Нарисуешь меня?

Номер, в который они заехали на этот раз, оказался странным. Не то чтобы он был плохим, грязным или маленьким, вовсе нет, просто Свену и Андре раньше не доводилось жить в такой необычной обстановке. Белые стены и пол с розовой отделкой, постельное бельё в том же стиле… Единственными вещами, что выбивались из интерьера, были светло-коричневые шторы и аналогичного цвета кресло. — Свен, — позвал лежащий на постели Андре, разглядывая затылок сидящего на корточках перед чемоданом Фридриха. Тот хмыкнул, показывая, что слушает. — Нарисуй меня, как одну из своих французских девушек. Свен остался сидеть в том же положении, рассматривая что-то в чемодане, и рассеянно ответил: — Ты же знаешь, что я не умею, Андре. — Странно. Я видел твои рисунки, и знаю только то, что у тебя неплохо получается. Для графического дизайнера. Последнее шутливое замечание, наконец, привлекло внимание Фридриха. Он с возмущённым «эй!» вскочил на ноги, повернулся и замер, наблюдая удивительный контраст между лежащим на боку Андре, одетым во всё чёрное, и светло-розовым одеялом. Одной рукой тот подпирал голову, другая же расслабленно лежала на бедре. В принципе, Свен с большой долей вероятности и сам выглядел странно в такой светлой обстановке, но себя он не мог видеть со стороны. А Феллера видит. — Это когда ты видел мои рисунки? — после непродолжительной заминки спросил Фридрих, хотя собирался не задавать подобный вопрос, а отпарировать очередной подкол Андре по поводу его работы. — Да так, наткнулся недавно… Ты, наверное, забыл их убрать, а я случайно подсмотрел. Извини. Свен покачал головой, мол, ничего страшного. Его взгляд был прикован к пальцам Феллера, которыми тот сдвигал кофту выше, открывая кожу на боку. Волевым усилием он заставил себя отвернуться и пошёл к рюкзаку, брошенному в углу номера. — Ты вообще в курсе, — начал Фридрих, пока искал скетчбук и простой карандаш, — что Джек рисовал своих девушек обнажёнными? Кроме кровати и кресла непонятного цвета сидеть здесь было не на чем, поэтому Свен подошёл к последнему и потащил к чемодану под аккомпанемент хриплого смеха Андре. — Прояви фантазию. — Он пожал плечами. — Как мне лечь? — Лежи так, как сейчас. Фридрих действительно умел хорошо рисовать, но ему всегда было свойственно принижать свои достоинства. Это распространялось даже на то, что он умел делать лучше всего в своей жизни — писать музыку. Андре по возможности старался бороться с его периодическими приступами самоуничижения, и Свен был ему очень благодарен за это, хоть и ни разу не произносил слова благодарности вслух. С рисованием людей, правда, дело обстояло чуть сложнее. Он наметил на листе скетчбука примерный силуэт Феллера, окружающие его предметы мебели и занялся деталями. Бросая на друга короткие взгляды, захваченный созданием рисунка Фридрих не замечал, как тот сам смотрит на него. — Жаль, что я редко бываю с тобой в студии, — произнёс Андре. — Почему? — Ты очень красивый, когда на чём-то сосредоточен. Думаю, когда ты пишешь песни, то выглядишь так же. Пытаясь удержать себя от смущённой улыбки, Свен прикусил кончик карандаша. Кажется, он никогда не сможет привыкнуть к такому Андре. Не сможет привыкнуть к нежному, заботливому и любящему Андре Феллеру, который признался Фридриху в романтических чувствах спустя много лет знакомства, как раз перед тем, как принять предложение Свена вступить в концертный состав Solar Fake. Он посмотрел на свой рисунок, оглядел все черты любимого человека, которые успел зафиксировать, и вернулся взглядом к Феллеру. — Не двигайся. Смешок, разрушивший тишину в комнате, оказался слишком озорным, и Андре это почувствовал. — Ты задумал что-то нехорошее. — Ну, ты же сказал мне проявить фантазию. — Свен ещё раз хихикнул. — Я проявляю. Забыв про нормальный ластик, лежащий на подлокотнике кресла, Фридрих пользовался тем, что был на карандаше. Он стёр некоторые линии, которые добавил раньше, и быстрыми штрихами начал рисовать то, что задумал. Прошла пара минут, прежде чем рисунок был готов. Свен встал со своего места и торжественно вручил скетчбук поднявшемуся на постели Феллеру. — Теперь понятно, о чём ты вечно думаешь! — через мгновение воскликнул Андре, впрочем, скорее от неожиданности, чем от злости. Он был изображён достаточно узнаваемым, пусть и анатомия немного хромала, но важно было то, что Фридрих нарисовал его в кружевном белье. И наверняка подразумевал, засранец, что оно будет розовым, под цвет интерьера! — Если ты предполагаешь, что я когда-нибудь это надену, то… Он замолчал, заметив, что Свен улыбается. — Я не думал ни о чём таком раньше, Андре, просто идея сама возникла в голове. — Забрав скетчбук, он ещё раз рассмотрел рисунок. — А ты был прав, я не так уж и плохо рисую. Или это потому, что я рисовал именно тебя? — Ну, что ты, мой дорогой. Я тут ни при чём. Феллер потянул Свена за руку, чтобы тот забрался к нему на кровать, и уложил на спину, целуя в уголок губ. — А в остальных деталях твоего образа я не ошибся? — Ты можешь проверить сам, — ответил Андре и снял с себя кофту. — Кажется, у нас с тобой осталось ещё немного времени, пока кто-нибудь сюда не вломится. Скетчбук полетел на пол, и вся одежда вслед за ним. Обычно Свен не позволял себе так небрежно обращаться с вещами, но сейчас было можно. Сейчас был особый случай.