Ее тело отказывалось открывать глаза. Под веками пульсировало красное марево. Просыпающееся сознание боялось поднять веки и увидеть мир в кровавых оттенках. Кагами на ощупь потрогала пространство вокруг. Лицо скривилось. При резких движениях тело прошивала острая противная боль. Достающая до самых нервов и заставляющая крошиться зубы.
С тихим шипением выпустила воздух, медленно поднимая веки. Яркий солнечный свет обжёг сетчатку. Инстинктивно вскинула руку, пытаясь защититься, и тут же простонала. Неизменный спутник напомнил о себе — страдание не терпело забытьё.
Акире понадобилось минут двадцать, чтобы осознать, где она находится. Мозг функционировал со скрипом, обрабатывая информацию со скоростью улитки. Кагами уже была здесь раньше — на днях голова раскалывалась так сильно, что пришлось обратиться к местному доктору. Ее таблетки закончились, а она даже не заметила. В колледже девушка принимала их намного чаще, чем дома.
Акира резко согнулась пополам, схватившись за голову, не обращая внимания на то, как протестующе заныли конечности. Туман в голове уступил место стремительному потоку ярких картинок. Образ сменялся за образом: серые надгробия, зеленая трава, кивающий Годжо, угрожающе скалящиеся пасти проклятий, накинувшиеся всем скопом. Сломленная Кагами, лежащая в луже собственной рвоты. Испуганный взгляд Мегуми.
Слезы стыда и боли покатились по щекам. Акира положила руку на грудь. Сердце невыразимо болит. Кагами горько улыбнулась, комкая незнакомую ткань. Ее переодели. Акира коротко хмыкнула, потом хихикнула. Хихикнула еще раз, тихо и несмело, словно на пробу. Губы дрогнули, будто разучились улыбаться. Смешок перешел в полноценный смех, а тот перерос в истерику.
Акира уткнулась лицом в подушку, зарыдав от отчаяния. Глухой вой утопал в ткани. Чем больше плакала, тем сильнее становилась боль. Облегчение не наступало.
— Проснулась, спящая красавица.
Акира отняла лицо от подушки, уставившись покрасневшими глазами на Иэйри.
— Ой, фу, вытри сопли. Блин, ты всю подушку ими измазала, ну как так?!
Женщина наигранно покачала указательным пальцем. Тон звучал шутливо и вроде как должен был поднять настроение Кагами. Но все произошло наоборот. Сёко чуть испуганно посмотрела на то, как чужие губы некрасиво исказились, а следом раздались громкие рыдания. Иэйри успокаивать людей не умела, хотя профессия обязывала. Просто среди шаманов редко встречались плаксы и неженки. Акира — исключение.
— Ну, тише-тише, все позади.
Сёко неловко похлопала девчонку по плечу, мысленно давая себе оплеуху. Перед ней напуганный ребенок, который совсем недавно чуть не откинулся, а она «расщедрилась» лишь на жалкое похлопывание. Истерика резко закончилась. Только редкие сиплые вздохи свидетельствовали о недавнем бурном инциденте.
— Простите, — угрюмо прохрипела Акира и прокашлялась, — не знаю, что на меня нашло.
— Ты чуть не умерла, неудивительно.
Сёко тут же пожалела о сказанном, увидев, как чужие глаза снова наполнились слезами. Она приготовилась к новой волне истерики, но Кагами помотала головой из стороны в сторону, справляясь с эмоциями.
— Как долго я здесь?
— Ты спала два дня, — Иэйри ободряюще улыбнулась, поймав испуганный взгляд, — не переживай, все показатели в норме. Ничто твоей жизни не угрожает. Отдохнешь пару дней, оклемаешься и снова вернешься в строй.
Акира кивнула, уставившись на свои руки. Ободранные ладони спрятались под бинтами, многочисленные порезы на предплечьях выделялись красными полумесяцами. Кагами нахмурилась. Откуда? Она не помнит, как получила их. Виски саднило. Осторожно потрогала их пальцами и поежилась, ощутив подушечками жесткие пластыри.
— Я знаю, что пока рано об этом говорить. Тебе нужно прийти в себя, но сама понимаешь, что с нашей деятельностью нельзя медлить. Я хочу, чтобы ты перешла под мою опеку. С твоими талантами ты будешь полезнее здесь, — Сёко обвела рукой медкабинет, — не думаю, что кто-то еще будет способен раскрыть твой потенциал, кроме меня.
— Моими талантами?! — если бы можно было захлебнуться желчью, Акира бы уже утонула. В собственной ненависти ко всему вокруг. И да, слишком рано. Она не желает сейчас разговаривать ни о чем, что связано с шаманами, магией и проклятиями. Кагами хочет, чтобы боль прекратилась. Кагами хочет вернуться домой, чтобы отец обнял и сказал, что все будет, как раньше. Ее все еще штормит, а вместо мозгов слизкая субстанция. Ей не до принятия решений.
— Мы еще не до конца разобрались в природе твоих способностей, но можно сказать, что если направить тебя в нужном направлении, то их можно использовать для, своего рода, «перезарядки» других шаманов.
Акира слышит «тебя можно использовать». Она не слушает дальше, пропуская мимо ушей.
вы же защитите меня
я избавлю тебя от боли
Акира скрипит зубами. Ее просто хотят использовать, никто помогать Кагами не собирался. И тем более, никто не собирался спасать.
— Уйдите, пожалуйста.
Сёко замолкает, внимательно отслеживая то, как помрачнело и без того осунувшееся лицо подростка. Понятливо кивнув, женщина уходит, оставив на столе стакан воды и обезболивающее. Акира тут же закидывается им и морщится: вода проносится по разодранному горлу, словно раскаленная лава. Как много она кричала?! Кагами помнит лишь выворачивающую наизнанку боль. Акира прикрывает глаза, сдерживая вновь выступающие слезы. Она приехала сюда за надеждой, но в итоге все происходит с точностью до наоборот — ее лишь подталкивают к обрыву.
В голове улыбающееся лицо мамы и широкие руки отца, способные уберечь от всех напастей. Кагами кривит губы в горькой усмешке. Обольстить ребенка не стоит ровным счетом ничего — нужно лишь вбить в детскую голову установку, что можно всего достичь, если приложить достаточно усилий и достаточно сильно этого желать. Делать все возможное и, в конце концов, ты станешь лучшим в своем деле. Акиру растили как наследницу империи. А это априори значит быть лучшим во всем.
Возможно, когда Годжо Сатору приехал в Сендай со своим предложением, Акира сделала из этого вызов самой себе. Пыталась превозмочь собственный страх, превзойти трусливо оглядывающуюся по сторонам версию себя. Из нее растили победителя. А в итоге она проиграла по всем фронтам.
— Тук-тук, чем занимаешься? У-у-у, судя по угрюмому лицу — самоедством. — Годжо бесцеремонно вошел в палату, не постучавшись и сходу запрыгнув на соседний стул. Пару раз покрутился вокруг с громким «уиии».
— Чувствую себя лучше, спасибо, что поинтересовались.
Годжо промолчал, Кагами тоже не спешила говорить. Да ей и нечего было сказать.
— Если что, тебе уже можно выписываться, Иэйри просила передать, чтобы ты три раза в день заходила к ней за таблетками.
Акира демонстрировала свое присутствие при полном отсутствии. Сатору сдержался от того, чтобы не пощелкать пальцами перед ее лицом.
— Насколько я знаю, никто так и не сказал, почему ты здесь, — медленно протянул мужчина, но девчонка никак не среагировала. Ни капли заинтересованности в пустых глазах. Пугает. — Если честно, то это моя вина. Я слегка не рассчитал, — Сатору неловкими движениями чешет затылок. — Не думал, что у тебя будет такая реакция на мою технику. Моя проклятая энергия оказалась слишком сильной для тебя.
— Еще бы немного, и меня разорвало, — прошептала Акира пересохшими губами. — Не берусь утверждать это, но ощущала я себя именно так. Словно меня тянут в разные стороны.
Сатору поежился, когда Кагами подняла голову и уставилась на него нечитаемым взглядом. Как может пустота быть столь красноречивой?!
— Хруст сломанных костей, щелчки выдернутых суставов. Непрекращающаяся агония. Сколько еще боли мне предстоит вынести, прежде чем вы разберетесь, как это прекратить?
— Кста~ти об этом… — Годжо нервно хмыкнул, внезапно осознав, что тянуть резину больше не сможет. — Давно стоило с тобой поговорить об этом, но все никак не находилось нужного момента. Помнишь, когда я уговаривал тебя поступить в колледж, обещал, что избавлю от боли?
— Сложно забыть главную причину моего нахождения здесь, — безэмоционально отозвалась Акира.
— Так вот, — широкая нервная улыбка, — я соврал.
— Ха-ха, — смешок вышел тихим и неуверенным. Широко раскрытые глаза грозились выпасть, — это какая-то шутка? Розыгрыш скрытой камерой?
— Нет, я как никогда серьезен.
Смех прекратился так же резко, как и начался. Акира уставилась тупыми глазами сбитого оленя на сенсея, все еще отказываясь верить в происходящее. Но серьезное лицо мужчины вводило ее в особый приступ отчаяния. Нет, это не шутка. Подавись горькой правдой, выжигающей внутренности. Дотла. Чтобы ничего не осталось прожорливым воронам, подручникам жестокой реальности.
Акира скривилась, покачала головой и резко поднялась с кровати, отчего ее длинные волосы всколыхнулись. Она пошатнулась, но устояла. Годжо схватил девчонку за руку, пытаясь остановить. Он не договорил. Кагами задушено хрипит, вцепившись ногтями в чужую кожу, пытаясь отодрать от себя. Волна боли такая сильная, что сшибает с ног. Акира опадает тряпичной куклой, стукнувшись коленями о пол.
Это становится последней каплей.
Ей нельзя здесь находиться. Тут опасностей намного больше, чем во внешнем мире. Проклятия не причиняют Акире столько боли, сколько это делает Сатору Годжо. Его энергия скидывает ее с обрывистых скал сознания вниз, на острые камни, заставляет трепыхаться рыбой на суше.
мне больше не нужна униформа
Былой стыд сменился гневом. Чужая клятва набатом отдавалась в голове. Дело не в том, что Годжо ее нарушил. Просто Акира устала.
И ей дали железную причину, способную оправдать побег.
Наспех заброшенные вещи бесформенной кучей комкались внутри чемодана. Плевать на остальное — если надо, докупит. Сейчас Акира не способна думать о любимой кружке или куче плакатов на стене, ей просто хочется убраться из этого места как можно скорее. До того момента, пока Сатору Годжо не осознает, чего добился своей внезапно открывшейся правдой. До того момента, пока не поймет, что Акира собралась сбежать.
Как последний трус.
И ее это нисколько не волнует.
Сатору догоняет Акиру у ворот колледжа. Ритмичный скрип колесиков чемодана раздается погребальной песней.
— Подожди, Кагами, ты меня совсем не выслушала! Не действуй сгоряча, — Годжо встал перед девчонкой, — с твоей проблемой тебе способны помочь только здесь! Не спорю, вначале я соврал, но сейчас мы знаем, что с тобой происходит.
— Отвалите от меня! — испуганно выкрикнула Акира, отпрянув назад, когда рука мужчины потянулась в ее сторону.
Сатору удивленно смотрит на Кагами. Она боится
его?
— Вы издеваетесь, да? Я для вас какой-то долбанный эксперимент, лабораторная крыса? Вы решили проверить, как много я еще смогу выдержать? Вы обещали! Что избавите меня от боли, но делаете все наоборот. Я так больше не могу. Мне больно! — прокричала Акира, горячие слезы брызнули из глаз. — Просто невыносимо, — тихим шепотом добавила девушка и развернулась.
Кагами встретилась с ошарашенными взглядами Юджи и Мегуми, возвращавшихся с прогулки. Акира лишь горько улыбнулась, игнорируя потянувшуюся в ее сторону руку Итадори. Помотала головой, без слов прося не останавливать и ни о чем не спрашивать.
— Обниматься не будем. Прощайте.
Гулкие удаляющиеся шаги становятся реквием по ее надежде.
Когда рушится мир, когда становится невыносимо больно, человек бросается туда, где он способен хоть что-то контролировать. В единственное место, где знаешь, кто ты на самом деле, чем занимаешься, и что держит тебя в этом мире. Все остальное — слишком больно.
У Кагами Акиры было такое место. Единственная стабильность в этом рушащемся на глазах мире.
Акира звонит в дверь. Никто не отвечает. Еще раз сильно нажала на кнопку. Ноль результата. Судорожно трясущимися руками Кагами достает ключ и отпирает замок. Тихий осторожный голос разрезает тишину.
— Пап? Ты дома?
Щелчок выключателя и коридор озаряет приятный свет. Акира проходит внутрь квартиры, затаскивая следом чемодан. На часах довольно поздно, удивительно, что в такое время дома никого нет. Кагами напрягается: после пережитого она ожидает подстав отовсюду, поэтому срывается с места и начинает обыскивать комнату.
«Вдруг с ним что-то случилось?!»
С этого дня Акира будет ожидать от мира только худшее. Комнаты оказываются пустыми, девчонка проверила даже ванну. Большой лист, прикрепленный на холодильнике, приковывает ее взгляд моментально.
— Полить цветы, закупиться продуктами перед приездом, — Акира бормочет себе под нос, скользя по списку дел.
Внезапная мысль озаряет ее голову. Кагами достает телефон и проверяет дату. Блондинка кривит губами. Теперь неудивительно, почему отец находился вне зоны доступа, когда она пыталась до него дозвониться. Вчера у Кирин был день рождения, и насколько она помнила, та хотела провести его на Окинаве. Зная отношение дочери к возлюбленной, Рюсуй не стал предупреждать Акиру, и поэтому они просто молча улетели отдыхать.
— Так даже лучше, — шепчет Акира, устало присаживаясь на стул. Кагами полностью вырубает телефон, откладывая его в сторону.
Не нужно никому ничего объяснять. Она сейчас в таком состоянии, что не способна была бы спрятать истинные эмоции за широкой улыбкой. Акира нуждалась в одиночестве.
И Акира его получила.
Спустя два дня.
В небе над прогулочным небом проклятый кокон был замечен не-шаманами. Безымянное проклятие особого ранга. Из-за срочности ситуации были вызваны трое первогодок Оккультного колледжа,
один из них
погиб.
А на тебя действительно можно положиться, Фушигуро! Благодаря тебе мы спасем и людей, и себя.
Мегуми слышит голос Итадори в своей голове. Жизнерадостный, несмотря на опасную ситуацию. Он полностью уверен в Фушигуро, он не боится того, что ждет впереди. Брюнет опускает голову ниже, прикусив губу. Нужно было повернуть назад, нужно было искать дверь. Зачем Мегуми скомандовал идти дальше. Стоило прислушаться к внутреннему чутью. Реши он по-другому, Итадори Юджи был бы жив.
Спустя время Мегуми осознал, что дрожит. Воспоминания вернули то чувство страха, что он испытал, оказавшись лицом к лицу с Проклятием особого ранга. Перед глазами картинка хлынувшей фонтаном крови из оторванной руки Итадори. Которая тут же сменяется вырванным сердцем. Оно все еще отстукивает последние секунды жизни Юджи.
— Страдаешь в одиночестве? — Сатору появляется внезапно, возвышаясь над брюнетом огромной скалой.
— Ответственность за его смерть лежит на мне.
Годжо вздыхает. Ему не надо ничего объяснять — здесь все понятно без слов. Он садится рядом и наклоняется, пытаясь рассмотреть лицо Мегуми. Тот не реагирует, продолжая прожигать взглядом пол.
— Ты бы не справился с Сукуной. Никто бы, кроме меня не справился.
И это не бахвальство, не в случае Сатору Годжо. Просто такова истина — Мегуми не одолеть Короля проклятий, как бы он не хотел спасти Итадори.
— Это не отменяет того факта, что я виноват в его смерти.
Годжо вздохнул. Снова. С Фушигуро всегда так: если тот вбил что-то себе в голову, то так просто оттуда это не вытащить. Сейчас никакие слова мужчины не успокоят шамана, не смогут скинуть груз вины с его плеч. Сатору прищуривается — есть кое-что, что способно вытащить Мегуми из этого омута. Точнее, кое-кто.
— Если хочешь кого-то спасти, то почему бы не начать с одного из близких тебе людей? Вполне возможно, это поможет хоть ненадолго успокоить твою совесть.
Мегуми хмурится, не понимая, к чему клонит сенсей.
— Почему бы тебе не вернуть Кагами, пока с ней не случилось то же, что и с Итадори?
Все эти дни Акира провела в состоянии покойника, не заметившего собственную смерть. Полубодрствовала, полуспала. Одежду не сменяла, оставаясь в теплой пижаме. Задернутые шторы не пропускали солнце. Индикатором для смены суток служила боль. Вечером она усиливалась, ночью становилась невыносимой, а под утро чуть отпускала — Акира забывалась в беспамятстве. И так по бесконечному кругу.
В минуты мнимого облегчения Акира размышляла о минусах жизни и плюсах смерти, привалившись спиной к холодной стене. Пытаясь прийти в себя, безуспешно цеплялась за ускользающее сознание.
Акира мечтала о способности покидать свое тело. Парить бесплотным духом и смотреть, как она корчится в муках с высоты. Это кто-то другой лежит в позе эмбриона, скрючившимися пальцами впившись в одеяло. Кто-то другой сдирает сукровицу на губах, оставляя красные пятна.
Кто-то другой страдает. Не она.
Кагами пластом лежала на кровати, не двигаясь. Телефон еще с того дня валялся на кухне выключенный. Она не знала, сколько прошло времени — час, день, неделя? Все слилось в единое мгновение, сотканное сплошь из страданий. Акира пялится в потолок. В висках отдаются громкие удары, девчонка закусывает губу до крови, пытаясь выкинуть оглушающие звуки из головы. Не помогает.
Акира широко раскрывает глаза, подскакивая на кровати. Это не в ее голове, кто-то стучится в дверь. Проходит вечность, прежде чем ей удается собраться с силами и подойти к выходу. Удары не прекращаются до сих пор.
«Кто-то очень настойчивый», — Кагами хмурится. У отца есть ключи, в двери нет глазка, но она настолько вымотана болью, что инстинкт самосохранения погребен под тяжестью проблем. Может, Акира глубоко внутри желает оборвать этот вечный цикл страданий.
Девушка даже не удивляется, когда видит перед собой Мегуми.
— Итадори Юджи мертв.
— Что?
Когда умер Юджи, Нобара знала его всего две недели. Но даже железная девушка показала свои слезы. Мегуми вздыхает, откинувшись спиной на мягкое кресло.
Неудивительно, почему Акира сейчас плачет с тихой яростью. Фушигуро видит, как тяжело ей дается сдерживать себя и не зареветь в голос. Иногда раздаются резкие всхлипы, после которых она испуганно зажимает рот рукой, продолжая проглатывать истерику.
Кагами не может поверить. В голове крутится «а что если..?». Изменилось бы хоть что-нибудь, если бы она не покинула колледж? Смогла бы спасти Итадори? Акира прикрывает глаза. Нет. Мало того, что она безвольный трус, так еще и шаман из нее никудышный. Никчёмная. Бесполезная. Пустышка.
После того, как первоначальный шок прошел, Акира смогла выслушать рассказ про смерть Итадори и битву в тюрьме. Пустыми глазами Кагами уставилась в стену, все еще до конца не веря. Мегуми бы не стал врать, бесспорно. Но ведь только недавно она и Юджи делали маски для лица, кидались обёртками от конфет, ходили в кино, куда затащила мага блондинка.
— Он не мог умереть, — Акира помотала головой и повторила, вкладывая в слова глубокий смысл. — Он не мог умереть
вот так. От рук Сукуны?! С вырванным сердцем! Он не мог. Итадори Юджи — главный герой, такие не погибают столь абсурдно и бессмысленно.
— Главный герой? — переспросил Мегуми, не уверенный что правильно понял. Или может девчонка на фоне горя впала в шок и не соображает, что говорит.
— Это как в аниме, понимаешь. Есть главный герой, есть второстепенные персонажи. Определенно, Итадори Юджи — главный герой, пока мы с тобой где-то на задворках, чтобы поддерживать его, помогать ему преодолевать трудности, и на фоне нас автор показывает развитие его, как героя. Понимаешь? — волнующе и быстро шептала Акира, не в силах остановить собственный бред.
Мегуми безмолвно пялился. Ну да, точно, поехала. Кагами рвано хмыкнула, без слов читая все, что написано на чужом лице.
— Спасибо, что пришел и лично рассказал. Я ценю это.
Несмотря на собственные переживания, даже будучи полностью погребенной под своими проблемами, Акира видит, насколько тяжело Мегуми. Может, Кагами знала Юджи дольше, но для Фушигуро он был намного ближе. И если она так сильно страдает из-за его смерти, то что происходит с душой Мегуми?
— На самом деле, я пришел не только из-за этого. — Мегуми оценивающе скользит взглядом по девушке. Вроде как успокоилась, можно вести диалог. — Теперь ты угроза номер один. После того, как опасность в лице Юджи слэш Сукуны исчезла, старейшины переключат все внимание на тебя. Тебе нужно вернуться в колледж под опеку Годжо-сенсея.
— О чем ты говоришь? Угроза номер один? — Акира улыбнулась потрескавшимися губами. — Во мне силы кот наплакал. Я бы не смогла навредить, даже если бы захотела. Если это еще одна уловка извращенца, чтобы вернуть меня, то прости за грубость — лучше тебе уйти.
Фушигуро громко вздохнул, не стесняясь выразить, как сильно он устал от чужого упрямства. И, несомненно, глупости.
— Довольно сложно объяснить тебе, насколько прогнила система в магическом сообществе. Единственное, что ты должна уловить, дабы понять общую картину, это то, насколько сильно влияние старейшин на шаманов. Они могут приказать нам, что угодно, и мы не сможем отказаться. Понимаешь? Что угодно. И лишь Годжо-сенсей не поддается их влиянию. Именно благодаря ему Итадори не убили сразу же, как только он проглотил палец. И лишь из-за него ты до сих пор живешь спокойной жизнью.
— Спокойной жизнью? Ты издеваешься, да? — голос Акиры прозвенел натянутой струной. — Ты хоть представляешь, сколько боли я испытала, стоило мне переступить порог колледжа. Да ты своими глазами видел, как я чуть не умерла. И все это «благодаря Годжо-сенсею», — издевательски протянула Кагами, специально используя слова так, чтобы было понятно, что Сатору ей благодарить не за что.
— Акира.
Кагами вздрогнула. Это первый раз, когда брюнет обратился к ней по имени. В колледже все панибратствовали, ограничиваясь фамилиями.
— Просто поверь мне на слово: если бы не Годжо-сенсей, то твои тренировки не были бы столь щадящими. Не берусь утверждать, но вполне возможно, что тебя даже не пустили бы в колледж, а перевели под чей-нибудь надзор, дабы ты случайно не вытягивала чужие проклятые энергии. Если бы не сенсей, к тебе бы не относились так лояльно. С тобой бы обращались, как с ручным Проклятием особого уровня, которое в любой момент ликвидировали, стоило бы тебе выйти из-под их контроля.
Акира замолчала, будучи в шоке от столь резких слов. Она понятия не имела, что ее видят в
таком свете. Оказывается, некоторые Кагами даже за человека не считают.
— Ты тоже так думаешь?
— Что? — Мегуми нахмурился, не понимая.
— Что проще меня ликвидировать, чем помочь?
— Нет.
Акира улыбнулась быстрому ответу. В Мегуми она никогда не сомневалась. Кагами утерла рукавами мокрое лицо, только сейчас осознав, что она сидит такая зареванная перед парнем, к которому испытывает не последние эмоции.
«Надеюсь, сопля в носу не застряла. — Акира отвернулась, — нашла, о чем беспокоиться, дура!».
— У тебя что-то случилось?
Блондинка с непониманием воззрилась на шамана. От его прожигающего взгляда хотелось спрятаться под одеялом, накрывшись с головой.
— Не пойми неправильно, но еще до того, как я сказал тебе про Итадори, ты выглядела, мягко говоря, неважно.
Акира горько улыбнулась. Какая поразительная чуткость с его стороны и способность выбирать слова. «Неважно» — это еще легко сказано. Кагами не видела смысла скрывать что-то. Ей надоело держать в себе, а Фушигуро всегда показывал себя, как прекрасного слушателя.
— Мне больно. Очень больно, и эта боль не прекращается с того момента, как я покинула колледж. Сегодняшней ночью было так невыносимо, что я даже взялась за нож.
Мегуми удивленно раскрывает глаза.
— Но передумала в последний момент. Я настолько трус, что даже не могу покончить жизнь самоубийством, хах.
Фушигуро не переставал таращиться своими красивыми голубыми глазами. Акира сдерживала слезы. Вот и все, она призналась. Оказывается не так сложно, как девушка думала. Ей казалось, что говорить другим о суицидальных мыслях, почти поступках, невыносимо сложно. Но нет, слова соскакивали с губ, а на сердце становилось чуть легче.
— Иди сюда.
— Чего? — Акира удивленно посмотрела на протянутую в ее сторону руку. В который раз она залипла на его красивых длинных пальцах, не осознавая происходящее. Чужая речь доходила с опозданием.
— Я хочу проверить кое-что. Иди ко мне.
Словно под гипнозом Кагами поднялась с кровати и подошла к сидящему в кресле шаману. Мегуми смотрел на нее снизу вверх, продолжая держать руку в воздухе. Акира осторожно прикоснулась к нему дрожащими пальцами, медленно обхватила ладонь. Резкий рывок и девушка оказывается на коленях Мегуми. Фушигуро обхватывает девушку, прижимая к себе.
Акира сдавленно выдыхает, изумленно уставившись в чужую шею. Головная боль отступала волнами, словно вода во время отлива. Мегуми тихо простонал, сильнее сцепив руки на ее спине. Кагами блаженно закатила глаза, не сдерживая расслабленной улыбки.
— Что происходит?
— Никто не может объяснить почему, но так получилось, что только со мной ты можешь делиться поглощенной проклятой энергией. Я для тебя своего рода контейнер, в который ты способна складывать лишнее.
Полностью ошеломленная обрушившимся на нее освобождением, Акира позабыла про чувство стыда, теснее прижимаясь к парню. Кагами обхватила Мегуми бедрами так сильно, словно хотела слиться с ним в единое целое. Фушигуро не препятствовал, сам утопая в эйфории. Про то, как на него действует этот процесс передачи энергии, он решил промолчать.
— А я думала, что мне становится легче из-за Юджи, ха.
Мегуми чувствует улыбку на обнаженной коже. Акира прижалась к его шее губами, вызвав целую стаю мурашек. Несмотря на вопли разума, его руки скользнули на девичью поясницу. Туда, где заканчивалась ткань рубашки.
— О чем ты? — ему стоило многих трудов, чтобы обрести силу над голосом.
— Самая наша первая встреча. В школе, а потом на крыше, когда Сукуна возродился.
— Когда ты отрубилась у меня на руках, — Мегуми согласно кивнул, вспоминая. Длинные пальцы отстукивали рваный ритм на ее пояснице, — неудачно выбрала момент, надо сказать.
— В тот день я впервые почувствовала невыразимое облегчение: не ощущала ни голода, ни боли. Тогда я думала, что это все из-за Итадори, но следовало догадаться, что дело в тебе.
Стоило Акире оказаться в руках Мегуми, как спусковой механизм был приведен в действие.
— И никто не знает, почему именно ты?
— Не-а.
Кагами замолчала, продолжая всеми руками и ногами цепляться за парня. Словно он последний оплот ее спокойствия в этом мире. В принципе, так оно и было.
— Не отпускай меня.
— Не отпущу.
