Самоубийство

      Самоубийство — это грех. Убить себя — значит пойти против воли божьей. Самоубийц не отпевают, за них не заказывают панихиды, часто их даже хоронят в отдалении. Такие люди будут гореть в нижних кругах ада, ежесекундно испытывая боль от момента своей смерти. Но мало кто действительно задумывается об этом, ведь для многих самоубийство — это спасение от жестокой и суровой реальности.       — Боже…       — Как же так…       — Совсем молодая ведь…       — Бедняжка…       — Так, понятые, разойдитесь, разойдитесь. Не на что здесь смотреть, — сквозь толпу разношёрстных людей пробирался человек в синей форме с надписью «полиция» на спине. — Что тут у нас? — он опустился на корточки возле распластанного тела и протянул руку к сонной артерии. Пульса не было. Впрочем, учитывая лужу крови вокруг, на это можно было даже не надеяться, но проверить всё-таки стоило.       — Ну что там, Серёга? — прозвучал голос ещё одно человека в такой же форме.       — Вызывай труповозку, Лёха. А вас, понятные, я попрошу вспомнить всё, что произошло за последние полчаса, и рассказать об этом наиболее подробно, — мужчина развернулся к толпе, ненароком закрывая собой тело. Учитывая то, сколько людей здесь собралось, можно даже не надеяться, что он сможет освободиться в ближайшие два часа.       За всё то время, пока увозили тело и записывали показания свидетелей, никто не обратил внимания на девушку, стоящую совсем неподалёку. Лишь под конец всей этой возни к ней подошёл парень едва ли старше неё и встал рядом.       — Не жалеешь? — спросил он после недолгого молчания. Девушка едва заметно вздрогнула и посмотрела на него, будто только заметила. Её некогда голубые глаза были пустыми и безжизненными. Она перевела рассеянный взгляд на то место, где совсем недавно лежало тело, и пусть с запозданием, но всё-таки ответила:       — Наверное, нет, — её тихий голос был таким же как глаза — ни грамма эмоций или осмысленности. — Но мне жаль… Их, — девушка кивнула в сторону столпившихся мужчин и женщин, которые сейчас активно обсуждали случившееся. Некоторые из них истово крестились, желая оградить себя и близких от подобного. — Они этого не заслужили, — девушка едва заметно вздохнула.       Посмотрев на толпу, парень хмыкнул — ну да, увидеть, как в один прекрасный день посреди двора лежит мёртвое тело, то ещё удовольствие. Но раз уж всё закончилось, пора бы и уходить.       — Готова? — спросил он, смотря на девушку. Та перевела на него взгляд, в котором теперь явственно читалась нарастающие паника и страх. Её губы задрожали, силясь сказать что-то, но уже через секунду, взяв себя в руки, она выпалила:       — Семь. Нет… Десять. Десять дней! Умоляю! Дай мне десять дней, и я сделаю всё, что пожелаешь! — девушка затряслась, а из глаз полились слёзы. Отказа она боялась точно так же, как ухватить рядом стоящего парня за ворот футболки и вытребовать необходимые ей десять дней.       Мальчишка посмотрел на неё и опять хмыкнул. Казалось, эти несколько дней могли что-то решить для неё. Впрочем, они всё равно никуда не спешили, так почему бы и нет. Величественно кивнув, он имел удовольствие наблюдать, как на лице девчонки поступило сначала неверие, а сразу за ним облегчение, и уже через секунду она спрятала лицо в ладонях, глотая непрошенные слёзы и всхлипы. Но даже так паренёк смог расслышать, как она, будто заведённая, раз за разом повторяла: «Спасибо. Спасибо. Спасибо». Не желая видеть подобное жалкое зрелище, он перевёл взгляд на небо. За десять дней девчонка вряд ли успеет надоесть ему, но уставать от неё он начал уже сейчас.       Обещанные десять дней промчались так же быстро, как окна двадцатиэтажного здания. В катафалке вместе с пятнадцатью живыми людьми и одним трупом ехали двое, на которых никто не обращал внимания. Будто их и вовсе здесь не было.       В отличии от остальных мужчин и женщин, которые периодически всхлипывали и платками утирали слёзы, что бесконтрольно заливали лицо, эти двое молчали. Девушка была бледна, будто мел, а парню, казалось, было всё равно — он безразлично смотрел в окно и изредка поглядывал на спутницу.       Как оказалось, эти драгоценные десять дней ничего не дали — человек, которого она желала видеть больше всего, даже не пришёл. А ведь уже менее чем через час её гроб будет закопан на глубине двух метров, и за это время вряд ли что-то изменится. Ждать было бессмысленно, но они до сих пор почему-то оставались здесь.       Девушка прекрасно знала, что человек, которого она ждала, не придёт. Ведь именно при ней один из полицейских звонил на такой знакомый до последней цифры номер.       Голос, который она так боялась и желала услышать, прозвучал спустя пару недолгих гудков.       — Алло. Здравствуйте! Это Пепельникова Алёна Юрьевна?       — Да, это так. А с кем я разговариваю?       — Черенков Михаил Петрович. Майор полиции. Могу я узнать, кем вам приходится Свиридова Светлана Андреевна?       — Это моя дочь от первого брака. Что она натворила?       — Ваша дочь ничего не натворила. Соболезную, но девушку нашли возле дома по её временном месту прописки. Есть подозрение, что это было самоубийство. Также следствием было установлено, что вы были последней, кто общался с ней. Её последним сообщением, отправленным на ваш номер, было: «Я ненавижу тебя, мама. Умри».