брюнет всхлипнул, страх, что опять обманут, что он снова останется один, давил на него. — Никогда не бросай… скажи, что никогда не бросишь, пожалуйста, Ян, Ян… Эта мольба не выглядела униженной, коими ранее были все слова Лайза, так не нравившиеся Яну. Эти слёзы больше походили на слёзы человека, после долгой и тяжкой борьбы уничтожившего свою болезнь, казавшуюся смертельной. И мужчина ему наконец-то поверил. Страх за него, за их любовь, перестал быть столь мучительным. — Тшш… — Ян нежно улыбнулся и погладил волосы всхлипывающего парня. — Никогда, никогда-никогда я не оставлю тебя. Ты только мой. Слышишь? Слышишь, Лайз? Только мой! — он поднял его заплаканное лицо за подбородок. — Ты веришь мне? — Лайз кивнул. — Вот и хорошо! — легко и радостно воскликнул хирург, приобнимая и целуя Лайза в висок с нервно бьющейся под тонкой кожей на нём жилкой. — Ты весь горишь. — Это из-за волнения, стресса, не знаю… все пройдёт, — устало пробормотал пленник, освобождая Яна из кольца своих рук и, приложив скованные ладони к груди, примостился в тёплых объятиях. Теперь было забыться в этом непередаваемом облегчении, забыть все прошлое, хорошее, плохое, неважное… и отдаться на сладкое растерзание своему любовнику. Лайз закрыл глаза, а Ян, мягко уложив его на кровать, стал покрывать горящее лицо поцелуями, и спускаться ими все ниже и ниже, к давно напряженному пенису. — Ты прекрасен, — Ян лизнул головку, но пирсинга пока не коснулся. — Восхитительно, — оттянул немного губами кожицу крайней плоти и отпустил. — Каждая венка отчетливо просвечивается через тонкую кожу, — заскользив по стволу языком. — Каждую твою клеточку так и хочется приласкать… особенно в этом месте… — скользнул языком вниз по стволу к промежности, мужчина задержался на яичках и, заглотив сначала одно, потом второе, постарался быстрыми движениями языка сильнее раздразнить их тонкую кожу. У Лайза перехватило дыхание, и он шире развёл ноги. Несмотря на пульсирующую боль в голове и слабость, контраст возбуждения и непонятной мутности сознания только придавал ему желания быть обласканным. Ян вновь поднялся по стволу, и на этот раз потеребил колечко пирсинга в напряжённой головке. Пленник скользнул по простыням, передергиваясь от нервного импульса. Лобок опалило теплое дыхание; теперь Ян облизывал второй пирсинг над членом. Сердцем Лайз чувствовал в его действиях небывалую нежность, а внизу его живота волна жара, зарождаясь, словно раскалённая лава растекалась по всему телу. Ян плавно приподнялся над ним и, чуть касаясь его дрожащих приоткрытых губ, прошептал: — Сладкий мой, ты не пожалеешь, что согласился разделить со мной остаток твоей жизни… — с этими словами он потянулся к тюбику на тумбе. Холодные скользкие пальцы погладили упругий сфинктер и проникли в податливое тело. Языком Ян гладил сосочки и, захватывая губами металл пирсинга, оттягивал их чуть вверх. Его любовник, ухватившись за прутья у изголовья кровати, выгибался навстречу ласкам и глухо постанывал. Ян прижимал Лайза к своему телу, блуждал жадными руками и ртом по его атласной бледной коже, не переставая ласкать вход. Когда анус спокойно вместил три пальца, Лайз уже не мог контролировать себя, он насаживался на пальцы, подмахивал бедрами в нетерпении и мучительно выстанывал: — Ян, не издевайся надо мной так, пожалуйста!.. Трахни меня, хочу тебя внутри… — Только для тебя, малыш, — улыбнулся Ян и извлек пальцы. — Нх… — разочарованный стон, сменился громким: — Да!.. — стоило лишь Яну резко войти в податливое тело и одновременно провести ладонью по низу живота, задевая пирсинг на лобке. — Хорошо, так ведь? А будет еще лучше, — выдохнул в губы партнера Ян и взволнованно, во весь голос спросил: — Ты понимаешь, что мы не можем друг без друга? И теперь навсегда принадлежим друг другу! Ты чувствуешь это? — Да! Как никогда. Ещё. — Как скажешь, милый, — Ян закинул ноги Лайза себе на плечи и, чуть отпрянув, вновь толкнулся вперед. Легонько поглаживая его пирсинг и вбиваясь в жаркую глубину, Ян доставлял любимому незабываемое удовольствие. Лайз, заходящийся стонами, цеплялся за подушки, извивался, словно пытался выскользнуть из-под любовника, избежать невыносимого жара его тела, но тот крепко удерживал его. В какой-то момент несколько раз властно прошедшиеся по стволу пальцы Яна нажали на пирсинг на головке члена, а через мгновение указательный и средний захватили колечко в свой плен и потянули вверх. Лайз с полубезумным криком выгнулся и рванулся вперёд, рефлекторно качнув бедрами навстречу члену любовника, что Ян, не ожидавший такой реакции, кончил от ощущения резко сжавших его пенис мышц партнера. Перед глазами Лайза в миг все окрасилось в нереальные, ядовитые цвета; в ушах стоял последний шлепок, с которым он вжался в Яна; внутри и снаружи стало скользко и влажно, а дыхание, похоже, возвращаться не собиралось… Секунда, две, три… Лайз открыл глаза и только слёзы сорвались с ресниц. Четыре, пять, шесть… Попытался вдохнуть, но не вышло. Семь, восемь, девять… — Дыши! — пощёчина от Яна отрезвила и легкие инстинктивно вобрали воздух, начиная неистово гореть — больно, но Лайз все равно жадно глотал спасительный и такой необходимый воздух. Мир словно бы преобразился. Чужое и когда-то такое ненавистное тепло стало в один миг жизненно необходимым. Ощущение еще напряженного члена в собственной заднице давало почувствовать себя живым. Плывя по течению послеоргазменного трепета, Лайз прикрыл глаза и слушал собственное ещё не успокоившееся дыхание. Сквозь портьеру в комнату проникла ниточка света и озарила потолок, и парень подумал, что сейчас эта нить связывает их подобно словам, подобно обручальным кольцам… Но неожиданно все волшебство момента иссякло. Ян извлек из него уже опавший член, поднялся, освободил парня от наручников и холодно произнес: — Свободен, можешь уходить. Одежда на кресле, в пакете, — кивнул он куда-то в угол, не глядя бывшему пленнику в глаза. — Ч… что? — Лайз от удивления на какое-то время потерял дар речи. — Ты что сейчас такое говоришь, что за глупая шутка?! — Говорю, свободен, — Ян поджал губы и, отвернувшись, отошел к окну. — Пирсинг, если тебе не нравится, можешь снять, волосы перекрасить обратно. Иди, пока я не передумал и отпускаю тебя. Лайз не увидел, как дрожали руки хирурга при этих словах. Но голос его был обманчиво холодным, и этого вполне хватило. Обида, потрясение сдавили грудь. Лайз не понимал, что происходит и, не соображая, что делает, поднялся с постели. Голова немного кружилась, но, переступая через свою слабость, он подошел к Яну и, развернув того, со всей силы врезал ему по скуле кулаком. Ян пошатнулся, но устоял. — Заслужил, даже спорить не буду… — устало усмехнулся хирург, прикладывая к ушибленному месту ладонь. — Ублюдок! Ты! Буквально с полчаса назад обещал, что не оставишь меня! — прорычал Лайз, сжимая кулаки и едва выговаривая слова от накатившей ярости. — Ты ведь хотел свободу, — деланно спокойно сказал мужчина, скрещивая руки на груди. — Ян, ты… ты, чертов сукин сын! Я что, прошел через этот ад только по одной твоей чертовой прихоти? А теперь ты просто говоришь мне «вали»? — Лайз вновь ударил Яна, на этот раз удар пришёлся в грудь. — Я всего лишь хочу нормальной жизни, я хочу любви, хочу знать, что меня не предадут. И клуб был нужен лишь для того, чтобы сбежать от реальности. Расставлять ноги, не задумываясь ни о чем — вот она, моя цель! А ты своим чёртовым появлением все испортил, ты заставил меня задуматься о своей чёртовой жизни. А теперь… теперь гонишь обратно?.. — с каждым словом Лайз все яростнее лупил кулаками несопротивляющегося Яна куда попало. Наконец хирург резко перехватил руки и крепко прижал разгневанного, брыкающегося парня к себе. Лайз услышал, как тот глубоко, словно бы облегчённо вздохнул. — Все, все, успокойся. Прости меня, дурака. Ты… неужели и правда не против остаться со мной? — Ян приподнял лицо любимого и вопросительно взглянул в его глаза. — Я же сказал, что остаюсь, чего тебе еще надо? — прикрикнул Лайз и сразу же закусил губу, отчего-то вдруг захотелось плакать, но он сдержался, лишь вздохнул, пытаясь успокоиться. — Спасибо, — губы Яна коснулись лба Лайза. — Спасибо, любимый мой. Ты не представляешь, как я боялся… — Лайз поднял голову и с недоверием посмотрел на него. В выражении лица явственно скользила мука, и парень понял, что тот не лжёт. —…боялся, что сейчас ты встанешь и уйдешь. Боялся, что ты не простишь меня за всю причинённую тебе боль, за все мои слова, за то, что пленил и лишил свободы воли. — Я и не говорил, что простил, — пробормотал Лайз куда-то в ключицу Яна. — Лайз, пойми, я просто пытался вытащить тебя из депрессии, помочь понять свои ошибки, научить ценить жизнь и наконец научить понимать, что всё, что не делается — делается к лучшему. Думаешь, мне было приятно смотреть, как мучается мой любимый от боли? — Тогда какого чёрта ты мне ее приносил?! — требовательно воскликнул Лайз. — Я был слишком жесток, но так было нужно, пойми, Лайз. Нужно было пройти через это. Иначе ты бы не понял, именно ты. Один бог знает, каких усилий мне стоило удерживать порывы обнять тебя, успокоить, но я знал: сделай я так, к примеру, после твоей неудавшейся попытки побега — и я больше не смогу удерживать тебя здесь. Я бы тогда просто сдался и отпустил бы тебя, ведь в тот момент, когда я увидел тебя в луже собственной крови… я очень испугался. Очень, понимаешь? Испугался, что в следующий раз ты можешь перерезать себе горло этим стеклом, раз с таблетками не вышло. А я не хочу терять тебя, потому что очень люблю. И сейчас, из-за этого пирсинга, ты чуть не задохнулся… — Я уже почувствовал, как ты меня любишь, — саркастично заметил Лайз и вдруг тихо признался: — Зато испытал неимоверный оргазм. Никогда в жизни я не чувствовал ничего подобного. — Я так понимаю, вымаливать прощение за все мне придется ещё долго, чтобы не осталось даже осадка в твоей душе из-за меня? Да? — Сам виноват, — уже отходя, буркнул Лайз и попытался выскользнуть из объятий Яна, но ему это удалось лишь частично: теперь Ян прижимал его спиной к своей груди. — Люблю… — протянул Ян и поцеловал плечо Лайза. — Жить без тебя не могу, — поцелуй в шею. — Хочу… только тебя, — укус за мочку. — Просто доверься мне и ты не пожалеешь, — обдал мужчина горячим щекочущим дыханием раковину ушка Лайза, — любимый. — Только попробуй меня бросить, и я сделаю с тобой то же самое, что и ты со мной, а с учетом, что я не хирург, в отличие от некоторых, то можешь представить себе последствия. — Ты меня действительно испугал! — рассмеялся хирург и уже серьёзно ответил: — Ни за что не брошу. Слишком много всего произошло, чтобы все выкидывать на ветер. А с пирсингом при сексе я буду аккуратнее. — Да при чём здесь пирсинг?! Это всего лишь случайность. Да и мне понравилось, ты не представляешь, что со мной творилось… — Ты чуть не потерял сознание. — Плевать, ты же помог, был рядом… и вообще, ты не дал мне просто так сдохнуть, ведь так? — Да, но. — И ведь ты вырвал меня из рук смерти. Я принадлежу тебе. Это же твои слова?.. — напористо спросил Лайз. — Мои, — обессиленно согласился Ян. — Тогда заткнись, — Лайз обвил руками шею Яна и припал к приоткрытым от удивления губам. — Я твой, — шепнул он. Сквозь открытое окно — в процессе борьбы с карниза была сорвана штора — комнату залило тёплыми лучами рассветного солнца. Начинался новый день.