Мир забытой искренности.

      В ушах гремела музыка. Да, именно гремела, разрывала барабанные перепонки в пух и прах. Вместе с ней смешивались треск огня, который не отставал, озаряя их искаженные от ужаса лица и стараясь настичь беглецов, и крики детей, которые не поспевали за сверстниками и падали, исчезая в черном дыму.       Дыхание парня участилось, стало сбивчивым и хриплым. Он хмурил темные густые брови, хватаясь за подушку как за спасательный круг.       Он обернулся, и им еще больше овладел страх от вида взбушевавшейся стихии, которая была уже в паре метров от них, толкнул замешкавшегося товарища на ржавую сетчатую решетку, режущую до крови детские пальцы, и следом за ним уже сам очутился на ней.       Темноволосый изо всех сил напрягся, стиснув зубы. Его тело обдало жаром, он начал издавать рваные бессмысленные звуки, жадно хватая воздух.       Он еще раз обернулся, и внутри него что-то сжалось:       — Файв! — из его груди вырвался душераздирающий вопль, почти сорванным голосом, от чего птицы подняли крик и испуганно вспорхнули с близлежащих деревьев. Вороны. Предвестники смерти. Он протянул руку, в надежде ощутить ладонь светловолосой девочки, но пламя поглотило и ее.       Найн распахнул глаза и рывком сел на кровати, едва не закричав. Он прикрыл рот рукой, чтобы уж наверняка не издать ни звука. Сердце мчалось с бешенной скоростью, будто хотело разорвать ребра изнутри, от чего создавалось чувство удушения. Голову пронизывала режущая боль, которая явно не скоро оставит его. Опять этот кошмар, вернее воспоминания прошлой жизни. Жизни, когда они были подопытными крысами какого-то эксперимента над детьми. Создатели уже пожалели, что выбрали именно их. Но столько лет прошло, а он все еще просыпается каждую ночь в холодном поту, вспоминая день побега.       Он потер глаза, надел очки в тонкой оправе и посмотрел через перегородку кровати: «Фух, не разбудил». На диване в обнимку мирно спали Риса и Твелв. Парень усмехнулся: как только все более-менее утихомирилось после взрыва атомной бомбы, который они устроили, и люди привыкли к новому миру, Двенадцатый наконец успокоился и стал опять таким же веселым раздолбаем, как и до этого, ну словно ребенок, но вместе с тем он очень сблизился с этой девушкой, к которой Девятый все никак не мог привыкнуть. Хоть его и мучала какая-то завить или даже ревность, Твелв буквально оживал рядом с Мисимой, поэтому Найну не оставалось ничего, кроме как смириться с ее присутствием. Да и готовить теперь ему редко приходилось: девушка старалась выполнять простые обязанности по дому, благодаря чему он мог сутки напролет тратить на программирование. Правда, ей это не всегда давалось, тогда приходилось брать все в свои руки. Парень улыбнулся: надо было отправить этих двоих в школу.       В попытке успокоиться и прийти в себя после сна темноволосый вышел на небольшой балкон их новой квартиры. Прохладный утренний ветер ерошил его жесткие волосы, понемногу развеивая страшные ведения. Прошлое жилье ему нравилось намного больше, но выбирать не приходилось, так как его уже давно не существовало, благодаря Файв, а жить в кинотеатре или остатках от лаборатории – невеселая участь.       Токио оживал, все шло своим чередом, будто ничего и не происходило, словно эти двое подростков ничего не делали, будто здания не падали как карточные домики. Но на самом деле их теперь никто не забудет. Благодаря Сибадзаки «Сфинсков» больше никто не считал террористами, а некоторые даже называли героями и подражали, надевая такие же маски. Найн думал, что вместе со взрывом уйдут и кошмары, но они все так же не давали покоя. Кроме того, его мучала смерть Пятой, и он понимал, что он должен быть следующим. Возможно, участившиеся сны в последнее время означали близившийся конец, который все никак не наступал, будто хотел, чтобы парень подольше помучался.       — Найн, ты чего тут торчишь? — раздался со спины знакомый голос. Твелв в широкой футболке, висящей на нем мешком, потягиваясь, вышел на балкон и встал рядом с другом.       — Не спится. — Сухо ответил парень, на что брюнет лишь хмыкнул и ушёл обратно в квартиру, поежившись от холода. «Что, даже внимание на меня не обратишь?» — мысленно спросил Девятый, в надежде, что Двенадцатый еще обернется, но разочарованно выдохнул, так как ничего подобного не последовало. «Совсем про меня забыл» — с досадой подумал темноволосый, наклоняясь ниже и свешивая руки с балкона.       Строки кода мелькали перед уставшими глазами, пальцы стучали по клавиатуре – единственный способ отвлечься от пронизывавшего изнутри одиночества. Найн шумно вздохнул и откинулся на спинку стула: последнее время уже даже программирование не приносило удовольствие, да и совершенно не было вдохновения и цели создать что-либо, не к чему было стремится, в отличие от тех времен, когда ему надо было продумать все до мелочей, чтобы все сработало по плану, и при этом не пострадали люди и Твелв, который помогал Рисе на кухне. Стоило подумать, как оттуда раздался звук бьющейся посуды и визг девушки. Девятый закатил глаза, поправил очки и направился узнать, что произошло. Как и предполагалось, эти двое не справились с мытьем посуды, и гора тарелок оказалась на полу.       — Не переживай, я все уберу, — спохватился Двенадцатый, увидев на пороге друга, облокотившегося на угол и наблюдавшего за действием.       — Это моя вина, от меня одни проблемы, — по своему обычаю лепетала Мисима, на что брюнет бросил собирать осколки и подскочил к ней, обхватив ее лицо ладонями:       — Нет, что ты, с каждым может случиться, все хорошо, — ласково проговорил он и трепетно поцеловал девушку в лоб.       — Рад за вас, — по-доброму усмехнулся шатен, неожиданно для себя заметив, что это был не сарказм. Но стоило ему наклониться, как ужасный грохот вперемешку с писком раздались в его ушах, заставив его вскрикнуть.       — Найн, что с тобой? — Кинулся к хватающемуся за голову парню Твелв, а Риса замерла на месте, чуть не уронив очередную тарелку. Перед глазами Девятого проносились те самые ведения, сопровождаемые адской болью. Так продолжалось до тех пор, пока Двенадцатый не догадался плеснуть ему в лицо воды.       — Ты как? — напугано спросил брюнет, сидя перед ним и держа за плечи. Девятый в ответ мог лишь тяжело дышать, жадно хватая воздух. «Что это было? — судорожно пытался понять он, — конец уже так близко?» — Найн! — Встряхнул его парень.       — Да, — наконец ответил он как-то отстраненно нетерпеливому другу и с его помощью поднялся на ноги, — все нормально.       — Что с тобой произошло? Это был сон? — тараторил один вопрос за другим парень, на что шатен произнес лишь одно слово:       — Слабость.       Весь оставшийся день провели в молчании: Твелв не проронил ни одной шутки в попытке рассмешить Рису и отвлечь ее от книги, словно все время следил за сидевшим за ноутбуком Найном. Тот что-то усердно печатал с необычным для него воодушевлением, но на вопросы не отвечал, и его действия оставались загадкой для мало осведомленного в программировании брюнета. В конце концов, ему все это надоело, он схватил девушку за запястье и утащил на улицу, благо она не стала задавать лишних вопросов.       — Неужели ты так сильно любишь мороженое? Сладкоежка! — дразнила его Риса. Ее улыбка, такая милая и солнечная, а смех… такой-бледно-желтый, редкий…— Смотри, тут записка, — девушка вдруг остановилась у стола Найна.       — Мне кажется, лучше не трогать его вещи, он потом будет сердиться, —произнес Твелв, но все же взял листок из рук девушки. «Когда Токио погрузился во тьму, в месте, где поднялись огромные языки пламени, все началось и сегодня закончится, когда птицы поднимут крик» – гласили неровно выведенные буквы.       — Что это значит? — шепотом спросила Риса, выглядывавшая из-за плеча брюнета.       — Похоже на загадку… — задумчиво произнес парень, — похоже, он опять что-то задумал, но почему такая простая?       — Ты знаешь ответ? — смущенно спросила шатенка, явно не понимая, что происходит.       — Конечно, это Синдзюку – место, где все началось. А время, должно быть, на закате, именно тогда мы сбежали с того объекта… Но что про закончится? — Он несколько минут пялился в бумажку, будто она ему должна что-то ответить, и, похоже, так и вышло, — Черт, Найн, ты это не сделаешь! — Твелв сорвался с места и вылетел из квартиры, оставив Лизу в непонятках. Через приоткрытое окно она услышала рев мотора мотоцикла, удаляющегося прочь от дома.       Ветер свистел, ударяясь о шлем, скрывавший уверенный взгляд больших глаз, попутные и встречные машины проносились, оставаясь далеко позади – парень на высокой скорости уверенно вел своего железного коня прямиком к цели. Припарковав байк, Твелв прыжками забрался на крышу здания, на которой стоял высокий темный силуэт, раскинув руки и отклонившись назад, чтобы отдаться ветру, развивавшему его одежду.       — На-а-айн!! — буквально проорал брюнет, кинувшись к падающему телу. Глаза шатена в одно мгновение распахнулись, он удивленно набрал воздух и в полете протянул одну руку вперед, за которую тут же ухватился Двенадцатый…       Лепестки сакуры укрывали Токио розовым ковром, поддаваясь порывам ветра. Темноволосая девушка сидела на коленях, слушая музыку холодных земель в наушниках. За ее спиной стоял высокий длинноволосый бородатый мужчина, докуривая сигарету. Перед ними высились деревянные таблички с номерами. Спереди красовались совсем свежие с цифрами 9 и 12. В тот вечер ни один из парней не вернулся, а на утро полицейские нашли в руинах здания, оставшихся после взрыва, два новых тела.       Ты не успел, Твелв…