Сумерки зимы

      Вечерний мороз пронизывал зимний воздух за окном, как будто отражаясь от алмазов сугробов. Камин в соседней комнате трещал, наполняя дом теплом. Мысли мои были какие-то мутные, как бывает под влиянием алкоголя, и мне казалось, я вот-вот провалюсь в сон. Я смотрел вокруг себя, и всё было таким скучным, скучающим, что я задумался о том, как же хорошо будет весной.       Я вновь глянул в окно, и мне захотелось выйти на улицу: что-то всё-таки было необычным, хотя пока что непонятным, и я хотел понять. Вдалеке виднелся лес, густой, тёмный ельник, окружавший деревню. Струйки дыма, медленно масляно тянувшиеся к собратьям-облакам из дымоходов, уходили ввысь, подсвечиваемые последними лучами солнца, и пропадали, растворяясь. Почти безупречно чистое закатное небо отливало голубым, малиновым, розовым, оранжевым, жёлтым. У самого большого дома в конце улицы толпились едва различимые фигурки ребятишек.       Я встал с кресла, скинув на него плед, утеплился, обулся и, открыв дверь, решительно шагнул за порог. Холод зимы с жадностью накинулся на мои голые, пока ещё тёплые щёки, которые тут же залились краской. Не думая даже об этом, я выпустил ртом воздух, чтобы убедиться — на улице действительно минус. Пар быстро рассеялся, и я случайно снова зацепился взглядом за всё больше темнеющее с каждой минутой небо; казалось, ещё буквально каких-то пару секунд и начнут уже появляться блестящие кнопочки звёзд.       Я обошёл дом вокруг, мой нос успел околеть изнутри и перестал что-либо чувствовать, но зато от свежего леденящего с запахом мороза воздуха вместе с моими лёгкими мой разум как будто тоже очистился. Мутное чувство в голове теперь, как бы растаяло и смешалось с остальными, стало привычным и не обращало на себя внимание, словно даже обрело какую-то более чёткую форму и стало похоже на что-то круглое, мягкое, пушистое, но местами колючее.       Я, засмотревшись на пейзаж, остановился у заднего фасада дома, откуда открывалась удивительно сказочная панорама части деревни, прилегающей к лесу. Краем глаза справа от себя я заметил, как кто-то прошмыгнул за угол дома. Это заставило меня напрячься, однако я прошёл за «кем-то», хрустя снегом под ногами. Никого не было. Солнце уже совсем скрылось за горизонтом, но оставались последние его отблески, я старательно вглядывался в сумеречный воздух, но так никого и не увидел. Вдруг мой взор зацепил ласково переливающийся под жёлтым тусклым светом из окна сугроб, словно зазывающий беззаботно плюхнуться в него. Он напомнил мне детство…       Захотелось сесть в салазки и с криком и воплем промчаться по крутой горе вниз, а потом задыхаясь вновь подняться и вновь спуститься с прежним криком. Я вспомнил, как гостил у бабушки и она готовила мой любимый борщ, пекла тёплые, мягкие, такие душистые пирожки, из которых особенно я любил с капустой. Вспомнил, как такими же морозными вечерами, мы с бабушкой, вдвоём забравшись на печку, сидели под одеялом, и она рассказывала мне одну из тех сказок, что она знала, а я спокойно засыпал.       Дунул не очень сильный, но неприятный, промозглый ветер, он подлетел ко мне со спины, словно напевая что-то. Он дунул ещё раз, с большей силой, и откуда-то совсем издалека донёсся едва заметный тепловатый, сырой аромат весны.       Весну я люблю! Стоит только о ней на секунду задуматься, и всё!.. улетаешь в далёкие сладкие грёзы и душа порхает, как будто вселилась в тебя новая, живая.       Я шёл вниз по холму, стараясь не нарушать почти безупречной тишины, не хрустеть снегом; торопиться мне всё равно было некуда. Я шёл, и мне казалось, кто-то следил за мной. Мне в спину снова подул ветер, и я, подняв голову к небу, почувствовал, как сумерки пробирались в мою голову и плавно опускались на всё внутри неё, покрывая плотным туманом.       Зимние вечера бывают очень приятны и по-настоящему волшебными, только окажись в нужном месте в нужное время…