Бег времени. Тысяча семьсот.

«Женщины не умеют ждать, помните об этом». Агата Кристи «Когда тебя предали - это всё равно, что руки сломали. Простить можно, но вот обнять уже не получается». Л.Н.Толстой - Гвен! Гвендолин, это ты? - Гидеон нерешительно двинулся навстречу женской фигуре у окна, словно был не уверен в том, что видит перед собой. Вопрос показался Гвендолин глупым. Но в то же время таким правильным. Ведь она давно перестала понимать, кем является. Отвечать не хотелось, хотелось верить в то, что он всего лишь кошмар. Вот она закроет глаза, и он исчезнет, точно его тут и не было. - Я сплю, это всего лишь сон, нужно просто проснуться... - шептала она, тем временем неуверенно отступая все ближе к камину и все дальше от него. А молодой человек, видя смятение девушки, еще больше испугался. Разве такое поведение нормально? Она не узнала его? Что шепчет? Он осторожно двигался к ней, пока она отступала от него. - Гвен, - ласково произнес он ее имя, словно обращался к душевнобольной, – Гвенни, ты меня узнала? Это я, Гидеон… А девушка все больше отступала шепча что-то, пока не почувствовала, что дальше идти не может, так как в спину упиралась холодная облицовка камина. Кошмар не прекращался, возвращая ее в реальность. Значит, это не сон. Значит, он и вправду здесь. Невообразимо прекрасный и невообразимо... далекий. Год прошел для нее не зря, чтобы без раздумья броситься ему в объятья. Легче сломать все ребра разом. И вместе с этим осознанием, в ней закипал гнев. Зачем он явился сюда? Как посмел посягать на тот песочный замок, который она так долго строила? - Вас сложно не узнать, - Гвендолин присела в поклоне, как и положено перед графами, даже если его титул и был всего лишь очередной ложью, - Гидеон де Виллер. Гидеон рассмеялся. Ничего себе заявление! Да еще с книксеном? Она, наверное, шутит и забавляется. Но, черт возьми, как приятно снова видеть ее! Он чувствовал, что улыбка расползлась по всему его лицу до ушей, в голове звучало только одно слово: - Нашел! Я нашел тебя! – произнес он, переводя дыхание от радости. Ему хотелось петь, плясать, смеяться, а еще заключить ее в объятия. От этой мысли он почувствовал, как в горле пересохло и вспотели ладони. Приказав сдерживать себя, он решил перевести все в шутку. – Я смотрю, из тебя наконец-то сделали истинную леди! Осанка, грация. Даже поклон сделала, не задев ничего! От этих слов гнев в девушке начал закипать сильнее и сильнее. Этот негодяй еще смеет смеяться, словно нашел какую-то игрушку, которую так долго искал - деталь от Lego под диваном, не меньше! Хотелось кричать от безысходности! Все ответы, которые она придумывала ночами, на случай, если он и вправду заявится, забылись все разом! Вот бы врезать ему - единственное желание, оставшееся на этот случай. Но нет, быть истинной Шарлоттой Бенфорд - вот, что ей необходимо - быть холодной и неприступной. - А я смотрю из тебя не вытравили негодяя, - вздохнула она, - Какое разочарование! Увидев в девушке такой знакомый гнев, когда она была похожа на взъерошенную фурию, было усладой для души Гидеона. Этот жар, этот яростный блеск глаз, когда хочется спорить с ней и целовать в губы – всё больше возносило его к небесам радости! Он теперь понимал, почему фанатки рок-музыкантов визжат при виде кумиров. Ему впервые в жизни так же захотелось завизжать и заорать в приступе радости. Но если он сделает это, то Гвен точно его не поймет или убьет, например, каблуком своей туфельки. В ответ на гнев, Гидеон подошел вплотную, наклонившись к ней и заглядывая в разъяренные голубые глаза. Не переставая улыбаться, де Виллер все ближе и ближе наклонялся к ее губам, готовый напомнить ей и себе те мгновения, прошедшие на кузине Софе. Внезапно соседняя дверь открылась, и он услышал разъярённое «Что здесь происходит?». Гидеон обернулся на голос и увидел того, кого несколько минут назад хотел убить – перед ним стоял сам Бенедикт Бенфорд. В какой-то момент сердце закричало от разочарования. Он был так близко, что хотелось продлевать это вечно. Но дверь распахнулась и ее уже не закрыть. Гвендолин в ужасе повернулась в сторону мужа, понимая, какую он только что застал картинку. И ей было стыдно! Ей-богу, ей было стыдно, что ее муж застал ее с этим негодяем в такой момент. Резко оттолкнув от себя Гидеона, она попятилась назад, пока не оказалась рядом с Бенедиктом. До нее начинало доходить, что только что чуть не произошло. Вот так вот просто? Он действительно считал ее настолько глупой? Рассчитывал, что она бросится к нему, забыв обиды, забыв, что он бросил, что оставил гнить в этом веке? - Акт негодяйства от лживого ублюдка (упс!), - прошипела она, у Гвендолин даже не было сил улыбаться. - Это так в твоем стиле, Гидеон, верно? Но мужчина ее не слышал, он напрягся, как лев, готовый броситься на соперника; Де Виллер с вызовом смотрел в глаза графа: изумруд против оникса. Граф быстрым резким шагом подошел к Гидеону: - Извольте объясните, кто вы и что здесь происходит? – на последних словах он кинул взгляд на Гвендолин, в котором Гидеон прочитал … боль? - Позвольте представиться, - Гидеон решил не церемониться и с легким кивком, чеканя и рапортуя, произнес свое имя. - Меня зовут Гидеон де Виллер - последний из круга двенадцати. Я путешественник во времени, как и Гвен, и я пришел сюда, чтобы вернуть ее в 21 век. - Гвен? Кто, к черту, такая Гвен? О чем он говорит, Шарлотта? - в голосе Бенедикта сквозило и непонимание, и злость, смешанная с болью. Что-то в этом голосе приносило ей невыносимую боль, будто ломали ребра, было столь ощутимо, что хотелось кричать. - Бенедикт, успокойся, - хоть и безуспешно, пыталась защититься Гвен. Слова Гидеона ранили сердце. Что за ложь! Ее имя, которое она так бережно хранила в тайне, выдавало ее с головой. И о чем только думает этот идиот? Хранители итак решили, что она слишком хорошо устроилась, хотя должна была умереть в первой же канаве от холода и голода? Решили, что пора утихомирить её? Что ж, они выбрали правильного человека для этой миссии. - Пожалуйста, дай мне минуту, всего лишь минуту, чтобы поговорить с ним. Наедине, - умоляюще произнесла она, понимая, что не может вот так вот ранить мужа, который так часто спасал ее, что ее жизнь и вправду стала принадлежать только ему. - Наедине? – граф отчужденно посмотрел на жену, его взгляд красноречиво говорил о предательстве с ее стороны. «Ему больно, как и мне», - пронеслось в голове Гвен, от этой мысли стало еще невыносимей. Чувство стыда, что она причиняет ему боль, жгло ее, поэтому, не выдержав взгляда мужа, уставилась на свои руки. – Хорошо, я дам вам поговорить наедине. Раз так просишь, жемчужина моя. Бенфорд повернулся к Гидеону, с вызовом и ненавистью посмотрел в глаза соперника, отвечающие ему тем же. Гидеона резануло то, как граф нежно произнес «жемчужина моя». Это его смутило и насторожило: неужели этот напыщенный франт 18 столетия испытывает какие-то чувства к Гвен? Брак по расчету и принуждению не располагает к таким красивым эпитетам в адрес супруги. - С ней будет все в порядке, - после паузы вкрадчиво произнес Гидеон. - Если бы, - тихо прошептала Гвен в ответ. Невыносимо было предавать его, но ей ничего другого не оставалось. Либо так, либо никак, а отправить Гидеона восвояси, не задав ни одного вопроса, она не могла. Бенфорд еще раз окинул взглядом Гидеона, не веря ни единому его слову, но все же направился к выходу - медленно, совершенно не хотя уходить. Его съедало чувство, что если он оставит жену здесь вместе с ним, то потеряет снова. Слишком хорошо помнил те ночи, когда она с болью повторяла проклятое имя этого человека - раз за разом. Едва за Бенедиктом закрылась дверь, как Гвендолин сразу направилась к креслу и бессильно в него упала. Ноги больше не держали ее, так как сильно дрожали, что казалось, будто сам пол ходил ходуном. - Что тебе нужно, Гидеон? - А ты разве не слышала! Я нашел тебя! - он присел на корточки рядом и взял ее руки в свои, чтобы она почувствовала, какой жар от встречи пылает в нем. - Я пришел сказать тебе, что мы нашли тебя и готовимся вернуть домой. - Забрать домой? - дрожащим голосом повторила Гвен. А где теперь ее дом? Там, где есть люди, которые верят в нее или в мире, где о ней забыли, а потом притащились, словно ни в чем не бывало, рассказывая сказки о том, что пришли ее забрать? Не в силах перебороть гнев, она вырвала руки из рук Гидеона. - Искали меня? Когда же ты научишься не лгать, Гидеон? - Лгать? - он неуверенно посмотрел на нее. Что с ней? Причем здесь ложь? Что эти твари наплели за его спиной, как оболгали, что она уличает его во лжи? - Гвендолин, о какой лжи ты сейчас говоришь? - О том, что вы искали меня! Ну, уж нет, второй раз я не куплюсь... - Гвен закрыла глаза, чтобы не видеть его. Эти глаза слишком сильно манили и слишком сильно злили. - Просто уходи, оставьте меня - таков же был первоначальный план. Оставить? Второй раз? Ее слова все больше подтверждали мнение Гидеона, что его оболгали и скорее всего он догадывается кто именно: тот, кто только что вышел из этой комнаты. - Гвен, мы не оставляли тебя, - он говорил с ней так, как говорят с маленькими детьми, которые обижены на взрослых. – Мы искали тебя! Все свое время. Я не давал хранителям расслабиться. Поверь, я им осточертел, как прыщ на заднице. Да я весь Лондон перевернул из-за тебя! Дни считал, часы, минуты, и не сдавался… Господи! Да как ей объяснить, какой он ад прошел, как его мучили сны, в которых она мертва и забыта, как он пошел на уступки и элапсировал к Полу де Виллеру, какие страшные знания из его бумаг знает, как он мучается тем, что не имеет права на ее ответную любовь… Как? - Не сдавался? Дни считал? Что же, весьма прозаично с твоей стороны. А я конечно тут крестиком вышивала, на пианино изредка брынькала, а! - еще один раз заглянула к Аластору на чай, - ухмыльнулась Гвен. Кто в такое поверит? Неужели за чертов год они ни разу не догадались заглянуть в Хроники и найти всего лишь одно слово (одно!): "рубин". - И это пока ты решил, что я "сделала все, чтобы погубить себя". Что же изменилось? Гидеон отметил последние странные слова, почувствовав ,что где-то это было уже или он слышал их. Да ни факт! Эта упрямая ослица, сидящая напротив в куче юбок, обвиняет его в бездействии и лени. - Хорошо! По-твоему я ничего делал, да? А что ты сделала тогда? Год нацарапала в исповедальне? Портрет намалевала? Велики твои дела! А главное, так заметны, что мы, дураки такие, не сразу нашли их! Он взвился, как пружина, и начал ходить из стороны в сторону, не находя себе места от обидных слов. Гидеон так ждал эту встречу, он думал, что она страдает, ждет, что будет рада, в итоге, перед ним сидит обиженная девчонка и капризничает, что, понимаете ли, они слишком мало усердия вложили на ее поиски! - О, конечно! Не велики дела! А что я должна была сделать? Отправить смс? Спасти Англию от Франции? Быть может сгореть на костре, как еретичка? - Гвендолин тоже вскочила на ноги, подгоняемая гневом. - Что мне нужно было сделать? Ну же, Гидеон, удиви меня! У нее гудела голова, хотелось забыть все на свете, проснуться, да даже испытать все те ужасы заточения, лишь бы больше не спорить с ним. Слезы покатились по щекам непроизвольно, слишком больно было слушать его придуманные речи. Целый год! Год! А он приходит сюда и обвиняет ее, что она ничего не сделала. Пожалуй, и вправду нужно было сгореть на костре в первые же дни. Если бы Гвендолин влепила ему пощечину, то результат был бы тот же для парня. Гидеон почувствовал себя подавленным и отрезвленным. В конце концов, на что они тратят драгоценные минуты? Стоят и выясняют кому хуже. Он, наконец, впервые посмотрел на Гвендолин внимательным взглядом: она изменилась – похудела, бледнее, чем он помнит ее, стала грациознее и взрослее, и во всем ее облике сквозила печаль, обычно так не выглядят счастливые, замужние женщины. - Прости,- тихо произнес де Виллер. – Они ведь за тобой следили, да? Даже, если не хотелось, но извинение на секунду утихомирило шторм внутри нее. - Хранители? Кучка проходимцев, которые даже не верят, что я Рубин, - Гвен опустила взгляд и поняла, что сжала юбку платья настолько сильно, что побелели костяшки. Она тут же отпустила ткань, - Они решили, что я шпион Аластера, а потом и в этом разуверились. Это заняло изрядное количество времени. - Расскажешь, что было с тобой?- внезапно в голове Гидеона прозвучал голос леди Тилни: «морщины она вам не простит». Он судорожно сглотнул и задал наконец-то правильный вопрос для путешественника. – Сколько ты уже здесь? Гвен даже ухмыльнулась, настолько забавен был вопрос. Сколько она уже здесь? Они даже не потрудились узнать, сколько времени прошло, прежде, чем отправлять его к ней в прошлое. - Понадобится больше трех часов, чтобы рассказать все то, что со мной произошло. Но полагаю, ты можешь поздравить меня с семнадцатилетием, - а ведь о своем даре она узнала как раз в свой день рождения - ей только исполнилось шестнадцать. Эта дата кажется уже такой далекой. - Год не прошел для меня зря. - Как год? – от шока у него даже дыхание перехватило. Ощущение было такое, будто без предупреждения врезали под дых.- У нас на поиски потрачено было лишь месяц и 25 дней… - Пожалуй, ты должен лучше меня знать, почему все произошло именно так. Но информация была слишком нежданной. Только два месяца. В ее мире прошло только два месяца, в то время как она провела год своей жизни вырванная из реальности. Гидеон был в смятении: в его голове не укладывалось, что в его полтора месяца вместился целый год жизни Гвен… Он начал свое объяснение, как в бреду, он даже почувствовал, как холодный пот выступил на лбу… А может, это уже последствия чрезмерно долгого пребывания в прошлом? - Мы… Я. Нет, не так… Когда ты исчезла и не появилась, то Фальк поднял всех на уши. Полиция обыскивала Лондон, диггеры шныряли по канализации, историки поднимали архивы. В Хрониках не было не единого упоминания, что где-то появилась ты. Тебя словно вычеркнули из истории! – он ходил взад и вперед, с трудом подыскивая слова. - Мы никак не могли понять, где тебя искать и, главное, как. Они, то бишь хранители, выписали даты , где упоминалась любая девушка или женщина в Темпле, и я должен был проверять их… Пока идею не подала Лесли, что ты оставила бы знак, - Гидеон остановился и посмотрел в ее голубые пронзительные глаза, которые внимательно следили за ним. – Я тогда вспомнил об исповедальне. Мы с Лесли всю ее обшарили, там мы нашли дату… Часть даты. Тысяча с семьсот… Я знал, что это ты. Как бы меня не уговаривали, я знал, что это ты. Он умоляюще смотрел в любимые глаза, в этот момент почувствовал сильную усталость. Де Виллеру захотелось, чтобы все, что прошел, все эти мытарства - оказались просто длинным сном, кошмаром. Так хотелось проснуться, так хотелось забыться… - А дальше? Дальше нашли портрет Гейнсборо, по нему и определились с датой элапсации. И вот я тут... – он решил умять конец истории: он никогда не скажет, что она умрет или умерла, или уже мертва. У путешественников во времени всегда были проблемы с глаголами. Гвендолин заметила, как на последнем предложении Гидеон замялся, но ей слишком осточертели допросы. Она слушала его внимательно и с каждой секундой понимала, что многое из того, что он говорил - вполне вязалось с развитием событий в ее жизни. - Вполне вероятно, что они вычеркнули меня из Хроник, так как перестали думать, что я - Рубин. Хотя Гвен не особо в это верилось - слишком яростно Сен-Жермен относился ко всему, что происходило во времени. - Что насчет исповедальни..., Лесли всегда была нашим мозговым центром. Хотела бы, чтобы она была здесь, со мной... Но Лесли осталась в прошлом - в ее будущем. - А вот портрет я даже еще не видела, - Гвен рассмеялась, хотя по щекам все еще катились слезы. Эмоции зашкаливали с дикой силой. И Гвендолин хотелось простить Гидеона. Так хотелось! Вот только упрямое сердце не желало прощать. И черт ногу сломал бы в том, почему. Он врал ей на каждом шагу. Он понимал, что она не выжила бы в этом веке. Гидеон сделал шаг к ней в желании обнять и приласкать, но подумал - это будет лишним. Он уже боялся своей любимой незнакомки. Поэтому решив ее приободрить, перешел к главному: - Гвен, мы нашли причину неполадки. Суть в том, что в рубине какая-то трещина, поэтому тебя выбросило не запланировано … сюда и держит здесь. Стоит заменить рубин, как ты вернешься обратно домой, по истечении трех часов. Дубликат камня практически готов, будет ровно через несколько дней, но для тебя это может быть часы – теперь мы знаем дату! Нам с тобой стоит обсудить только, когда и где элапсировать тебе, чтобы не пострадать: с 18 века много, что поменялось. Сама знаешь… - Домой? С тобой? Сердце девушки заполняло невероятное тепло, хотелось смеяться, летать, танцевать. Хотелось кинуться в объятья парню и расцеловать его! Она наконец-то сможет вернуться домой! И пусть она никогда не сможет смотреть Гидеону в глаза – она будет любить его так тихо, насколько будет способна. За год уверенность в том, что сердце не всегда может принадлежать только тебе – стала ее маяком. Бенедикт научил слишком многому. Бенедикт… Имя тут же врезалось в стену, отдаваясь болью в сердце. Если она никогда не смогла бы полюбить своего супруга так же сильно, как Гидеона, которого продолжала любить, не смотря ни на что, еще никогда не значило, что могла бросить его вот так вот. С того момента, когда она отправилась в будущее, совершенно неожиданно, даже не попрощавшись, прошло очень много времени и это время заполнилось слишком многими событиями. Теперь все не могло быть так просто. Ох, если бы этот зеленоглазый демон никогда не врал, что любил. Если бы он просто никогда не отпускал ее руки – все было бы по-другому! Ей бы не пришлось выбирать. - Так скоро? Я не могу… Так много надо сделать… Гидеон видел, как зажглись ее глаза, как заиграла жизнь в ней, как улыбка проскользнула на ее бледном лице, но через секунду все потухло. Словно в ней выключили этот божественный свет. После чего она замямлила и замялась. Да что с ней такое? Неужели она не хочет?... Или не может из-за страха? Он подошел к ней близко-близко, видя, как распахнулись ее глаза от удивления, нагнулся, словно хотел поцеловать в щеку, и прошептал: - Не бойся ничего! Они не посмеют тебя обидеть больше. Если ты боишься возвращаться из-за страха, просто скажи мне время и дату, тогда я подготовлю все для побега. Украду тебя у них, а после чего мы с тобой вернемся домой… Его слова лишь сбили Гвен с толку. Он был так близко! Нужно лишь чуть податься вперед и вновь почувствовать себя счастливой – вспомнить, каков на вкус его поцелуй. И то, что он говорил… Как это должно было вязаться с тем, что произошло год назад? Год назад! Только сейчас она поняла, что обида прошла, осталось лишь смирение со всей своей судьбой. Он тут! Она не видела его целый год, лишь в кошмарах. Это похоже на чудо, в которое сложно поверить. Больше не пытаясь оттолкнуть его, она лишь удивленно смотрела на него, совершенно не понимая на самом деле, что он говорил. - Почему ты все время твердишь мне о том, что я чего-то боюсь? Боже, как же сложно отвести взгляд от его губ. Соберись, Гвендолин! - И зачем мне бежать? От кого? Гидеон продолжал стоять так близко, ему нравилось вдыхать ее аромат духов и тела, который напомнил то ведение в коридоре Темпла. Нужно будет спросить, не снился ли он? Помнит ли она поцелуи на софе с зеленой обивкой? А главное, хочет она его еще или нет? Он, да… От близости к ее губам, Гидеон чувствовал непреодолимое желание поцеловать их. Эти алые, сладкие губы, такие некогда алчущие, жадные к его губам. Гидеон чувствовал жар и непреодолимое желание. Его тянуло все ближе к ней, как к магниту. Он практически поцеловал ее: - Как от кого? От них… от всех… от мужа. Гвендолин словно пронзило пламя, ее тело горело так, чтобы невыносимо было дышать. Его губы так близко, моменты из 1956 словно никогда не прекращались. Еще чуть-чуть, всего секунда. Секунда, которую испортило всего лишь одно слово. - От Бенедикта? – она усмехнулась, чуть отстранившись от него, - Вот кого тут стоит спасать от него, так это тебя. Я бы сказала, что это тебе пора прятать шпагу в подштанники, и бежать от моего мужа, что есть силы. Нет! Она невозможная! Волна злости от испорченного момента прошла сквозь тело Гидеона. Он понадеялся, что Гвендолин слышала, как заскрежетали его зубы от разочарования. Парень отошел от нее, пытаясь прийти в чувство, хотя бы похожее на спокойствие. Несколько раз вдохнув и выдохнув, он пришел к выводу, что даже хорошо, что она остановила его, иначе неизвестно куда бы это завело. К тому же время… Время нещадно утекает. Достав мобильник из кармана, Гидеон понял, что ему осталось всего каких-то пять минут. - У меня пять минут до возвращения, - обратился он к Гвен. – Ну, так что? Что скажешь мне? То, что время утекало напугало Гвендолин до невозможности. А что, если он больше не придет? Он же не может снова бросить ее здесь? - Ты придешь снова? - Конечно, приду! «Что за странный вопрос?» - подумалось Гидеону. - Замечательно, - улыбнулась в ответ Гвендолин, - Тогда тебе стоит прийти на суаре, он будет проходить здесь. В общем... - слова так и терялись в пропасти времени. Что говорят, когда не хотят, чтобы человек уходил? - А когда будет суаре? - Кажется, уже завтра. Для меня. - Во сколько? - В шесть. - Хорошо, буду обязательно, - он замялся потому что уходить не хотелось, но надо... Гидеон внезапно улыбнулся своей мысли и произнес: - А ты изменилась. Стала красивее, грациозней, наверное, танцевать научилась - уже даже не боишься за целостность ваз в помещении. - Не поверишь, даже крестиком научилась вышивать, - на его выпад про вазы она лишь закатила глаза. - А ты все такой же невообразимо наглый... и слишком красивый. От неожиданного ее признания его брови взмыли вверх, но он улыбался, как мальчишка… как влюбленный мальчишка. Гидеон решил не отвечать на комплимент, а отвесил поклон, как для монаршей особы. - Передай графу Бенфорду мои извинения, что не могу попрощаться. Я исчезаю в прямом смысле слова, - ухмыльнулся он. - О, не думаю, что он тебя простит, - улыбнулась она в ответ, - Прощайте, граф Гидеон де Велидер. - Нет, до завтра, - прошептал он и исчез яркой вспышкой в воздухе. Иллюстрация к главе: http://radikall.com/images/2014/02/05/di0za.png