Бег времени. Тысяча семьсот.

Проси у Бога вечной жизни с тем, кого ты любишь, в награду за верность ему в нашей кратной земной жизни. Жорж Санд. Графиня Рудольштадт Я проснулась от того, что что-то больно врезалось мне в щеку. Как оказалось, я уснула вместе с конвертом в руках, и его жесткий угол теперь царапал кожу. Тяжело вздохнув, я встала с кровати и первым делом тут же открыла дверь в спальню. Бенедикт был там. Спал, прислонившись к стене рядом с дверью, на каком-то смятом под ним покрывале. Его длинные черные волосы разметались по лицу, а разорванная рубашка обнажала кожу, покрытую глубокими порезами от шпаги. Его лицо было напряжено – он что-то беспрерывно говорил во сне, кого-то обвинял, перебивал, оскорблял. Мне хорошо был знакомо это выражение. Не в силах выдержать это зрелище, вновь закрыла дверь и вернулась в кровать, надеясь, что сон вновь станет мне спасительным кругом. Так и оказалось. Я вновь уснула и проснулась уже в обед от дикого грохота откуда-то из гостиной. Первое, что я увидела, едва войдя туда и на ходу протирая глаза - это отчаянно нервничающую служанку, которая очень осторожно промывала раны Бенедикта. Она постоянно вздрагивала, когда он морщился от боли, и, кажется, невыносимо ожидала момента, когда смогла бы спрятаться под подушкой и перевести дух, чтобы потом во всех красках пересказать свое утро другим девушкам и наслаждаться их завистью. Ведь в нужный момент рядом оказались вовсе не они. Пройдя мимо них, даже не взглянув на их действия, я тут же направилась на улицу, чтобы избавиться от невыносимого чувства какой-то глупой утраты. Что я, в сущности, потеряла? Разве что рассудок. - Шарлотта. Я тут же обернулась. Бенедикт стоял на крыльце, надевая на себя новую и чистую рубашку, и смотрел на меня весьма равнодушно. Словно это я что-то сломала. Словно я была во всем виновата! Это пробуждало во мне невероятную злость. Хотелось кричать. Хотелось ломать все вокруг, только заглушить это странное чувство внутри. Страх, злость и доля отвращения – микс из ядовитых ягод. Но я просто смотрела на него, сама не зная, чего ждать. Почему мне хотелось просить прощения? Откуда это взялось во мне? - Мы уезжаем, - просто сказал он. Всего-то! «Просто уезжаем». - Куда? Он смотрел на меня как на врага. Похоже, я потеряла всякое доверие. Не то, чтобы меня это удивляло. Хотя, наверное, должно было. - В Манор-Хаус. Сегодня. - То есть, ты просто ставишь меня перед фактом, - я даже не спрашивала, как и он. Просто смотрела на него, не удивленная таким поворотом событий. Да, как человек, который вырос в совершенно других условиях, я должна была возмутиться. Кем он был, чтобы решать, что я должна делать, а что нет? Я собиралась вернуться домой! Да, таково было мое решение, после всего увиденного. И там, по возвращению, собиралась начать новую жизнь. А теперь он хотел решить мою судьбу за меня. Потому что именно так он был воспитан в этом веке, потому что это заложено глубоко в его философии жизни. Добро пожаловать в ад, Гвендолин Шеферд. - Сегодня, - повторил он и скрылся в доме, не дав мне ни единого шанса сказать что-то против. Уже через несколько часов мы неслись по заснеженной дороге в сторону поместья. Пейзаж не менялся, и голова начинала плавиться от яркого белого света. Уснуть я не могла из-за жуткой тряски и холода, проникающего внутрь кареты. Оставалось лишь довольствоваться тишиной, которую хотелось разрушить. Не в моих привычках было – молчать и повиноваться, кому бы то ни было. - Бенедикт, ты же понимаешь, что это не поможет, - я взглянула в его сторону, желая, чтобы и он повернулся в мою. Но вместо этого, он продолжал смотреть в окно. Как обиженная девочка, ей-богу! Конечно, проще же не разговаривать, чем признавать, что все это не только чья-то там вина – это и твоя ошибка. К тому же, что становится интереснее в такие моменты, как не заснеженные поля, пугающие своим однообразием? - Бенедикт! – повторила я уже требовательнее. Наконец-то, он повернулся. И хотя ожидала, что его взгляд будет полон ненависти, он смотрел на меня как-то растерянно. Как маленький котенок, который пытается придумать, как ему вылезти из глубокого колодца, когда никто так и не пришел на твой визг. Такой маленький, но отчаянно храбрый котенок. И, кажется, я стала тем самым колодцем. - Я просто хочу провести последние дни с тобой, вдали от того дома, - ответил он, глядя то ли на меня, то ли сквозь. Ау! Я тут серьезные темы с тобой веду! - Последние дни? Звучит так, словно Нострадамус был прав, и завтра сюда грохнется огромный метеорит. Предсказываю! – рассмеялась я, хотя момент совершенно не подходящий. Кажется, у меня начиналась истерика, которая не успела меня догнать вчера. Я быстро бегаю, черт возьми. Так, Гвендолин, успокойся, ты начинаешь нести пургу. - Клянусь богом, иногда я совершенно не понимаю, о чем ты говоришь! Выражение его лица ни на секунду не изменилось. Все еще потерянное, словно и не было возможности его найти. - Я пытаюсь поговорить о нас, - я взмахнула руками, что не очень хорошо получилось в маленьком пространстве кареты. Кажется, однажды я уже начинала такой разговор. Вот только он был слишком пьян для того, чтобы выслушать меня, - Потому что в прошлый раз мне пришлось наблюдать за пьяной потасовкой. - Мне стоило бы убить его в настоящей драке, - его тон переменился – теперь в нем скользил немой гнев. - Да. Пожалуй, вам стоило драться по-настоящему. Это хотя бы выглядело не так убого и смешно! - Что ты подразумеваешь под этим? - То, что это было похоже на склоку двух пятилеток, которые дерутся за найденную на полу сладость! - Я не собираюсь извиняться за то, что дрался с ним! Не в силах выдержать гнева, я отвернулась к окну и уставилась на уносящееся прочь единообразие пейзажа. Пожалуй, теперь, после года в таком напряжении, где каждая секунда грозилась взорваться и превратиться в черную дыру, я могла похвастаться самой стальной стрессоустойчивостью. Понимая, что ничего не добьюсь очередной ссорой, я старалась дышать ровно, но в голове то и дело всплывал образ Гидеона, целующего меня прежде, чем исчезнуть во времени. Фантом вкуса сигарет и виски приводил лишь к тошноте. - Скажи честно, Шарлотта, что происходит между вами? Ты ненавидела его, но вот он снова здесь – и где же вся ненависть? – спросил Бенедикт. Я знаю, что это не попытка снова вывести меня из себя – это попытка понять происходящее. Боже, я знаю его как облупленного. Он стал моей семьей – так неожиданно. Так привычно. - Я не ненавидела его, - ответила я. Осознание этого пришло ко мне в тот же день, когда он впервые появился в 1758. Я никогда не смогла бы его ненавидеть – это было эхо той пустоты от предательства. Это было мое глупое марципановое сердце, как сказала Лесли. Сердце, которое не разбилось от удара, но лишь смялось. - Я любила его, а он лишь играл, потому что именно это ему посоветовал Сен-Жермен: влюбить меня в себя, чтобы мною можно было управлять. Я узнала это за день до исчезновения из 2011-ого, - это словно возвращаться в начало фильма, сюжет которого ты уже прекрасно знаешь. - Я просто любила его… и не должна была рассчитывать на ответные чувства. Бенедикт молчал, явно ожидая продолжения. Но у меня не было спасительной лжи ни в рукаве, ни в кармане, ни за душой, поэтому я замолчала тоже, оставляя единственным звуком – шум колес кареты и иногда крики кучера, подгонявшего лошадей. - Как бы то ни было, я хочу вернуться в свое время не из-за него. А потому что это - не мой мир. Я долго старалась быть пай-девочкой, что для меня, поверь, великое достижение, равносильное строительству Вавилонской башни. Там моя семья. - И кто я такой в этом решении, чтобы его менять… - почти неслышно сказал Бенедикт и вновь повернулся в сторону окна. Остаток дороги я провела во сне – так, по крайней мере, было легче справиться с неизвестностью. Клином выбивала клин. Вот только даже сны подняли революцию гормонов. Мне снилось, что я стою посреди рынка в одной ночной сорочке, совершенно не понимая, как же я здесь оказалась в таком виде. Но факт оставался фактом. Прямо напротив меня разразилась целая драма – около прилавка стояли Фальк де Виллер и Сен-Жермен в платьях, напоминающих мне наряды мадам Деверо, и во весь голос орали: - Два по цене одного! Не упустите такого шанса! Только сегодня два по цене одного! Рядом с ними на двух деревянных коробах стояли Гидеон и Бенедикт, счастливо улыбаясь, махая толпе, посылая воздушные поцелуи, и лишь изредка бросавшие короткие злобные взгляды друг на друга. Я тут же кинулась в их сторону, но не успела сделать и трех шагов, как поскользнулась и упала прямо в грязь. И пока я поднималась, со всех сторон набежала толпа абсолютно рыжих девиц, выкрикивающих имена парней. Все они подозрительно были похожи на мою кузину Шарлотту. Где-то все еще орали Фальк и Сен-Жермен, но я их уже не видела. Лишь спустя пару ударов локтем в бок, я смогла оказаться рядом, причем еще и зажатая между огромными юбками рыжих девиц. - Я беру! – заорала я, как ненормальная вместе с Шарлоттами. - Выбирайте одного! – прогнусавил Сен-Жермен, - Или идите на плаху! - Но вы же сказали: «Два по цене одного», - тут же запротестовала я. - Не было такого! Смеешь сомневаться в наших словах, взбалмошная девчонка? – в ответ заорал Фальк. - Но вы же сказали! Что ж, Гвендолины так просто не сдаются. - У тебя и на одного благородства не хватит! Выбирай кого-то или умри! Затянутые в разговор, мы и не заметили, как Гидеон и Бенедикт уже слетели с коробов и кидались друг на друга со световыми мечами из «Звездных войн». Когда мечи отлетели в сторону, парни попытались расцарапать друг другу лицо. - Не Рубин, а наказание! – кричал Фальк, все сильнее начиная напоминать мне мадам Деверо с ее инструкциями по эксплуатации чайного сервиза. - Казнить ее! – истерично поддакивал ему Сен-Жермен, то и дело, тыча в меня пальцем и пытаясь глазами найти то, чем можно было бы на меня замахнуться. - Выбирай одного! – присоединились к ним Гидеон и Бенедикт, даже не отрываясь от драки. - Но «два по цене двух», - крикнула я… И вынырнула из сна, понимая, что все еще еду в карете до Манор-Хауса, уже маячившего на горизонте. Когда мы приехали, Бенедикт тут же скрылся в глубине дома, от того большую часть времени, я его даже не видела. Он сидел то в библиотеке, то в кабинете и не подпускал меня туда ни на шаг, взяв с Джорджа (что за верный слуга!) клятву, что меня не пропустят. И лишь под вечер, он начал ходить за мной попятам, стараясь разговаривать на отдаленные от «будущего» темы. И я всячески его в этом поддерживала. - Все слуги явно уверены в том, что ты скоро меня убьешь, - усмехнулась, в очередной раз наблюдая, как одна из девушек уже пятый раз протирает зеркало напротив нас, уже и без того сияющее словно хрусталь. Скоро дыры появятся от ее стараний. Девушка то и дело бросала на нас заинтересованные взгляды, но тут же смущенно отводила глаза, явно не ожидая того, что я за ней наблюдаю. В пятый раз! У нее что, память как у рыбки – один круг и новая жизнь? -Я подумаю над этим. Если найду причину, - усмехнулся в ответ Бенедикт, который явно не замечал бесплодные попытки слуг узнать что-то новенькое, чтобы стать ценным распространителем слухов о своих господах. - Серьезно! Причин, я думаю, предостаточно. Да взять хотя бы частые появления в этом времени Гидеона. - Не знаю ни одной. И не стоит меня просвещать, жемчужина, - просто ответил Бенедикт, явно наслаждаясь этим разговором. В проеме показалась экономка и тут же скрылась вместе с шумом, который она издавала, когда тряпкой пыталась выгнать всех скопившихся вокруг «любопытных». Правда, даже она не могла сотворить чудо и заставить весь дом замолкнуть. Почему-то в голову мне пришло, что все эти люди совершенно распоясались, что «пряник» должен, в конце концов, закончиться и перейти в «кнут». И это для человека демократии и абсолютной человеческой свободы! Прекрасно, теперь я точно вжилась в свою роль благородной леди. «Дикарка» внезапно ушла в леса. - Устроим им представление? Пусть наши дорогие друзья, что так любят собирать слухи, умрут от радости! – воскликнула я, вскакивая на ноги. Абсолютно дикая идея заполнила весь мой разум – совершено ни к чему. Глупое занятие. Но кто мы, если не вечные дети? Неумно называть себя стариком в 17 и вести себя так, словно все уже позади. - Что ты задумала? - Пусть считают, что все так и есть. Пусть пугаются, ведь знают, что за ссорами следует. Как же глубоко будет их разочарование! – я напустила на себя абсолютно грозный вид, и теперь старалась смотреть на Бенедикта, изображая злость, спиной чувствуя, как стало тихо после моего крика. - Разочарование? Да что вы знаете о разочаровании, падшая? – спокойным и безразличным тоном ответил мой муж, даже не отрываясь от книги. Лишь уголки его губ выдавали эту странную игру. - Еще не упала ниже вас, мой лорд. Я повела плечами, всем своим видом показывая, что плевать я хотела на его слова. - Женщина! Да вы распутнее меня! И как у меня только хватило ума на Вас жениться? – Бенедикт демонстративно покачал головой и отложил книгу в сторону, пока я стояла как вкопанная, стараясь не рассмеяться в голос от этой глупой и совершенно детской затеи, которая явно ни к чему хорошему бы не привела. Но эти дни были такими тяжелыми, чтобы их вынести, что нам просто было необходимо хоть как-то расслабиться. - Ну, вот ума и не хватило, чтобы не жениться! Вставая с софы, Бенедикт случайно задел чашку с чаем и та разбилась о плитку так громко, что диву можно даться, откуда в такой маленькой изящной вещи было столько шума. Это расточительно, но слуги за спиной тут же зашушукались, прячась по углам. - У меня это даже в голове не укладывается! - Конечно! Где укладываться, когда голова маленькая?! В конце концов, мы устроили веселое представление. Кричали друг на друга как безумные и, наверное, теперь прослыли самой ненормальной парой на всем белом свете. Но зато мы смеялись как дети, когда закрывали дверь спальни, оставляя позади не на шутку испуганных слуг, явно думающих, что мы могли разгромить весь дом. - Наивные… - прошептал Бенедикт мне в ухо и его горячее дыхание тут же вызвало во мне кучу эмоций. И, сама себе не подчиняясь, я прижалась к нему всем телом, заключая его в объятия. И это не смотря на всю злость и ненависть, что все еще грызли меня изнутри – ночная выходка навсегда останется самым нелепым пятном моей жизни. - Шарлотта, - взволнованно сказал он, но его руки в ответ обвили мою талию, еще больше разогревая воздух вокруг нас. Я же не желала ничего говорить – все, что мне было нужно – это секунда полной жизни – мне так хотелось вдохнуть ее всей грудью, заполнить ею легкие до отказа. Поэтому я просто прижалась губами к его губам. Он ответил не сразу, но вскоре уже я была прижата к стене, пока он яростно, словно от этого зависела вся его жизнь, целовал меня в шею, спускаясь все ниже, обводя языком ключицы, завораживая своим танцем. Его губы оставляли ожоги, но ожоги сладостные – я загоралась словно спичка. Отпустив ярость, потянула его на кровать, на ходу стягивая с него рубашку. - Шарлотта, - начал он, но я остановила его прежде, чем что-либо испортил. - Ох, замолчи и просто поцелуй меня. И это было явным открытым приглашением. Через мгновение умелые руки Бенедикта уже расшнуровывали корсет и стягивали с меня все элементы платья, оставляя голую кожу касаться ветра, гуляющего по комнате. - Ты такая красивая, - прошептал он, притягивая меня к себе и продолжая целовать со всем пылом и огнем, что горел в нем так же, как и во мне. И это уже не было «поцелуем, который шепчут» - это был крик о помощи, такой мощный, что его мог бы услышать весь мир. Его руки блуждали по моему телу, уже изученному им, но столь же любимому, как и прежде. И я отвечала тем же, чувствуя, как напрягаются его мышцы под моими пальцами, как он вздрагивает и стонет мне в ухо, на секунду останавливаясь, а затем продолжая целовать мою шею. Это было деяние любви, откровение и обнажение чувств и эмоций. Страсть оживала с помощью наших тел и возносила нас, то в небеса, то в ад. С каждым толчком, с каждым его движением - я чувствовала, что живу. Что эта жизнь никогда не закончится. Любовь прекрасна вне зависимости от времени и обстоятельств. Это блаженное ощущение заполняло меня абсолютно всю. Словно во мне взрывался рай. Тело содрогалось в конвульсиях, оставляя лишь блаженство. Спокойствие. Даже не смотря на безутешно колотящееся сердце. Бенедикт все еще тяжело дышал мне в лицо, не в силах придти в себя, так же как и я. Его черные глаза горели безумством и счастьем, и я улыбнулась, насколько могла совладать с собой. Как я смела думать, что когда-то могу позабыть этого мужчину? Что смогу вернуться в 21 век и сделать вид, что ничего этого никогда не существовало? Разве смогла бы я, после всего пережитого, довольствоваться ролью друга человека, которого любила – стоять рядом с Гидеоном и знать, что есть вещи прекраснее, чем поцелуи? Смогла бы заставить себя жить без Бенедикта, оставляя его в прошлом? Ни за что. Никогда. Мы заснули счастливыми. И, пожалуй, если бы не судьба, такими бы и проснулись. Но этого не случилось. Все это стало искрой и завалило нас пеплом. Я проснулась от грохота. Опять. Мы с «грохотом», похоже, стали закадычными друзьями. Надев тапочки, накинув на себя ночное платье и мимолетно глянув на безмятежного Бенедикта, я двинулась к гостиной. Позже, я еще не раз думала над своими действиями. Думала о том, что бы случилось, будь я более ответственной. Или, если бы я не услышала шума и дальше спала в объятиях мужа, что было бы тогда? Если бы я разбудила его или хотя бы подумала, что это могут быть бандиты. Просто на секунду остановилась у двери и поразмыслила о последствиях своих уверенных шагов. Все было бы тогда по-другому? Все сложилось бы хуже или все-таки лучше? Глупые и бесполезные вопросы. Ответа на них я никогда не найду. Потому что все шло само по себе. Потому что я уже сделала все эти шаги. В гостиной было тихо, но не успела я развернуться и уйти, надеясь, что шум вызвала какая-нибудь кошка или служанка, как кто-то тут же схватил меня за шиворот и, зажав рукой рот, с трудом потащил в сторону входной двери. - Миледи, успокойтесь, или они услышат, - знакомый голос тут же заставил мое тело непроизвольно перестать бороться. Я следовала за ней, как и раньше, в любом случае, когда бы она ни пожелала. Мы уже оказались на улице, когда смогла увидеть лицо мадам Деверо. Теперь она уже не была похожа на ту чопорную леди, которую я видела недели две назад. Она то и дело оглядывалась по сторонам, но я пристально рассматривала ее. Всегда идеальная прическа теперь была похожа на воронье гнездо, собранное в некое подобие пучка. Ее платье, идеальное в моей памяти, было помято и порвано. На лице красовались царапины и синяки, на лбу красовался все еще кровоточащий глубокий порез. Она дрожала от холода, а я от невыносимой неизвестности и страха. - Что с вами случилось? Пойдемте в дом, мы должны обработать ваши раны! – прошептала я, протягивая в ее сторону руку, но она отмахнулась от меня, как всегда. - Уже поздно! Я здесь, что помочь тебе, девочка моя. - Помочь мне? Что происходит? Почему вы так выглядите? Я думала, вы с отцом, - она протянула ко мне руки, но я сделала шаг назад, чтобы вновь не оказаться в ее хватке. Тогда я еще не знала, даже не догадывалась, что теряю драгоценное время. Я бы не стояла на месте ни секунды, если бы знала, чему свидетелем стану. - Вам не сказали? – испуганно пискнула она, зажимая рот рукой, - Они скрыли от вас… Я помотала головой, уже не понимая, что же должна делать. - Не сказали что? - Нет времени, миледи! Вы должны бежать! Они вот-вот будут здесь! – она начала толкать меня в сторону леса, но я упиралась ногами в землю, не желая подчиняться столь слепым приказам. Я все еще не понимала. - Я не сдвинусь с места, пока вы мне все не объясните! - закричала я, пока Деверо все дальше умудрялась уводить меня от поместья. Мы были уже достаточно далеко, когда раздался невероятный грохот. Словно земля разверзлась, оставляя меня в пустоте. Я упала вперед, застигнутая врасплох. И когда приподнялась и смогла обернуться, увидела пылающую часть дома с выбитыми окнами. Огонь распространялся наверх, захватывая все большую часть здания. Вдалеке мелькали чьи-то силуэты – это наездники продолжали палить по дому и выбегающим из здания уцелевшим слугам. Крик застрял где-то в горле. Нет. Пожалуй, я просто не заметила, как заорала. Все звуки слились в один пищащий шум в моей голове. Сердце раскалывалось на части – я раскалывалась на части вместе с ним. И если я когда-то знала, как жить. Сегодня я поняла, что такое умирать. Иллюстрации к главе: http://radikall.com/images/2014/03/20/0FGxY.png http://radikall.com/images/2014/03/20/pkaTy.jpg