Дин сидел на огромной супружеской кровати, обняв колени руками, и бездумно смотрел в потолок…
Попытавшись найти любимого мужа с помощью внутренней связи, он понял, что не может обнаружить его местоположение и обеспокоился тем, что Сэм спрятался от него.
Дин не знал, насколько сильно повелителя огорчило его поведение, но красный переплёт в виде сети на его спине, подсказывал, что хозяин сильно переживает.
Дин попытался позвать брата и мысленно, и даже вслух… Он словно молился ему. Но всё тщетно.
И сейчас Дин сидит, бессознательно роняя слёзы на белый шёлк пижамных штанов на своих коленях, и думает о том, когда же вернётся любимый, как долго, он собирается наказывать непослушного мужа своим отсутствием.
Явившись, по наводке чувств прямо к изголовью ложа, Джон прикрыл на мгновение глаза, увидев рубцовый узор по всей спине сына.
Тихо опустившись на кровать позади него, отец провёл вдоль лопаток пальцами, едва касаясь…
Дин не испугался — он почувствовал родное тепло сразу же, когда явился генерал. И дыхание, спокойное, но тяжёлое — не спутать ни с чьим другим.
Сын стиснул зубы, от прикосновения тёплых рук к горящей огнём коже. И повёл левым плечом, безмолвно сообщая, что больно.
Отец приподнял уголок губ в болезненной ухмылке… Кивнул, примерно представляя, что было несколько часов назад.
— Ты не приходил… — тихо сказал Дин, и прокрутил на пальце жемчужное кольцо.
— А тебе́, кто-то запрещал прийти? — спокойно спросил Джон, отняв руку от сына.
— Я не спрашивал…
— Чувствовал вину, — сразу определил отец.
— Да. Мы… Я забыл, про разницу во времени. Знаешь, сколько прошло здесь?
— Знаю, — кивнул генерал. — Э́то сказалось, на твоём теле?
— Нет…
— Нет. Значит, в этом тебя не упрекнули.
— Нет. Не упрекнули. А я…
— А ты не учишься на своих ошибках. В чём ты ошибся? — имея ввиду причину повреждений на его коже.
— Я боялся сказать…
— Сэм не раз объяснил тебе, что хуже — не сказать. Правда?
— Правда. Я… Знаю, что наказан заслуженно. — Дин повернулся лицом к родителю и посмотрел в глаза, надеясь на помощь, как и всегда. — Я не жалуюсь, но… Не понимаю. Это было последней каплей?.. Повелитель… Сэм… Больше не придёт ко мне? Потому что, я нигде не чувствую его. Ты знаешь что-то, папа?
— Знаю. Это я сокрыл нашего повелителя, — серьёзно ответил Джон, глядя в несчастные глаза сына.
— Зачем? — с непониманием спросил Дин.
— Думаешь, как справляется Сэм, когда ему плохо или… Когда он зол, расстроен?..
— Ну… — Дин задумался. Он в самом деле никогда не видел, чтобы брат незаслуженно вымещал на ком-то свои эмоции.
— Он переживает всё это в себе, — кивнул отец, догадываясь, куда склоняются мысли Дина.
— И ты…?
— Я позволил ему отдохнуть.
— Он…
— Он вернётся. Обязательно. Когда будет хорошо себя чувствовать.
— Я не хочу! — капризно воскликнул Дин, желая видеть повелителя прямо сейчас.
— Несмотря на наши отношения с тобой, Сэм тоже мой сын… И я могу сделать что-то, что будет во благо и ему, — строго заявил Джон.
Такому тону отца, Дин возразить не посмел. Он посмотрел уязвлённо… Видимо, Дин как-то упустил из внимания, что он не единственный сын отца. И теперь он почувствовал лёгкую обиду, за то, что отец не даёт ему требуемого, даже если это желание — его второй сын.
— Дин, не капризничай, — опасно-тихо проговорил отец, зная, что означает подобный взгляд сына. — Ты должен понимать, что не одному тебе требуется полноценный отдых и удовлетворение твоих желаний. Я уже объяснил тебе, что всё нормально, просто нужно подождать. У тебя нет ни в чём недостатка — это не сложно.
— Но!.. — попытался, всё-таки, сын.
— Хочешь возразить мне, сын? — предостерегающе посмотрел Джон.
— Нет… Нет. — Взгляд сына снова звучал обиженно, затравленно…
— Правильно. Я тоже думаю, что не стоит, — прикрыв согласно, обжигающие сейчас, горячо-карие глаза.
— Папочка… — совсем уже растерянно посмотрел сын и всхлипнул. — Что-то случилось, за эти пару дней?..
— Ничего такого, что ты успел уже себе придумать, — спокойно произнёс отец.
— А?.. Почему же?.. Почему ты… Так говоришь со мной?
— Почему-то, так, ты лучше понимаешь то, что я стараюсь тебе объяснить.
— Папа!.. Ты любишь меня?! — воскликнул Дин так, словно желал достать отца из себя.
— Люблю тебя, — спокойно кивнул генерал. — Но это совсем не значит, что в связи с этим я стану тебе подчиняться. Ты же это понимаешь? — скорее утвердительно, чем с вопросом, и всё с той же опасностью в бархате гипнотично-манящего голоса.
Сын замер на мгновение… Посмотрел будто сквозь отца. Затем очнулся, сглотнул нервно, и ответил:
— Да… Хозяин. Прошу прощения.
Джон и сам, словно очнулся. Он понял, что неосознанно достал из себя тон, которого боится сын, а Дин ответил так, как он помнит, нужно отвечать на подобное обращение к нему. Отец понял, что такой страх в сыне всё ещё жив и сейчас он не мог с точностью сказать, насколько это плохо или нет. Но внешне, он, как всегда этого не выдал.
— Хорошо. Ложись спать Дин. Помочь тебе? — имея ввиду его спину.
— Нет. Я должен помнить, что виноват, — с тоской посмотрев на любимого, ответил сын.
Генерал понимающе кивнул.
Дин встал, болезненно сипя при некоторых движениях тела, и расстелил кровать. Лёг на бок, лицом к родителю и посмотрел с ожиданием…
Отец прилёг рядом, поверх покрывала, зная, что сын не привык засыпать один.
Поняв, что отец не собирается воспользоваться ситуацией, Дин решил пойти на хитрость и повернулся спиной к Винчестеру, согнув колени и, отставив таким образом попу, обтянутую белым шёлком штанов…
Немного подождав, он понял, что зря надеется и повернулся вновь к родителю лицом, догадавшись уже, в чём дело:
— Я… И у тебя заслужил наказание? — обиженно, но доверчиво вопросил он.
— Я бы сказал тебе об этом. Помнишь?
— Да. Но… Ты не хочешь меня?
— Иди сюда… — Джон протянул руку, чтобы притянуть сына к себе, и уложил его на себя лицом к лицу.
Дин затих, уютно положив голову отцу на ключицу. Он решил не испытывать судьбу и подождать инициативы любимого…
Джон начал, словно между прочим, поглаживать волосы сына, массируя пальцами кожу головы. Он будто задумался, настолько, что забыл о других возможностях проявить интерес к ребёнку.
Подняв голову, Дин вновь с непониманием посмотрел в родные глаза…
— Папа…? — озвучить окончание вопроса Дин не решался, понимая, что сегодня, почему-то, папа совсем не расположен к нему и сын боялся вызвать его немилость.
— Дин… — генерал призадумался над тем, как лучше сделать, чтобы понять, как поступить в будущем. — Ничего не получится, — уверенно озвучил он, спустя несколько секунд. — Я провёл один ритуал… Что исключает возможность интимной близости между нами. И… Если это произойдёт, у меня не получится то, что я задумал, — серьёзно пояснил он.
— Надолго?.. Долго, мы… Тебе… Нельзя, как долго? — тоскливо озвучил сын.
— Может… Больше недели, — едва сдерживая удивление, от реакции сына.
Джон надеялся, что основа их отношений, совсем не в этом.
— Хорошо… — тихо и печально ответил Дин. — Но… Ты всё равно пришёл?..
На этой фразе сына, родитель почти что засомневался в том, можно ли действительно назвать истинной любовью, чувства сына, к нему.
— Не стоило? — слишком серьёзно, почти разочарованно спросил он, даже не глядя, на любимого сына.
Даже, казалось непробиваемого Джона, задели такие слова. Отчаянно не хотелось думать, что всё хорошее, что видит в нём Дин, сводится до сексуального удовлетворения последнего.
— Что? — от такого вопроса, Дин часто заморгал, пытаясь понять, в чём его суть.
— Мне… Не стоило приходить, до того момента, когда смогу снова дать тебе что-то большее, чем просто обнять? — пояснил он, специально смягчив тон, чтобы сын не догадался, что это проверка, и добавил: — Я не должен был дразнить тебя.
— Я… Даже рад, — несколько секунд подумав, сказал Дин.
— Чему?
Беспокоясь, что за такое сейчас прилетит по лицу, Дин всё же ответил:
— Тому, что ты не можешь воспользоваться своим… Если бы это осталось таковым навсегда… Я бы, наверное, смог смириться. Зато, в таком случае я не боялся бы, что ты заведёшь ещё какие-то отношения — уверен, что кто-то другой не сможет быть с тобой, без… Без твоих способностей к… «Этому».
Словно забыв, о необычном настрое отца сегодня, Дин смело расстегнул несколько пуговиц сверху его рубашки и тепло поцеловал ямку над ключицами. Затем положил голову где-то у изгиба шеи и снова затих, задумался.
— А ты… Сможешь? — хоть прозвучало и скептически, но отец очень надеялся сейчас, что сын говорит правду.
— Ты… — опираясь на руки, чтобы снова посмотреть в его лицо. — Ты правда спрашиваешь у меня такое? — сын словно не мог поверить, что любимый человек, мог думать по-другому. Он посмотрел обиженно. — Знаешь!.. Если тебе это не понятно, то… Как ты можешь любить меня, зная, что я тебя оставлю при первых трудностях?!
Дин повысил даже голос, от удивления, что отец мог такое предположить.
— Видимо, могу, — спокойно ответил Джон.
— Слушай… Я… — Дин засмущался и начал говорить глядя вниз, куда-то в чёрную бороду генерала. — Я не привык, говорить о таком, но… Если даже дать кому-то твоё тело и он сможет… Сможет дать то, что ты думаешь мне нужно, при помощи этого тела… Ничего не выйдет — это будешь не ты. Я не захочу даже приблизиться к этому телу, если его глаза, не посмотрят на меня твоим взглядом.
Джон долго смотрел на сына, словно распознавая… От такой речи ребёнка, где-то внутри посветлело словно. Наверное, впервые, Джон засомневался в своей правоте. — Судя по тому, что он услышал, то, что он предположил, обсуждая ситуацию с Сэмом, не имеет под собой почвы.
И всё же, где-то скреблось предположение, что Дин просто не представляет, о чём говорит и вряд ли сможет навсегда лишиться того, от чего зависит не маленький процент его самочувствия и ощущения собственной важности.
Подтянув ребёнка выше, отец нажимает ему на затылок, склоняя к себе для нежного поцелуя… С любовью ласкает языком его губы, проникает в рот, с чувством сплетает языки и вновь прихватывает его губы своими.
Дин стонет в поцелуй, расслабляется, поняв, что больше не существует исходящей от папы опасности. Как обычно, в этом поцелуе он теряет все мысли и посторонние ощущения, забывается и… И неосознанно приподнимает бёдра, чтобы позволить твердеющему члену выпрямиться. И если бы не железное самообладание Джона, Дин бы почувствовал сейчас и его неистовое желание.
— Папочка… — оторвавшись от желанных губ, Дин всхлыпнул, сражаясь с желанием, как он думает, невозможного.
Джон смотрит на сына с интересом, гадая, что же он придумает по этому поводу. У отца нет даже предположения о том, что Дин может просто постараться притушить этот огонь и лечь спать.
— Мне жаль, Дин, — напоминает о проблеме отец, и это, как и все его уловки, звучит искренне.
Дин морщит беспомощно нос, хмурит идеальные дуги бровей… А затем, с явно видной на лице затеей, оторвавшись от горячей груди генерала, садится на пятки рядом. И смотрит нерешительно, из-под чёлки…
— Папа… — неуверенно начинает сын. — Ты же… Всё так же хочешь меня?.. Просто… Просто не можешь, — уточняет он.
— Я не думаю, что существует кто-то, кто может смотреть на тебя без такого желания, — с ухмылкой говорит Джон и согласно кивает.
— Я просто… — Дин не знает как, не может, выговорить то, что пришло ему на ум. Он смотрит на папу, взглядом умоляя, чтобы Джон сам понял его затею… Дин краснеет и смотрит невидяще в потолок, кусает губы.
Джон поднимается и так же садится напротив. Кивает едва заметно…
— Сними, — повелительно, взглядом указав на тонкие штаны сына.
Дин вздрагивает чуть заметно, но не задумываясь берётся за край пижамы и снимает вещь, отбрасывая на пол.
Отец смотрит хищно, с превосходством, заставляя сына трепетать перед властью в его глазах.
Джон медленно проходится цепким взглядом по искусанным губам сына… Задерживает свой обжигающий взор на припухших, коричневых сосочках, что сразу сжимаются и твердеют, от того, как он смотрит… Ведёт глазами ниже и останавливает взгляд на требующем внимания пенисе, с крупной капелькой сока, на нежно-розовой вершине.
— Разведи колени, Дин.
Даже ограничив свои возможности, Джон приказывает так, словно никакой проблемы не существует, и сын беспрекословно повинуется — расставляет колени широко, оставляя стопы сведёнными под полушариями попы. Так он открыл для отца больший круг обозрения… Теперь Джону хорошо видно, как беззащитно поджался тёмно-розовый, переполненный мешочек гладко выбритой мошонки.
— Красивый… — тянет затаённо отец, с опасной полуулыбкой. — Давай… Поласкай себя. Хочу это видеть.
Сглотнув подступивший к глотке комок трепетного страха перед этим тоном и таким взглядом, Дин медленно обнимает ладонью член.
Джон кивает одобряюще, и сын проводит неуверенно вверх-вниз по стволу пару раз…
— Смелее, малыш… — сверкая жаждой в глазах. — Ты сказал, что достаточно моего присутствия, правда?..
— Да… — выдыхает сын и сжимает сильнее под головкой.
Отец на него смотрит… Смотрит с восхищением, с вожделением, с дикой, опасной жаждой. Такой взгляд Джона вызывает покалывание, в и без того зудящих яичках. Папа смотрит на него, и Дин хочет показать, насколько он врос в человека… Показать, что… Если только папа не отведёт взгляд, он справится, только при помощи этого. При помощи этого расплавляющего сознание взгляда, голоса.
Дин сжимает сильно мошонку и тянет до боли вниз, чтобы показать, как он помнит. Сын издаёт полувсхлип-полустон и другой рукой сжимает распухшие соски по очереди… С жаром стыда распахивает глаза, чтобы понять, что отец смотрит, что ему нравится то, что он видит.
— Ложись, — снова командует Джон и снимает с себя рубашку, демонстрируя божественное своё тело.
Дин ложится на спину, роняя стон боли, от задетых рубцов на коже… Но сейчас это почти не волнует его. Не волнует почти ничего, кроме завораживающего взгляда напротив.
— Расставь ноги широко. Разведи руками ягодицы. Покажи мне, насколько соскучилась твоя жопка…
Дин максимально широко разводит ноги и, заведя руки вниз, растягивает встороны ягодицы… Теперь точно не в силах смотреть на папу. Сын смотрит в потолок, не в силах умерить жар на своих щеках. Кажется, что на пульсирующем входе в его тело, взгляд Джона почти осязаемый. От этого ощущения, из распалённого сфинктера смазка начинает сочиться ещё обильнее, стекая уже щекотной каплей вниз, на простыни.
— О, маленький, как ты течёшь… Думаешь, твоя жадная дырочка смогла бы обходиться без члена?..
Вопрос с провокацией. Дин думает о таком с досадой, но утвердительно кивает.
— Да… — громко шепчет он, едва не плача. — Да. Просто… Папочка!.. — Дин отнимает руки от своего тела и тянется к отцу. — Папа, прошу! Мхм!
Джон понимает, он ложится рядом и позволяет ребёнку показать, что нужно.
Сын хватает его руку и тянет вниз, к своей промежности…
— Прошу-у!..
— Лицом вниз, — чётко распоряжается Джон, незаметно улыбаясь тому, что сын нашёл выход, и садится сбоку от него.
Дин разворачивается животом вниз, опустив на постель плечи и голову, отвернув лицо. И уже без приказа поднимает задницу, подтянув под живот и раздвинув колени.
— Молодец, сынок, — говорит отец, оглаживая рукой бледные ягодицы. — Послушный папочке, даже зная, что не заслужишь сегодня член…
Дин всхлыпывает, мечтая, чтобы папа не отнял свою горячую руку, боязно тянет руку к своему возбуждению и замирает на полпути.
— Да… — разрешает отец. — Можешь помочь себе.
Джон грубо сжимает в кулаке волосы на его затылке, прижимая голову сына к постели, а правой рукой вторгается смело в его горячую дырочку, двумя пальцами. Он сразу находит нужную точку внутри и начинает в быстром темпе двигать сильным запястьем. Внутри так мокро и скользко, горячо… Что отец почти сразу понимает — двух пальцев мало. И добавляет третий.
— А-а-а!.. А! Вс-с-с… М-м… — Дин почти воет и невнятно скулит, пищит, но отец понимает, что это должно звучать, как благодарность.
— Нравится тебе? — с хищной улыбкой в голосе говорит отец, больше утвердительно, чем с вопросом.
— Да… Да, папочка! Да!.. Хорошо.
Двигая рукой по своему члену в такт движениям отца, Дин болезненно стонет от того, как сильно папа сжимает его волосы и воет от запредельного удовольствия, что творит отец другой рукой.
— Да… Мой маленький. Горячий какой… Справишься, Дин? Кончишь для папочки?
— Да, папочка!.. Да. М-м!..
Дину так хорошо… Он еле осознаёт происходящее. Он всегда плавился от этих рук, и всегда их было так мало… Мало всегда. Прикосновений… Не важно, разящих или ласкающих, но нужно всегда ещё. И сейчас… Так хорошо, что плавится мозг, от осознания, что именно делает папа… Но нужно что-то ещё.
Джон это знает. Отец убирает руку от его головы и плотно прижимается сзади, накрывая своей грудью, пострадавшую спину и сжимает сильно воспалённый сосок…
Хватает всего нескольких движений рукой и Дин с воем кончает!.. От резкого контраста жжения на спине и фееричного удовольствия внизу живота… От нахлынувшей памяти, как незабвенно прекрасно, отец умеет дарить ему боль.
Дин дрожит.
Отец помогает ему выпрямить ноги и сын ложится боком, а он рядом. Генерал нежно целует ребёнка, прижимает к груди. Затем спускается чуть ниже и прихватывает зубами сосок, зажимая меж пальцами другой. Джон начинает хаотично кружить языком вокруг нежного бугорка тёмной плоти, царапая и сжимая пальцами такой же — левый. Дин стонет беспрестанно, извивается, шипит, бессознательно нажимает отцу на грудь, пытаясь отстраниться… Генерал заводит его руку за спину и требует взглядом другую, зажимает скрещенные запястья сына в одной руке за его спиной и продолжает действо.
— Папа!.. — безумно шепчет Дин, запрокинув голову и чувствует, что в пах снова устремляется вся кровь.
Отец улыбается хитро, и сжимает зубами сосок сильнее… Затем повторяет то же со вторым.
— Больно? — спрашивает ребёнка, предвкушая ответ.
— Больно… — наслаждаясь этим, отвечает сын, выгибая спину.
В этот момент они слышат стук в дверь и отец взмахом руки защищает покои от любого непредвиденного вторжения в их усладу.
— Это… Наверное, Дэнни, — пытаясь отдышаться, говорит Дин.
— Хочешь, пригласить его? — лукаво вопрошает Джон и вновь до крика прикусывает сосок.
— Ай-й!!! Ох… Нет… Нет, не хочу, чтобы он видел…
Дэнни — всё ещё ребёнок для них, и всегда будет. Дину страшно, показать своему ребёнку, насколько ему бывает нужной боль. Дин не уверен, смог бы их правильный мальчик понять, или нет. А если и смог бы… То как объяснить такое. Больше всего Дин боится увидеть тоску и сожаление, обращённые к нему, в красивых глазах своего мальчика.
Одним движением Джон уложил сына на спину и, оказавшись сверху, сильно прикусил зубами шею под подбородком, одновременно болезненно проехавшись бляхой ремня по оголённой вершине его члена, от чего Дин дёрнулся в его руках и замер, отдавая очередной оргазм…
Когда отец освободил его руки, Дин крепко обнял папу за плечи, не дав отстраниться и заставил этим лечь на себя…
Измотанный, он так и уснул, укрытый его сильным телом, слушая мирный стук сердца напротив собственного.
***
— Я думал, мы схожи, принц Дэнни… — почти разочарованно проговорил Люцифер. — Но ты больше Винчестер, чем Ангел.
Архангел отвернулся к платиновой стене с изображением короны, в кабинете крон-принца, и замолчал многозначительно…
— Люцифер… — сидя за своим столом, Денница поднял голову, оторвав взгляд от изучаемых им бумаг и серьёзно посмотрел ему в спину. — Я знаю, что Ты… Сатана и всё такое… Но на меня Твои уловки не действуют. Говори прямо, что произошло?
— У Меня ничего не произошло, — вновь повернувшись, Люцифер посмотрел с упрёком. — Но Я знаю, что у тебя кое-что случилось… Кое-что, о чём ты, «забыл» Мне рассказать и… Моя плоть не изорвана только потому, что мы не женаты официально.
Очевидно, Архангел с трудом выговорил это, посмотрев на принца разочарованно. Но в Его глазах, всё же блестел огонёк надежды на то, что принц задел его чувства хотя бы ненамеренно.
— Лу…
Покачав головой, принц встал из-за стола и подошёл близко к другу.
— Такой взрослый, а не понимаешь очевидных вещей. Я твой друг. То, что Ты ко мне чувствуешь — не любовь. Любовь… Но не та, что может нанести такую рану…
Великий повернулся лицом к подопечному принцу, и с интересом склонил голову на бок. Он посмотрел так, будто находил долю истины в словах Дэнни.
— Ты знаешь, Моё к тебе отношение, Денница… И при этом ничего не сказал мне, ни о своих чувствах, что, оказывается, были не ко мне, ни о том, что у тебя сложности с этим…
— Если Ты о том, что мог бы помочь, то… Я предпочитаю не задействовать третьих лиц, в таких делах. Люцифер… Не беспокойся обо мне. Я в состоянии о себе позаботиться. — Принц поклонился в знак благодарности. — Скажи, а?.. Кто нанёс Тебе рану, когда-то?
— Отцы читали тебе библию, Дэнни?
— Я сам изучал её и… Да, родители читали тоже.
— Нет, не ту, что от Моего лица… Наземную.
— Её я тоже исследовал, — с серьёзным видом ответил принц.
— Помнишь выражение «как на небе — так и на земле»?
— Помню…
— Так вот… Два Брата… Один из Которых больше любит Отца, чем Брата. И Отец… Который любит Сыновей не одинаково. Ничего не напоминает?
— Ты говоришь… Что мои родители, это отражение того, что происходит в Твоём доме на Небесах?
— «Как на небе, так и на земле»… — повторил Люцифер так, словно открыл сейчас для принца великую тайну.
— Значит… Один из Братьев — Ты. Значит… Тот, кто однажды предал и ранил Тебя…
— Тот, аналогично Кому поступает Дин, — кивнул Архангел.
— Люди — не единственный предмет вражды между Тобой и Отцом?
— О… Нет. Думаешь, Он запер бы на много веков любимого Сына из-за каких-то людишек?.. Нет. На кону был другой Его Сын.
— Михаил.
Архангел кивнул, едва заметно.
— Я понял. Люцифер… Ты же знаешь, что не стоит ввязываться в отношения, портить жизнь себе и… Кому-то, только из-за того, что тебе скучно или одиноко? Любимого никто тебе не заменит. Всё бесполезно здесь.
— Знаю…
Люцифер непредвиденно исчез. Наверное потому, что не привык выставлять на показ самые недра своей души. А Дэнни, вздохнув, задумался над тем, что может сделать, чтобы помочь другу Архангелу.
«Любимого, никто тебе не заменит»… — обдумывал принц свои же слова. Денница был уверен, что это так. Но… В его случае, всё немного сложнее. Дэнни опасается такой же зависимости от любимого человека, как у папочки. Он не знает, насколько сможет чувствовать себя свободно, если позволит отцу-королю обозначить свои владения на его сердце.
Его мысли прервал громкий, настойчивый стук в дверь…
Женщина ворвалась, не дождавшись ответа, и застыла в поклоне.
Денница обернулся.
— Ты кто такая? — сердито спросил он.
— Прошу прощения, крон-принц! Я… Фрейлина королевы.
— Ты… Не демон, — констатировал принц, подступив близко к ней и глядя сверху вниз на кудрявую.
— Нет… Не демон, — перводя дыхание, видимо оттого, что очень спешила к нему, подтвердила она, убирая с лица каштановые разметавшиеся пряди.
— Где-то я тебя видел… — задумчиво осматривая стройную даму.
— Прошу Вас, господин! — взмолилась она. — Это неотложно!..
— Говори.
— Госпоже очень плохо!.. Очень. А правительства нет нигде. Кроме Вас… Помогите.
— Пойдём!
Схватив женщину за руку, Денница мигом оказался в покоях Трейси.
Королева сидела на полу, положив руки на живот, и стонала от сильной боли.
Шагнув к леди, принц приложил ладонь к её лбу, считывая состояние организма…
— Всё ясно, — сказал он через пару секунд. — Нужен Майкл. Или генерал. Но он чем-то очень занят!..
Денница задумался, что он может сделать для спасения дочери дяди Майкла, без её отца.
Дело в том, что ребёнок, получивший часть демонической сути от матери, затребовал энергии отца… Что-то похожее испытывает Дин, если родные далеко. Но… Если папе может помочь и сам Дэнни, то на состояние тёти Трейси повлиять он не в силах — он не родственник Трейси, а Майклу — не прямой родственник. А его ангельской частью энергии, демонической природе и вовсе можно навредить.
Все родители чрезвычайно чем-то заняты, а действовать нужно сейчас.
— Хорошо, — принц решил помочь, во что бы то ни стало.
Он щёлкнул пальцами и в комнате появилась Сара, оглядываясь вокруг, чтобы понять, кто и для чего её выдернул среди ночи сюда.
— Дай руку, — не тратя времени на пояснения, потребовал Денница.
Не смея спорить с крон-принцем, генерал протянула ладонь и Денница полоснул по ней ножом, что достал из-за пояса, подставляя возникший в руке бокал.
— Спасибо, — кивнул он, ошалело глядящей на него леди, протягивая ёмкость королеве. — Выпей. Немедленно. — Приказным тоном. И пояснил: — Кровь демона высшего ранга, ненадолго поможет. Пока я найду выход.
Трейси беспрекословно выпила предложенное до дна, продолжая со страхом гладить живот…
Так как она пребывала в своих апартаментах, сейчас на ней не было накидки, скрывающей уже не маленький живот, и Сара с приоткрытым ртом начала понимать, что происходит.
— Так… Она беременна?! — округлив от удивления большие глаза, озвучила генерал. — И… Это не ребёнок повелителя!.. — поняв, что не может почувствовать это дитя, догадалась она.
От потрясения такими новостями, Сара упустила из внимания, что говорит это вслух и в присутствии членов королевской семьи.
— Если ты попытаешься кому-то рассказать об этом, — зло прошипел Денница и зажёг медно-красным взгляд, — то скончаешься прежде, чем откроешь рот. Ясно, генерал?!
— Так точно… Ясно, крон-принц, — со страхом, тихо кивнула Сара.
Взмахом руки, Денница отправил демона восвояси.
— Как тебя зовут? — уже спокойно спросил принц фрейлину.
— Брук, господин.
— Брук… Оставайся с госпожой. Если снова станет плохо, найди моего брата — он что-то придумает.
— Я поняла, господин. — Служанка поклонилась.
— Я найду решение, и вернусь, — оповестил Денница королеву. — Постараюсь как можно быстрее.
Трейси благодарно кивнула, и принц исчез.
***
— Привет.
Сложив руки на груди, принц встречал дядю, вышедшего из душа, опираясь поясницей о спинку дивана.
— Дэнни… — Майкл удивился, но, как и у Джона, внешне это почти невозможно было заметить.
Плотнее затягивая край полотенца на бёдрах, он подошёл.
— Да, — с серьёзным видом, кивнул Денница. — Как ты, наверное уже догадался, я не просто в гости зашёл.
— Что-то с Трейси? — сразу спросил Майкл о том, что интересует его прежде всего.
— Да… Твой… Ребёнок болеет. Ты должен сказать мне, на что ты готов ради них?
— Как ты думаешь?.. — тяжело посмотрев изподлобья.
— Я так и думал, — кивнул Денница. И сразу озвучил главное: — Тебя нужно обратить в демона высшего ранга — человеческая суть не поможет.
Майкл задумался на несколько секунд…
— Я против этого… — подумав, ответил он. — Но это моя девочка.
— Это «да»?
— Да, — медленно кивнул дядя.
— Ритуал требует…
— Это не важно. Что угодно.
— Хорошо, — кивнул серьёзно принц. — Одевайся. Идём в Ад.
***
За руку с Майклом, Дэнни оказался в своих покоях за долю секунды.
Пока он наложил защиту от непредвиденного вторжения в свою спальню, дядя рассмотрелся по сторонам, оценив пафосный интерьер в виде покрытых платиной стен, с ромбовидным узором выложенным из рубинов.
Достав из тайника небольшую чёрную книжечку, Денница подошёл.
— Ты сказал, не важно, но… Мне всё равно стоит рассказать тебе. Я знаю, что тебе не сложно оценить привлекательность парня. Придётся… Вспомнить твою врождённую тягу к своему полу.
— Ты говоришь?..
— Я говорю о себе. Других вариантов нет для нас. Сможешь?..
— Сэм… Женился на Трейси, для…
Майкл спросил, чтобы знать, что другого выхода нет.
— Да. Так ты автоматически станешь высшим демоном и… Можно обойтись всего-лишь поцелуем. Но… Представляешь, что будет, если станет известно, что жена отца изменяет ему с моим мужем? Если мы проведём свадебный ритуал.
— Да… — кивнул, со вздохом дядя Майкл. — Я должен…? Или… Или ты?
— Это по желанию. — Принц улыбнулся, чтобы разрядить напряжённую атмосферу.
— Что ещё?
— Нужно сотворить самые страшные грехи: мужеложство, соитие с демоном и… Убийство кровного родственника. Под все эти критерии подхожу я.
— Я… Должен убить тебя? — выдав на миг эмоции, вопросил Майкл. — Это исключено, — категорично заявил он.
— Да ты не волнуйся, — успокоил принц. — Ты не сможешь меня убить. Но само намерение, и попытка… Думаю, сработает.
Майкл, естественно, был против использовать Дэнни в сексуальном смысле и, тем более, пытаться его убить… Но понимая, что это единственный выход, с тяжёлым сердцем, он согласился.
— Что… Нужно делать?
— Дай руку. — Дэнни открыл книжку в своих руках, все страницы которой оказались чистыми, и пробил палец на руке родственника, капая кровью на белые страницы. Принц начал громко читать заклинание. — CE YÁ! DE KRÁMO SÁNO ON KÓRNAL.
YÁ CE PRENTÉNO CE TÓRNO ON YÁTEAH!
PRENTÉNO HIÁMO ON SHÁYNO!
ÍDO SHÁYNO DE NAK DERONЕ́O — DE SHÁYNO Е́STO HIÁMO SENTÓRE SHÁYNO.
Закрыв книгу, Денница отложил её на прикроватную тумбочку.
После он вновь подошёл к Майклу и, одними глазами выдал, каким должен быть следующий шаг. Он посмотрел долго… Из-под нависшей над правым глазом вьющейся пряди.
На мгновение отвернувшись, Майкл снова посмотрел в лицо напротив, но уже с превосходством… Словно переключив какой-то внутренний рычаг. Он приподнял подбородок и устремил на принца завораживающий, подавляющий волю взгляд карих глаз.
Денница кивнул, понимая, чего ожидать — он видел подобный взгляд.
Так отец семьи смотрел на папу Дина, иногда… Джон никогда не демонстрировал это при посторонних, но Дэнни мог наблюдать это, когда генерал думал, что бросается такими взглядами незаметно. Дэнни помнит и реакцию Дина, в такие моменты… Папа замирает растерянно, прячет глаза и… Кажется, ощущает вину, не понятно за что.
Денница впервые ловит такой взгляд на себе, но он знает, что это может значить — всё-таки, он владелец заведения, что подразумевает и подобные темы, в отдельных случаях. Правда, актёрские данные его посетителей, которые любят доминировать, не идут ни в какое сравнение с тем, что умеет отец. У Джона это по-настоящему. Он старше всегда и во всех смыслах, во всех случаях. И Денница единственный, кто может сражаться с ним таким же, сыпящим обжигающие искры взглядом. Он знает, в чём кроется причина трепета и страха папочки, перед таким напором, но внутри самого принца такого страха нет и быть не может. Напротив, Денница уверен, что если придётся, или папа попросит, он легко запретит прикасаться, вредить или портить настроение папочки, Даже Джону. Даже такие вот взгляды запретит.
Но сейчас Дэнни не отвечает тем же. Нет, он не испытывает праведного трепета, как Дин… Но принимает ситуацию спокойно. Принц не зажигает глаза свечением силы, понимая, что на равных, с близнецом Джона не получится. И разумно ему уступает. Майкл всего лишь человек, пока, и нужно чтобы он чувствовал себя уверенно, не думая о том, что принц Ада в миллионы раз превосходит его силой.
В руках принца появляется широкий чёрный браслет и он вручает вещь Майклу.
— Надень его. Сюда, — протягивая своё запястье.
— Почему?.. — взяв в руки браслет.
— Потому что его может снять только тот, кто надел. Это браслет сковывающий любую сверхсилу. Если я надену его сам…
— Сможешь снять, и неосознанно навредить мне, — кивнул, догадавшись, мужчина и легко защёлкнул ограничитель на руке принца.
— Да. А я думаю, что ты захочешь дать повод.
— Угадал.
Майкл оголил улыбку, больше похожую на хищный оскал и, сделав шаг вперёд, больно схватил парня за волосы, чтобы притянуть к себе для жадного, настойчивого поцелуя…
