Дважды в одну реку

      — Козёл тупой, как я только жил с тобой два года, как я мог сказать тебе «да», когда ты встал на своё тупое колено с гребаным тупым кольцом, ненавижу тебя, - причитал Бэкхён, со злости швыряя свои вещи в чемодан. Омега понимает, потом придётся туго, когда он не сможет его застегнуть, но этого громилу он больше никогда в жизни ни о чём не попросит. За рубашкой полетела футболка, нижнее бельё, пара кофт, худи и штаны, и вот уже четвёртый по счёту чемодан стоит у двери. Два года вместе прожили как-никак, съезжать тяжело, особенно, когда дом родной и уютный, а мужчина в нём — раздражающий имбецил. Чанёль наотрез отказался съезжать и продавать дом, или даже делить его. Мужчина за пару дней нашёл деньги, которые он перечислил на счёт бывшему мужу в оплату половины их гнездышка. И хоть Бэкхён и сам не хотел отсюда уезжать, он обживал это место, придавал ему уют, лично клеил обои на стены, сам покупал мебель, руководил достройкой к кухне, но… увы, жить с Чанёлем, он больше не мог.       — Я слышу, как ты кроешь меня матом, - прошипел альфа из соседней комнаты. — Валишь, так вали молча.       — Заткнись и сиди тихо, пока я не прикончил тебя, - провизжал младший. Даже голос альфы был для него, как красная тряпка для быка. Так сильно раздражал.       — Пошёл ты! Грёбанная истеричка, - альфа и сам понимал, ему бы промолчать, просто, чтобы Бэк быстрее собрал вещи и уехал, но разве он мог? Каждый сантиметр этого омеги, каждый издаваемый им звук, заводил его внутренний раздражитель на максимум. Бэкхён от злости начал собирать вещи быстрее, чтобы поскорее оказаться подальше от этого мужчины, желательно навсегда. Три года назад, когда они только встретились, столкнувшись напротив кофейни, Чанёль казался ему таким добрым, с мягким характером и сильным стержнем внутри, именно поэтому спустя всего лишь год отношений, он согласился выйти за него. Поначалу, всё ещё окрылённые влюблённостью, они всё свободное время проводили вместе, гордо нося звание «молодожёны», не выпуская друг друга из постели ни днём, ни ночью, а в течки и гон и вовсе сходили с ума. Спустя полгода семья обзавелась домом, и начался более спокойный этап — жизнь в своём доме. Самый спокойный, но самый сложный. Ведь одно дело — съёмная квартира, они знали, что они там ненадолго, и прикладывали минимум стараний. Первые ссоры начались на почве ремонта — оба хотели разный интерьер для спальни, и оба отказывались уступать. Бэкхён обвинял Чанёля в том, что тот не уступает своему омеге, а альфа называл Бэкхёна эгоистом, ведь им обоим спать в этой комнате. И вроде, поссорились и забыли, но двигатель уже начал работать, тихо, но он работал, и решать проблемы разговором для обоих стало уже не интересно. Выбор фильма, одежды, машины, еды: любая тема в их доме стала катастрофой, которая неизменно приводила к ссорам. Чанёль стал придираться к ужину, то соли мало, то перца много, то салат на любителя. Бэкхён разозлившись, вывалил «салат на любителя» альфе прямо на голову, Чанёль выплеснул омеге остывший чай в лицо, за что схлопотал звонкую пощёчину. Слава Богу, что Пак не докатился до тех, кто избивает омег, поэтому альфа просто развернулся и ушёл. В ту ночь он впервые услышал, как Бэкхён плакал. Сидя на полу в кухне, в мокрой футболке, с трясущимися от злости и усталости руками, но, всё ещё идя на поводу у собственной злости, Пак не встал с кровати, не покинул спальню и не утешил своего мужа. На следующий день, Бэкхён взял отпуск на работе и уехал к родителям, не предупредив Пака и не отвечая на его звонки. Звонков, к слову, было от силы пять, а после Чанёль просто решил, что перебеситься и вернётся. Но Бэкхён не перебесился ни через неделю, ни через две, и Пак начал по-настоящему беспокоиться. Он поехал к родителям омеги, и застал улыбчивого мужа, что помогал родителям по хозяйству и принимал помощь от кого-то альфы, что таскался за ним повсюду, а Бэк не чурался прикоснуться к его локтю или опереться о его плечо. Всё беспокойство за мужа слетело, словно и не было, и Чанёль вернулся в Сеул, написав Бэкхёну злое сообщение с пожеланием успеха в налаживании личной жизни. Омега вернулся через пару дней, усталый и абсолютно не такой счастливый, каким выглядел, когда был у родителей.       — Чанёль, давай разведёмся, - сидя за ужином, сказал Бэкхён.       — Что?       — Я устал от этих отношений, от того, что мы называем браком, я устал от тебя, так что… давай разведёмся.       — И что же тебя не устраивает? У нас же всё идеально, я работаю, а ты флиртуешь с всякими малолетками, разве у нас не отличный симбиоз? – саркастично отозвался Чанёль, всё ещё обуреваемый злостью и ревностью, что нахлынула на него, когда он увидел мужа с кем-то. И пусть это были лишь дружеские касания, улыбка, предназначенная не для Чанёля, а кому-то постороннему — выносила ему мозг.       — Хватит, - спокойно попросил Бэкхён. — С тех пор, как мы переехали сюда, у нас не было ни одного спокойного дня, мы постоянно ссоримся, тебя постоянно что-то не устраивает, ты вечно ворчишь и критикуешь, и ты не ночуешь дома, оставаясь в гостиницах, когда мы ссоримся. Я устал от этих отношений.       — Ты устал? Хах, забавно. Не ты ли вечно швыряешься в меня всем, что под руку попадётся? Не ты постоянно осуждаешь и пилишь? Не ты уехал на месяц из дома, не предупредив меня?       — Поэтому я и прошу тебя… давай разведёмся, давай будем взрослыми людьми. Мы поспешили и ввязались в этот брак, а сами не были к этому готовы.       — Отлично, раз ты этого так хочешь, то я завтра же, подготовлю документы о разводе.       — Отлично, так и сделай, я с удовольствием их подпишу, - устало улыбнувшись, ответил Бэкхён и встал, отставляя свою тарелку в раковину. Сегодня Чанёль не придирался к ужину, хотя бы, потому что знал, что еда из ресторана. Но Чанёль не собирался идти и подавать заявление, ведь в нём ещё было свежо чувство ревности, которая охватила его, и пусть он почти ненавидел этого омегу, он не мог позволить кому-то другому отравлять ему жизнь. Чанёль поднялся из-за стола, подходя к мужу и крепко прижимая к себе, поднимая его голову за подбородок и буквально вынуждая ответить на поцелуй. Руки пробрались под футболку, нажимая на плоский живот и заставляя омегу выгнуться и заскулить от лёгкой боли, потому что Чанёль целовал грубо, ревностно. Секс на кухонной тумбе отсрочил их развод на полгода, а после — ни один семейный психолог не смог примерить их, и дело таки дошло до развода. Но к тому времени, Чанёль не хотел просто отравлять Бэку жизнь — ему хотелось закопать этого омегу под ближайшим мостом, и альфа почти уверен, что Бэкхён хотел того же, только поизощреннее. И сейчас, наконец-то разъезжаясь, они уверены, что спасают друг другу жизнь.       — Адиос, придурок, - крикнул Бэкхён, вернувшись за последним чемоданом.       — Катись в ад, там тебя заждались, вот он уже и красную дорожку проложили.       — Ага, на трон, - самодовольно ответил Бэкхён и поднял руку с оттопыренным средним пальцем, показывая её мужу, а как только Чанёль дёрнулся в его сторону, чтобы сломать засранцу руку, дверь хлопнула и Бэкхён унёсся, зная, что сыграл забавную мелодию на чужих нервах. Они сделали это — развелись, не переломав друг другу кости, не убив, и не сожрав важные части тела. Развод — это успех для них. Так думали оба, и оба были правы на тот момент.