Дикарка

Ноябрь. — Ну, маленькая, чего же скулишь? Хорошо ведь шли! Ай, да беги, беги! — хриплым голосом произнёс Конрад, развернув на полу кожаную куртку, чтобы освободить тёплый белый комочек. Маленькая волчица, только почувствовав свободу, стала метаться по углам и забилась за диван, поджав хвост и уши. — Напугалась, маленькая. Ничего, грейся. Позади беда твоя. Старик сильнее протопил печь и принялся за готовку. Придётся обойтись без стейка за завтрашним обедом. Запах мясного бульона явно вызвал интерес у малышки, застав покинуть укрытие. — Давай, прекращай! Стар я, чтобы в прятки играть. Сама ведь голодная небось? — с тёплой улыбкой проговорил волк и поставил на пол тарелку с варёным мясом, уже разорванным на волокна. Какие-то минуты мелкая ещё сидела, глядя на старшего, шевелила ушками в такт потрескиваний из печки, а есть-то хочется. Или же проницательный взгляд Конрада убедил сделать неуверенный шажок в сторону угощения, а за ним ещё, пока мясной запах не заставил наполниться рот слюной. Долго волчица жевала кусочек, чавкала, придерживая лапками. — Поди только-только мать отлучать от молока стала, да? — осмелившись, дед вытянул руку и потрепал мелкую по холке. Та напряглась, вцепившись в остаток терзаемого куска, но расслабилась, когда пальцы плавно заскользили по шкурке. Дикарка явно знала, что такое ласка. — Ничего, прокормим. В Макса тоже, пока щенком был, ничего запихнуть нельзя было, а сейчас за троих лопает, — он продолжал оглаживать спинку волчицы, пока та изредка отрывалась от мяса, явно заинтересовавшись именем в словах Конрада. — Понимаешь уже всё, познакомишься со всеми скоро. Вот сидел старый волк, наблюдая за малышкой, а самому словно когтями полоснули по сердцу. Теперь это жилище, пропитанное запахами и голосами его обитателей, с треском из печки, станет ей домом. — Такая кроха, а уже пережила такое. Сильная будешь, волчица. На улице слышалось рычание и поскрипывание. Конрад рассмеялся, когда белая шкурка вздыбилась вверх, а лапки затопали обратно к облюбованному ранее месту. Рык сменился тишиной. Когда распахнулась дверь, пустившая вечерний морозец в дом, волчица уловила уже знакомый, ранее неведомый запах. Такой она чувствовала, когда Конрад нёс её вдоль дороги, где периодически мелькали «звери» с жёлтыми глазами, что так же рычали и скрипели. — Что смешного, дед? — младший внук поставил тяжёлые пакеты у входа и пригладил рассыпавшиеся по лицу пряди. Что Конрад сидит на полу, а рядом на блюдце растерзанный кусок мяса, явно его обескуражило.  — Эм, ты в порядке? — В полном, Макс. Я хоть и стар, но головой пока не тронулся. Гостья тут одна насмешила, — с лица волка не сходила улыбка. Дед поднялся с пола и подошёл поприветствовать молодую кровь. — Гостья? — переспросил Макс, обратив внимание на звуки за диваном.  — Мышей что ли задобрить решил? Помнится, пытался уже. Не боишься, что опять хороводы водить начнут в шкафу с крупами? — Брось. Где Сэм? — Серёжку в салоне потеряла. Помнишь, которые на годовщину свадьбы дарил? — Помню-помню, с изумрудами, под цвет глаз, — волки выдержали паузу, — Как она в целом? — Сомневаюсь я в компетенции этого психолога. Бабки дерёт бешеные. Ты не думай, мне не жалко, я и больше выложить готов, но не вижу какого-то положительного сдвига у Сэм. — А ты? — волки взяли по пакету. Макс заполнял шкафчики, Конрад раскладывал продукты в холодильнике. — А что я? Я тоже не каменный или железный, но если и мне сдаться, то ничего хорошего не выйдет. Конрад лишь поджимал губы и понимающе кивал. Кому, как ни ему знать, что происходит у внука на душе, что он просто не разрешает себе сдаться. — Так что за фокусы с мясом? Такой кусок впустую растратил, — Макс уже потянулся к блюдцу, как дед взял его за запястье и отвёл назад. — Терпение, — спокойно произнёс старый волк, глядя, как гостья осмелилась покинуть укрытие, — Голод не тётка, пирожка не поднесёт. Макс смотрел на неё, как зачарованный. Малышка только сейчас обратила на него внимание, ответив на улыбку шустрыми махами хвоста. Снова скрипнула дверь, заставив волчицу схватить крупный кусок и убежать обратно. — Сэм, посмотри! — Макс подбежал к жене, помогая быстрее сбросить уличную одежду. Когда они вместе смогли пристроиться так, чтобы видеть малышку, то Конрад наконец-то заметил в омуте зелёных глаз рыжеволосой волчицы живую искру. — Откуда она, Конрад? — Саманта говорила необычно мягко. Вытянув руку, она хотела погладить маленькую, но та забилась в угол, издавая тихое «у-у-у». — Позже, дорогие. Я всё расскажу.

***

— Хочешь сказать, это была дикая стая, дед? — Макс активнее подкладывал себе новую порцию ужина. Саманта почти ничего не ела. Всё внимание было переключено лишь на укрытие виновницы доброго блеска в её глазах. Рыжеволосая словно пыталась донести: «Ну же, маленькая, покажись! Тебя никто тут не обидит…» — Верно. Рассчитав срок миграции, я пошёл дальше, чем обычно, но ничего уже нельзя было сделать. Должно быть, охотники выследили их. У меня не было времени брать след. Макс резко помрачнел от услышанного, начав нещадно гнуть в руке вилку. Оборотня словно окутала тёмная аура, а верхняя губа начала подрагивать, показывая оскал. — Найду! Найду и оторву всё, что можно! — прорычал молодой волк, как прикосновение жены заставило проясниться. Сэм крепче сжала его руку, стараясь заглянуть в самую глубину глаз. Что-то в душе волка отлегло, когда он оглядел её посветлевшее лицо. — Это всё ужасно, но как ты нашёл её? — Саманта была готова засыпать старого волка вопросами, но старалась быть сдержанной. — Маленькая скулила в норе. Видимо, стая хотела остановиться. Мамка хорошо её спрятала. Мог и не найти. — Она принимала человеческий облик, дед? — Дикари очень редко прибегают к этому, насколько мне известно. Они в таком состоянии очень уязвимы и должны быть уверенны, что в безопасности. — Ральф может помочь с поиском стаи для девочки. Да я всех подниму, если нужно, — уверенно изложил свою мысль Макс, крепче сжав руку своей волчицы. — Я не могу быть уверен. Дикие ходят далеко, долго, их очень мало. Возможно, это была одна из последних стай. В воздухе зависла тишина. Каждому нужно было подумать о своём, стояла сложная задача. Некоторые оборотни даже считают дикарей мифом, да вот только живое доказательство сейчас царапает доски коготками, услышав под полом мышей. Большинству диких не повезло пережить тотальные зачистки, когда люди решили, что столь великие и благородные животные опасны и вредны. В частности, стоило вспомнить охоту на Жеводанского зверя. — Мы ничего не изменим. Даже если ты, Макс, и найдёшь охотников, малютка здесь. Она осталась одна. Не бери греха на душу, — прервал тишину Конрад, — Но, я думаю, помочь вы ей всё же можете даже сейчас. — Ты намекаешь, что, — Макс перевёл всё внимание на деда. — Не намекаю, а говорю прямо, — волк поднялся, собирая грязные тарелки. Под шум воды в голове молодого альфы стали мелькать разные мысли. Малышка выглядела прекрасным чудом, но все мы хороши, пока спим зубами к стенке. Сейчас всё действительно зависело от его решения. — Мы ведь не оставим её, Макс? — Саманта принялась дёргать его за руку, всё так же стараясь заглянуть в глаза, добираясь до самой глубины души. — Нет, не оставим.

***

Девочке дали имя Лана. Целью для семейства Фоллов стало найти подходящую стаю для неё, но пока волчица была в доме, то молодая пара не оставляли попыток подарить свою заботу. Макс с Самантой чуть ли не с бубнами были готовы плясать, дабы застать обращение, на что Конрад лишь посмеивался со стороны. А сколько мелкая передрала перьевых подушек, не сосчитать! Многие восприняли бы это за каприз, но на самом деле это было страшным горем. Поняла маленькая, что не окажется больше в норе, которую мама старательно вычищала, набивала новыми листьями, мхом и пухом. Не уткнётся больше холодной ночью мокрым носом ей в живот, а та свернулась бы вокруг. Как же сладко тогда спалось! Да нет только мамки больше. И сон не сладок, перья в подушках не те, ещё и молоко не вкусное. Кстати, про молоко. Именно забытый с ним стакан помог застать обращение. Хоть и стекло было принесено в жертву счастью, малышка поняла, что руками можно держать пищу крепче, на ногах — дотянутся выше.  — Какая она милая, — пролепетала Саманта, увидев в пуху голубоглазую девчонку, белокожую, с русыми волосиками, но дикарка не давала приблизится. По крайней мере, Сэм. К Конраду Лана шла достаточно охотно, давалась на руки, а в ответ на ласку прижималась и тёрлась о руки. Макс же, наконец, смог искупать малую, дав потрогать и понюхать все тюбики и баночки. Выход нашёлся в мыльных пузырях. Волчий ребёнок — тоже ребёнок. Новым этапом была одежда. Пижамы, майки, кофточки с блёстками и без летели в пух и прах, а вот футболка Макса, которой уже вроде было место коврика в прихожей, пришлась пусть не по размеру, зато по вкусу. Со временем Лана прекратила бить посуду, рвать подушки, одежду, отрывать куклам головы, просто потеряв к ним интерес. Благодаря Конраду поняла, почему стоит съедать свою порцию обеда сразу, а не прятать в цветочном горшке. С продолжением наблюдений, освоила ложку, зубную щётку и умывальник. Вот только с Самантой всё никак отношения не ладились. Может, дело было и в чём-то другом, но Сэм хотела всё и сразу. Она заслуживала своего счастья. Сейчас бы их с Максом ребёнку был бы уже год. Был бы. Аден был рождён спустя пару лет с момента событий с Мией, Вудом и прочими неприятностями. Сэм рискнула своей жизнью, дабы защитить Макса, что тот не мог оставить без внимания. Всё развивалось необычно стремительно, даже чувствовался какой-то подвох. Так уж всё было хорошо. И подвох был. Что это — резус-конфликт супругов, стресс или стечение обстоятельств, Макс и Саманта не знали до сих пор. Аден умер через десять дней после рождения. Никто не видел Сэм такой. Как она жутко выла над могилой, разрывая в пальцах комья земли. Это заставляло чувствовать себя неправильной. Не той. Неполноценной. На вид, Макс куда крепче перенёс потерю сына, но на самом деле у него тоже было огромное желание просто упасть рядом с женой, зарыться пальцами в сырую землю и выть! Выть! Выть! Больше у них не получалось сблизится ради столь благой цели, или же эта ситуация их всё ещё не отпустила. Со стаей у Сэм сложились сложные отношения, она внезапно стала не той. Слабой. Макс продолжал работать, находя в этом свой покой. Каждый день он воспитывал чужих детей, заботился о них, но ведь своих тоже хочется. Свои глаза, нос, волосы и ногти. Свою кровь.

***

Июнь. — Да что же!.. Взвыла зеленоглаза волчица, чуть ли не упав на крыльцо у дома, зажимая укушенный палец. Кровь просочилась по её линии жизни. Желание заплести Лану кончилось быстрой отдачей, когда Сэм сильно дёрнула прядь. Укус медленно затягивался, пока волчица была в размышлениях. В отношениях с девочкой она почти не продвинулась, та лишь позволила приблизится и пару раз взять на руки. Скорее всего, до сегодняшнего дня. Может, ей просто не дано стать мамой? Когда она видела тело Адена, то считала, что сама справится с трагедией, но пока что её счастье материнства было равно десяти дням. Услышав шаги старого волка, волчица напряглась, но от неё по-прежнему веяло беспомощностью. Хоть просто садись и плачь рядом. — Я не справляюсь, Конрад, — тихо сказала она, не поднимая глаз на волка. Тот молчал. Не долго. Потом взглянул на небо, обводя взглядом пелену проплывающих облаков. — Где-то на небесах белые волки заботятся о рыжем щеночке. Позаботьтесь и вы о белой волчице, — и пошёл дальше. Он не пытался надавить на больное, просто говорил, что думает, и всегда попадал не в бровь, а в глаз. Сэм ещё немного подышала воздухом и вернулась в дом. Кажется, немного освежить голову всё же следовало. Порывшись в мешках, Сэм нашла большую плюшевую лису. Макс дарил на рождение Адена. — Лана, подойди сюда. У меня что-то есть, — волчица ласково зовёт маленькую, ставя рядом игрушку. От дивана слышится тихое, но внушительное «у-у-у», но никого не видно. Ничего. Сэм готова подождать хоть до вечера. Здорово, что не пришлось. Малышка вышла, сначала долго смиряя волчицу взглядом, не припасла ли та новой пытки в виде расчёски или заколок. Удивительно, но Максу удалось напялить на неё тунику и носочки. Мелкая долго ходила кругами возле Сэм. Плюшевая лисица явно вызвала интерес, но чтобы получить желаемое, надо подойти. Подходит. Долго трогает. Интересно же! Лапы, хвост, уши, всё есть, даже усы, а звуков никаких не издаёт. Знакомиться не хочет. Что за дела? Сэм же ожидала, что сейчас из лисы будет выпотрошено всё живое, до глаз-пуговок и чёрного носика, но ничего. Там ещё где-то припасены плюшевые зайцы и даже пара мишек Шона. — Тибо! — вдруг издаёт малышка и прижимает к себе игрушку, глядя на Саманту искрящимися глазами. — «Понравилась», -отозвалось в голове Сэм. Даже как-то дышать легче стало. Правда, что это было за высказывание? «Спасибо» или «красиво», не совсем понятно, ну, да ладно, не важно. — Может, сходим погулять? — предлагает волчица, как малая сразу кивает, даже не противясь при надевании ветровки и сапог, лишь бы быстрее выйти за пределы дома. Звериные повадки, конечно, ещё оставались, как рытьё нор или побеги за мышами, которых с приходом нового жильца стало значительно меньше. А после прогулки маленькая любила показывать все интересные находки Конраду. Чего только не было, от маленьких косточек, шишек, раковин улиток до цветных камней. Один Саманта сейчас сжимала в ладони. Зелёный. Под цвет глаз. — День у вас прошёл явно продуктивно, — произнёс дед, принимая находки. Они с Сэм поняли друг друга без слов.

***

— Сэм, я дома! — Макс, зажмурившись, преодолел порог. Каково было его удивление, когда две волчицы, наконец, не рычали друг на друга, а были заняты делом — приготовлением ужина. Это не могло не вызвать улыбки у молодого альфы. — Мои девочки поладили? — волк подошёл к жене, целуя в висок. — Да, мы продвинулись, — Сэм улыбается, ласково проведя ладонью по голове девочки, которая сейчас так старательно размешивала соус. Весь вечер мелкая бегала хвостом за Самантой, чему та не могла нарадоваться, а после хвастала Максу лисой. Утренний инцидент явно был закопан в землю. Наверно, там же была и вилка Конрада. — Туть! — резво произносит Лана, забираясь на большую кровать, на что Макс облегчённо выдохнул. Наконец-то можно вычистить «гнездо» за диваном. — Хорошие девочки носят пижамы, чтобы спалось слаще, — Макс распаковывает новенькую серую пижамку, которую припас до лучших времён. Видя, что Сэм тоже надела пижаму, маленькая соглашается. Устроившись по центру, как удобно, и покрепче прижав подружку-лису, волчица начинает мирно сопеть в две дырочки. Утром Макса будит звонок брата. — Да, Ральф? Что-то срочное? — Макс, слушай. Провели обход. Кажется, нам удалось найти следы дикой стаи, но это пока не точно, — говорит старший. У Макса внутри снова всё содрогается. Да, он считал это лучшим выходом, что малышка будет расти среди своих. Людской мир полон подлости и куда большей опасности, чем тот, за пределами, дикий. Он считал лучшим решение отдать Лану дикой стае. До вчерашнего вечера. Повернувшись к жене, он видит, как маленькая прижимается к Саманте, что-то тихо лопоча под нос, явно недовольная, что тёплая гора о спины исчезла. Сэм чуть ли не вцепилась в маленькое тело. Сейчас она действительно напоминала волчицу-мать, которая перегрызёт глотки всем, кто посягнёт на её малыша. — Макс, ало? Ты слышишь меня? Что думаешь? Волк снова подносит телефон к уху. — Слушай, кажется, в этом уже нет необходимости, — чувствуется, что он улыбается. Улыбка становится шире, когда он видит сверкающие глаза Сэм. — Ты уверен, Макс? — с неким сомнением спрашивает Ральф младшего. — Да, Ральф. Я уверен, — на одном дыхании излагает тот. Повисла напряжённая пауза на какое-то время, как басистый голос старшего снова зазвучал. — С пополнением, брат! Сегодня же выезжаем! Будем знакомиться с вашей дикаркой. — Спасибо, брат. Будем ждать. Оба кладут трубку. Макс настраивает телефон и фотографирует Сэм с Ланой. — Распечатаю в нескольких экземплярах и в рамочке повешу, — шепчет волк, забираясь обратно в тёплую постель. Сэм лишь хихикает, оглаживая спинку уже так называемой дочери. Они не знали, что ждёт их впереди. Пожалеют ли они о своём решении, и будет ли маленькая Лана счастлива в их обществе, но в одной истине они были уверенны точно — они дадут ей всю любовь, что только теплится в волчьих сердцах. Своей маленькой дикарке.