Запрещённая молитва

            — … хорошо, милая, договорились. Буду ждать. Пока-пока, — закончил фразу парень, на ходу открыв дверь в квартиру, и тихо засмеялся, убрав телефон. — И с кем ты это разговаривал? — спросил хозяин дома, только закончив поправлять пальто на вешалке после прихода. — Со знакомой, а что? — брюнет улыбнулся, положив ладони в карманы, и прошёлся к парню. — А я если я ревную? — спокойно бросил рыжий и пошёл в гостиную, придерживая в руках два чемодана, свой и собеседника. — Если, или всё же ревнуешь? — с улыбкой он немного наклонил голову набок и направился следом.       Скинув возле дивана сумки, парень поправил перчатки и шляпу: — Тц, не зазнавайся. Ты просто хороший напарник. — Но ведь ревнуешь, Чибикко-кун. — Не зазнавайся, Дазай! — Да не зазнаюсь я, вовсе нет, — тот лишь пожал плечами.       Чуя скрестил руки на груди и подошёл к нему. Тыкнув пальцем в грудь, прошипел: — Зазнаёшься!       Со спокойной улыбкой Дазай снял шляпу с его головы и надел на себя. — Эй! — возмутился парень, смотря на свою шляпку и немного выгнув рыжие брови. — Мне можно, Рыжик. — Не можно. Верни!       Чуя аккуратно прикусил уголок губ и потянулся к шляпе. А брюнет в ответ засмеялся, наблюдая за его попытками, и выпрямился: — А ты достань. — Не смешно! — Накахара уже встал на носки. — Мне смешно, — воспользовавшись тем, что Чуя нетвёрдо стоял на ногах, Дазай взял его за воротник и чуть притянул к себе. — А мне, — сглотнул мафиози, — нет.       Едва балансируя на носках и прищуриваясь, Накахара посмотрел в глаза «вору». Осаму лишь улыбнулся шире и дёрнул сильнее, заставив парня вовсе упасть на себя. — Ты что творишь?! — вскрикнув, мафиози гордо потянулся к шляпе и попытался вырвать её из хватки бледных пальцев. — А что я творю? — Дазай вскинул брови и поймал его руку в свою. — Это, — прошептал Чуя, замер и отвёл взгляд, пытаясь дышать ровно.       Немного нервно вздрогнул кончик губ, но сказать что-то ещё рыжему не удалось. Второй рукой, едва касаясь пальцами, агент развернул его к себе за подбородок, снова посмотрев в голубые глаза: — Не нравится? — Нравится, и что с того? — огрызнулся он, сцепив челюсти и всё равно отведя взгляд. — Да так, ничего, — непринуждённо произнёс Дазай, после мягко поцеловал Чую в уголок губ и тут же отстранился, наблюдая за реакцией. — Дазай! — он попытался произнести грубо, но получилось что-то между рычанием злого тигра и милого смущённого котёнка. Глаза спрятались за рыжими прядями, что едва скрывали румянец.       С улыбкой умиления Осаму аккуратно убрал с его лица пару прядей волос: — Да, Чуя? — Не смотри на меня так, дьявол, — зажмурился Накахара. — И не говори. — Хорошо, могу молчать, — чуть усмехнувшись, прошептал детектив, обнял парня и положил свою голову на его.       Мафиози сначала противился, пытался аккуратно отстраниться, но всё же обнял в ответ. — Не молчи, — прошептал он, слабо приподнялся и кратко поцеловал, открыв глаза. — У тебя приятно пахнут волосы, — мягко улыбнувшись, Дазай посмотрел на Чую и замер на пару секунд от поцелуя. После наклонился навстречу, продолжая также шёпотом: — Ещё ты милый, особенно, когда смущаешься или пытаешься меня убить. — Прекрати, — протянул Накахара и ухмыльнулся. — Ты милее.       Эта фраза ввела брюнета в лёгкую растерянность, и он лишь пробормотал что-то под нос с ноткой недовольства и смущения. — Знаешь… — наклонил голову мафиози и провёл по его щеке. — А я ведь никогда не буду уверен в том, что это не сон. Не проснусь ли я снова на кровати в штабе портовой мафии, зная, что этот день будет ещё хуже? — прошептал он, медленно пропустив пальцы в шоколадные пряди волос.       Дазай чуть прикрыл глаза: — Неужели это настолько необычно для тебя, что кажется сном? — Совершенно верно… — мягко поглаживая кожу головы, Накахара грустно улыбнулся.       Брюнет тихо вздохнул и провёл тыльной стороной ладони по его щеке: — Может, было бы даже лучше, будь это и правда лишь сон… — Почему? — нервно вздохнул Чуя. Он застыл, поджав губы. Лишь зрачки в лёгком волнении бегали по лицу парня. — Потому что… — Дазай выдержал некоторую паузу, серьёзно посмотрев ему в глаза. — В обратном случае, твоим щекам придётся страдать в реальной жизни, — вдруг улыбнулся, потискав его щёчки, и выпрямился.       Мафиози нервно выдохнул и потёр щёки: — Ты невыносим, Осаму, — он резко забрал шляпу и сел на пол.       Детектив тихо засмеялся, прикрыв рот рукой. Посмотрев на него, плюхнулся рядом: — Я знаю. — Играешь на нервах не только словами и действиями, — ухмыльнулся рыжеволосый и начал щекотать Дазая, — а и видом. — Конечно, я ведь в этом мастер… — не договорил Осаму и засмеялся, закрывшись от него руками. — Чёрт, Чуя! — Настоящий чёрт, — гордо произнёс мафиози, продолжая щекотать. Тихо засмеялся и аккуратно пропустил руки под рубашку, щекоча пальцами в холодной ткани перчаток бока и рёбра парня, иногда проводя по животу. Рыжеволосый сел на его бедра, чтобы было удобнее.       Осаму прогнулся под его руками не только от щекотки, но и от мурашек. Покраснел от беззвучного смеха и всё же смог поймать его за запястье, с трудом проговорив: — Перестань! — Я подумаю, — ухмыльнулся Чуя слегка ехидно, смотря в глаза. — Да чтоб тебя… — Дазай также поднял взгляд на него, пытаясь восстановить дыхание. — Какие вещи говоришь, ай-ай, — рыжеволосый оттянул зубами кусочек бинта и поцеловал запястье.       Тот чуть сжал пальцы и напряжённо выдохнул: — Слышу от того, кто меня чуть ли не насилует. — Могу уйти.       Накахара наклонился и коротко лизнул открытый от бинта участок кожи. Наблюдая за его действиями, Дазай чуть прикусил губу, и тихо ответил: — Останься. — Хороший выбор.       Мафиози прогнулся, мягко поцеловал его, сминая мягкие губы, и прикрыл глаза. Осаму подался навстречу, отвечая. Завёл другую руку ему за шею и запустил под шляпу в пряди волос. Чуя углубил поцелуй, проведя по нёбу. Словно кошка, прогнулся от касаний агента и сел поудобней, немного потеревшись о пах. Брюнет чуть согнул колени от этого движения, касаясь его языка своим и несильно покусывая губы. Накахара убрал каштановые пряди с его лба, пропустив пальцы, что ещё были в перчатках, в волосы, а вторую руку вновь завёл под рубашку, пробегаясь по ребрам. Дазай шумно выдохнул через приоткрытый рот, больше выгнувшись в спине, и немного сжал рыжие пряди.       Открыв глаза, рыжеволосый немного отстранился и дал отдышаться. Но прекращать веселье он не собирался. Едва касаясь, провёл большим пальцем по соску, сжимая рёбра сбоку. Поцеловал шею и аккуратно начал снимать, рвать, прикусывать бинты на ней. Дазай запрокинул голову, не сдержав тихий стон. Рука агента мягко опустилась с головы Чуи на плечи, слабо обнимая. Тот лишь ухмыльнулся, целуя нежную шею и пытаясь уловить каждую реакцию. Дазай снова прикусил губу и отвёл взгляд. Всегда такой сдержанный, а сейчас буквально распростёрся перед ним от этих прикосновений, заставляющих вздрагивать и неслышно постанывать. — Прекрасно выглядишь, — прошептал на ухо мафиози, укусив мочку. Вновь спустился к шее, укусив у плеча.       Осаму невольно подался в сторону его голоса и слабо усмехнулся: — Злорадствуешь? — А что, только тебе можно? — отстранился Накахара, смотря в глаза.       Детектив посмотрел через чуть прикрытые веки на рыжеволосого: — Этого я не говорил.       Чуя в знак извинения поцеловал его в щеку: — Не злорадствую.       Осаму мягко улыбнулся в ответ, убрав парню со лба прядь волос, аккуратно взял его ладонь в свою, поднеся к лицу и чуть потянув зубками за перчатку. Чуя в ответ лишь немного прикусил щеку изнутри, наблюдая.       Видя, что он не сопротивляется, Дазай также осторожно потянул дальше, медленно открывая его ладонь всё больше. Сняв перчатку, отложил её всторону и едва коснулся губами кончиков пальцев, обдав их тёплым дыханием.       Чуя вздрогнул от появившихся мурашек и волнения, немного нервно смотря на него. Губы поджались в тонкую линию, а зрачки сузились ещё сильнее, заставляя синие глаза гореть ярче.       Осаму чуть сжал его руку в своей, как бы успокаивая. Провёл по фалангам, покрывая их лёгкими поцелуями, как и запястье, а после прислонился щекой к ладони. — Всегда хотел это сделать.       Тот прикрыл глаза, шумно вздохнув. Кончики пальцев подрагивали. Парень слабо улыбнулся, прошептав: — Я думал будет страшнее. Но с тобой спокойнее…       Второй рукой Дазай просто обнял его, прижимая к себе, и поцеловал в лоб: — Это хорошо.       Накахара кивнул в ответ, закрыв глаза и прижался, переплетая пальцы в замок. Осаму слабо улыбнулся, прислушиваясь к их равномерному дыханию, и тихо позвал: — Чуя… — Да? — он немного устало прижался ближе и едва открыл глаза. — Всё ещё думаешь, что это сон? — Понятия не имею, — прошептал мафиози. — Но сейчас… Думаю нет разницы сон это или нет. Мне хорошо. И если вдруг… Я проснусь с улыбкой, Осаму.       Чуя мягко улыбнулся, обнимая крепче. — С улыбкой… — тихо повторил Накахара и открыл глаза.       Неяркое солнце только приподнялось над горизонтом, но одинокие лучики уже добрались до 64-го этажа Лендмарк Тауэр. Пощекотали щёки, осветили рыжие локоны. Чуя поднял взгляд на свои ладони, что обнимали одеяло. Он слабо улыбнулся, прислушиваясь к шуму воды из-под крана в ванной. — Доброе утро, — ещё хриплым спросонья голосом произнёс Накахара. — Взаимно, — ответил парень. — Сколько времени? — Ровно семь, — юноша зашёл к нему. — Вам ещё что-то нужно Чуя-сан? — Нет, можешь идти. Чаевые возьми из кармана пальто, сколько хочешь, — спокойно сказал мафиози и сел на кровать. — Благодарю! — горничный вышел из номера, захватив около 10 000 йен.       Как только захлопнулась дверь, Чуя вновь упал на кровать. — Как же болит голова… — прошептал он и посмотрел на три пустых бутылки вина. В горле моментально пересохло, а тошнота отдалась мерзким ощущением. Парень медленно поднялся с кровати и накинул на голое тело чёрный халат. Распустив волнистые пряди, он подошёл к окну.       Простояв несколько секунд он, едва шевеля губами, произнёс: — Поцелуй меня…       Безэмоциональный взгляд остановился на тумане за окном. Холодок в полностью герметичном номере коснулся его плеч, провел по щеке, оставил след на губах. Немного влажный, сладковатый, горький. — Твои губы словно наждачка. Каждый поцелуй днями держался на моих губах лёгкой болью. Самый мимолётный, случайный, пьяный… каждый.       Чуя спокойно достал из кармана шоколадный бальзам и помазал губы. — Ты пах горьким шоколадом в первую нашу встречу. Утренний кофе отчётливо читался в каждом твоём слове. Каждая перевязка своих или чужих ран давалась мне тяжело… Запах бинтов.       Он положил бальзам обратно и уткнулся лбом в холодное стекло. — Я не мог позволить себе улыбаться кому-то; смотреть на кого-то также, как на тебя; говорить в таком тоне, как с тобой… Я не разрешал себе полюбить кого-то. Как только ты ушёл. Сколько раз ты дарил мне надежду?.. Сколько раз говорил, что я не монстр! Что я не холоден! Что я не уродлив! Что я не грязный! Что я достоин… тебя.       Холод мягко перебирал пряди, касался влажных солёных щёк, проводил по запястью. — Каждая сигарета тлела в моих руках и оставалась ожогом на запястье. Как и каждое твоё проклятое касание. Я уже совсем разорван и больше ни в чём не уверен. Зачем ты так со мной? Зачем показал свет? Зачем дал надежду? Зачем стал моим спасением? Зачем ты вернулся? Зачем пошёл за мной? Ты же знал, что я снова полюблю и снова обожгусь. Ты стал причиной, по которой я больше никогда не буду счастлив. Наша встреча связала нас веревкой с мылом.       Холод резко пропал, когда Чуя начал снимать перчатки. Откинув их в сторону, он продолжал смотреть в панорамное окно. — Почему мы не забыли друг друга под этим бархатным небом? Почему я всё ещё чувствую твои касания на своей ладони? Только при тебе я мог снять перчатки. Только рядом с тобой быть спокойным, что не уничтожу весь мир… Ну почему ты молчишь?! — голос срывается на крик, а в голубых глазах отражается каштановая прядь. — Ты забрался мне свинцом под рёбра. Ты сковал моё сердце, ты опьянил мой разум. Я только почувствовал себя человеком. А сейчас каждый вечер обматываю свою грудь бинтами. Настолько сильно, чтобы не выпустить тебя из сердца. Закрыть в клетке сломанных рёбер. Ведь мысли о тебе — мой вечный двигатель. Вечный двигатель вечной боли, что заставляет меня жить. Почему я продолжаю молиться, если молиться мне запрещено? Знаешь… ты рвал. Ты рвал меня на сотни частиц. А я кричал внутри, но молчал. Мой рот прикрывали твои сладкие губы…       Парень уже не сильно соображал о чём говорил. Алые узоры покрыли бледную кожу, сожгли тугие бинты. — А теперь меня рвут мои же звери! — он резким движением вытер слёзы, — Боже, прижмись ко мне вновь. Нет… беги от меня. Прижмись теснее. Спасайся скорее… Почему я коснулся тебя тогда! Почему я влюбился в самого дьявола Смерти…       Холод мягко обнял парня сзади. Но вмиг растворился, как только красный покрыл последний участок кожи — губы. И их успели поцеловать в последний раз. Голубые глаза мгновенно побелели. — Убей меня… — с кровью на губах Чуя произнёс только ему запрещённую молитву. Приятный желанный холод растворился в алом пламени. Арахабаки заполонил голубизну комнаты, словно кровь в ванной.       И перед глазами Накахары на миг промелькнула привычная картина: контрастный душ после миссии. Как тело покрывается полупрозрачными струйками крови из ран. Как вздрагивают кончики пальцев, когда получилось смыть хоть малую часть собственной порчи. Как хотелось лечь в свежую постель, что будет пахнуть кофе и вишней. Как хотелось, чтобы обняли сзади, прижали ближе и прошептали тихо-тихо: «Я рядом. Завтра будет лучше. Мы справимся».       Жар пробирался под кожу. Глубже, горячее, больнее. Иголками он проскочил сквозь рёбра, растерзав кожу.       Упал на колени. Ледяным взглядом Чуя смотрел в пустоту.       Не думая идти против молитвы, Арахабаки разорвал свинец внутри лучше любого снайпера. — Хоть кто-то из нас покончил жизнь… — треск, — самоубийством.       Тело парня, не выдерживая, медленно начало падать. Перед глазами ярко сверкают моменты трёхлетней давности: « — И обязательно в один номер со мной нужно было селиться, Скумбрия? — Так это не я, нас Мори вместе поселил, — развёл руками Осаму и улыбнулся. — Это тип: «Вы не виделись три года, поэтому спите в одном номере, чтобы наверстать упущенное, а также слушать храп друг друга?» — А ты что, храпишь во сне? — агент посмотрел с удивлением на него. — Вот и проверишь, — прошипел Чуя и кинул ему подушку, уходя в свою спальню…       …Лёжа на кровати, Дазай лениво приоткрыл один глаз, осматривая пару минут парня в пижамке с мордочками лисят, что стоял прямо перед ним, и наконец протянул: — Зачётная пижама. — Заткнись, — процедил сквозь зубы Чуя и аккуратно лёг рядом, положив голову на его плечо. — Ничего такого, просто завтра тяжёлая миссия, а мне неспокойно. И я не могу уснуть, — предупредил Накахара и закрыл глаза.       Осаму лишь мягко улыбнулся и аккуратно обнял его одной рукой, укрывая при этом одеялом вместе с собой: — Спокойной ночи, Лисёнок…       …Дазай сел на кровати, потянувшись и протерев глаза ото сна. По привычке оправил бинты и пару раз мотнул головой, невольно ещё больше растрепав тёмные волосы. Взгляд остановился на фигуре возле панорамного окна. В комнату проникали рассветные лучи солнца, играя на рыжих прядях, что привлекали сейчас намного больше, чем даже прекрасный вид на Йокагаму, открывавшийся отсюда.       Парень спустил ноги с кровати, коснувшись босыми ступнями пола, и прошёл к нему неслышными шагами, задумчиво положив руку на плечо. — Доброе утро, — прошептал Чуя и запрокинул голову, смотря на брюнета. — И тебе, — ответил так же негромко Осаму и чуть улыбнулся.       Накахара обернулся к нему и непринуждённо спросил: — Как спалось? — Кое-кто на плече лежал, я даже повернуться не мог, — тихо фыркнул Дазай отведя на пару секунд взгляд.       Мафиози театрально надул губки и приблизился к нему: — Если бы сбросил меня на пол, остался без зубов. — Ну ведь не сбросил, — детектив хмыкнул и наклонился к нему. — Именно поэтому ты можешь очаровывать меня своей улыбкой.       Брюнет лишь коротко зевнул, прикрыв рот ладонью: — Сколько времени? — Ровно семь, — прошептал Чуя, прикрыв глаза. — Хорошо. Время ещё есть, — слабо кивнул Дазай и невзначай убрал рыжую прядь волос с его лба кончиками пальцев. — Есть, — протянул Чуя. — Осаму, пойдёшь со мной в новый ресторан на окраине города после этого задания? Только без твоих отбросов из агентства.       Тот вскинул брови и усмехнулся после недолгой паузы: — Это ты так на свидание зовёшь? — Возможно. Хотя, да, зову, — слабо улыбнулся мафиози, произнеся в чужие губы.       Дазай умолк и замер, смотря на парня и не решаясь пошевелиться. После всё же подался немного к нему и прошептал: — Очень мило с твоей стороны. — Так ты согласен или нет? — прищурился Чуя. — Конечно, согласен, — улыбнувшись одними глазами, брюнет сократил последние миллиметры между ними и осторожно поцеловал. Ухмыльнувшись, рыжий нежно ответил на поцелуй.       Сладкая наждачка губ брюнета, мятный привкус на губах рыжего. Хаотичные, страстные порывы Чуи и продуманные, сдержанные Осаму. Некая растерянность и волнение со стороны Накахары и уверенность Дазая. Последний поцелуй… — Сколько грязи, — проворчал Чуя, указательным пальцем поправляя с помощью способности уличные фонари. ПМ и ВДА общими силами смогли противостоять новой мафии Йокогамы, которая оказалась сильнее, чем они думали раньше. — Согласен, — холодно ответил Мори, но тут же прошептал девочке рядом с ним:  — Элис, переодень кофточку, эта вся в крови!       Со стороны агентства донеслось возмущение Куникиды: — Я рассчитывал, что управимся за полчаса, а мы потратили на это целых тридцать шесть минут! Всё расписание сбилось, — ожесточённо скрипя ручкой, он писал что-то в блокноте, параллельно смотря на циферблат наручных часов. — Куникида-а, — протянул Дазай, выглядывая из-за его плеча. — А ты знал, что сегодня время перевели ровно на шесть минут, ведь солнце в зените с полярной звездой? — Что за бред, — парень посмотрел на него, поправив очки на носу. — Погоди, тогда получается тридцать минут… Агрх, я же только всё переписал! — он вырвал листы из тетради.       А Дазай, наблюдая с улыбкой за ним, стал медленно отходить на безопасное расстояние: — Я пошутил. — Ах ты!.. — Господин Куникида, Дазай-сан, вы не знаете, где Акико? — вовремя появился Ацуши, прервав их.       Всё ещё злясь, Куникида махнул рукой в сторону одного здания: — Она там, помогает раненым.       Ацуши неловко засмеялся, посмотрев в указанном направлении: — Я им сочувствую…       Обернувшись, он тут же резко переменился в лице и вскрикнул: — Дазай!       Крик сопроводил будто бы замедленное падение тела на землю. Смертельный выстрел пришёлся в шею, из раны стремительно растекалась яркая кровь вокруг головы, пачкая белизну бинтов и шёлк тёмных прядей. — О нет… — одними губами произнёс Куникида. На его лице всё ещё были смешаны злость и некоторая растерянность, но во взгляде читался страх.       Взяв себя в руки, он схватил за запястье рванувшегося было с места Ацуши и потащил в сторону, несмотря на сопротивление и крики парня. Он не мог позволить ещё и им самим попасть под пули того же снайпера, уцелевшего из вражеской мафии. — Чего они там так разорались? — меняя перчатки, Накахара обернулся.       Язвительная ухмылка исчезла с лица. Взгляд застыл на широко раскрытых карих глазах. Тело само рвануло к погибшему, но крепкая рука главаря сдержала искренний порыв боли. — Мори! — Накахара Чуя, не смей.       Мафиози застыл, наблюдая как после устранения снайпера агенты окружили тело Дазая, и лишь пытался прочесть хоть что-то в любимом взгляде: — Осаму… »       Рыжие кудри рассыпались по коричневому ковру.       А солнце поднялось выше, окрасив небо в багряный. Свет багровых тонов осветил комнату. Но лишь один белый лучик коснулся слабой улыбки человека, чью молитву услышали.       Человека, Чуи Накахары, который только после смерти стал счастливым.