cassini

Отсутствие сна из-за неохоты вступать в борьбу с собственным подсознанием сменяется на дикую усталость из-за всё поступающих и поступающих материалов. Собственное расследование Наоми о «Богах» пришлось отложить. Сейчас Мисора сидела за уже полюбившимся столом, анализируя страницу дневника, присланную вторым Кирой. – Что у тебя, Мисора? – Эл вместе с обоими членами семьи Ягами входит на кухню. Сейчас его мешки под глазами казались ещё больше, но бодрости, однозначно, было больше, чем в любом из присутствующих. – Двадцать второе мая – Аояма. Двадцать четвёртое – Сибуя. В эти даты я бы рекомендовала лично посетить названные места. Очевидно, что Кира не настолько глуп, чтобы зазывать нас на тридцатое число. Но и тридцатого оцепить стадион не будет лишним. – Может, нам разделиться? – Лайт садится за стол, изучая полученные страницы дневника. – Кира может заметить одних и тех же людей двадцать второго и двадцать четвёртого. – В этом есть смысл, – детектив следует примеру Ягами и тоже садится за стол, вот только в привычной для себя позе. – Главное – это не вызвать подозрений. – Именно поэтому на кандидатуру посетителей Сибуе подходят Асахи и Айхара, – Мацуда ведёт взглядом в сторону Ягами старшего и Айдзавы. – Люди всех возрастов посещают магазин одежды. А вот мы, – Наоми чувствует чужие руки на своём плече, – с Биан и Лайтом идеально вписываемся в молодёжный поток, что присущ Аояме. – Да, – соглашается Лайт. – К тому же я там часто бываю и не вызову подозрений. – Хорошо, – скучающе соглашается Эл, продолжая коситься в сторону студента. – Да, хорошо, – он заглядывает в страницу дневника. – Тогда вы трое следите за людьми с тетрадями, а вы, – детектив указывает на двоих полицейских старшего возраста, – на тех, кто будет подходить к стендам с летней одеждой. На сегодня все могут быть свободны. Нужно как следует выспаться перед тяжёлыми днями слежки. Полицейские один за другим покидают номер гостиницы. Мисора же остаётся на месте. Ей попросту некуда идти и, кажется, уже все смирилась с тем, что она селится в штабе расследования раз за разом. Даже её мать, которая перестала обрывать мобильный телефон. – Кстати, Наоми, – Эл выдыхает, стоя у окна, – информация, которую ты просила… – По Майклу Уоткинсу? – Да. Как и было сказано в записи, он сменил имя. Брэд Мартинс – его имя по документам. Он не хотел иметь ничего общего со своей семьёй и решил таким образом откреститься. – А про… – Он умер через день после допроса Бёздея, – руки детектива проникают в карманы зеленоватых джинсов. – Его подкараулили у дома и забили насмерть. – Легче не стало, – Наоми отводит взгляд от Эла, смотря на вазу с яблоками. Спросить у самого Бейонда про глаза? Идея казалась столь логичной, но, во-первых, он мог попросту не рассказать, а, во-вторых, некоторая часть сознания продолжала твердить Мисоре о том, что это лишь галлюцинации, которые она хотела воспринимать как реальность. – Если второй Кира обладает такими же глазами, что были у Бейонда, то дело плохо, – детектив садится на стул, стоявший рядом с девушкой. – Выходит, он может узнать имя любого. – И дату его смерти, – добавляет Мисора. Глаза Эла наполняются тревогой настолько, что, казалось, серой радужки не было видно за расширенными зрачками. Наоми же понимает, что «глаза» в руках второго Киры могут означать для них всех. В любой момент сердце каждого из детективов-полицейских, ведущих расследование, может издать последний удар. Слова о том, что «Ягами Лайт – Кира», не будут иметь ценности. – Как я уже сказал, – взгляд Эла теряется из-за того, что прикован к полу. – Нам всем нужно поспать перед суматохой, которая нас ждёт, – детектив срывается с места, на котором сидел, и оказывается на своих двух ногах. Наоми даже не успевает заметить столь быстрого перемещения из-за накопившейся усталости. – Пойдём, – сейчас он протягивал руку, подобно Наоми несколько дней назад. Эл вновь зеркалил её образ. – Мне стоит построить из себя недотрогу и сказать, что буду спать на диване? – Мисора с улыбкой кладёт свою руку на протянутую ранее. Но стоящий перед ней детектив не сжимает свою и не утягивает за собой, а скользит чуть выше, обхватывая запястье. – Очень смешно, Наоми Мисора. Пойдём уже, – это улыбка проскочила на лице вечно серьёзного детектива? А в его вечно холодный и безразличный голос внедрились нотки эмоций? Подобное встретишь не каждый день. – Яблоки? – Эл ведёт бровью в сторону девушки, прежде чем покинет кухонную зону. Мисора кивает и хватает фрукт из вазы. Ей нужно о многом спросить Бейонда. Будет проще, если он вновь предстанет перед ней прекрасный милым парнем. Эл тянет Наоми в сторону комнаты, как это делала днями ранее она сама. Зеркальность, кажется, становилась хобби детектива. Прежде чем отпустить девушку, Эл крепко сжимает её запястье, задевая мизинцем и безымянным тыльную сторону ладони. После проводит по ней, отпустив захват, поджимает губы и направляется в сторону спального места. Наоми слегка улыбается и решает пропустить умывание и переодевание. Кости ломит от усталости, и она, сбросив чёрные носки на ближайшее кресло, спешит скорее упасть в объятия сна, так и оставив на себе стягивающие джинсы и безразмерную футболку. – Так, ты их ешь во время сна? Или как? – Голос детектива раздаётся по левое ухо, заставив Наоми посмотреть на его обладателя. Эл выглядел достаточно комично: его глаза были закрыты, одна рука была под подушкой, а вторая пыталась подпирать измученное бледное лицо. При всём этом его попытка разговаривать во время процесса засыпания лишь забавляла. – Да, с самого детства это остаётся прекрасной привычкой, – ложь. Ну, конечно. Помнится, однажды Эл упомянул о том, что недолюбливает лгунов. Но, что могла сказать Мисора? Яблоки необходимы ей для того, чтобы подкормить протеже детектива? – Это… интересно, – Эл возвращается в состояние вечного анализа. Его глаза открываются, и серые глаза встречаются с чёрными. – Спокойной ночи, Наоми Мисора. Без скорби. – Спокойной ночи, – краткий смешок. – Без Богов Смерти. Не в её случае, конечно же. Несмотря на накопившуюся усталость, у Наоми долгое время не выходит уснуть. Даже у Эла с его бессонницей одолеть порог сновидений выходит куда легче. Это девушка понимает в момент, когда за её спиной слышится сопение, а её живота касается чужая рука. Бессознательное состояние тем и хорошо, что на него можно списать любой свой поступок. Но вот… будет ли оправдываться Эл? И первый ли подобный прецедент? В любом случае сейчас не до разбирательств, да и они не нужны: подобный жест лишь навивает спокойствие. Наоми сжимает яблоко в своих руках и закрывает глаза. Тревога и множество мыслей, мешающих ей уснуть, отступили. Эл словно соорудил невидимый барьер. От этого на засыпающем лице Наоми выступает лёгкая улыбка. И с ней же она оказывается там, где планировала найти ответы. На уже знакомом поле у сакуры. Сакура… Мисора осматривается и, не заметив чужого силуэта, поднимает голову наверх. Дерево не цветёт. Его ветви оголели, словно сигнализируя Наоми о неизбежной неприятности. Она наталкивает себя на мысль, что хотела вновь попасть сюда не из-за видов, а из-за серийного убийцы, который явно владел необходимой информацией. Яблоко падает из женских рук. Губы сжимаются. Руки сооружают кокон, обвивая собственное тело, в надежде согреться. Здесь непривычно холодно. Закрыла ли Мисора окно, когда засыпала? – История циклична, – голос Бёздея, как гром, пронзающий до самых пят. – Я вновь веду тебя по следу. Ты вновь отталкиваешься от этих намёков, – Мисоре, как в первые разы, не хочется поворачиваться и смотреть в глаза. Глаза Бога Смерти. – Раскроешь это дело? – Она замечает, как слегка шершавые руки касаются упавшего яблока. Он за спиной. – Когда ты сказал, что мне осталось шесть лет, ты имел в виду… – Что тебе осталось шесть лет, Наоми. Если, конечно, в тебя не влюбится Бог Смерти, не пожертвует своей жизнью ради тебя, – это не голос Рю Рюдзаки, тот, что сопровождал девушку несколько последних сновидений. Это голос Бейонда Бёздея, серийного убийцы, потрясшего Лос-Анджелес несколькими годами ранее. – Расскажи мне о глазах, – Мисора решается повернуться и застывает от непростительной близости. Ей приходится поднять голову так, чтобы взглянуть в эти красные глаза, которые собеседник так тщетно пытался спрятать под чёлкой. Стоило отметить очевидное различие между Бейондом и Элом – рост. – Глаза Шинигами, – Бёздей делает несколько шагов в сторону от Наоми, обходит её и следует к голой сакуре. Заправив руки в карманы, он буквально падает на колени перед ней, осматривая стоптанные ландыши. – Бога Смерти. Я не знаю, как так получилось. Не знаю: почему именно мне досталась эта ноша. Часто спрашиваю у местных: не терял ли какой-то глупый Бог свои глаза? В ответ слышу лишь смех. Смех мерзких Богов. – У местных? Только не говори, что моё подсознание – мир Богов Смерти, – Наоми следует тем же маршрутом, что и Бейонд. Падает на колени перед оголённой сакурой, уставившись на стоптанный цветы. – Я и не говорил. Это лишь твои догадки, – он вздыхает. Очень устало вздыхает, склонив голову так, чтобы видеть Мисору. – После того, как тот грабитель убил отца, я думал лишь об одном: было бы прекрасно увидеть, как весь этот мир гниёт. – Я помню, – сообщает девушка, встретившись с ним взглядом. – Теперь я каждый день наблюдаю за этим. И понял лишь одно: я ошибся в выборе мечты, Наоми. Именно поэтому мне приятнее смотреть за тобой. За тем, как ты обхаживаешь детектива-затворника. Скорее бы этот мир настиг конец, которого он заслуживает. Хочу увидеть конец. Конец этого бренного мира, – тон его голоса повышается. – Хочу видеть, как Эл будет биться в предсмертных конвульсиях, – хищная улыбка сопровождается вздохом облегчения, словно по его телу сейчас разливалось невиданное наслаждение. – Хочу видеть, как ты проиграешь, Наоми! И никак не можешь помочь бедному-бедному Элу. Отторжение с примесью непонимания. Наоми закрывает глаза, а, когда открывает, её волосы уже сплетаются с загнувшимися белыми цветками. Одна бледная рука давит на её грудную клетку, вдавливая девушку в землю, вторая шершавая – вновь касается её горла. Сильнее и сильнее. – Это называется отчаяние, – Наоми пытается вдохнуть чуть больше кислорода, – Бейонд. Мисора открывает глаза, тяжело дыша. Дело было не в яблоках. Добродушный Рю Рюдзаки вновь сменился на отчаянного Бейонда Бёздея, не дав ей никаких ответов, лишь очередной страх перед новым сновидением. – Наоми? – Эл приподнимается на локте, пристально смотря на девушку. – Что случилось? – Сон, – констатирует Мисора, растирая горло. – Просто сон, – надежда на то, что не сон внутри сна, и это настоящий Эл перед ней. – Нужен зелёный чай, – холодно отчеканивает детектив, поднявшись с кровати. – Пойдём. Нужен зелёный чай. Для неё. Но всё же сама девушка стоит перед чайником, разливая заваренный травяной напиток по чашкам. Это Бейонд пытался назвать «обхаживанием»? – Впервые вижу, чтобы ты пил что-то, помимо кофе, – Мисора ставит две чашки на стол и возвращается к холодильнику, вытащив из него невскрытую коробку с конфетами. – Хочу составить тебе компанию, – Эл устало потирает глаза, заставив Наоми опомниться и посмотреть: сколько они спали. Пять часов. Хороший результат. – Если Ягами – Кира, второй должен будет… – Тс-с-с, – указательный палец детектива касается губ Мисоры, от чего она посылает вопросительный взгляд в сторону детектива. – Не будем сейчас о деле, ладно? Я дам все необходимые инструкции, как только придёт Мацуда. Наоми заливается тихим смехом и возвращается к чаю. Эл был прав. Зелёный успокаивает, отводит её от последствий увиденного во сне. Стоит заканчивать подобный опыт. Просто перестать думать о Бейонде перед сном? Как о напарнике, который поможет ей раскрыть личность Киры. Как о человеке, после которого ещё несколько суток дрожит всё тело в ожидании нового приговора. Просто не думать о нём. Должно сработать. – Я помню, когда мне было восемнадцать, – Эл решает нарушить тишину, изредка сёрбая чай, – я видел свой последний приятный сон, – детектив сидел расслабленно, удерживая чашку с чаем на животе и придерживая её обеими руками. – Цветущая сакура, сбрасывающая лепестки на поле белоснежных ландышей. Я сидел в нём, попивая зелёный чай, наблюдал за тем, как солнце скрывается за горной возвышенностью. Дикое умиротворение. Я так хотел вернуться в это место снова, но оно было отнято известием о том, что мой преемник покончил с собой. С этого дня и начался мой путь кошмаров и вечной бессонницы. Наоми сидела в позе, которая была присуща детективу, с согнутыми коленями, удерживая дно чашки на них. Лицо не выражало ничего. Ни грусти, ни интереса. Ни-че-го. Хотя внутри, конечно, пылал огонь любопытства: о месте , про которое рассказал Эл; о том, кем был тот преемник; да и хотелось больше узнать о самом Эле. Хотелось, но это был бы переход за черту, куда лучше не ступать. Личные границы, которые нарушить при службе не следует. Личные границы… Забавно, что об этом думала Наоми, пять месяцев назад являющаяся невестой человека, который некогда был её коллегой. – И в какой-то момент… Я снова открыл глаза на том поле. Подумал: наконец-то, это всё закончилось. Но… Всё моментально сгнило. От сакуры остался лишь голый ствол, ландыши сгнили. И даже это не остановило меня. Остановил он. Бейонд вторгся в мои сны. Раз за разом на этом поле выстраивал пути обхода, ловушки, в которые я попадал. Я стал пить больше кофе, потому что борьба с ним была сравнима лишь с пыткой. Пытка, в конце которой не будет освобождения, лишь послевкусие проигрыша. – И он умер, – шепчет Мисора. – Да, – казалось, чай детектива давно остыл, однако он продолжал отпивать его маленькими частями. – Ватари связался со мной. Я думал, что по поводу очередного послания Киры. Так и оказалось, вот только… Он упомянул, кто оставил эту записку, – Эл закрывает глаза, выдыхая воздух. – Бейонд Бёздей. Боги Смерти. Я отключился в тот же день, и то, что видел, продолжало мне сниться до этой ночи. – Что-то новое? – Наоми слегка привстаёт, чтобы поставить чашку, и возвращается на стул, повернувшись к Элу лицом. – Да, – угольные волосы соскользнули по белой кофте от того, что голова Эла склонилась вбок, серые глаза распахнулись и были направлены на девушку. – Поле как переходная сцена. Я сижу. Всё цветёт. Наоми, я впервые за шесть лет чувствовал то самое спокойствие, которое когда-то потерял. И всё благодаря… Кто-то теряет, а кто-то находит. Настолько неочевидные – разбитые – зеркальные параллели. – Прости, что прервала это, – Мисора поджимает губы, отводя взгляд в сторону. – Просто пообещай мне быть аккуратнее в Аояме, – детектив поднимается и по пути на выход из комнаты поглаживает макушку девушки.

***

Двадцать второе мая. Аояма. Наоми следует к месту их встречи с Мацудой, чтобы после разыскать Лайта. Дурная идея приезжать из разных точек. Ягами за это время вполне мог встретиться с кем-либо, но винить себя постфактум – ещё более глупая затея. Единственное, что облегчает ношу Мисоры, жучок, который Эл прикрепил этим утром на внутреннюю часть её чёрной куртки. Если она что-то упустит, детектив, который следит за эфиром и полицейские, что сидят на камерах, должны будут заметить. Это их единственная возможность, которую они не могут упустить. – Хэй, – Мацуда подкрадывается со спины, напугав подобным поступком Наоми. – Мацу! – Мисора оборачивается, выдыхая воздух в сторону подкравшегося полицейского, и придерживает футболку в районе сердца. – Извини, – он еле слышно смеётся. – Я позвонил Лайту. Он сказал, что выходит из автобуса, так что ждём и идём на прогулку. – Это не просто прогулка, Мацу, – Мисора сводит брови, осматривая местность. Хорошо, что Ягами не успел добраться раньше, чем они. Хорошо, что у Наоми с Мацудой разные миссии на этот день. У него – искать подозрительных людей, у девушки же – следить за поведением Ягами Лайта. – Привет-привет, – голос Лайта проносится за спиной, заставляя пришедших ранее членов расследования обернуться. Они видят студента в окружении толпы. Кажется, Наоми заметила Кьёко и Такаду из университета. – Таро, Биан, это мои однокурсники. А это, – Лайт ведёт рукой в сторону Мисоры и Мацуды, – Мой двоюродный брат – Таро и его девушка – Биан. Они приехали из Осаки и хотели прогуляться по Аояме. Прошу любить и жаловать. Мацуда расплывается в улыбке, одаривая пришедших словами благодарности, Наоми же прожигает взглядом Ягами, после чего кивает и берёт Тоду под руку, чтобы не разбивать легенду, придуманную Лайтом. Толпа – прекрасное прикрытие, которое не вызовет подозрений. Но так ли это? С чего вдруг в голову Ягами Лайта пришла подобная идея, которой он не поделился даже с ведущим детективом? Нет. Что-то здесь нечисто. Ягами Лайт руководствовался личными побуждениями, это становилось всё более очевидно, когда при каждом новом повороте его взгляд устремлялся на клуб с чарующим названием «Голубая тетрадь». Обменяться тетрадками. Что ты задумал, Ягами Лайт? Начало темнеть. Друзья Лайта один за другим расходились, остаток компании сидел на круговых лавочках, обсуждая новый выпуск журнала «eighteen». У Мисоры начали слипаться глаза, она даже не помнила, когда в последний раз так долго находилась на свежем воздухе. – Держи, – перед глазами девушки образуется сахарная вата. Наоми поднимает голову и видит Мацуду. Прекрасный кавалер. Напоминало начало их отношений с Рэем. Сейчас она понимает, как сильно ей не хватало малейшей романтики, особенно в условиях, когда ты круглые сутки анализируешь поступающие данные по одному из самых сложных дел. – Спасибо, Мацу, – девушка улыбается, принимая угощение. – Какая вы милая пара! – Восклицает Такада, после чего посылает в сторону Лайта многозначительный взгляд. Они в отношениях? Стоит расспросить Соитиро по возвращению. Все разошлись ближе к глубокой ночи. К Лайту никто так и не подошёл. Да даже тетрадь перед ним не обронил. Это не то место? Или подозрения в адрес Лайта беспочвенны? – Спасибо за такси, – Мисора отстёгивает ремень безопасности, улыбается и выходит из машины, как вдруг слышит хлопок двери и голос коллеги. – Я провожу! Всё же темно, – Мацуда просовывает купюру водителю и спешит выровняться с Наоми. – Мацу, я бывший агент ФБР, – произносит она шёпотом, когда полицейский равняется с ней, – мы на парковке в двух шагах от гостиницы. Правда думаешь, что может что-то случиться? – Я обещал Рюдзаки, что прослежу за твоей безопасностью, – он неловко почёсывает затылок, на что девушка лишь качает головой и следует к номеру. Впереди ждала очередная бессонная ночь. По пути Наоми думала о том, какие файлы нужно будет проанализировать в первую очередь. Записи из «Голубой тетради»? Но она тщательно следила за Ягами, он никуда не отходил и войти в контакт со вторым Кирой не мог. Если только он невиновен… Нет. Они просто выбрали не тот день. – Мне кажется, прогулка пошла тебе на пользу, – Мацуда встревает в её внутренние размышления. – А то сидишь целыми днями над делами, на улицу выходишь только по ночам, когда переезжаете. Ты по цвету лица уже стала схожа с Рюдзаки. – Я просто хочу поймать человека, убившего моего жениха. Не вижу ничего страшного, – отвечает девушка, остановившись у нужного номера. – Мне кажется, дело не в этом, – коллега встаёт напротив, заправив руки в карманы. – Ты ведь уже давно отпустила его. Прости, если скажу грубость, но ты не выглядишь, как скорбящая невеста. – А как кто я выгляжу? – Наоми задела подобная формулировка. От того юного полицейского, из уст которого никогда не услышишь плохого слова в свой адрес, это звучало… Звучало обидно. Хотя, конечно, внутренне Наоми понимала, что это правда. Она гонится не за убийцей Рэя Пенбера. Она гонится за убийцей. Точка. – Как девушка, которой не хватает чего-то хорошего в жизни, – Тода пожимает плечами, а Мисора успевает лишь проследить за тем, как его лицо оказывается непростительно близко. – Девушка, которой нужна любовь. – Мацу! – Она буквально прикрикивает, когда понимает, что он хочет сделать. – Кажется, ты заигрался. Увидимся завтра, – девушка не хочет слышать, что он ответит. Молча разворачивается и вставляет ключ-карту в замок. Непростительно. Всё, что наговорил Мацуда непростительно. Может быть, дело в пиве, которое он выпил в уличном кафе? Нет. Может быть, он пытался донести до Наоми то, что не могла она сама? Становилось всё более очевидным, что образ скорбящей невесты был давно уже утрачен. На смену ему пришёл трудоголик, который не успокоится, пока не придёт к конечной цели. Мисора сбрасывает куртку на ближайший стул и только после разворачивается. Вырисовывает на своём лице знак вопроса, когда видит фигуру скрюченного детектива, заслоняющего экран телевизора. До сих пор следит? Или уснул? Наоми обходит диван, чтобы дать себе ответ на эти вопросы, и встречается с глазами детектива, которые были направлены на неё. Значит, первый вариант? – Как всё прошло? – Эл заносит большой палец к верхней губе. – Ничего, – Наоми скидывает сумку на столик и буквально падает на диван, рядом с детективом. – Если второй Кира и был там, то встреча у него была явно не с Лайтом, – шепчет Мисора. – Ватари улетел по одному делу. Можешь говорить нормально, – Эл не возвращается к просмотру происходящего в Аояме. – Так значит, пусто? – Пусто, – констатирует Наоми, прикрыв глаза. – Не знаю… Когда я увидела горящие глаза Лайта на предложение Мацуды про Аояму, я подумала: «Да! Тут-то мы его и поймаем». Но ничего. Есть, конечно, вероятность, что второй Кира испугался большой толпы, или же мы ошиблись с местом, – девушка разминает шею, прикрывая подобравшийся зёв тыльной стороной ладони. – И всё же… Тетрадь. Я была уверена, – по большей части из-за фразы, некогда сказанной Бейондом. – Да, – недолгое молчание детектива. Наоми казалось, что она вот-вот уснёт, однако у Эла, кажется, назрел ещё один вопрос. – Так, у вас с Мацудой что-то происходит? Наоми открывает глаза и видит перед собой весьма заинтересованный взгляд, пылающий из серых глаз. Он мог расспросить про поведение Лайта, его отношения с окружающими. Но спросил про Тоду? – Что? – Мисора кидает взгляд на экран, а после и на самого Эла. – Нет. Выдумки Лайта для отвода глаз окружающих. Не более. – Он от тебя не отходил. Если, конечно, не считать момент со сладкой ватой, но мне кажется это милым. – Кстати, о ней, – Мисора резко падает на противоположный от детектива край дивана, пытаясь дотянуться до брошенной на столик сумки. Она достаёт из неё недоеденную сахарную вату, обёрнутую в разорванную девушкой вакуумную упаковку. – Тебе должно понравиться, – Наоми с улыбкой протягивает её Элу. – Не помню, когда в последний раз ел сахарную вату, – вновь улыбка на его лице, и девушке начало казаться, что это лучше любой благодарности. Однако и она не заставляет себя ждать. – Спасибо. – Мацуда, как ты любишь говорить, дурак. Может быть перепил или увлёкся образом, что навязал Лайт, – Наоми расправляет плечи и вновь встречается со спинкой дивана. – Хочешь сказать, он был не прав в том, что тебе нужно хоть что-то хорошее после пережитого? И я имею в виду не только смерть Пенбера, – после этих слов Наоми понимает, что Эл не закончил с прослушкой, когда они покинули Аояму. – Что тебе не нужна любовь? В первую очередь ты девушка, а уже после специальный агент моего штаба, – детектив прикончил сахарную вату и положил упаковку между ними. – Я скорбящая невеста. – Это не так, – тут же прерывает он. – Мацуда хоть и дурак, но прав, – Эл сжимает губы в тонкой полосе и ведёт ей влево вместе со взглядом. – Он солнечный и добрый человек. Присмотрись к нему. Тебе нужно больше положительного в жизни. Иначе скорбь будет длиться вечно, – детектив тут же возвращается к просмотру прямой трансляции Аоямы. Мисора в этот момент вскипела. Почему каждый хотел ткнуть её в то, как она жила? То, что Рэй Пенбер не подходил ей из-за разных взглядов на жизнь. То, что сейчас она не была похожа на ту скорбящую невесту, которая кидается из угла в угол для того, чтобы разгадать тайну смерти жениха. То, как она жила и кто ей нужен. – Он не в моём вкусе, – Наоми решает оставить последнее слово за собой, скрестив руки на груди. – И какой у тебя вкус? – Эл неотрывно смотрит на экран, чем только больше злит Мисору. Злит. Если изобразить Наоми как стихию, огонь бы подошёл идеально. Её злила холодная сторона Эла, который вновь указывала ей, что делать. Эла, который старательно игнорировал факт их поцелуя, произошедшего несколько месяцев назад по вине Наоми. Мисора изводила себя виной несколько дней, но, глядя на эту холодность… Боже, как же он злил её. Такой чёрствый. Такой холодный. Хотелось просто вывести этого затворника на эмоции. Прямо сейчас, не думая о последствиях. Наоми ещё несколько секунд прожигает взглядом безразличного ко всему окружающему детектива, а после поджимает ноги под себя, развернувшись к нему лицом. Ещё немного смотрит. И, не получая никаких вопросов, отдачи, хоть чего-то, тянет свои руки к его волосам. Нет, он не в её вкусе, это просто эмоции. «Это просто эмоции» – повторяет для себя девушка, зарывшись руками в эти спутанные угольные волосы. Никакой реакции от Эла. Никакой. Он по-прежнему обнимает собственные колени, просматривая камеры Аоямы. И как же её это злило. Если бы кто-то подошёл и сказал Наоми выписать премию самому безразличному человеку, то она бы точно вписала имя Эла (если бы знала). Бейонд был более богат на эмоции. Да. Их очередное различие, счёт которым Наоми перестала вести после месяца совместного проживания с Элом под одной крышей. Они разные. Бейонд пугает. Эл злит. Оба вызывают эмоции. Эмоции – главный враг Мисоры. Под их воздействием она может наворотить всякое. Например, сейчас, девушка тянет пальцы к белой кофте детектива, что обвивала его руки. Она делает всё, чтобы он скинул их со своих коленей, дав ей больше места. Эл не смотрит. Будто ничего не происходит. Злит. Как же он её злит. Наоми выдыхает, привстаёт и перекидывает ногу через Эла так, чтобы, наконец, его взгляд был обращён на неё. Только на неё. Он комичен: раскинул руки вдоль собственного тела, так и поджимая колени. Злит. Как же он её злит. Детектив поднимает взгляд, Наоми же замечает, как его спокойное дыхание слегка ускоряется. Нет, он не в её вкусе. Он её злит. Именно поэтому она бесцеремонно сжимает его чёрные волосы. Именно поэтому она целует его, вновь позволив эмоциям вывести её на необдуманные поступки. Наоми в этот раз в сознании. В этот раз она с полной уверенностью целует мужчину, зная, что это не Бейонд Бёздей, зная, что это не её покойный жених. Она не чувствует вину. Эти губы не веют мёртвым холодом, они горячие. И то, с каким напором ответил на поцелуй детектив, можно было сравнить лишь с пламенем, пылающим в камине за спиной Мисоры. Она чувствует, как его тощие пальцы касаются её бёдер, притягивая Наоми ближе. Ещё ближе. Настолько, что одежда двух детективов соприкасается, задирая небольшой клочок чёрной футболки Наоми. Детектив-затворник. Лучшее описание, которое можно дать Элу. Но его поцелуи не были неумелыми или неприятными. Каждое его касание отдавалось приятной теплотой где-то внизу живота Мисоры. И даже сейчас, когда он своими тонкими пальцами изучал её тело, обжигая кожу под тем самым задранным краем футболки, девушке становилось только приятнее. Ей. А ему? Где хоть какие-то эмоции? Наоми разрывает поцелуй, откидываясь на поднятые ноги Эла. Она прерывисто дышит, изучая его лицо. Никаких эмоций. Лишь непроглядный холод. Мисора выдыхает, качает головой и собирается уйти в комнату, чтобы выспаться. Девушка заносит руку, чтобы помочь себе подняться, но её запястье оказывается в плену. Плену этих худощавых пальцев. Серые глаза направлены на тонкие женские губы, Эл увлажняет свои. Секунда, и он вновь притягивает Наоми ближе. Этот поцелуй не такой. Он жадный, удушающий, требовательный. Эл не позволяет девушке сделать лишний вдох. Сжимает её запястье, возвращая руку в запутанные чёрные волосы. Сжимает её бока, бесцеремонно проникнув под одежду. Наоми неуютно лишь по той причине, что это не входило в её изначальные планы. Это и были последствия необдуманных поступков. Напряжение. Тяжелое напряжение внизу живота, тяжелое напряжение под собой. Девушка не успевает заметить, как горячее дыхание Эла смещается на шею. Она поджимает руки, выдыхая остатки воздуха с характерным стоном, буквально зарываясь в этих угольных волосах. Это всё больше похоже на сладкую пытку. Всё больше. Наоми даже не успевает заметить, как спинка дивана исчезает из её рук, а голова встречается с мягкой подушкой. Девушка выдыхает, смотрит на Эла и видит что-то новое в его взгляде. То, чего она и добивалась? Он тяжело дышит, прикусывая собственные губы и осматривая её. Эл кивает, словно в поисках ответа на вопрос о правильности происходящего. Мисора кивает в ответ и пытается стянуть нависающую белую кофту с детектива. Сейчас она может более детально рассмотреть его тело: всё такое же худощавое, но в отличной форме. Слегка выступающие тазовые кости и ключицы возбуждают, девушка притягивает детектива к себе. Он опирается на ручку дивана, пытается расправиться с чёрной футболкой Мисоры. – Прошу прощения, – хрипловатый пожилой голос заставляет детективов оторваться друг от друга, обратив внимание на входную дверь номера. Это был Ватари. – Не могу больше тут бесшумно стоять, – … и как давно он там? – Я просто пройду в свою комнату, сделав вид, что ничего не заметил. Можете продолжить, – мужчина вешает шляпу на вешалку, оставляет зонт у входа и идёт в направлении отведённой для себя комнаты. – Думал, ты завтра возвращаешься, – Эл метает взгляд от Мисоры к Ватари, всё ещё пытаясь отдышаться и параллельно надевая упавшую кофту. – Рейс перенесли. Не стал писать, чтобы не отвлекать. Спокойной ночи, – Ватари не смотрит в их сторону, молча закрывает за собой дверь комнаты. Щёки Наоми в этот момент заметно наливаются румянцем. – Думаю, тебе тоже нужно поспать, – произносит Эл, даже не смотря в сторону девушки. – А? – Мисора сводит брови, а после качает головой. Чего ещё можно было ожидать от него? – Конечно. Спокойной ночи, Рюдзаки. – С этими словами девушка направляется в свою комнату.