A little too full

Квентин опускается на кровать, медленно, размеренно выдыхая сквозь зубы. Его руки осторожно лежат на вздутом животе, не смея даже слегка надавить. Парень изо всех сил старается скрыть гримасу боли за тонированными стеклами очков, не желая, чтобы ты увидела физическое доказательство того, насколько он перестарался. Тебя не так-то легко одурачить. — Ммм, что это тут?.. — напеваешь ты, опускаясь на колени рядом с ним. На твоих губах появляется намек на кривую улыбку; тебе всегда нравилось наблюдать за его поведением «крутого парня», видеть, как оно распространяется даже на такую мелочь, как прикрытие боли в животе. Это именно то поведение, которое ты ожидала от своего бойфренда. Прежде чем ты успеваешь сказать еще хоть слово, он бросает на тебя сердитый взгляд. — Ни хрена не говори, — ворчит Квентин, медленно откидываясь на подушки. От этого движения подол его рубашки приподнимается, обнажая тонкую полоску бледной кожи. Ты сразу понимаешь что, вероятно, является причиной, по крайней мере, некоторых его проблем; раздутый живот натягивает ширинку его широких шорт так, что ткань впивается в нижнюю часть брюшка. Ты наблюдаешь за тем, как парень пытается устроиться поудобнее, но его переполненный желудок слишком тяжел, чтобы позволить сделать это. Он слегка двигает бедрами, делая аккуратные и медленные движения, чтобы не причинить ещё больше боли. Через несколько мгновений Квентин останавливается, недовольство все еще ясно читается на его лице. Он крепко зажмуривается, словно смирившись с тем уровнем дискомфорта, с которым ему удалось немного справиться. Ты издаешь едва заметный смешок. Упрямый и гордый, как всегда, парень скорее проглотит свою боль перед тобой, чем попросит помощи, даже будучи полностью уверен в том, что получит её. Уверенная, что он слишком занят жалостью к себе, ты кладешь ладонь на его обнаженную нижнюю часть живота, заставляя его зашипеть и на мгновение напрячься. Ты ждешь язвительного замечания, которое должно было последовать за этим, но его нет. Живот парня плотно сжимается под твоими пальцами, скользящими под рубашкой, чтобы разгладить округлую плоть. Его дыхание замедляется, и ты замечаешь, что даже при этих затяжных вдохах его живот почти не двигается, хотя грудь поднимается и опускается. Квентин был набит до краев. Ты делаешь несколько медленных поглаживаний по животу, его пупок неглубокий, почти плоский от заполненности. Это скорее проверка чувствительности парня, чем что-либо еще, и ты наблюдаешь за его лицом с интересом, чтобы увидеть, будет ли он протестовать. Когда он этого не делает, а выражение лица остаётся тем же: пара нахмуренных коричневых бровей и крепко зажмуренные глаза, твоя рука опускается ниже. Присоединившись к своему партнеру, ты мгновение борешься с пуговицей на его шортах, ведь обе стороны одежды туго натягивают ее в противоположных направлениях. Наконец, пуговица с молнией рвутся и расстегиваются, а живот вываливается вперед, чтобы занять место на бёдрах. Квентин издает тихое ворчание, прежде чем может помочь себе, ведь этот звук взволновал вас обоих. Щёки того на мгновение вспыхивают румянцем, и ты закусываешь губу. Кончиком пальца ты прослеживаешь воспалённые красные следы, оставленные поясом его шорт, смутно соображая, что, возможно, пришло время покупать одежду размером побольше. Некогда просторные шорты в последнее время начали «обнимать» его талию даже в голодном состоянии, а уж когда он объедался до предела, они мучительно сжимали откормленное брюшко. — Квентин, — повторяешь ты, проводя ладонью по его вздутому животу. Ты опять ожидаешь брани в ответ, но встречаешь лишь молчание. Руки парня движутся по бокам раздувшегося тела, осторожно потирая. — Ты сегодня немного переборщил с этим, да? — спрашиваешь ты, скривив губы в веселой улыбке. Его руки останавливаются, и он смотрит на тебя, словно собираясь возразить, но вместо этого из его горла вырывается слабая отрыжка. Квентин хмурит брови. Ах, так вот оно что. Слишком тошнотворно, чтобы спорить, бедняжка. Ты начинаешь медленно поглаживать шар его живота круговым движениями, затем мягко нажимая. Его желудок плотно набит, но через несколько мгновений ты получаешь то, к чему стремишься: Квентин рыгает, после чего с его губ срывается вздох. Продолжая помогать наполненному брюшку, ты слышишь одну отрыжку за другой, чувствуя, как его напряженное тело медленно расслабляется от твоих прикосновений. До предела набитый живот, наконец, возвращается к чему-то более похожему на обычное состояние, становясь мягче, когда накопившийся газ находит свой выход. Ты задаешься вопросом, заслужила ли эта забота хоть какую-то благодарность от твоего упрямого бойфренда, прежде чем замечаешь, что он действительно заснул, всё ещё держа руки на боках. Это достаточная отдача, решаешь ты, отдергивая руку, чтобы посмотреть, как дремлет твой откормленный любовник. Ты не можешь не задуматься о том, как сегодняшнее обжорство отразится на его фигуре, делая еще мягче и больше. Осторожно протянув руку, ты снимаешь с его лица очки, складываешь их и кладешь на тумбочку. Парень выглядит умиротворенным и… Боже, он бы выругался, если бы знал, что ты так думаешь, но он выглядит даже немного симпатичным. Шорты расстегнуты, рубашка задрана, бледный живот выпячен, медленно поднимается и опускается вместе с дыханием. Ты касаешься губами его живота, оставляя легкий, как перышко, поцелуй. — Отдохни немного, Квентин. Ты это заслужил.