Вы знакомы с такой вредной хернёй — как похмелье? А особенно, после дикого алкоотрыва в клубе. Нет? А Киллуа знает. И он готов на всё, но только для того, чтобы эта тупая боль прошла.
— Ох ма-ать, — хватаясь за голову, шипит Киллуа и приоткрывает глаза, которые тут же расшириваются в удивлении. Киллуа пытается сфокусировать взгляд на белом, но до боли знакомом, потолке. Осторожно, чтобы не вызвать новую волну боли, Киллуа начал подниматься с постели. Так, а теперь самое главное: во-первых, он в доме Иллуми; во-вторых: он лежит на кровати брата, которого сам даже не наблюдает; в-третьих: у него ужасно болит голова, а ползущий по стене паук раздражает своими лапками. — Сука, не топай! — гневно сверкает глазами Киллуа, и тут же замечает на тумбочке таблетку и стакан воды, а возле них записку, на которой было написано:«Выпей таблетки, пьянь.»
Что Киллуа и сделал. Скривившись от горького привкуса, юноша сполз, в буквальном смысле, с постели. Держась одной рукой за больную голову, а плечом другой руки подпирая стену, Золдик-младший дошёл до двери. Противный скрип деревянной подружки заставил тихо проматериться. С горем-пополам, Киллуа всё-же спустился по лестнице. «Чем так вкусно пахнет?» — принюхавшись, подумал Киллуа, когда почувствовал сладкий запах выпечки. Осторожно заглянув на кухню, он увидел своего брата. Иллуми стоял около плиты, и, вооружившись деревянной досточкой, переворачивал блины. На столе уже было приготовлено две тарелки, две чашки чая и баночка мёда. — С добрым утром, алкоголик хренов, — заметив в проёме макушку брата, проговорил Иллуми. Ловко перевернув последний блинчик, мужчина выключил плиту. Переложив всё на одну тарелку, Иллуми облакотился бедром об стол. Взгляд тёмных глаз прожигал в Киллуа дыру, а тот, в свою очередь, неловко улыбался. — Я вчера… что-то натворил? — аккуратно спрашивает Золдик-младший, и подходит ближе. Иллуми внимательно следит за его действиями. — Тебе подробно рассказать? — в обычно спокойном голосе Иллуми промелькнуло раздражение. Настолько строгий тон, что внутри все трепещет так, будто спрыгнул с большой высоты. Сглотнув, Киллуа смотрит куда-угодно, но только не на своего брата, от которого начинает исходить злая аура. — Если можно, — опустив голову, словно нашкодивший котёнок, проговорил Киллуа, и начал нервно заламывать пальцы. — Ну, раз так, слушай, — скрестив руки на груди, начал говорить Иллуми. — Твой друг мне позвонил, Курупико… Нет, Куропика… — Курапика, — стыдливо прикрыв глаза, поправил брата Киллуа. — Да, он, — кивает Золдик-старший и продолжает. — Я отправил тебе сообщение, но перезвонил мне этот юноша. Сказал, что ты забился под раковину, и кошмаришься каких-то муравьёв. Я приехал и увидел Курапику, который пытался привести тебя в чувство, но ты верещал как та истеричка и упорно отказывался купаться в раковине. По дороге сюда ты пытался меня раздеть, а когда получил пиздюлей, полностью заблевал салон. Далее ты шарил по всем углам чтобы найти кнопку, которая превращает такси в херов бэтмобиль. Столько чаевых водителю я ещё ни разу не оставлял… Дома я запихнул тебя в душ, и там ты благополучно уснул. С каждым словом брата, лицо Киллуа краснело еще больше. Когда этот занимательный рассказ из мира неудавшихся алкоголиков подходил к концу, Золдик-младший чуть не сгорал со стыда. Ему было страшно неловко перед братом, который видел его в таком состоянии. — Курапика сказал, что ты набухался в первый раз. Это правда? — подпирая щеку кулаком, интересуется Иллуми. — …Нет, — почесывая затылок, неохотно отзывается Золдик-младший. — Это третий. В первый раз я упал с моста в ледяную воду, — на этих словах Иллуми давится чаем, и гневно смотрит на младшего брата. — А во второй не мог выйти из дома, так как не соображал где я нахожусь. — То есть ты в курсе, насколько сильно забываешься, и всё равно делаешь это опять? — мужчина встает из-за стола и подходит к раковине, чтобы помыть посуду. — Ты дурак, Киллуа. Если ты даже стоять будешь рядом с алкоголем, я на твоей заднице живого места не оставлю. И он на полную включает воду, лишая возможности ответить. Не зная, что ему еще делать, Киллуа начинает накладывать себе еду, мельком поглядывая на напряжённую спину брата. — С-с-сука, — тихо шепчет Киллуа, но Иллуми все равно слышит и оборачивается. От следующей картины внутри мужчины все переворачивается, и стягивается в тугой узел. Капелька мёда, которая, видимо, и вызвала бурю негодования у Киллуа, упала с блинчика прямо на голую грудь. Пальцами, юноша попытался убрать сладкое лакомство, но всё же некоторые остатки все еще присутствовали на тощей груди. Иллуми смотрит на то, как Киллуа слизывает сладость со своих пальцев, и в его голове появляются не самые приличные мысли. — О боже мой, — тихо пробормотал Иллуми, вдыхая воздух сквозь зубы. Когда он снова посмотрел на Киллуа, то обнаружил, что взгляд синих глаз направлен на него. — Что-то случилось? — облизывая мёд между пальцев, слегка раздвигая их в стороны, спрашивает Золдик-младший. — Забудь, — отмахивается Иллуми, хотя в штанах становится тесно. Отворачиваясь обратно к раковине, мужчина продолжил. — Мне уйти кое-куда надо. Будь здесь, а, если хочешь, то можешь пойти… — Я останусь здесь, — бесцеремонно перебивает Киллуа, полностью слизав мёд с пальцев. — А куда ты? — но ответом ему была тишина, так как мужчина скрылся в коридорах дома. Помыв посуду, Киллуа неспеша пошёл в комнату к брату. Это для него было не сложно, так как он знал, что-где находится. Преодолев ванную комнату, Киллуа остановился около чёрной двери, и, не постучавшись, открыл её. Иллуми, который в этот момент стоял только в брюках, замер на месте. Тёмно-серые глаза с капелькой удивления смотрели на юношу, который вот так просто ворвался в его комнату. Киллуа же, слегка смутившись, начал разглядывать торс мужчины. На рельефные мышцы легко упала тонкая ткань чёрной рубашки. Юноша наблюдал за тем, как длинные пальцы брата поочерёдно застегивали пуговицы. — Стучаться не учили? — все же спрашивает Иллуми, завязывая красный галстук. — Должен был уже привыкнуть, — пожимает плечами Киллуа, и ловко уворачивается от летящей в него расчёски. — Мимо. — Я специально не попал, — хмыкает Иллуми, доставая из тумбочки раскладной нож. — О, это же тот самый ножик, — говорит Киллуа, когда замечает знакомый отблеск. — Да, — усмехнулся Иллуми, ловко прокрутив орудие убийства на пальцах. — Который ты мне подарил. — Я думал, он тебе не пригодится, — плюхаясь на идеально застеленную постель, которую, по-видимому, застелил Иллуми, отвечает Киллуа. — Как видишь — пригодился, — пряча нож по внутренний карман чёрного пиджака, вскидывает брови мужчина. — Буду через несколько часов. — Ты не сказал куда ты идёшь, — немного нахмурился Киллуа, а мужчина, заинтересованно сощурив глаза, начал медленно подходить к нему. Встав между раздвинутых ног брата, Иллуми наклонился к его лицу. Бледные ладони опустились на острые колени Киллуа, а тёмно-серые глаза смотрели прямо в синие. — А что? — медленно скользя ладонью вверх, спрашивает Иллуми. Когда рука доходит до бедра, шершавые пальцы впиваются в нежную кожу, заставляя втянуть воздух сквозь зубы. — Это просто интерес, — смущённо бубнит Киллуа и прикусывает губу, когда ладонь брата доходит до внутренней стороны бедра. — Мне поручили задание которое я, к сожалению, проигнорировать не могу, — минуту помолчав, все же отвечает Иллуми, и, коснувшись кончиком пальца выпирающего бугорка на шортах, как ни в чём не бывало спрашивает. — Волнуешься? Ответом ему были дрожащие колени и покрасневшие щёки юноши. Иллуми холодно улыбается, и, невесомо целуя брата в лоб, убирает руку. — Можешь заниматься чем хочешь, — отстороняясь от юноши, говорит Иллуми и, задумавшись, продолжает: — Только не разгроми мне дом. Я закрою тебя на ключ. Где лежит запасной ключ ты знаешь. — Д-да, — тихо отвечает Киллуа, и встаёт с постели. Но ответом ему была тишина, так как Иллуми уже вышел из комнаты. Слегка шатаясь, Золдик-младший спустился вниз и заметил обувающегося брата. Киллуа встал на против брата, и, опустив голову, спрятал своё лицо в волосах. — Я не понял, — строгий голос мужчины заставил слегка вздрогнуть. — Почему лицо такое кислое? Скучаешь уже? Золдик-младший тихо хихикнул, прикрыв рот ладошкой и поднял голову. — Вот так-то лучше, — усмехается Иллуми и притягивает брата к себе, а последний и не против. Обхватывая руками торс мужчины, Киллуа упирается головой ему в живот. — Я ещё никуда не ухожу, а щенок уже скулит. — Я не щ… — юноша не договоривает, так как мужчина втягивает его в поцелуй. Киллуа на секунду замер, но в тот же момент начал отвечать. Их поцелуй был долгим и чувственным. Киллуа хотел впихнуть в этот поцелуй все чувства, которые он сейчас испытывает, а Иллуми их охотно принимает. Мужчина слегка потянул Киллуа за волосы, вынуждая отсторониться. Юноша тяжело выдыхает, и снова обнимает брата. — Будь осторожен, — тихо просит Киллуа, всё еще пытаясь отдышаться. — Хорошо, мамочка. — хохотнул Иллуми, и, напоследок потрепав брата по мягким волосам, покидает дом. Когда дверь закрылась и ключ повернулся два раза, Киллуа пошёл в спальню брата. Что-что, а здоровый сон никогда не помешает. Падая лицом на мягкие подушки, юноша сжимает в руках одну, и закрывает глаза.***
Когда Киллуа проснулся — солнце садилось за горизонт. Небо застилали крупные облака, которые окрасились в разные оттенки оранжевого и желтого. Казалось, что смотришь на весь город через осколок цветного стекла. Заходящее солнце отражалось в тихих волнах моря, окрашивало зеленую листву в красные и розовые пятна, а жизнь замирала. Но с другой стороны был контраст. Там плыли тяжелые серые облака, которые стремительно чернели. Надвигалась летняя гроза, которая обещала застелить собой ночь и погрузить всё в громкую тишину капель, падающих на асфальт или разбивающихся о стекло окон. Хотелось, чтобы руки любимого человека прижали к себе и не отпускали до самого конца маленького апокалипсиса, который стремительно разыгрывался на той стороне. Тяжелые тучи летели по красному небу и через несколько часов накрыли город, погрузив его в серую темноту и скрыв последние отголоски дневного солнца и оранжевого заката. Но Иллуми всё еще не появился. И это заставило Киллуа слегка поникнуть. Лениво поднявшись, юноша повернул голову в сторону панорамного окна, за которым сгустились тучи и заполонили небо. Первые капли с глухим стуком разбились о стекла окон, а потом их становилось всё больше и больше. Дождь разошелся и поливал город, темнота накрыла его, но свет включать не хотелось. Яркие молнии каждые пять минут разрезали небо и погружали всё во вспышки света. Киллуа невольно засмотрелся на всё это, но потом вспомнил что хотел сделать. Пулей подлетая к чужому шкафу, Киллуа бесцеремонно его открыл и внимательно осмотрел небольшое количество рубашек. Не задумываясь, Киллуа хватает чёрную рубашку и тут же надевает её. Чёрная ткань свободно висела на бледном теле юноши, и очень гармонично смотрелась на фоне его белых волос. Киллуа минут пять вертелся перед зеркалом, пока не заметил интересную коробочку, стоящую в самом низу. Аккуратно присев на корточки, юноша заглянул внутрь и его лицо загорелось диким смущением. Внутри было много интересного: чёрные чулки в упаковке; чёрный ошейник с белыми вставочками, к которому ещё шел поводок; металлические наручники; разнообразных видов ремешки и т.д. Взяв упаковку чулков, Киллуа натянул один на ногу. Щеки горели от стыда, а пальцы, натягивающие второй чулок, дрожали. Встав с постели, юноша снова подошёл к зеркалу и посмотрел на свое отражение. «Тоже мне…падший ангел» — думает Киллуа, и косится на чёрный ошейник. На симпатичном личике появляется предвкушающая улыбка, и Киллуа уверенно берёт ошейник в руки. Если удивлять, то удивлять по полной! Надев последний элемент образа, Золдик-младший садится на кровать, поворачиваясь спиной к двери. Синие глаза с восторгом наблюдали за мрачной красотой, которая находилась за окном. Около двери кто-то зашевелился. Хозяин дома вернулся. Киллуа улыбается и, слегка сузив синие глаза, дожидается пока брат зайдёт в комнату. Юноша слегка напрягся, когда настала мёртвая тишина. Но звук тихо открывающейся двери заставил снова расслабиться. Снова тишина. Однако, увидев юношу, мужчина хмыкнул и закрыл дверь. Лезвие ножа появилось напротив горла, а потом приблизилось и слегка надавило на нежную кожу. Киллуа затаил дыхание, и, слегка приподняв голову, почувствовал как мелкие капли крови стекают по ключицам вниз. — Quelle belle surprise(1)… Щенок скучал по своему хозяину? Как мило, — горячий шёпот брата опалил краснеющее ухо. Иллуми сначала заговорил на французском, но осознав, что сидящий на кровати юноша нихрена не понимает, перешёл на обычный. Хотя это казалось забавным. — Je ne savais pas que tu apprécierais, alors je me suis arrêté là(2), — нежно улыбается Киллуа и прикрывает глаза, когда ощущает на своей ладони горячее прикосновение. Давление ножа пропало, но маленькая ранка слегка пощипывала. — Нравится? — встав с постели, Киллуа обернулся к удивлённому мужчине, который рассматривал его. — Я, конечно, нихрена не понимаю, когда ты переходишь на французский. Но мне нравится твоё произношение. И, к тому же, я выучил несколько фра-а… Ах! Юноша не договоривает, так как его хватают за воротник рубашки, и, опрокидывая на постель, нависают сверху. Раздвинув стройные ноги в чёрных чулках, Иллуми упёрся коленом между ними. Сдавленный стон вырвался из уст Киллуа, когда мужчина слегка надавил на пах. Золдик-младший смущённо прикрывается руками и шепчет что-то похожее на «не смотри так». — Devant moi, un spectacle si délicieux, comment puis-je détourner le regard(3)? — охрипшим от возбуждения голосом, говорит Иллуми и соблазнительно проводит пальцем по вставшему члену Киллуа. Только сейчас мужчина заметил ошейник, который был надет на лебединую шею юноши. В темноте, некогда тёмно-серые глаза, были чёрными. В них был интерес вперемешку с похотью. — Щенок захотел себе ошейник? Очаровательно. И впивается в губы брата жадно целуя. Они целуются страстно. Иллуми прикусывает кожу и оттягивает, вылизывает кадык, цапает зубами за подбородок и врезается губами в губы. Целует так, будто бы дорвался — и Киллуа чувствует себя так, будто бы его хотят сожрать. Он несколько раз пытается прерваться и каждый раз забывает, что собирался делать, когда разрывает пальцами рубашку Иллуми. — Это было грубо, знаешь ли, — хрипло выдыхает мужчина и, отстороняясь, хищно улыбается. В его руке блестнул свет лезвия. — Nous nous amuserons(4)? Киллуа успел только расширить глаза, как почувствовал кончик ножа у себя на горле. Юноша откидывает голову назад — да, тем самым подставляя шею, он хочет этого, да, они сегодня повеселятся. Губы Иллуми расплываются в улыбке, и острие ножа начало медленно спускаться вниз. Зрачки Киллуа сузились, когда окно открылось само по себе, и в просторную комнату ворвался прохладный ветерок. Кончик металлического ножа в одно мгновение разрезает тонкую ткань чёрной рубашки, слегка задевая нежную кожу и оставляя маленькие порезы. Прохладный воздух, который проникал через приоткрытое окно, приятно холодил разгорячённую кожу, а чужой язык, который слизывал выступающие капли крови, сводил с ума. — Иллуми… — шепчет Киллуа, когда чувствует лёгкую боль на внутренней стороне бедра. Чёрные глаза брата внимательно следили за его лицом, но давление ножа никуда не пропало. — Ne t'inquiète pas, je ne te ferai pas de mal(5), — тихо отвечает мужчина и касается губами возбужденной плоти. Сдавленный стон юноши дошёл до острого слуха Иллуми, заставляя его усмехнуться. — Я больше не могу… Войди в меня, — хныкает Киллуа и раздвигает колени шире. Иллуми только качает головой, и дразняще обводит языком головку члена. Киллуа невольно вскрикивает. — Братик!.. Золдик-младший ерзает на кровати, до крови кусая собственные губы, когда чувствует что горячий язык Иллуми снова касается его. Киллуа хрипит и, зажмуривая глаза, впивается пальцами в волосы Иллуми прося большего. А тот и не сопротивляется. Он получает дикий кайф от громких стонов своего брата, и просто не может остановиться. В руке мужчине из ниоткуда появился металлический нож, и новый порез образовался на бедре юноши. Синие глаза широко расширились, а из горла вырвался еле слышимый крик. Из образовавшейся царапины вытекала алая кровь, пачкая собой белоснежные простыни. Маленькая ладонь снова опустилась на тёмную макушку и надавила, вынуждая взять больше и глубже. Иллуми охотно выполнил немую просьбу, выбивая из уст юноши громкие стоны. Мгновение. И белая жидкость выстреливает мужчине на лицо, а Киллуа нетерпеливо двигает бёдрами. — На тебе все еще есть одежда, — хрипло замечает Киллуа, кивая на расстегнутую рубашку брата. — Это нечестно. Снимай. — Как прикажешь… — ответ получился тихим и медленным, а язык чарующе облизал остатки белой жидкости с верхней губы. Секунда. И мужчина оказывается меж раздвинутых ног юноши. Выпрямившись в спине, чтобы снять с себя ненужную одежду, мужчина замирает и, не моргая, смотрит на брата. В тёмном полумраке комнаты, освещённой лишь вспышками света от разрезающих неба молний, Киллуа выглядел поистине волшебно и… развратно. Это маленькое, хрупкое тельце, готовое в любой момент расколоться на несколько мелких осколков, сносило крышу. Бледная кожа, красиво переливающаяся под светом молний, притягивала взгляд словно магнит. Синие глаза, доверчиво смотрящие на него, из-за которых сердце Иллуми множество раз совершало кульбит. Эти белые волосы, вечно торчащие в разные стороны, в которые хочется запустить пальцы и сжать их. В нем было прекрасно всё. — Tu aimes ce que tu vois(6)? — спрашивает Киллуа, заметив восторженный взгляд брата. — Безумно… — рычащим голосом ответил Иллуми и, приподняв бёдра юноши, подложил под них несколько подушек. — Я доставлю тебе удовольствие, можешь быть уверен. — Я в тебе не сомневаюсь… — шепчет Киллуа и, когда мужчина слегка удивлённо смотрит на него, нежно улыбается. — Будь со мной нежен. — Обещаю… — таким же шёпотом отвечает Иллуми и вводит два пальца в смазке. Золдик-старший снова касается губами шеи юноши, а Киллуа тает словно мороженое. Никого из братьев особо не волновал чулок, который немного сполз с ножки Киллуа, и явно намеревался упасть с лодыжки. Иллуми растягивал Киллуа медленно, то вводя пальцы, то вытаскивая их, заставляя светловолосого подмахивать бедрами и просить не мучить. Но мужчина словно не понимал этих немых просьб, хотя собственное возбуждение напоминало о себе не самым приятным образом. Юноша проглотил недовольный стон, когда Золдик-старший вытащил пальцы, но долго ждать не пришлось. Плавный толчок, и Киллуа изогнулся в пояснице, сделав глубокий вдох. Было слишком ахуенно. Подождав, пока юноша привыкнет к новым ощущениям от непривычной позы, мужчина начал качать бёдрами. Нагнувшись к юноше, который тут же обхватил его плечи руками, Иллуми утянул его в страстный, полный похоти и желания, поцелуй, набирая темп. Такое приторное наслаждение от долгожданного ожидания растеклось по каждой клеточке организма. Чужие руки казались слишком горячими, а прохладный воздух, который задувал из открытого окна, совершенно не охлаждал. Иллуми откровенно наслаждался процессом, стараясь не кончить раньше времени. Его внимание было только на Киллуа, и только на нём. Приятная узкость не создавала никакого дискомфорта, а громкие стоны братика ласкали слух. Киллуа не особо соображал, и просто отдавался процессу. Он прекрасно ощущал крепкую хватку на своих бёдрах, от которой обязательно останутся багровые следы. Горячее дыхание обжигало кожу лучше любого пламени. Это великолепно. Но это было только началом… Раздвинув ножки Киллуа ещё шире, мужчина начал вдалбливаться в его тело с ещё большим рвением. Но это не мешало кайфовать Киллуа — он был только рад, что Иллуми ускорился. Пошлые шлепки об кожу разносились по всей комнате. Синие глаза смотрели прямо на лицо мужчины. — Ещё, прошу… Не останавливайся!.. — громко простонал юноша, и обнял Иллуми ногами за поясницу, прижимая его ещё ближе. Золдик-старший сам был уже на пределе — что было удивительно. Он на максимум ускорил темп, ловя где-то на дне сознания громкий сладкий стон брата. Закинув одну ногу юноши себе на плечо, Иллуми толкнулся еще пару раз и, выйдя из усталого парня, излился на подкаченный живот. Упав на постель рядом с Киллуа, мужчина легко провел пальцем по его груди. Холодные простыни слегка холодили кожу, но их прохлады было недостаточно. В комнате витал запах секса, и только две нагих фигуры знали о том, что произошло здесь. Восстанавливая сбитое дыхание, братья улыбались друг другу. — Я из тебя выжил все соки? — хрипло смеётся мужчина, и легко треплет взъерошенные волосы брата. — Да, — так-же смеётся Киллуа, и стряхивает со стопы второй чулок. — Извини, — тихо бормочет Иллуми, и утыкается носом в шею юноши. — Tu me fais tomber encore plus amoureux(7)… — Я ничего не понял, — усмехается юноша и поворачивает голову к мужчине. — Тебе понравилось то, что ты видел? — Ты ещё спрашиваешь? — вопросом на вопрос отвечает Иллуми, на секунду поднимая голову. Тёмно-серые глаза немного осуждающе смотрели на смутившееся лицо юноши. — Конечно понравилось. — снова утыкаясь в шею. — Значит не зря старался, — сам себе говорит Киллуа и тихо ойкает, когда Иллуми щипает его за бок. — Эй! — Зовут лошадей, — хмыкает Иллуми, снизу-вверх смотря на младшего брата. — В дальнейшем, я хочу увидеть ещё такой сюрприз. И не один раз. — И кто у нас тут извращенец? — по-детски смеётся Киллуа, и мужчина ненадолго задерживает взгляд на его улыбке. Заметив, что на него смотрят, Киллуа удивлённо хлопает глазами. — Что-то случилось? — Tes yeux sont l'océan et je veux y couler pour toujours(8)… — медленно отвечает Иллуми, прижимая юношу ближе к себе. — Я знаю что ты ничего не понял, конечно, но я люблю тебя. — О? Сам Иллуми Золдик признается кому-то в любви? — едко комментирует Киллуа, за что получает лёгкий щелбан по лбу. — Я тоже тебя люблю. — Ну-ка спать, тебе завтра на учёбу, — бубнит Иллуми и закрывает глаза. — Лентяй. — Я не лентяй, — сонно возражает Киллуа, и прижимается к сильному телу. — Сладких снов, братик. — Спокойной ночи, Киллуа. — в полудреме отвечает Иллуми, прижимая своё солнце ближе к себе. Никаких лишних слов, а просто крепкие объятия и осознание того, что любимый человек находится рядом.Когда любишь, хочется что-то делать во имя любви. Хочется жертвовать собой. Они жертвуют…
Конец.