Один вечер из жизни Джеймса Крюка

Джен
G
Завершён
17
автор
Пэйринг и персонажи:
Размер:
6 страниц, 1 часть
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
17 Нравится 2 Отзывы 3 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
Солнце наполовину поглотила водная гладь на западе. Волны моря Неверленда мерно бились о борта галеона главного врага всех местных и не очень детишек. «Скорее уж главного развлечения» – хмыкнула про себя стоящая на капитанском мостике одинокая фигура. Капитан Джеймс Крюк чуть дернул щекой, с неудовольствием оглядывая палубу. Тела бесславно помершей в бою команды уже растворились, готовые соткаться вновь в этом проклятом всеми Богами месте, но кровь, будто в насмешку, все еще блестела. Казалось бы, черно-белые вместилища души, а по венам струится все та же красная жидкость… Иногда все-таки полезно быть капитаном: времена, когда он был самым последним юнгой, давно прошли, и всю эту живописную красоту, которая позже въестся в дерево, будет драить отнюдь не он. Какой же все-таки забавный контраст составляет черно-белый он и весь остальной Неверленд: мир окрашен порой в такие яркие цвета, что смотреть больно, но те, кто не верит в чудеса, остаются серыми, будто выцветшие фотографии. Конечно, долго не верить в волшебство в окружении всевозможных сказочных персонажей невозможно (и его команда тому прямое подтверждение), но Крюк старательно искоренял эту заразу из своего сердца, оставаясь, за исключением одной области и самого крюка, все таким же скучно-серым взрослым... Философские размышления капитана прервало едва слышное копошение в каюте. Со вздохом мужчина развернулся и, заложив руки (ха-ха, очень смешно) за спину, не торопясь направился в глубь корабля. Войдя в свои личные покои, Крюк почти равнодушно скользнул взглядом по сидящему на полу связанному мальчишке, который, насупившись, исподлобья наблюдал за перемещениями грозы местных морей. Своеобразная прихожая, совмещенная с ванной, мало чем отличалась от бо́льшей части корабля: все дорогие черно-белому сердцу мелочи находились в других комнатах. Здесь же можно было отыскать пару бочек, сундуки с разнообразными нужными и не очень вещами, лохань для принятия ванны, пару швабр (а как мистер Сми должен позже убирать воду?) и прибитые к стене крючки для одежды. Огненно-рыжая шевелюра не-совсем-пленника в интерьер не вписывалась. Совершенно не обращая внимания на сверлящий его спину янтарный взгляд вечноюного чудовища, Крюк неторопливо расстегнул камзол, столь же неторопливо скинул его и уже потянулся повесить на один из позолоченных крючков, когда фонтан имени Питера Пена, наконец, прорвало: – Эй, ты что, спать собрался?! А тебя, блин, ничего не смущает?! – мальчишка попытался поддеть его и в очередной раз спровоцировать бурный конфликт… Но капитан сегодня слишком устал, чтобы тратить силы еще и на такие бессмысленные вещи. Он выразительно промолчал, бросив на связанного нарушителя спокойствия фирменный взгляд, а-ля «Господи Боже мой, с кем приходится контактировать», заставляющий даже последнего дуболома из его команды осознать, насколько тот идиот. Но Питер был то ли глупее пиратов, то ли упрямее (а что более вероятно – все вместе), а потому не оторвал все такой же выжидательный взгляд от давнего противника. В ответ Крюк лишь притушил масляную лампу. – Эй! – от возмущения самим фактором игнорирования Великого его, у Питера аж веснушки потемнели. Капитан галеона, внутренне злорадствуя, нарочито медленно стягивал жесткий жакет, за день изрядно натерший исполосованную мелкими шрамами кожу. Сейчас бы просто погрузиться в горячую воду и… – Да че ты дуешься, как старый пердун?! Хорошо же подрались! Все умерли… – подросший за время своих путешествий в земной мир мальчишка недоуменно и даже как-то обижено наклонил голову. – Завтра вернутся… На столь проникновенную речь Крюк лишь закатил глаза и тяжело вздохнул, продолжая стягивать пояс и оставляя снятые украшения валяться на столе до того момента, когда они потребуются. Надутый Питер, чьи глаза теперь были чуть выше уровня стола, проводил фигуру взглядом, глянул на оставленные побрякушки… и с изумлением заметил, как ранее абсолютно серая вещица медленно приобретает оттенок ярко-красного бархата с золотыми вставками. Но такая мелочь не могла заставить его перестать канючить: – Ну максимум послезавтра!! – буквально проныл он в спину стягивающему белоснежную рубашку капитану. Ноль реакции. Питеру стало до слез обидно: – О, ну и пожалуйста, – проговорил он уже скорее сам себе, опустив голову и тихонько шмыгнув, чтобы собеседник (можно ли так вообще назвать молчаливую стенку?) не заметил. – Я все равно сбегу… Занятый своей по-настоящему детской обидой, он как-то пропустил приближение наконец отвлекшегося Крюка. А потому момент, когда тень упала на него и в помещении впервые за день раздался прокуренный низкий голос, заставил его сердце испуганно замереть. Он вскинул голову: – Ты совершенно прав, – разрезал уютное тепло дерева пробирающий до ледяных мурашек баритон, – рано или поздно, так или иначе, ты сбежишь, – он продолжал размеренно говорить, обращая внимание, впрочем, лишь на поскрипывание своего крюка о тонкую кожу перчаток. – Так к чему, скажи на милость, мне делать лишние телодвижения? – он выразительно приподнял бровь и, наконец, присел на корточки напротив юноши, вперив в него взгляд свело-серой радужки. Питер был настолько ошарашен столь длинной фразой после всего этого молчания, что смог выдать только: –Ты сейчас сломал всю систему. У тебя что, депрессия? – он аж отодвинулся, взглядом показывая, насколько сомневается в здравомыслии собеседника. Крюк лишь раздосадовано опустил брови и поднялся. – Помолчи, – коротко бросил он и принялся за декоративные ремешки на здоровой руке. Питер раздраженно цыкнул. Все было как всегда: Питер бесился – капитан это игнорировал. Глядя на полузакатанный рукав черной водолазки, все еще символически обмотанному веревкой юноше в голову пришел вопрос, который тот не замедлил озвучить: – А как так вышло, что всю твою команду раскатали, а на тебе ни царапины? – подозрительно прищурился Пэн. Рука в перчатке на мгновение остановилась. Затем Крюк отмер и наконец стянул плотную водолазку, обнажив сотни (если не тысячи – он не считал) мелких шрамов, оставленных острыми шпагами фей. Но не из-за них у Питера отвисла челюсть и округлились глаза. Поперек шеи капитана, проходя по артериям и трахее, змеилась кровоточащая рана, по краям которой кожа была смуглого оттенка. Смуглого. Но не серого! Владелец галеона тем временем отреагировал на вопрос: – Кровь черно-белая. Ты просто не видишь, – то ли пошутил, то ли серьезно ответил он. Впрочем, Питеру было абсолютно все равно, правда это или нет: все его внимание захватила кровавая линия. Он привстал, выпрыгнул и с глухим «БДЫЩ» впечатался прямиком в капитана, скрестившего руки на груди. – Ты цветной, – пораженно констатировал он, чуть ли не обнюхивая чужую шею. Крюк устало вперил взгляд в рыжую макушку, доходящую ему едва ли до подбородка: – Поразительная наблюдательность, – саркастично-бесцветно заметил он. – Но!.. – горячо начал Питер, но его тут же мягко перебили: – Будь любезен, – Крюк отодвинул его на расстояние вытянутой руки. Пару секунд юноша с некоторым недоумением пялился на руку в перчатке с обрезанными пальцами, но тут же возбужденно затараторил: – Так ты поэтому!.. А откуда… – начал он, от переизбытка эмоций даже подпрыгивая. Но был наглейшим образом осажен: – Мы не будем обсуждать эту тему, – холодно отрезал пират, поддевая крюком перчатку на правой руке. – В СМЫСЛЕ НЕ БУДЕМ?! – Питер аж подавился словами и возмущенно присел, начиная возиться. Он все еще кипел внутри. Крюк скосил глаза на шебутного пленника: – …и прекрати делать то, что ты делаешь. – Ага. Щас! – озорно ухмыльнулся Пэн во все свои тридцать один и развязал, наконец, опостылевшие веревки. – Ты не должен это скрывать! – со значением поднял он указательный палец вверх. – Я думал, что ты безнадежен! – в его интонациях так и сквозило «Мог бы хоть мне сказать!» – Да что ты говоришь, – присевший на край сундука капитан тем временем равнодушно скидывал второй сапог. Закончив, он поджал ногу и, постукивая крюком о бедро, иронично бросил, глядя прямо на юношу: – А может, это ты недостаточно стараешься? Питер от возмущения всплеснул руками: – Я ОТЛИЧНО стараюсь! Пират неторопливо расстегнул оставшиеся ремешки, державшие протез, и, глядя на обрубок с легким оттенком отвращения, бросил: – От такой старательности я бы предпочел оградиться. Он ненадолго замолчал, с упорством мазохиста вспоминая, как чертов псих лишил его довольно важной части тела. Вспоминал, как чуть прохладные челюсти тетоанеи* вгрызались в плоть и кость, как они смеялись, как… Много мыслей проносилось в его побаливающей голове, в то время как лицо оставалось равнодушным, словно непотревоженная озерная гладь. Питер тем временем успел обидеться еще раз, остыть, замяться, посмотреть на обнаженный торс Крюка и, наконец, смутиться. Он переминался с ноги на ногу, не зная, куда себя деть, обхватив правой рукой плечо левой. Крюк опустил обрубок. Настроение резко скакнуло с отметки «хуже быть не может» до «если я не приму ванну и не лягу спать, я убью всех здесь и сейчас». Он потянулся к штанам… и только тут вспомнил, что кое-кто, получив желанную свободу, так и не сгинул. Он мрачно глянул на задержавшегося гостя и вопросительно приподнял бровь: – Ты ещё здесь? От лица скрестившего на груди руки Питера уже можно было прикуривать – настолько оно пылало. Он, не поднимая глаз, резко метнулся прочь и, выскочив, захлопнул дверь с другой стороны. Головная боль резко кольнула виски капитана, он приложил к ним пальцы, чуть помассировав: – Мне нужна ванна, – сказал он негромко. – Мистер Сми! – резко бросил Крюк в пространство. – Я все еще мертв, сэр, – виновато прошелестело над ухом. – Простите… Вздох отчаяния сдержать не удалось.

***

Развалившись в лохани, капитан пиратов Неверленда наслаждался тишиной, покоем и горячей водой, расслабляющей напряженные за чертовски длинный день мышцы. Он мягко откинул голову на бортик, ловя каждую секунду блаженства, будто этому мог кто-то помешать. Кто-то, да. Интуиция Крюка подводила редко. Легкий скрип двери он уловил сразу – специально не смазывал, чтобы в случае нападения к нему не могли подобраться незаметно. Реагировать отчаянно не хотелось. Однако тихое «Джеймс?» разбило все надежды провести вечер в благословенном одиночестве. Опять. Крюк недовольно поднял голову и сел в воде. Взглядом он сигнализировал то ли «Ну что тебе еще надо, рыжее чудовище с косичкой?», то ли «И ты, Брут?!» Смирившись со своим положением, капитан запрокинул голову, испустил страдальческий вздох и слабо махнул пальцем, подзывая. – Ну? – без всякого выражения пират смотрел в глаза цвета янтаря. Все еще горячая вода приятно согревала кожу. Пожалуй, в таком положении можно и поговорить. – Мы же еще играем? – с каким-то намеком посмотрев в пепельные глаза пирата, Питер по-птичьи наклонил голову. – Мы никогда не играли, – отрезал Крюк, повторяя «тот-самый-взгляд-для-идиотов» ослабленной версии. – В Неверленде все играют, – как-то без огонька возразил Пэн. Капитан многозначительно промолчал, с намеком подняв брови. – Просто заигрываются иногда, – печально дополнил юноша, отвернувшись и спрятав взгляд где-то в области покрытых лаком досок. Крюк решил сжалиться над неразумным существом хотя бы сегодня (ему было откровенно лень) и благоразумно промолчал, без всякого перехода переводя тему: – Мочалку подай.

***

Расслабленный, с немного влажной кожей, капитан стоял на своем любимом коврике с высоким ворсом, глядя на мирное побережье, где вовсю горели костры. Он поджег два конца устройства для курения (он уже не раз благодарил мистера Сми за такое старание, пусть и мысленно), поднес фильтр к губам и с наслаждением вдохнул горьковатый дым. Голова больше не болела. Он чувствовал себя почти счастливым. Вечер был бы вообще без изъянов, если бы не одно «но»… – Так у нас перемирие? – золотые глаза хитро блеснули, выдавая пляшущих чертей за вполне мирным фасадом рыжего мальчишки. Питер протянул алый бархатный отрез ткани. Крюк расслабленно повернул голову, подцепил предложенное кончиками пальцев и легко закрепил на бедрах: – Нет, – легкая довольная улыбка скользнула по вечно опущенным уголкам губ тенью, и Джеймс отвернулся, глядя на очередную ночь очередного дня. Он в пару вдохов окончил сигары, аккуратно стряхнул пепел, положил устройство на рабочий стол и непривычно мягко, немного шутливо бросил, прикрыв глаза и поворачиваясь в сторону спальни: – Ты идешь? Питер, пристально наблюдавший за пиратом все это время и с любопытством провожающий глазами каждое изящное движение, встрепенулся и, вновь засияв бесконечно солнечной улыбкой без одного клыка, рванул вслед за Крюком, со смешком оповестив его: – Иду! Для капитана этот вечер мог бы стать идеальным, если бы не одно «но»… Однако, кажется, все получилось даже лучше, чем он рассчитывал. Динь-Динь обижено надулась: Питер сбежал к Крюку, сбросив все обязанности на нее. Снова! Недовольно позвякивающая феечка замерла, и, прикрыв ладошкой крошечные губки, ехидно захихикала: капитан еще узнает, на что способен «вечный мальчишка»! …И привыкший вставать с первыми лучами солнца Джеймс действительно узнал. Тяжело не заметить, как тебя нагло оплели всеми конечностями да еще хряпят над ухом так, что и богатырь бы позавидовал… Капитан вдохнул. Прикрыл глаза, смиряя бушующее раздражение. Выдохнул. Вновь вдохнул и… – Питеррр Пэээн! – ...хотелось бы ему заорать, но из горла вырвалось только яростное шипение на ухо безмятежно посапывающему комку концентрированного довольства. В Неверленде начиналось новое утро.
Примечания:
Отношение автора к критике
Приветствую критику только в мягкой форме, вы можете указывать на недостатки, но повежливее.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.